Спустя две недели после инцидента команда наконец-то была готова произвести арест Сэма Улея. Дело против Пола и Джареда Вулфа оказалось, однако, немного сложнее.
Эдварду пришлось отдать должное тому, кто все продумал. Сэм не был похож на большинство корпоративных преступников, прятал свои злодеяния под именами других людей так, что ни одно из обвинений нельзя было повесить на него. Будучи наделенными самой большой властью, генеральные директора обычно несут меньше всего ответственности.
Постепенно, когда фокус дела сместился от Сэма к братьям Вулф, Эдвард перестал справляться, он начинал думать о своей беседе с Рэйчел и понимал, что что-то упускает. Пропала огромная сумма денег, и если они поймут, куда они были переведены, команда сможет продвинуться в этом деле, это уж точно. Эмили Улей и Ким Вулф, жена Джареда, были совершенно невежественны в отношении своих мужей, но Рэйчел…
Правда, казалось маловероятным, что среди трех других самых значимых участников именно эта новенькая знала больше других. И, тем не менее, ее поведение заставило Эдварда начать подозревать.
Зажав кончик носа, Эдвард глубоко вдохнул, бросая наушники на кровать. Он слушал запись своего разговора с Рэйчел, пытаясь найти тот момент, где она дрогнула, отвечая на его вопросы.
В тишине своей комнаты Эдварду пришлось признать, что, вероятно, он просто слишком отчаянно пытался не думать о Белле и той ситуации, в которой вскоре окажется сам. Когда будет произведен арест, расследование официально переедет в Сиэтл – три часа пути к больничной палате Беллы.
Эдвард упал на кровать, уставившись в потолок и позволив себе столь необходимые несколько минут в день, чтобы предаться невероятной жалости к себе.
Посещение Беллы стало каждодневной тайной миссией. Две недели подобной игры, и Эдвард довольно хорошо выучил привычки каждого. Рене приходила пораньше, тогда как Чарли оставался допоздна – хотя Чарли пропускал вечера, понимая, что ему все еще нужно возвращаться в участок. Эдвард знал смены медсестер и когда каждый специалист навещал Беллу. Он только кивал охраннику ночной смены, когда теперь проходил мимо.
И все же он делал это с радостью, не в силах вынести мысль о том, что не может быть рядом с ней так долго и так часто, как того желает.
Мысль о возвращение в Сиэтл была сокрушительной. Дни превращались в недели, и отбытие в Сиэтл стало ассоциироваться с признанием того, что она так и не придет в себя.
Сама эта мысль заставила горло Эдварда сжаться, его грудь перехватило, так что вдохнуть было невозможно. Он крепко зажмурил глаза, а мантра наполнила его разум, отсекая все другое. Она придет в себя, она придет в себя, она придет в себя.
Она должна.
Эдвард тяжело сглотнул, вновь пытаясь вздохнуть. Он почти пропустил тихий стук в дверь.
Снова садясь на кровати, Эдвард попытался стереть агонию со своего лица, уверенный, что именно его мать стояла за дверью, желая проверить его. Эсми определенно была более чем подозрительна по отношению к нему в данный момент. Он должен был знать, что не сможет удержать что-то такое большое втайне от своей матери, но, тем не менее, у него не было слов, чтобы объяснить ей все. Эсми захотела бы помочь, и он в конечном итоге оказался бы разочарован, поскольку по-прежнему прочно застрял между молотом и наковальней.
Не было никакого смысла делать их обоих несчастными, когда его руки были связаны.
- Входите, - сумел он выдавить спустя пару мгновений. Его голос прозвучал грубо, впрочем, таким ощущалось и его горло. Поморщившись, он потянулся за бутылкой с водой, что стояла на его прикроватном столике, делая глоток, пока дверь открывалась.
Это была не Эсми, а Элис.
- Привет, - поздоровалась она, мягко улыбаясь.
- Привет, - ответил он, пытаясь вернуть улыбку, но у него не получилось. – Что ты здесь делаешь? Джаспер надерет мне задницу, если я монополизирую то немногое время, что у вас есть.
Она усмехнулась.
- Да, что ж… ему придется подождать минутку. У меня есть кое-что для тебя.
Забравшись на кровать к нему, она схватила его лэптоп и подтащила его к себе. Эдвард нахмурился, готовый воспротивиться, ведь она не должна была видеть подробности дела, которое он просматривал, но он был отвлечен своим любопытством, когда она открыла дисковод.
- Что ты делаешь?
- Сейчас увидишь, - ответила она с улыбкой.
Он подождал, пока включится медиаплеер. Элис вытянула его наушники из гнезда и быстрый, жужжащий звук заполнил комнату. Глаза Эдварда расширились, его губы выгнулись в удивление.
- Это…?
- Сердцебиение твоего ребенка.
Эдвард прижал руку ко рту, слишком переполненный благоговением, чтобы испытывать смущение из-за того, что слезы заблестели в его глазах. Он слушал, и улыбка начала поднимать уголки его рта.
- Такое быстрое, - выдохнул он.
Элис медленно кивнула.
- Сильное сердцебиение. Доктора Беллы продолжают пристально наблюдать за ребенком. Пока он развивается нормально.
Эдвард закрыл глаза, слушая сердцебиение своего ребенка. Он нуждался в подобного рода надежде, за которую мог бы держаться. Развитие ребенка было чем-то материальным, что он мог измерить, что-то такое отличительное от крошечных изменений в Белле, выраженных в улучшении цвета лица или дыхания, которое стало немного легче.
- Эдвард, - начала Элис, и он мог сказать по тону ее голоса, что ему не понравится то, что она скажет. – Ты обдумывал… Я имею в виду, Белла может не очнуться. Ты обдумывал, что будешь делать, если она не придет в себя к тому времени, когда нужно будет принять решение о ребенке?
- Что ты имеешь в виду, говоря «решение о ребенке»? – спросил он, паника начала колоть его уже и так измученное сердце. – Какое еще решение?
- Что ж, прямо сейчас это просто вопрос ожидания. Доктора ничего не могут сказать пока, - она заговорила тихо, мягко, будто говоря тоном «мне неприятно говорить тебе», и Эдвард едва выносил это. – Но с травмой Беллы, особенно учитывая, что несколько минут она не дышала на пляже, никто не может сказать, какие… еще повреждения ждут нас впереди. Последнее, что тебе нужно, это юридическая баталия, когда сложные и быстрые решения нужно будет принимать ради твоего ребенка. – Она слегка склонила голову, смотря ему в глаза с сострадательным выражением. – Ты понимаешь, о чем я говорю?
В течение долгого времени Эдвард ничего не говорил. Он понял. Он знал с самого начала, что могут быть долгосрочные последствия для обоих, Беллы и ребенка, после подобного падения.
Эдвард почувствовал прилив яростного покровительства, которое нахлынуло на него. Это был его ребенок. Никто другой не будет принимать решение о его или ее здоровье… никто, кроме него или Беллы.
Его молчание, до этого момента, было правильным – если и был правильный путь в этой ситуации. Он хотел, чтобы Белла могла говорить за себя, защитить свое решение быть с ним, но это также чрезвычайно помогло расследованию.
Но если дело дойдет до выбора между его работой и его семьей, вопросов не будет. Он оставит справедливость в умелых руках Джаспера и других агентов.
Он тяжело сглотнул, перебирая варианты.
- Расследование вернется в Сиэтл к концу недели, - медленно произнес он. – Если Белла не придет в себя к тому времени… я расскажу всем. Я скорее умру, чем оставлю ее.



На протяжении всего этого длинного дня Эдвард продолжал вспоминать настойчивый звук сердцебиения его ребенка. Это было похоже на песенку, которая застряла в его голове, но намного менее раздражающая; это была самая прекрасная песня, которую он когда-либо слышал.
Конечно, это означало, что и мысли о Белле были очень близки, как будто она пробралась к нему под кожу, в его кровь.
Ему нужно было увидеть ее.
Воспользовавшись возможностью, он отправился в больницу. Намного легче было пройти в ее палату без вопросов днем, но опять же, вероятность того, что кто-то был в ее палате, была намного выше.
Осторожно заглянув, Эдвард смог увидеть, что там был не кто-то, а сразу несколько человек. Он попытался уйти, но его заметили.
- Эдвард, - позвала Рене, улыбаясь, когда торопливо подошла к двери, чтобы поймать его.
- Миссис Дуайер, я просто был …
Она покачала головой.
- Не утруждайтесь, - произнесла она, беря его за руку. – Я все равно вам не верю. Идите сюда.
- Что такое? – осторожно спросил Эдвард, оглядывая комнату и увидев усталого, раздраженного с виду Чарли, ошеломленного Билли Блэка, Эмбри Колла, Квилла Атеару, женщину, которую он знал по рассказам Беллы как ее лучшую подругу Анжелу, и совершенно незнакомую ему женщину – одетую в пастельные тона и с нежной улыбкой на лице.
- Это Зафрина, - произнесла Рене, указывая на незнакомку. – Она жрица, которая проведет нас через этот опыт. – Она посмотрела вниз, положив руку на ногу Беллы поверх одеяла. – Посмотрит, не сможем ли мы сосредоточить нашу энергию, чтобы направить Беллу домой.
- Это смешно, - пробормотал Чарли себе под нос, скрестив руки и отворачиваясь.
Билли повернулся к нему.
- Наука и медицина не помогли ей, Чарли, - тихо произнес он. – Что еще осталось кроме магии?
Чарли не ответил, но, по крайней мере, не стал протестовать.
- И что я могу сделать? – спросил он, не уверенный, что его место здесь.
Зафрина тепло улыбнулась ему.
- Все, кто волнуются о Белле, могут помочь. Она не ушла. Она потерялась. Ей нужны знакомые лица, чтобы вернуть ее домой.
Пусть он и сомневался, но Эдвард был более чем готов попытаться.
– Ладно, что нам делать?
Она улыбнулась и поманила его.
- Все берутся за руки.
Эдвард оказался между Анжелой и Квилом. Она посмотрела на него с любопытством. Конечно, она ведь была единственным человеком, который понятия не имел, кто он такой и откуда знает Беллу. Квил кивнул ему. Они были представлены, когда Эдвард и Джаспер опрашивали жителей Ла Пуш.
- Это вопрос концентрации, энергии, - начала Зафрина. – Не важно, во что вы верите, я знаю, все вы собрались здесь с единственным желанием, чтобы Белле стало лучше. Думайте об этой эмоции – вашем желание помочь ей – и сосредоточьтесь на нем. Независимо какие усилия вы бы приложили, чтобы помочь вернуть душу Беллы обратно в ее тело, используйте эту энергию здесь. Сейчас.
Комната погрузилась в тишину, и ее слова потонули в ней. Хотя он мог видеть периферийным зрением, что большинство собравшихся закрыли глаза, Эдвард держал их открытыми, изучая лицо Беллы.
Он отдал бы что угодно, все, что есть у него, лишь бы она открыла свои прекрасные глаза.
- Белла, - проговорила Зафрина, ее голос был мелодичен. – Я знаю, ты дрейфуешь, и ты не знаешь где твой дом. Там, где ты сейчас очень спокойно. И там хочется остаться, но Белла, ты не принадлежишь тому месту.
- Ты помнишь, как твой отец взял тебя на рыбалку, когда ты была маленькой? Озера вокруг Форкса были такими спокойными, тихими. Вот где ты находишься сейчас: качаешься в лодке на воде, волны бьются об нее.
Эдвард начал понимать, что Зафрина пыталась сделать. Если она считала, что душа Беллы потерялась, тогда что она здесь делала – пыталась создать реальное, ощутимое место, став для нее якорем. Если она сможет захватить воспоминания Беллы, создать место, где жила ее душа, возможно, она сможет найти свой путь обратно в тело.
В теории это имело смысл. Даже хотя Эдвард не был склонен верить в такие новомодные глупости, он поверит во что угодно, если появится хотя бы малейшая возможность, что это поможет ей.
- Лодка, в которой ты находишься, привязана к берегу, Белла, - продолжала Зафрина. – Ты больше не дрейфуешь. На самом деле, если ты посмотришь в сторону берега, сможешь увидеть… он заполнен людьми, которые любят тебя. Твоя семья и друзья здесь, ждут. Они прямо здесь. Твоя мать и отец. Твоя лучшая подруга. Лучший друг Джейкоба.
И я, подумал Эдвард, желая, чтобы он мог сжать ее руку. Я здесь, и я никогда не оставлю тебе одну.

~За две недели и один день до этого~

Когда он открыл дверь и увидел Беллу на своем пороге, Эдвард просто притянул ее в свои объятия. Он крепко обнял ее, но даже не поцеловал, просто дышал ее ароматом, ее присутствием.
- Это кажется неправильным, когда ты не со мной, - он понял, что произнес это вслух.
Она засмеялась, звук был поглощен кожей его шее. Когда она подняла голову, потерлась кончиком носа об его горло и подбородок. Наконец-то она откинула голову достаточно, чтобы посмотреть ему в глаза.
- Я думала об этом же. – Она вздохнула. – На прошлой неделе мы отправились в поход вместе с Квилом и Эмбри. Это казалось таким неправильным… Джейкоб обнимал меня. Все было невинно, - быстро произнесла она, заметив, как его тело напряглось. – Но я хотела, чтобы это был ты.
Он поднял свою руку, проводя пальцами вдоль ее подбородка.
- Это будем мы. Скоро, - пообещал он.
Эта мысль вызвала улыбку на ее лице, и Белла поднялась на носочки, чтобы поцеловать его. Это был длинный, вдумчивый поцелуй. Будучи вдали от нее целых две недели, спасаемый только тем, что они переписывались каждый день, Эдвард легко мог пожрать ее. Он мог бы позволить большинству своих примитивных желаний взять верх над ним, и он знал, что Белла бы не стала противиться, даже если бы он взял ее прямо на полу лестничной площадки.
Но стоя здесь, в ее объятиях, с руками, прижатыми к его спине, Эдвард не хотел ничего грубого между ними.
Он хотел целовать ее часами, как будто то время, что они могут провести вместе, ничуть не ограничено.
Скоро, напомнил он себе. Скоро потребность, которую он чувствовал, беспокойство, которое он испытывал, когда его разум не был ничем занят, боль, когда ее не было рядом, все это останется в прошлом.
А затем их жизнь только начнется.
Но он не мог ждать.
Не было ни части его сущности, которая не волновалась бы, что их искра, их притяжение друг к другу родилось из-за острых ощущений секретности. Тот факт, что он не мог рассказать миру, что любит ее, заставляло его на самом деле испытывать недовольство.
По крайней мере, он хотел бы, чтобы он мог рассказать своей матери.
Когда, год за годом, он не приводил никого домой, Эсми стала волноваться из-за него, как склонны матери. Она полюбила бы Беллу. Что ж, она, вероятно, полюбила бы кого угодно, кто относился бы к ее младшему сыну должным образом, но Эдвард чувствовал, что она бы обожала Беллу.
Он хотел привести Беллу домой и принять все последствия, которые бы это повлекло: поддразнивания его брата, тонкий допрос его матери. Он хотел встретиться с ее родителями, пожать руку ее отцу.
Он хотел знать, о чем будет их первая ссора и действительно ли секс после ссоры такой горячий, как описывают люди.
- Эй, - сказал он, скрепя сердцем выпуская ее губы, когда эта мысль пришла ему в голову.
- Хмм? – ее щеки заалели, ее кожа излучала тепло. Она моргнула, как будто вынырнула из сна.
Обхватив ее щеки, он мягко улыбнулся.
- Поедем куда-то на выходные.
Ее глаза расширились.
- Что? Сегодня? Эдвард, ты знаешь, что мы с Джейкобом должны быть у Эмили с Сэмом завтра.
Он покачал головой, опуская руку, чтобы переплести свои пальцы с ее.
- Я говорил не об этом. После. На следующие выходные, когда все это закончится. Мы можем распланировать сегодня, чтобы просто уехать, когда наконец-то сможем быть вместе. Все что пожелаешь. Где пожелаешь.
- Все, что пожелаю? – спросила она, ее глаза загорелись.
Он кивнул.
– Да, все. Где угодно.
Она засмеялась, дергая его ближе к себе, чтобы поцеловать в губы
- На следующие выходные, когда все это закончится, я хочу отправиться в Форкс. Я хочу отравиться в дом моего отца в пятницу и позлить его тем, что собираюсь разделить спальню с тобой, - произнесла она, лукаво улыбаясь.
- Ты хочешь, чтобы меня застрелили? – спросил он, но смеялся, говоря это.
- Агент ФБР по рангу выше шерифа города. Он не поднимет оружие на тебя, - заверила она его.
Он усмехнулся.
- А после того, как мы травмируем психику твоего отца?
- Очевидно, мы отправимся к твоим родителям, - быстро ответила она, кивая с умным видом. – Они первые в списке дел, которые нужно сделать утром в субботу. – Она обняла его шею своими руками, ее глаза все еще мерцали, пока она дразнила его. – Из того, что ты говорил мне о твоем брате, нам придется сделать что-то большее, чем просто спать в одной кровати под их крышей, чтобы шокировать их. – Она поджала губы. – Итак, что это будет? Я могу запихнуть подушку под рубашку и притвориться, что беременна. Ох, или я могу одеться как транссексуал.
Он засмеялся, спрятав голову у нее на шее. Когда он снова поднял ее, его голос был серьезным, хотя улыбка была обожающей.
- Не важно, что ты сделаешь, Белла. Они полюбят тебя. Просто не смогут устоять.
Она склонила голову, веселье, которое еще недавно чувствовалось в ее голосе, сейчас исчезло.
- Действительно? Думаешь, я им понравлюсь?
Положив палец ей под подбородок, он нежно поцеловал ее в губы.
- Честно, Белла, они будут в восторге. – Он улыбнулся ей. – Ты не знаешь мою семью. Они честные. Час с тобой и они будут удивлены, как ты связалась с таким парнем как я.
Она вздохнула, наклоняясь к нему, когда они вновь поцеловались.
- Очевидно, что у меня невероятно плохой вкус в том, что касается мужчин. – Она улыбнулась напротив его губ. – И я на самом деле знаю твоего отца, по крайней мере, мимоходом. Я вполне уверена, что именно он зашивал меня в последний раз, когда мне накладывали швы.
На несколько минут остался только единственный звук их кожи и одежды, шуршащих друг о друга. Ему удалось как-то перейти в гостиную, где они повалились в кресло вместе.
- Я серьезно, ты же знаешь, - сказала она, прослеживая линию его челюсти пальцем. – Все шокирующие вещи в сторону, я действительно хочу сказать нашим родителям, как бы пугающе это не казалось.
Забавляясь, он накрутил прядь ее волос себе на палец.
- Пугающе?
Она закатила глаза.
- Одно из преимуществ встречаться с лучшим другом? Родители уже знакомы с ним.
- И одобряют его, - сказал Эдвард, поморщившись.
Белла легко ударила его по лбу.
- Не начинай. Ты агент ФБР. Это очень респектабельно. Все будет хорошо. – Она улыбнулась. – Так что мы справимся.
- Конечно. В самые первых выходные, после того как все это закончится, - пообещал он.

~Настоящее~

В детстве у Беллы был один кошмар, который она никак не могла забыть. Она была в лодке – в одном из тех рыбацких суденышек ее отца – посреди ночи. Что она там делала, она никогда не знала. Даже когда ее отец брал ее с собой, Белла никогда не любила рыбалку. Она просто появлялась там, посреди бушующего моря, крича, когда маленькая лодка раскачивалась и накренялась, угрожая опрокинуть ее в неумолимый, бесконечный океан.
Хотя она не видела этот сон уже многие годы, никак не могла забыть этот абсолютный всепоглощающий ужас. Ничто не могло контролировать лодку или бушующие воды.
Из-за постоянно качающейся лодки ей становилось невыносимо плохо – это ощущение было новым. Она простонала, пытаясь свернуться, но появилось новое ощущение, что-то удерживало ее руки.
- Белла? Белла?
Этот голос. Этот голос никогда не был частью кошмара ранее, но это было долгожданным изменением. Так или иначе, одна знала, что если сможет ухватиться за этот голос, она будет в безопасности. Дикое желание снова почувствовать тепло и сухую твердую землю заставили Беллу попытаться открыть глаза, она нуждалась в том, чтобы найти этот голос.
Она ахнула и снова застонала, когда ее глаза встретиться с невероятно ярким светом. Казалось, каждый луч посылал отдельный, длинный, убийственно острый гвоздь в ее череп. Она всхлипнула.
- Медсестра! Кто-то! Помогите ей. Пожалуйста!
Этот голос умалял. Он хотел убрать ее боль.
За агонией мозга, который пытался выбраться из ее черепа с каждым сердцебиением, за неизбежной тошнотой, которая заставляла ее подтащить свои сопротивляющиеся конечности и свернуться в тугой клубочек, Белла все больше и больше понимала настойчивую, еще путаную мысль.
Этот ужасный кошмар… Каждый раз, когда она переживала его в прошлом, она просыпалась с криками, оказываясь в безопасности своей постели в крепких объятиях отца. Когда сознание полностью вернулось, разум Беллы остановился на нескольких фактах. Во-первых, она не была в безопасности собственной кровати, и пагубные последствия кошмара не исчезали, пока ее отец покачивал и успокаивал ее. Во-вторых, голос, который заставил ее почувствовать себя в безопасной гавани, принадлежал не ее отцу.
Еще больше голосов вторглись… намного больше. Кто-то прикасался к ней. На самом деле, несколько людей прикасались к ней. Нет… они сдерживали ее. Она извивалась. Они звали ее по имени и призывали успокоиться.
Пытаясь сдержать панику и растерянность, Белла приложила все усилия, чтобы сделать так, как они говорили ей. Она глубоко вдохнула, и это помогло успокоить ее взбунтовавшийся живот.
Наконец-то ей удалось открыть глаза, на этот раз моргая от слишком яркого света вокруг. Паника вновь уколола ее, когда она поняла, что ее зрение было размыто, но уже несколько мгновений спустя оно пришло в норму.
Ее окружало несколько лиц, все они были сосредоточенными и обеспокоенными, но одно лицо выделялось из толпы. Глаза Беллы нахмурились, мгновенно выделяя его. Он наблюдал за всем широко распахнутыми, агонизирующими глазами.
И он смотрел на нее.
- Эдвард Каллен? – услышала она свой шепот, хотя ее голос был таким тихим, что вообще удивительно, как она смогла издать хоть какой-то звук. – Что ты здесь делаешь?