Действие 1. Снова вместе, слишком рано.

Репетиционный зал театра Grauman, Нью-Йорк

Май 2010

Моя ладонь воссоединилась с его лицом в удовлетворяющем «бац». Он потер щеку и раздражающе ухмыльнулся мне, его глаза искрились удовлетворением от того, что ему удалось вывести меня из себя.

- Ты действительно становишься неистовой, когда возбуждаешься, да? - спросил он своим низким голосом.

- Но ты должна признать, что это был охрененный поцелуй.

- Ты - говнюк, - выплюнула я, моя рука жаждала приложиться с другой стороны его раздражающе красивого лица.

- Почему я была настолько глупа, когда думала, что это могло сработать? - Я возненавидела заминку в моем голосе, когда говорила это, что только заставило меня кинуть на него свирепый взгляд.

- Изабелла? Какие-то проблемы? - спросил Aрo, когда я пыталась поджечь ухмыляющегося передо мной говнюка в кучку пепла лишь силой моего пламенного взгляда.

- Да, Аро, на самом деле есть проблема, - сказала я, стараясь говорить как можно спокойнее, учитывая, что в настоящее время хотела бы избить этого мужчину до смерти довольно увесистым сценарием, который держала в руках.

- Очевидно, мистерр Каллен не знает разницы между имитацией и поцелуем, и решил продемонстрировать мне тонзиллэктомию с языком, - ухмыляющийся засранец рассмеялся.

- Сдается мне, леди слишком сильно протестует, - и приподнял брови.

- Как насчет того, если я зайду в своих протестах дальше, пнув тебя под зад? Как тебе?

Он рассмеялся снова и бросил на меня взгляд, который я видела раньше слишком часто. Он просто тащился от этого.

ПРОКЛЯТЫЙ РАЗДРАЖАЮЩИЙ ХРЕНВАРД.

Я впилась в него взглядом, мое тело тряслось от бешенства.

Я должна была знать, что этим все закончится. За все годы, что я его знала, он никогда не терпел неудачи в том, как нажать на все мои кнопки. Почему он должен останавливаться сейчас?

Боже, как я ненавидела его.

- Хорошо, - проговорил Аро, пытаясь разрядить обстановку. - Как насчет того, чтобы сделать небольшой перерыв, а когда мы вернемся, то пройдем эту сцену еще раз? И, мистер Каллен? Я хотел бы предложить вам держать свой язык у себя во рту. Я пытаюсь поставить здесь историю любви, и этого не получится, если моя ведущая актриса изобьет моего ведущего актера, договорились?

- Я постараюсь, - ответил мудак, и его улыбка слегка померкла. - Но я боюсь, что мое безудержное влечение к мисс Свон может сделать это затруднительным.

- Кретин, - пробормотала я себе под нос, вылетая из репетиционного зала и чувствуя на себе его взгляд. Я уже говорила, что ненавижу его?

Я со всей злости толкнула дверь в переулок рядом с театром и зажгла сигарету, вдыхая полные легкие дыма и расхаживая взад и вперед, пытаясь успокоиться.

Я знала, что не смогу работать с ним. Я знала это, и все равно позволила этой нелепой ситуации произойти, потому что внутри, во введенных в заблуждение глубинах моей души, надеялась, что он изменился. Что он повзрослел.

Что он вырос из этих дурацких фокусов и трюков и, наконец, перестанет доставать меня. Бога ради, я не видела этого мужчину в течение трех лет, и все же: всего два дня как мы здесь вместе – и уже ссоримся как кошка с собакой и раздражаем друг друга как ад. Ничего не изменилось.

После всего, через что мы прошли вместе, я думала…

Я не знаю, что я думала.

То, что он упадет на колени и будет умолять о прощении?

Ну, это было бы только началом.

Вместо этого он поцеловал меня, будто это все извинение, которое я получу.

Что ж, его ожидает горькое разочарование. Я больше не та угождающая, сбитая с толку тряпка, которой была в театральной школе. Я не собираюсь больше терпеть его дерьмо, независимо от того, как сильно мое тело реагирует на него.

Я замерла на месте, потому что абсолютно точно помнила, как именно мое тело отреагировало на его поцелуй.

Как только его губы встретились с моими, мое тело воспламенилось, когда я почувствовала знакомую мягкость, пробуждающую к жизни, когда его аромат наполнил мои легкие, а его руки обхватили мое тело; но затем, когда я почувствовала его язык, теплый и настойчивый, протискивающийся сквозь мои губы, я невольно открыла рот, и сила моей реакции перенесла меня в ту первую ночь, когда мы...

Я остановила мысль прежде, чем она смогла развиться дальше.

Ни за что.

Мне удавалось не думать о нем в этом смысле в течение нескольких месяцев. Легче было подпитывать мою ненависть, и я старалась не думать о нем, занимающимся любовью со мной, потому что каждый раз, когда эти мысли всплывали на поверхность, они напоминали мне, что он приоткрыл мне врата рая, только чтобы безжалостно закрыть их прямо перед мои носом.

В ту первую ночь, что мы занимались любовью, все, о чем я думала, что теперь все изменилось, а он вел себя так, будто это было ничем. Я была ничем.

Я ненавидела его за это, но судьба опять свела нас вместе, и как бы я не старалась держаться от него подальше, я не могла.

Он тоже не мог.

Он не хотел желать меня, и я думаю, это было одной из причин, почему он, в конце концов, ушел. Он не мог справиться с этим, и вместо того, чтобы остаться и разобраться, просто сбежал как жалкий трус.

Конечно, в результате его ухода я была полностью и совершенно разбита, и пока жива никогда не прощу его за это.

Так почему же тогда я согласилась играть с ним?

Я пнула стену. Со всей силы.

Полагаю, мне нужно было увидеть, осталось ли что-то между нами. Изменился ли он.

Было ли все то, что я помнила хорошего о нас, просто несовершеннолетним заблуждением.

Иногда мне кажется, что я вообразила себе все это. Что все, что я делала, было частью некой романтической фантазии.

Но я любила его. Я знаю это точно. Все, что я хотела от него – чтобы он полюбил меня.

Теперь я спрашивала себя: а любил ли он когда-нибудь?

Стоит ли удивляться, что я злилась?

- Изабелла?

Я обернулась, чтобы увидеть Аро, направляющегося ко мне.

- Ты в порядке, дорогая?

Я выдохнула дым и посмотрела вниз, не в силах встретиться с ним взглядом.

- Аро, - осторожно проговорила я, - я знаю, как важен этот проект для вас, и я знаю, что вы очень хотите, чтобы Эдвард и я вместе играли, но не думаю, что что-либо получится. Извините.

Он тихо рассмеялся.

- Изабелла, ты действительно не имеешь понятия, какая замечательная из вас двоих пара, не так ли?

Я посмотрела на него и нахмурилась.

- Что вы имеете в виду?

Он поднял брови и посмотрел на мою сигарету. Я предложила ему одну и быстро ее подожгла.

- Я имею в виду, - сказал он, выдыхая облачко дыма, - что когда вы оба на сцене, это как смотреть на взрывающуюся звезду. Вы так хороши вместе, что, честно говоря, у меня иногда захватывает дух.

Мой мозг пытался понять, что он говорит.

- Как это может быть, Аро? - спросила я, смущенная и слегка разозленная. - Я его ненавижу, и, уверена, он меня тоже ненавидит. Я могу честно сказать, что нет человека на этой планете, который раздражал бы меня больше, чем Эдвард «я-невероятный-говнюк-и-хрен» Каллен. Я желаю ему смерти – мучительной... и медленной... и такой, чтобы она включала генитальные зажимы и электричество.

Аро снова рассмеялся.

- Что ты хочешь мне сказать, Изабелла? То, что я должен видеть вашу взаимную вражду в каждой сцене? Что ж, не могу. Все, что я вижу – это двух людей с потрясающей химией, которые в каждую сцену привносят невероятную сексуальную напряженность и мучительное желание. Я вижу двух людей, создающих особую театральную магию, которая заставит критиков и публику надрывать голос, требуя повтора. Я вижу Tony awards, девочка моя, а ты же знаешь, как сильно я люблю Tony awards.

Он поиграл бровями, глядя на меня, и я не смогла удержаться от смеха.

- Значит, вы говорите мне, что я потенциально получившая награду актриса, потому что когда я на сцене с самым большим в мире говнюком, вы не можете сказать, что я мысленно представляю себе все способы, которыми хочу убить его?

- Именно это я и говорю, - усмехнулся он, затем наклонился и поцеловал меня в щеку. – Теперь докуривай свою сигарету и возвращайся. Нам нужно повторить сцену любви, чтобы включить некоторые элементы садо-мазо, и если любовничек оступится, у тебя будут красивые и удобные приспособления для порки.

Я засмеялась, наблюдая, как он пошел обратно к служебному входу. Когда он открыл его, вышел Каллен. Аро взглянул на меня и шлепнул себя по заднице, прежде чем громко заржать и исчезнуть внутри.

- Что это было? - спросил Каллен, направляясь ко мне.

- Не твое дело, - ответила я, и моя улыбка быстро исчезла, когда он остановился передо мной: тепло его тела обжигало меня, как громадный обогреватель.

Я ненавидела свое глупое тело из-за реакции на него вопреки моим желаниям. Это был главный недостаток в моем плане относиться к нему безразлично.

Если мы собираемся работать вместе, я должна научиться противостоять ему, потому что те качества, которые мне в нем так нравились, он старательно прятал, и всякий раз, когда я была настолько глупа, чтобы указать на это, он оборачивал все так, что я выглядела полной дурой.

Так что теперь, когда он стоял передо мной, высокий и раскаивающийся, я старалась умерить свое влечение к нему солидной дозой холодной, суровой действительности: он ядовитый, отказавшийся от меня ублюдок, которого следует избегать любой ценой.
Конечно, это будет очень сложно, в то время как мы готовились выступать вместе в чувственной истории любви не меньше восьми раз в неделю, но я верила, что моя всеобъемлющая ненависть как-то это переживет.

Он протянул руку, выхватил у меня сигарету и, бросив ее на землю, раздавил ногой.

- Я тебе говорил уже миллион раз, чтобы ты избавилась от этой грязной дурацкой привычки, - проворчал он, нахмурившись, глядя на меня сверху вниз. - Когда ты будешь слушать?

Ненавижу. Его.

- О, не знаю, - саркастически проговорила я, намеренно прикуривая другую сигарету. - Возможно, когда ты услышишь меня, когда я говорю тебе «пошел на хрен».

Я выпустила струю дыма прямо ему в лицо и улыбнулась, увидев, как он кашляет и моргает.

- Сучка.

- Мудила.

Он стоял там, в тишине, несколько секунд хмуро глядя на меня, что делало меня одновременно разъяренной и похотливой.

- Что? - нетерпеливо огрызнулась я. - Что за самоуверенный комментарий просочится из той сточной ямы, что ты называешь мозгами? Давай... выскажись. Я умираю от желания узнать, какой бесценный кусок дерьма выпадет из твоего рта следующим.

- Блядь, Свон, - проговорил он, в расстройстве положив свои руки на бедра, - я хотел извиниться перед тобой, но, думаю, даже мои извинения разозлят тебя.

- Ха! - насмешливо сказала я. - Я даже не знаю, Каллен, ты ни разу за всю свою жизнь не извинился передо мной, но, черт возьми, я открыта для нового опыта. Вперед... валяй.

Он покачал головой и тяжело вздохнул.

- Я пытаюсь, правда с трудом, быть другим с тобой, Белла, - резко ответил он, - но это просто невозможно, когда ты такая чертовски защищающаяся.

- Это ты сделал меня такой, - выплюнула я. - Тебе не нравится? Перемотай три года назад и сделай другой выбор.

Мы пристально смотрели друг на друга, не желая сдаваться, но, в конце концов, он опустил взгляд, и я про себя вскинула руку в победном жесте.

Выкуси, придурок.

- Так, об этой сцене с поцелуем, - сказал он, глядя вниз, на свои ботинки. - Очевидно, у тебя проблема с характерным выбором, который я сделал, хотя именно так мой персонаж и отреагировал бы в этой ситуации. Так скажи мне, как бы ты хотела, чтобы я это сделал?

Я нахмурилась, глядя на неизменного мозгоёбщика. И не могла найти.

- Ладно... что здесь происходит?

- Ты о чем? - спросил он, замешательство появилось на его лице.

- Ну, - уточнила я, докуривая свою сигарету и гася ее об стену. - Ты говоришь со мной так, будто тебя на самом деле заботит то, что я скажу. Каков твой мотив?

Он сердито посмотрел на меня.

- Я просто решил, что нужно взять себя в руки и подойти к этому профессионально, Свон. Концепция явно тебе незнакомая.

- О, потому что это было так профессионально, когда ты насиловал меня ртом, - огрызнулась я.

- Я поцеловал тебя так, как ты должна была поцеловать, - сердито возразил он. - Как наши герои поцеловались БЫ в этот момент в спектакле. Это не моя вина, что ты позволяешь своим чувствам ко мне брать верх, когда должна делать свою треклятую работу!

- Это не моя работа позволяет тебе обращаться со мной, как тебе нравится; неважно, какие оправдания ты для этого найдешь. Ты сделал это, чтобы поймать меня, – чтобы получить изощренное удовольствие от моей реакции – и как обычно, как одна из глупых собак Павлова, я попалась на это! - Я сжала челюсть, отчаянно сдерживая старые раны, угрожающие широко открыться, в то время как он в шоке смотрел на меня. – И не пытайся, блядь, отрицать это!

- Я буду отрицать, потому что это не то, что произошло! - прокричал он, глядя на меня.

- Чушь собачья! Ты испоганил мне все эти годы…

- Как такое может быть? - перебил он. - Я не видел тебя несколько лет! Я едва ли говорил с тобой! Время от времени я пытался добраться до тебя и снова НИЧЕГО не слышал в ответ!

- Да, и вот почему! Ты делаешь мне гадости и ЗНАЕШЬ об этом, щелкая по своей прихоти моим сука-переключателем, а потом оборачиваешь так, будто все это – моя вина! Что ж, это больше НЕ сработает со мной, Понибой!

Он внезапно остановился и посмотрел на меня с кривой улыбкой, приподнявшей уголок рта.

- Понибой?

Проклятье! А это откуда, черт возьми, взялось?

- Да, было время, - неуверенно проговорила я, не желая возвращаться к мучительно-болезненным воспоминаниям.

- Я скучал по этому прозвищу, Содапоп, - мягко сказал он и вдруг стал Калленом, от которого таяло мое сердце. Которому я не могла сопротивляться.

Я съежилась и отвернулась, не желая вспоминать имена любимцев, которыми мы называли друг друга в театральной школе. Это началось в первую неделю нашего знакомства, когда мы оба глубоко переживали, что чувствовали себя «изгоями» в море ублюдков, которых хватало в нашем театре. (п.п.: Понибой и Содапоп имена главных героев знаменитого романа американской писательницы С. Е. Хинтон «Изгои», в 1983 г. по этому роману Фрэнсис Форд Коппола снял фильм)

Это было время, когда мы были друзьями. Лучшими друзьями.

- Иисус, Свон, - тихо проговорил он, потирая глаза пальцами. - Думаю... когда я поцеловал тебя ранее... думаю, я увлекся. Такое иногда происходит, когда ты играешь, верно? Дерьмо, давай посмотрим правде в глаза: это всегда бывает, когда я на сцене с тобой. Я пытаюсь остановить это, но... я не гребаный вентиль. Я не могу просто включить и выключить.

Он посмотрел на меня, и честность на его лице почти убедила меня. Там не было притворства. Не было ухмылки. Был только он, и его версия правды.

- Могу догадаться, - неохотно признала я.

- Так, - шагнул он ко мне, - скажи мне, как ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал. Скажи мне, как сделать, чтобы ты не захотела убить меня.

Он потянулся и взял мое лицо в свои руки.

- Например, вот так будет приемлемо?

Он наклонил голову и нежно прижался своими губами к моим, просто позволяя им там находиться, слегка нажав, тепло и мягко. Он громко вдохнул, и у меня перехватило дыхание.

Я перенеслась в тот первый раз, когда мы поцеловались в раздевалке театральной школы, оба потерявшие голову. И сейчас это оказывало на меня точно такой же эффект, как и тогда. Меня тянуло к нему, хотя я и не хотела этого.

Он выпрямился и посмотрел на меня потемневшим взглядом.

- Ну?

- Э-э... да, - сказала я так спокойно, как могла, не обращая внимания на колотившееся сердце. - Это был... гм... вполне приемлемый поцелуй.

- Что ж, тогда, - проговорил он, запустив руки в мои волосы. - Как насчет такого?

Он поцеловал меня более убедительно, жестче и требовательней. Он слегка втянул мои губы, и я вздрогнула, когда у меня вырвался невольный стон. Я падала слишком далеко и слишком быстро, поэтому, вцепившись в его рубашку, оттолкнула его, пока еще могла.

Он оторвался от моих губ, дыша глубоко и прерывисто, его руки остались на основании моей шеи.

- Вердикт? - спросил он, его голос дрожал.

- Граница, - задыхалась я, пытаясь отступить от него. Мой инстинкт самосохранения кричал на меня, но мои гормоны кричали не менее громко.

Даже если бы я была в силах пошевелиться, я бы не смогла. Его руки сжали меня крепче, и затем он посмотрел на меня так, будто он голодающий, а я стейк. И все, что я могла делать – это смотреть, потому что независимо от того, что он чувствовал, уверена, то же почувствовала бы и я, и я ненавидела это и любила.

- Ну, - сказал он. - Если то была граница, то это, вероятно, будет слишком.

Он поцеловал меня сильней, и, Боже мой... это не просто поцелуй. Это волны и огонь, и вспышка вожделения, и не думаю, что была способна на большее. Это открытые рты и поглаживание языков, и слишком громкие стоны, которые звучали в удовлетворении и разочаровании.

О, Боже, слишком сильно.

И не достаточно.

Хочу.

Хочу.

ХОЧУ.

Я яростно отвечала ему, поскольку недели... месяцы... годы сексуального разочарования вырывались из меня.

Я зажмурила глаза, потому что от интенсивности того, что он делал, горело все мое тело. Я и забыла, как невероятно он чувствуется. Как правильно. Как мне этого не хватало.

Я запустила руку под его футболку и провела ногтями по его животу. Он крепче обнял меня, сочетая вздох и стон, эхом отозвавшиеся в его груди, и мы продолжили еще отчаяннее.

- Иисус, Белла, - задыхался он, когда его губы передвинулись на мою шею, зубы прикусывали нежную кожу.

- Сара, - простонала я, дернув его за волосы.

- Что?

- Мою героиню зовут Сара.

- Ты честно все еще думаешь, что мы изображаем наших героев?

Его руки и губы были везде, и, вдруг, все это стало чересчур. Я не могла притворяться, что не хочу его, а мне это было необходимо. Я не могла что-то начать с ним еще раз. Это было так давно, а я слишком измучена, и он вызывал чувства, которые трагически отсутствовали в моей жизни с того момента, как он ушел.

- Стоп, - еле выговорила я, отталкивая его за плечи. - Эдвард, пожалуйста.

Он оторвался от меня, отступая назад и потирая лицо руками, выглядя покрасневшим и шокированным.

- Белла... я просто... Боже, я не хотел… Я забыл… так сильно...

Мы оба стояли там, в потрясенной тишине в течение нескольких секунд. Наше неровное, тяжелое дыхание отдавалось эхом о твердые кирпичные стены, наши глаза кричали о желании друг к другу, но наши умы и тела не готовы были действовать.

- Это было слишком, - проговорила я, затаив дыхание, стараясь сделать вид, будто мы все еще говорим о сценических поцелуях. - Слишком далеко.

- Я так и понял, - подыграл он, засунув руки в карманы и неуловимо подстраиваясь. - Я просто хотел убедиться.

- Хорошо.

- Ага.

- Спасибо за разъяснение.

- Нет проблем.

Я тяжело сглотнула. Я чувствовала, что он хочет что-то сказать, но не была уверена, что готова это услышать.

- Белла…

- Эдвард, нет.

- Нам нужно поговорить.

- Нет, не нужно.

- То, что произошло... то, что я сделал...

- Это не имеет значения. Все кончено. Разговоры не изменят положение вещей.

- А стоило бы.

- Этого не будет. И у нас есть работа. Просто... давай не будем начинать это снова. Пожалуйста. Я не могу.

Он заколебался, и на мгновение мне стало казаться, что он намеревался настоять на своем, но как раз тогда, когда мой уровень тревоги достиг дискомфортного уровня, он отступил назад и вздохнул.

- Ладно. Конечно. Пока что.

Я кивнула с облегчением. Работать с ним будет сложно. А держаться на расстоянии от него еще сложнее.

- Послушай, просто во избежание недоразумений, мы оба играем, верно? - спросила я. Мне нужно отсоединиться. Я действительно надеялась, что он отпустит меня.

Он смотрел на меня в течение нескольких секунд, и я готова была поклясться, что видела вспышку боли в его глазах. Он сглотнул, и опустил глаза, прежде чем прошептать:

- Абсолютно. Просто два актера... взаимодействуют. Ничего более.

- Точно.

Он выдохнул, и когда посмотрел на меня, в его глазах была злость, но у меня появилось такое ощущение, что он показывал мне лицо, которое, как он знал, мне нужно видеть.

- Я имею в виду, - проговорил он, положив одну руку на стену и наклонившись немного вперед, - я думаю, что это свидетельство моих невероятных актерских способностей, если даже несмотря на то, что ты яйцедробительная мегера, у меня все еще нехилый стояк, когда я притворяюсь, будто увлечен тобой.

Волна облегчения обрушилась на меня.

Спасибо, Эдвард.

Я знала, как обращаться с этим. Это раздражающе, но удобно. Без риска.

- Да, я знаю, что ты имеешь в виду, - ответила я, кивая. - Я, очевидно, заслуживаю «Оскар» за игру, будто по-прежнему хочу тебя, несмотря на все, что ты сделал со мной.

Он какое-то время пристально смотрел на меня и пару раз сглотнул.

- Да уж.

Он взглянул мне в глаза, и я кое-что там увидела. Что-то новое. Предательская дрожь в животе предупреждала меня, чтобы я отвела взгляд, но я не могла. Что бы это ни было, это одновременно и страшно и захватывающе, но прежде чем я смогла попытаться его понять, он моргнул и отстранился.

- Нам лучше вернуться к работе, - тихо проговорил он, отодвинувшись от меня и проводя рукой по волосам.

Я выдохнула, пытаясь очистить свою голову.

- Да. Аро будет интересно, где мы.

Мы пошли к служебному входу, и он посмотрел на меня и улыбнулся.

- Ну, может, я просто дам ему понять, что ты терлась об меня в переулке?

- Конечно, - легко подключилась я. - И сразу после этого я скажу ему, что ты пытался трахнуть меня у стены.

Он усмехнулся.

- Свон, если бы я пытался тебя трахнуть, то сейчас ты бы громко кричала мое имя и восхваляла Иисуса за мой невероятный член. И даже не пытайся это отрицать.

Я и не пыталась. Он знает, когда я лгу. Но я не доставлю ему удовольствие, подтверждая его слова.

- О, Боже, пожалуйста, прекрати говорить о своих мужских деталях, - проговорила я, делая вид, что меня тошнит. - Меня сейчас вырвет.

- О, - сухо проговорил он, - а я все интересовался, почему ты была такой ужасной на вкус. Я думал, что это сигареты.

- Укуси меня, - сказала я, и он усмехнулся.

Отчасти я была рада, что мы вернулись в привычный ритм. Знакомый и безопасный, свободный от всякого для него шанса разбить мое сердце снова.

Другая часть вздыхала и удивлялась, что это все, что есть. Все, что когда-либо у нас будет.

Мы зашли в репетиционный зал, и Аро поднял брови.

- Вы уже уладили ваши разногласия? Выяснили свои границы?

- Ну, - сказал Эдвард, - я выяснил, что Белла примет, когда я посасываю ее губы, но не допустит слишком глубокого вторжения языком, и в ответ она может сделать со мной все что хочет, а не просто ухватиться за мое «хозяйство». О-о, кого я обманываю? Она может полностью обхватить мое «хозяйство». Мое «хозяйство» поприветствует ее руки при любой возможности. В самом деле, если бы вы могли поставить нескольких двуруких, щупающих «хозяйство» в этой сцене, я был бы вам очень признателен.

Сама себе удивляясь, я громко расхохоталась, а Аро, прищурившись, смотрел на нас несколько секунд.

- Что ж... это просто... замечательно, - проговорил он со смущенной улыбкой. - Трудно поверить, что вы та же пара, которая, казалось, была готова убить друг друга пятнадцать минут назад. Тем не менее, благодарю Господа за небольшие милости. Давайте начнем с главной сцены, и я посмотрю, что можно сделать.

Эдвард и я заняли наши стартовые позиции, и он подмигнул мне и жестом показал на свой пах, улыбаясь с намеком.

Я показала ему средний палец и постаралась не смеяться.

Видите, этого Каллена я помню. Того, которого любила. Но и того Каллена, который уехал и сломал меня на миллион кусочков.

Я хотела, чтобы он опять стал высокомерным засранцем, которого я ненавидела, потому что тогда я, по крайней мере, смогла бы защитить себя от него.

А с этим парнем с восхитительной улыбкой, которого хочется обнять и никогда не отпускать?

Я понятия не имела, как с ним обходиться.
..

..

..