ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

После приземления Эдвард собрал багаж и, пошатываясь, направился к пункту прибытия прямо в объятия Аннабель, которая вместе с шофером, работающим на их семью, ждала его. Мужчина определенно пребывал не в самом лучшем состоянии, и хоть перед выходом из самолета съел несколько мятных конфет, чтобы замаскировать запах спиртного, но понимал, что если подруга чересчур приблизится, то почувствует его.

– Привет, дорогая, – сказал он и поцеловал девушку в щеку, а не в губы, что удивило ее. – Мне не очень хорошо, – пояснил он, – вырвало в самолете. Наверное, съел несвежие морепродукты в Сиэтле, поэтому мне нужно скорее добраться домой.

Шофер забрал у Эдварда сумки, и пара последовала за ним к машине. По дороге через терминал молодой человек опирался на Аннабель, делая вид, что чувствовал головокружение, пытаясь представить историю более правдоподобной. В автомобиле он лег на заднее сиденье, тогда как девушка села рядом с водителем, и всю дорогу домой не открывал глаз. Приехав, первым делом направился в ванную и стоял под душем, пока не решил, что смыл с себя весь аромат Беллы, после чего забрался в постель, демонстративно простонал перед Аннабель и, благодаря усилиям «Джека Дэниелса», беспробудно проспал до следующего утра.

Девушка, не в силах заснуть рядом, когда он так громко храпел, не без сожаления перебралась в гостевую спальню. Она еще спала, когда Эдвард в половине седьмого поднялся, оделся, проигнорировав душ, и тихонько прокрался вниз, чтобы не разбудить ее. Он желал добраться до лаборатории и не хотел задерживаться из-за влюбленной Аннабель, к тому же еще не представлял, как встретиться с ней или, еще более важно, что сказать.

Изолированную коробку в соответствии с указаниями быстро поместили в холодильник, так что мужчина осторожно ее вынул, собрал портфель, пошел в гараж, загрузил все в багажник «вольво» и отправился в лабораторию.

Охранник у ворот отдал честь, словно Эдвард был армейским генералом, и поднял шлагбаум.

– Профессор Мейсен уже здесь? – спросил ученый.

– Да, сэр, на самом деле он не пошел домой, а, как мне представляется, спал в комнате отдыха персонала.

Эдвард рассмеялся. Дядя Энтони часто проделывал это, находясь в середине важного эксперимента. Его красивый дом с видом на море располагался в получасе езды от работы, а коль скоро жил родственник одиноко, то иногда не утруждал себя возвращением, не видя в этом, по собственному утверждению, никакого смысла.

Эдвард миновал ворота и припарковался на своем месте рядом с дядиным новеньким «порше». Эта машина являлась единственным символом богатства, которым обладал Энтони Мейсен. На бумаге он был мультимиллионером, но вы никогда не поняли бы этого. Проживал в доме, где родился, и не считал нужным переезжать в другое место, питался в столовой для сотрудников лаборатории, а одевался в сети магазинов «Wal-Mart»¹. Костюм надевал лишь дважды: на свадьбу брата и, получая свою Нобелевскую премию в Швеции в 2003 году, причем оба раза – взятые напрокат. Но каждые два года мужчина покупал новый «порше», и это его единственный предмет роскоши. Каждый заработанный доллар вкладывался в дополнительные исследования и персонал, так что теперь этот объект, единственным владельцем которого был мистер Мейсен, являлся одной из крупнейших в стране частной независимой лабораторией.

Эдвард достал из багажника вещи и вошел в здание, используя устройство считывания магнитных карт. Из-за характера деятельности меры безопасности были чрезвычайно усилены, чтобы до момента получения патентов предотвратить кражу промышленными шпионами открытий, совершенных в стенах лаборатории. Работа его дяди по геному человека представляла собой огромный бизнес, который приносил много денег, но сделала его главной мишенью для медицинского шпионажа. Основываясь на первоначальных исследованиях Энтони Мейсена по ДНК и генетике, лаборатория изобретала новые «умные» методы терапии, которые излечивали заболевания, вызванные дефектными генами, в том числе некоторые виды рака. В связи с этим персонал строго проверялся, а охрана являлась «ультрасовременной», чтобы результаты многих лет инвестиций и напряженной работы не попадали к конкурентам, намеренным и желающим прибрать их к рукам.

Эдвард шел по тихим чистым коридорам, которые примерно через час заполнятся учеными, готовыми приступить к работе в безопасных и стерильных условиях. По соображениям безопасности каждая лаборатория представляла собой отдельную структурную единицу, так что никому не разрешалось обсуждать свою деятельность с сотрудниками других подразделений. Войдя в обеденное время в столовую для персонала, вы заметите, что никто не говорил о своей работе, что на самом деле весьма здорово.

В конце главного коридора располагались кабинет дяди и личная лаборатория, окна которой выходили на красивый рукотворный водоем, фактически представлявший собой водохранилище, обеспечивающее комплекс водой, но из эстетических соображений благоустроенное так, чтобы выглядело природным озером, теперь являвшимся домом для множества видов птиц. Эдвард постучал в дверь, но вошел, не дожидаясь ответа.

– Эдвард! – вскрикнул дядя. – С возвращением, скиталец! Как Сиэтл? Как обычно, дождливый?

– Нет, дядя, на самом деле там было тепло и солнечно. Как дела?

– Ох, так себе. Болит спина, да и колени слегка беспокоят, но, предполагаю, это расплата за мой возраст.

Эдвард рассмеялся:

– Тебе только шестьдесят два, дядя, я бы не назвал это старостью, по крайней мере, не сейчас.

– Так, Эдвард, поведай мне о Сиэтле. Чем занимался в этом скучном университете с тем хреном из деканата, который раньше был моим студентом?

Эдвард рассказал, что они увидели и узнали, когда посещали лаборатории, и упомянул, что декан дал имена двух студентов, будущее трудоустройство которых следовало бы рассмотреть. Большая часть персонала была принята по личной рекомендации, так что и эти фамилии будут переданы в отдел кадров, как только в девять часов прибудут сотрудники.

Энтони заметил герметичный контейнер, который Эдвард при входе поставил на стол.

– Что это?

– Образцы ткани. Мне хочется, чтобы ты взглянул на них, но не делай поспешных выводов. То, что я собираюсь рассказать тебе, полностью известно только мне и еще одному человеку, а частично – паре туристов, которые, вероятно, никогда не узнают, что обнаружили.

Энтони приподнял бровь и посмотрел на племянника:

– Продолжай. Я заинтересовался.

Эдвард рассказал историю о том, как мисс Свон из криминалистической лаборатории Сиэтла вызвали в лес возле Форкса, и немедленно был сделан вывод о необычности руки, которую ей требовалось изучить. Когда молодой человек впервые упомянул, что конечность еще двигалась, брови его дяди поползли вверх, сам он выпрямился в кресле и внимательно уставился на коробку для образцов, стоявшую на столе рядом с племянником.

– Я оказался замешан в деле по чистой случайности. Мисс Свон доставила образцы конечности для анализа в университет, но сотрудники были заняты, поэтому я предложил провести для них тесты. Когда осматривал фрагмент кожи, ткани были еще живым и не демонстрировали признаков разложения.

Энтони встал с кресла, подошел к кулеру, налил себе стакан холодной воды и опять сел.

– Продолжай, – сказал он.

– Я вернул мисс Свон образцы и так впервые увидел всю руку. Ее внутренность полностью чужеродна: по тому, что я заметил, отсутствуют мышцы или кровеносная сеть, за исключением чего-то, похожего на проходящую в центре артерию. Рука состояла из вещества, напоминавшего пемзу. Мисс Свон сообщила, что при извлечении образцов она на мгновение повернулась спиной к коробке, в которой хранилась конечность, и та пыталась самостоятельно выбраться оттуда.

– Боже мой, Эдвард! – Странно слышать от дяди подобное, потому что тот был убежденным атеистом. – Я не поверил бы, если об этом говорил бы не ты. Так что у тебя там?

– Образцы волос, ногтей и кожи.

– А где же остальная часть руки?

– В полицейской лаборатории в Сиэтле.

– Ну, тогда нам лучше взглянуть.

Эдвард перенес коробку на стол дяди, затем надел белый халат и защитные перчатки. Энтони подключил свой микроскоп к кабелю, с помощью которого изображение проецировалось с предметного стекла на экран на стене.

– Зрение уж не то, что раньше, – сказал мужчина и подмигнул племяннику.

Эдвард распаковал коробку, достал баночку и чашки Петри, вручил емкость с образцом кожи дяде.

– Предлагаю начать с этого, – посоветовал он.

Старый профессор открыл баночку и с помощью пинцета извлек кусок кожи.

– По мне, так выглядит, как нормальная кожа, Эдвард, – поддразнил он и положил образец на кусок стекла. Острым скальпелем отрезал тонкую полоску, расположил между двумя стеклышками, а затем поместил под электромикроскоп. В окуляр смотреть не требовалось, но он покрутил настроечные винты, пока изображение на экране не стало четким, а затем увидел в высококачественном изображении то, что Эдвард наблюдал на маленьком приборе в университете Сиэтла.

Вместо массы мертвых клеток, которые обычно находили в образце кожи, он смотрел на то, что обнаруживал дерматолог, рассматривая ткани на живом пациенте, то есть воспроизведение клетки для замены мертвой. Эдвард услышал, как дядя ахнул, а затем наблюдал, как тот встал и попятился от стола, не веря тому, чему стал свидетелем. Энтони снял очки, протер их салфеткой, снова сел в кресло и в течение нескольких минут внимательно смотрел на экран, следя за рождением и смертью клеток кожи. Он был полностью поглощен наблюдением за чудом жизни, пока Эдвард не крикнул: – Дядя!

Оба вскочили и в оцепенении наблюдали, как образец кожи на столе самостоятельно переместился и скользнул на стеклянную поверхность. Эдвард быстро схватил пинцет, поймал беглеца губками, а затем бросил обратно в банку и плотно защелкнул крышку.

Энтони вытер лоб и пристально посмотрел на фрагмент в емкости, а затем на изображение на экране.

– Эдвард, ты хоть понимаешь, что сюда притащил?

– Нет, вот поэтому я и привез это к тебе. Как думаешь, это чужеродное?

– Нет, я абсолютно уверен, что кожа человека, но проведу несколько тестов. Никто не должен знать об этом, Эдвард. Уверен, что мисс Свон можно доверять? Не разболтает?

Эдвард немного расстроился из-за этого вопроса:

– Дядя, мисс Свон вправе говорить об этом, когда и кому захочет. Это ее открытие, и, в конце концов, в качестве сотрудника полицейской службы на самом деле она обязана оформить протокол на руку. К счастью, если так можно сказать, в данный момент вся полиция Сиэтла ориентирована на поимку серийного убийцы, так что случайно найденная в лесу рука, неизвестно кому принадлежащая, никого не лишает сна, поэтому девушка согласилась не говорить своему начальству, пока у нас не появится возможность взглянуть на эти образцы.

Энтони отпил воды, пока его переполняли мысли. Эдвард был очень умным молодым человеком, но можно сказать, что тот не понимал, что привез в эту лабораторию, и что более важно, привез к нему, а не приберег для себя. Профессор на сто процентов был уверен, что кожа принадлежала человеку, даже если и вела себя по-другому. Он предпочел бы изучить всю руку и задавался вопросом, удастся ли ему это.

В любом случае, для него действительно не имело значения, как обнаружили этот кусок кожи или к чему он крепился. У него оказалось медицинское открытие тысячелетия, сродни изобретению колеса или обретению огня. В его лаборатории появился образец кожи, которая, насколько он мог судить, не деградировала в обычных условиях, и если можно было бы узнать, как и почему, синтезировать это, то для будущего медицины последствия были бы бесконечными и, что еще более важно, откладывался бы процесс старения. Его лаборатория стала бы стоить больше, чем «Apple», «Microsoft» и «Wal-Mart» вместе взятые. Подумать только, что можно сделать в будущем, насколько больше исследований профинансировать с прибыли, полученной от этого открытия!

Энтони встал со своего места и принялся мерить шагами лабораторию, без устали размышляя. Он думал о том, как крайне важно предотвращение распространения информации. Можно ли доверять мисс Свон? Почему Эдвард помогал в лаборатории? Он должен выяснить все это, не вызывая подозрения. А как насчет остальной части тела? А если кто-то нашел ее и передал одному из конкурентов? Тогда его работа пойдет насмарку. Нет, если он успеет первым. Если бы он обнаружил это «противоядие от смерти» и оформил патент раньше других, то снова получил бы Нобелевскую премию, а его имя вошло бы в историю, как у Флеминга и Пастера.

Ему нужно все обдумать: не пропустил ли он что-нибудь? Он должен отправиться на берег озера, чтобы подумать о том, чему только что стал свидетелем.

Он остановился и повернулся туда, где сидел Эдвард, держащий на свету образец кожи.

– Можешь сходить в столовую, Эдвард, и принести мне бутерброд? Я буду снаружи, когда вернешься. – Он хотел побыть наедине, чтобы тщательно обдумать дальнейшие действия.

– Хорошо, дядя, куплю один и себе.

Эдвард вышел за дверь, совершенно не обращая внимания на смятение родственника.

Как только он вышел из комнаты, Энтони открыл раздвижные стеклянные двери и отправился к берегу озера, где стояла деревянная скамья с видом на воду. Сильно болело колено, и ученый вынужден был с осторожностью спускаться по склону, где трава еще оставалась влажной от утренней росы. Он сел и смотрел на неподвижную воду и стоящий за ней лес, пытаясь понять, чему только что стал очевидцем.

Рассказ Эдварда о внутренностях руки захватывал: внешний вид и ощущение напоминали пемзу, и она была легкой. Может быть, именно это произошло бы с человеческим телом, когда замедлился бы процесс дегенерации? Потребуется провести кое-какие эксперименты на крысах, чтобы посмотреть, не окаменеют ли и они тоже.

А что сказать Эдварду о своих планах? Пока еще не было уверенности, как поступить с защитой собственных выводов или намерений. Племянник стремился помочь мисс Свон с ее расследованием, пока не узнал, что обнаружил. Простое ли это совпадение или же его предупредили об уникальности образцов?

Молодой человек сказал, что мисс Свон просто работала в криминалистике, но при упоминании об этой особе в его голосе замечалось и кое-что другое. Энтони заинтриговало, что же подвигло профессионала бросить вызов протоколу, воздержаться от информирования своего начальства об удивительном открытии, а вместо этого передать образцы случайно приглашенному ученому, который не имел никакого опыта в судебно-медицинской экспертизе, доверяя связаться с ней, когда тесты будут выполнены? Она, очевидно, поняла, что в руки попало нечто, бросившее вызов всем преподаваемым ей научным правилам, но не знала, что с этим делать.

Энтони пришел к выводу, что до визита племянника в Сиэтл молодые люди знали друг друга профессионально или же неофициально. И именно поэтому тот предложил помочь? Может быть, она была кем-то из его прошлого, когда он до две тысячи третьего года жил в штате Вашингтон? Но кем была эта девушка или женщина? Неизвестно, сколько ей лет, но необходимо выяснить, обладала ли она знанием, чтобы в будущем представлять угрозу для его исследования.

Ему нужно отстранить Эдварда от экспериментов, чтобы не догадался об их конечной цели. Ничего не остановило бы родственника от выполнения обычных ДНК и генетических тестов, чтобы выяснить как можно больше о владельце руки, так что это займет его на то время, пока сам Энтони займется реальной работой. А после племянника можно отправить обратно в Сиэтл, чтобы попытаться убедить мисс Свон позволить забрать всю руку. Как только конечность окажется в его распоряжении, появится уверенность, что больше никто не будет проводить эксперименты с тканями, если, конечно, не обнаружится остальная часть тела.

Естественно, существовала возможность, что другая лаборатория обгонит его, но еще не запатентован метод, как замедлить или остановить деградацию тела. Эта рука должна была откуда-то взяться, так что кто-то знает, как это сделать, но кто? Может, в другой лаборатории, выполнявшей эксперименты на людях, размышлял он, что-то пошло не так, или, возможно, фармацевтическая компания опробовала новую терапию с катастрофическими результатами, как в случае с талидомидом², и пытались скрыть доказательства, прежде чем поняли, что создали. Списку возможностей не было конца.

Он слышал, как открылись стеклянные двери, вниз по склону сошел Эдвард и поставил на скамейку между ними поднос, наполненный бутербродами с беконом и кофе. Мужчины молча жевали свой завтрак, раздумывая о последствиях, которые заключались в этих баночках с образцами.

– Думаю, мы должны попытаться выяснить, кем был этот человек. Кто-то должен искать его, Эдвард. Можешь заняться тестами, чтобы узнать, как можно больше о нем, а я сосредоточусь на том, почему не разлагается кожа.

– Хорошо, дядя, при условии, что покажешь свои результаты. Я действительно заинтересован.

– Конечно, Эдвард, – ответил Энтони, но уже принял решение исключить из процесса не только племянника, но и всех остальных работников лаборатории.

Это должно быть его исследованием: никто не отберет честь его открытия. В историю должно войти имя Энтони Мейсена, а его лаборатория – получить возможность пожинать плоды.

---

¹ Wal-Mart – крупнейшая в мире розничная сеть, руководствующаяся принципами максимального ассортимента и минимальных, стремящихся к оптовым, ценам (здесь и далее примечание переводчика).
² Талидомид — седативное снотворное лекарственное средство, получившее широкую известность после того, как было установлено, что в период с 1956 по 1962 годы в ряде стран мира родилось по разным подсчётам от 8000 до 12 000 детей с врождёнными уродствами, обусловленными тем, что матери принимали препарат во время беременности.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете в нашей КРИМИНАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.