Название: Чаевые
Название фан-дома: Дивергент
Композиция: Sting (The Police) - Every Breath You Take (заявка №89)

Автор: -
Переводчик: -
Бета: -
Жанр: Romance
Рейтинг: T
Персонажи: Четыре/Трис
Саммари: После того как ее родителей убили в перестрелке, Трис нужно покрыть все расходы на похороны и последние затраты. Она начинает работать официанткой в баре «Дивергент», чтобы сводить концы с концами. Вскоре она приобретает постоянного посетителя, который никогда не говорит ей больше четырех слов, но щедро одаривает ее чаевыми. Возможно, действия действительно говорят громче слов…

Перевод

---

Девятнадцать… двадцать три… тридцать четыре… сорок од…

Я была прервана от подсчета моей скудненькой горстки мятых долларов и поблескивающих монеток, когда очумелой трелью зазвенел колокольчик, весящий над входной дверью. Заныла моя поясница, и я молча захныкала. Тень посетителя пронеслась по счетам и мелочи, а затем двинулась дальше в зал.

Я вздохнула и соскочила со своего места за барной стойкой. Схватила из-под прилавка банку, отчетливо помеченную «Трис», и запихнула туда свои чаевые, крепко закупорив крышку, пока не была уверена, что в следующий раз мне придется воспользоваться разводным ключом, чтобы открыть ее.

Нацепив улыбку на уже болящие щеки, я направилась прочь из-за поцарапанного деревянного прилавка. Бедром я зацепила угол и выругалась, отчего Кристина высунула голову из кухни. Судя по полоскам жира на ее фартуке и сжатым губам, она только что закончила помогать Юраю чистить гриль. Она поймала мой взгляд, закатила глаза и бросила яростный взгляд на посетителя, устроившегося в угловой кабинке.

Оттого как ее раскрасневшиеся щеки побледнели до светло-розового, а скривившиеся губы сменились удивленной улыбкой, было ясно, что это был не наш обычный посетитель.

Мои суженные глаза наблюдали за тем, как она без единой жалобы вернулась в кухню, когда как я оживленной походкой двинулась к угловой кабинке у окна. Почему им так нравилось садиться так далеко, в одиночестве, мне никогда не понять.

Мои глаза метнулись к часам, висевшим на стене. 22:38. Я молила, чтобы мое терпение растянулось и не лопнуло до одиннадцати.

Мышцы дернулись, когда я попыталась сделать свою натянутую улыбку искреннее, приблизившись к столику. Улыбка дрогнула и почти пропала полностью, когда я обдала взглядом высокое, сутулое тело; длинные, согнутые пальцы, барабанящие по ламинированному меню; и темные, глубокие голубые глаза, выжидающе на меня поглядывающие. Небольшой отсвет светло-синего в уголке его глаз слегка оживлял пустое выражение его лица.

Я быстро моргнула, как будто могла рассеять то, каким поразительным он был. Он просто очередной посетитель, заверила себя я и вернула улыбку на место, хотя на сей раз она была более робкая.

– Привет, как поживаете? Сегодня я буду вашей официанткой, я…

– «Отречение» (прим. пер.: автор использует название «Отречение» что-то в стиле названия комбо-обеда, на самом же деле содержимое этого комбо-обеда соответствует книжной еде фракции «Отречение»). Воду, пожалуйста, – вставил он в мое отрепетированное приветствие.

Мой рот открылся с явно слышимым хлопком. Крошечный уголок голубого подмигнул мне, перед тем как он отвернулся к экрану своего включенного ноутбука, который был заполнен непонятным кодом.

Спустя почти три месяца моей работы в «Дивергенте» это наконец произошло: меня отшили.

Я сжала челюсть и каким-то образом сумела выдавить «Конечно», не запнувшись. Я набросала что-то на счете совсем непохожим на мой почерк.

– Спасибо, – рассеянно ответил он, его глаза все также отслеживали новые строки случайных букв и чисел, появляющихся на экране.

Я вернулась назад на кухню – с пустыми мыслями и оцепенелым телом – что, наверное, было хорошо, потому что мои ноги были против меня и моих нескользящих туфель. Я пихнула заказ Кристине, которая пряталась за дверью и буквально излучала волнение. Она же передала листик в выжидающие руки Юрая, готового выполнять заказ. Она глубоко вздохнула, широко открыв рот. Я в прямом смысле могла видеть все вопросы, которые она собиралась задать, несмотря на всю громкость ее голоса.

Я прикрыла ее рот ладонью, заставив ее непристойно визгнуть.

Дернув ее от окна двери, откуда, как оказалось, был отличный вид на угловой столик, я вынудила ее наклониться к моему полному и совсем не впечатляющему росту рядом с фритюрницей. Другой шеф-де-парти Юрай даже не одарил нас взглядом; он привык к нашим с Кристиной перешептываниям о клиентах.

Я резко выдохнула, взбудоражив прядки волос на лбу Кристины.

– Слушай, я все тебе о нем расскажу после того, как он уйдет, хорошо?

Ее глаза молили об одном невысказанном вопросе.

– Нет, не думаю, что он гей.

Она облизала линию моей ладони, заставив меня отпрянуть и в отвращении уставиться на нее.

Она сплюнула в одну из раковин как самая изящная дама, коей она являлась, и вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Не думаю, что это соответствовало санитарным нормам, – сообщила я ей, поморщив нос. Она проигнорировала меня.

– Не это я собиралась спросить, – раздраженно произнесла она с кислым выражением лица.

Я вздохнула, сжав переносицу кончиками пальцев.

– И что же ты собиралась спросить?

– Я собиралась спросить, думаешь ли ты, что у него есть девушка.

Я вытянула шею, чуть приоткрывая дверь, чтобы выглянуть в зал.

Его тело напряглось, затем расслабилось, когда как его голова медленно повернулась…

Я пригнулась, румянец окрасил мои порозовевшие щеки. Я приложила все усилия, чтобы притвориться, что я совсем не покраснела и что пара глаз не жгла отверстие сквозь стену и мою спину.

Я беззаботно пожала плечами: – Наверное, есть.

– С чего ты так решила? – потребовала Кристина чрезмерно громким голосом.

Я вперилась в нее взглядом, сжав губы в тонкую линию; универсальное выражение для «Ради бога, заткнись».

– Кристина, такие парни как он долго одинокими не бывают.

– Что значит такие парни как он? О чем ты? – невинно спросил самозваный «любовный гуру».

Я нахмурилась. – Ты точно знаешь, о чем я, – проворчала я.

– Нет, не думаю, – ответила она, потирая свой подбородок и глубокомысленно потягивая нижнюю губу – все это походило на ужасно смешную комедию.

– Потому что он сексуальный! – воскликнула я, сжав руки по бокам и оскалив зубы.

Сквозь свою тяжелую одышку я услышала низкий смешок, пронесшийся по залу, чуть приглушенный шипением гриля. Слишком низкий и слишком тихий для Юрая. Звук рассеялся, как и остатки моей гордости.

– Заказ готов!

. . .

Я легко удержала теплую тарелку в своей руке. Проходя мимо Кристины, я отрывисто ей промямлила: – После такого мне нужен перерыв.

Она ухмыльнулась.

Я прошла по шахматной плитке прямо к угловой кабинке. Он сгорбился над ноутбуком, глаза не пропускают ни одну букву и цифру, появляющиеся на экране.

Его челюсть напряглась, когда он сглотнул. Движение привлекло мой взгляд к тонкому, почти невидимому шраму на краю его нижней губы. Он взвился вверх вместе с уголком его губ, когда я подошла к нему.

Тарелка со звуком стукнулась о стол, проскальзывая прямо ему под нос.

Горошек скатился, резко столкнувшись с цыпленком и мягкой булочкой. Вода задрожала в стакане, чуть выплеснувшись за края. Я плюхнула на стол тарелку резче чем намеревалась.

– Приятного аппетита, – процедила я сквозь зубы и даже не стала утруждать себя улыбкой. А он все равно не удосужился это проверить и даже не поднял взгляда. Развернувшись на каблуке, я проложила себе путь назад на кухню, проносясь мимо Кристины и Юрая; не останавливаясь, пока за мной не закрылась дверь уборной. Моя ладонь задержалась на ручке, а лоб уткнулся в дверь. Я развернула голову и боком облокотилась на скрипучую дверь. Я рассматривала взглядом мерцающую лампочку и запятнанный потолок, пока не пропали шум в баре и мое смущение. Я провела ладонями по лицу, когда как мои глаза упали на различные полотенца и чистящие средства, которые окружали меня. Как я оказалась здесь? Калеб бог знает чем занимался в медицинской школе, но все равно у него еще был один год до выпуска; и даже тогда ему придется отыскать место в какой-нибудь больнице.

Я нашла «Дивергент» случайно, идя домой после очередного неудавшегося собеседования. Никто не хотел нанимать девушку, которой двадцать с хвостиком, и без высшего образования. Мне нужно было пройти через темную часть города, поэтому я уделяла больше внимания тому, что вокруг, а не тому, что у меня под ногами. Магическим образом у меня сломался каблук, отчего по лодыжке прошлась волна адской боли, которая заставила неловко прихрамывать по тротуару. Потом, чтобы жизнь мне не казалась медом, начал идти снег, хлопьями похлестывая меня по лицу и раздражая меня все сильнее. Я надеялась, что доберусь домой до того, как начнется метель, о которой передавали весь день, но тогда весь мир был против меня. Я ввалилась в захудалый бар, откинув волосы с глаз, которые выскользнули из пучка, который я так аккуратно сделала тем утром.

Дрожащими от холода ладонями я провела по рукавам простого серого пиджака, который заставила себя накинуть этим утром. Теперь он был испорчен, и он был мамин. Это была моя единственная подходящая для собеседования вещь.

Я стояла у двери, звоночек все еще звонко объявлял о моем приходе. Я задрожала, стоя в мокрой одежде; глаза наполнились слезами, пока я продолжала пялиться на испорченный пиджак.

Тори, темноглазая и татуированная владелица «Дивергента», бросила на меня один взгляд, прежде чем направила меня присесть в кабинку. Она шлепнула передо мной чашку черного кофе, гамбургер и картошку-фри. Она указала мне поесть, а сама села напротив, сложив руки и выжидающе наблюдая за мной. Она не двинулась, пока я не закончила, и все время пристально изучала меня взглядом. После она забрала мою тарелку, отнесла ее на кухню, а затем вернулась на свое место напротив.

Несмотря на ее отпугивающие татуировки и напористый взгляд, она молчала и не подгоняла меня, когда спросила, что привело меня в «Дивергент». Мне было несвойственно изливать свою душу, но спешно построенная плотина, сдерживающая мои эмоции, с треском разрушилась, пока я объясняла ей свою ситуацию.

Она ничего не говорила, просто покручивала ручку, которую она так небрежно бросила на столик, и сжимала тонкий блокнотик для заказов между пальцами. Ее слишком темные карие глаза замерли и опустели, пока она что-то обдумывала, прежде чем быстро вернуться ко мне.

– Можешь принимать заказы? – внезапно спросила она, останавливая ручку и сжимая ладони.

Я запнулась, мой язык отказывался извлекать разборчивую речь. Она повторила вопрос и задала другой:

– Можешь подносить еду и вытирать столики?

Мне наконец удалось выдавить ответ и согласно кивнуть, подтвердив это.

Ее лицо осветила яркая улыбка, избавив ее лицо от теней, появляющихся от ее острых черт. Загорелая кожа поморщилась в уголках ее глаз, когда она улыбнулась.

– Отлично. Ты принята. Будешь работать с трех до одиннадцати и помогать закрываться с понедельника по субботу.

Кристина помогала мне обучаться, сама из официантки превратившаяся в бармена. Она объяснила, что обычно у них заканчивался десерт дня (среды), особенно шоколадный кекс. И она предупредила меня о самых придирчивых посетителях, которые были завсегдатаями еще до моего рождения. Черноглазая девчонка, работающая в «Дивергенте» уже почти три года, знала всех и каждого из постоянных клиентов, а также большинство тех, кто иногда просто заглядывал.

Я потянула вниз передник, который был обвязан вокруг моей талии. Он был Кристинин. Она более фигуристая чем я, поэтому мне приходилось обвязывать его вокруг талии дважды, прежде чем оставлять слабый узел. Черная ткань становилась мостом через неглубокую долину между моими двумя острыми тазовыми костями.

Я выдохнула содрогаясь, убрав волосы с лица и спрятав выбившиеся пряди за уши. Мои щеки горели, легкая испарина покрывала лоб. Я поморщила нос, глядясь в небольшое темное зеркало. Сорвала бумажное полотенце из автомата, игнорируя его едва слышный стон, когда он выкатил новое. Я провела грубым материалом по лицу, вдоль щек и лба. Прикусила губу, рассматривая свою полу успешную технику.

Я открыла дверь уборной. Медленно вышла, прислонившись к косяку, и прижала голову к скрипучему дереву, повернувшись так, чтобы я смотрела на Кристину напротив меня.

– Кто он такой? – спросила я. Слова покинули мой рот с порывистым вздохом. Это напомнило мне о нежных летних бризах; крошечный блеск синевы в уголке глаза таинственного посетителя, легкие и бесконечные небеса лета.

Ее рот чуть приоткрылся, но она не издала ни звука. Она закрыла его и нахмурилась, задумавшись. А затем пожала плечами.

– Не знаю.

Я встала прямее, ручка уперлась мне в позвоночник. Я всмотрелась в расслабленные черты лица Кристины и приподняла палец, сказав ей таким образом попридержать эту мысль. Я направилась к створчатой двери и высунула голову. Ее петли слегка заскрипели. Мои любопытные глаза смотрели на мрачно одетое плечо. Я позволила дверцам снова закрыться, игнорируя румянец на щеках, пока я возвращалась назад к Кристине. Задняя часть моей шеи горела, как будто я все еще могла чувствовать, как его глаза изучали то немалое, что он видел от меня.

– Что значит, ты не знаешь? – Разочарованное любопытство сделало мой тон острее чем обычно.

Кристина сузила глаза, прикусив внутренность щеки, а затем ответила:

– Я никогда его не видела прежде. По крайней мере, не тогда, когда я работала здесь. Может, Тори его знает.

Я промямлила, рассеянно кивая. Кристина скрестила на груди руки, переместившись плечом к дверной раме. Я поежилась под очередным темным, но знакомым пристальным взглядом.

– Что? – спросила я в раздражении, слыша свист Юрая где-то на кухне.

– Что тебе до этого парня? – спросила она, наклонив голову.

Я прикусила язык, пытаясь придумать оправдание.

– Ну, ты никогда его не видела, думаю, это странно.

Кристина рассматривала меня еще какое-то время.

– Ага, – согласилась она, не отводя от меня взгляда. – Странно. – Я усмехнулась тону, который она выбрала, и оттолкнулась от стены. Направилась к створчатой двери и выглянула из окошка. Я приподнялась на носочки, чтобы получить лучший вид на зал. Инстинктивно мои глаза осмотрели остальную часть пустых столиков; ища призрачных посетителей. Я нахмурилась, когда увидела пустую угловую кабинку, совершенно чистую. Как будто того поразительного парня и не было здесь вовс…

– Трис.

Я выпустила приглушенный визг и обернулась. Ослепляющая полоса белого сияла на пятне загорелой кожи. Юрай откинул голову назад и рассмеялся. Я сильнее нахмурилась, брови низко спустились к моим глазам. Я сопротивлялась желанию скрестить руки на груди.

– Кого-то разглядываешь, а, Трис? – спросил он, смотря через мое плечо на пустой зал.

– Нет, – бросила я слишком быстро.

Юрай сжал губы, пытаясь сдержать, конечно же, очередную улыбку.

– Ладно. Твой парень с угловой кабинки недавно ушел. Сидел и работал после того, как поел. – Он положил счет мне в ладонь. Я осмотрела его – вздрагивая при виде моих ужасных сокращений – и на меня в ответ смотрели знакомые цифры – 7.50$. Опять маленькие чаевые.

Юрай продолжил:

– Думаю, он типа программист. Вполне уверен, экран его ноутбука был заполнен каким-то кодом, и по тому, как двигались его пальцы, могу сказать, он писал его. Он ушел только минуту назад.

Я вздернула голову при этом.

– Ушел? – спросила я, через плечо снова взглянув на зал, как будто пытаясь подтвердить это. – Но я не слышала звонка на двери.

Юрай пожал плечами.

– Да, я тоже. Странно, правда? Даже сам отнес свою тарелку.

Я удивленно покачала головой.

– Мы с Кристиной впервые его здесь видели. Откуда он знает, куда относить посуду?

Юрай снова пожал плечами, невиновно приподняв ладони перед собой.

– Эй, я без понятия. Не убивай посыльного. Может, мой брат Зик его знает. Он работал здесь с другими ребятами, пока не уехал в колледж.

Я прикусила губу.

– Ладно, – рассеяно согласилась я, свернув счет в ладони. Юрай кивнул, взъерошил мои волосы и направился закончить убираться. Я нахмурилась и ударила его по рукам. От полки, разделявшей официантов и гриль, послышался смех. Я насупилась от необычной толщины свернутого счета и развернула его. Пять банкнот упали на пыльный плиточный пол. Мое сердце пропустило удар, врезавшись в мои голосовые связки и заставив меня вскрикнуть.

– Эмм, Юрай? Ты же рассчитал того парня?

Он высунул голову из-за полок, полных тарелок, мисок и блюдец.

– Конечно, Трис. Думаешь, я идиот? – Он добродушно подмигнул мне и снова исчез, насвистывая себе под нос.

Я подняла потрепанные, мягкие банкноты и вышла из кухни, наклонившись, чтобы достать свою банку из-под прилавка. Я положила счет на неровную поверхность и начала откручивать крышку от банки.

Аккуратное смелое слово, написанное черной ручкой на моих неаккуратных красного цвета сокращениях о заказе, попалось мне на глаза.

Спасибо.

. . .

К тому же самому времени на следующей неделе я полностью забыла о нашем таинственном посетителе.

Зик был за границей на весенних каникулах. Где, как я могла предположить, было куда теплее, чем холодрыга в Чикаго. Я выглянула из окна, смотря на дождь со снегом, бьющийся о стекло. Его звук был абсолютно фиксированный, одновременно успокаивающий и выводящий меня из себя. Я покачала головой, потянувшись за салфеткой, ножом, вилкой и ложкой; все они отлеживались в своих беспорядочных кучках. Я плотно завернула их вместе в бумажном полотенце и обвязала простой белой оберткой.

Я бросила взгляд на часы. 22:37. Нет, уже 22:38…

Звякнул звонок над дверью. Вошла сутулая фигура, закрывая за собой дверь. Она задрожала и собиралась сделать шаг вперед, но остановилась, взглянув на чистый и сухой пол, чтобы вытереть ноги о коврик.

Я села прямее, улыбка тут же осветила мое лицо. Хоть это не придется убирать. Я помчалась к угловой кабинке, вытащила блокнот из кармашка передника и взяла в руку ручку, которая была спрятана за моим ухом.

– Вау, там льет как из ведра, да? – спросила я, наблюдая, как фигура приподняла голову. Капелька воды скатилась с волос, прошлась мимо глаза к щеке и зависла на тонком, едва видном шраме у нижней губы…

Темные-синие глаза выбили из меня дух с силой ветра, воющего снаружи. Уголок синевы снова подмигнул мне.

Он просто кивнул, хотя его губы были сложены в небольшую улыбку. Он сел напротив того места, которое я предложила, взглядом осмотрев столовые приборы, которые нужно было завернуть в салфетки. Мой рот приоткрылся от удивления, и я поспешила к его столику, метая взглядом между приборами и его не выражающим никаких эмоций лицом.

– Э-э, я быстро приберусь. Извините за неудобство, – пробормотала я. Жар охватил все мое лицо, такой сильный, что я думала, окна начнут запотевать со столь резкого изменения температуры.

Он отмахнулся рукой.

– Все-в-порядке, – пробормотал он слова так, что они слышались как одно, поставив свою сумку рядом с собой. Он смахнул с нее капельки воды.

Покачал головой, пытаясь препятствовать потокам воды упасть на глаза.

Отлетела одна капля, приземлившись на мою щеку, и отдалась прохладным ловким поцелуем. Мое дыхание сбилось. Прейдя в себя, я прочистила горло.

– «Отречение», – сказал он, теперь более отчетливым голосом. Я быстро моргнула, довольная, что он изучал сильный шторм снаружи. Мне не пришло в голову, что он даже не посмотрел в меню, чтобы заказать нечто другое.

– Воду? Или вам ее хватит после вашего плаванья снаружи? – Я была удивлена услышать дразнящие нотки в своем голосе. Я не флиртовала. Трис Приор, официантка в уютном маленьком гриль-баре «Дивергент», не флиртовала с посетителями.

– Пожалуйста. – Он с любопытством посмотрел на меня, но в его глазах виднелся игривый свет. Я была вознаграждена маленькой щелкой прямых белых зубов. Он прислонил руку к челюсти. Его длинные и тонкие пальцы – сделанные для нежных, продуманных движений – прикрыли мою драгоценную полоску улыбки. Он кивнул, смотря на меня через путаницу темных ресниц.

Я быстро записала заказ, один из немногих, что были сегодня.

– Заказ, – крикнула я туда, где, похоже, Кристина и Юрай баловались со «Снэпчатом». Я покачала головой, когда направилась взять один из высоких стаканов, стоявших около автомата с безалкогольными напитками. Я никогда не была так счастлива, что у меня нет смартфона. Кристина два часа пыталась выведать у меня мой ник в «Снэпчате», пока до нее не дошло, что у меня даже и обычный-то телефон едва дышал.

Холодная вода скатилась по моим пальцам, формируя кривые полосы на моих суставах.

– Блин! – пробормотала я. Вода чуть ли не выплескивалась за края стакана, поэтому я поторопилась поставить его. Схватила одно из дополнительных полотенец для рук из уборной и быстро вытерла пролитую воду.

Мои глаза метнулись к залу. Я подошла к небольшому окошку в двери зала, наблюдая, как капли воды продолжали стекать с его коротко подстриженных волос вниз к задней части его шеи. Я сочувственно задрожала, бросив влажное полотенце в маленькую корзинку, предназначенную для грязных полотенец, и захватила новое. Я свернула его на руке и взяла в ладонь его стакан воды. Тихо рассмеялась. Я выглядела как официантка какого-то роскошного ресторана. К счастью, повизгивающие петли створчатой дверцы скрыли мое хихиканье.

Я осторожно поставила его стакан на стол, удостоверившись, что он находился как можно дальше от его ноутбука, чтобы он не был испорчен, если вода прольется. Снова по экрану бежали цифры и буквы, и я наблюдала за тем, как в едином темпе двигались его пальцы.

Я прикусила губу на мгновение, прежде чем встать на свое обычное место. Пол потрескивал под моими ногами, когда я наклонилась вперед и положила полотенце на расстоянии в несколько дюймов от его руки. Когда я отодвинулась, его глаза поймали мои, и я замерла.

– Я-я думала, вы бы хотели вытереться, – тихо сказала я, надеясь и прося, чтобы он не услышал дрожь в моем голосе. Боже, что со мной не так? Ведь не в первый раз я видела привлекательного мужчину!

Те таинственные глаза изучали меня на момент дольше, прежде чем немного поморщились. Его щеки приподнялись, а губы растянулись в его первой настоящей улыбке. Мое сердце остановилось и вновь застучало при ее виде, только вдвое ускоренном темпе.

– Спасибо, – ответил он с благодарностью. Когда-то, пока я была на кухне, он снял свое пальто и уложил его на спинку диванчика. На нем осталась простая черная футболка. Сначала он вытер свою руку, привлекая мое внимание к тому, как короткие рукава крепко обтягивали его плечи и бицепсы. Дальше он провел полотенцем сзади по шее, глаза тяжело прикрылись, когда он что-то промямлил от удовольствия. Влажная ткань футболки прилипла к его груди, но стала свободной у его клиновидной талии. Завиток черных чернил бросился мне в глаза, когда он убрал полотенце от шеи.

Я откашлялась, когда насквозь мокрое полотенце хлопнулось назад на стол. Оглянулась назад на груду приборов и салфеток и бросила очередной взгляд на молчаливого парня напротив меня. Он не обращал на меня внимания, а снова смотрел на экран ноутбука и спокойно щелкал кончиками пальцев по клавиатуре.

Я продолжила работать. Проигнорировала тот факт, что мне, скорее всего, придется заново завернуть приборы в салфетки – они совсем болтались. Время от времени я поглядывала на него исподлобья. Наблюдала, как оставшиеся капельки воды сверкали на его легкой щетине. Как появилась складка меж его бровями, пока он вчитывался в отдельную строчку кода.

Мы сидели в тишине, пока с кухни меня не позвал Юрай. Я быстро откликнулась. Выбралась из кабинки и забрала блюдо из кухни. К счастью, Кристина была на перерыве – сидела на одном из дальних прилавков и корчила рожицы на телефон Юрая, заполняя его своими фотографиями.

Я прикусила кончик языка, чтобы удержаться от смеха, когда снова подошла к кабинке.

Тарелка согрела мои холодные пальцы, от которых отдавало запахом металла. Мои глаза метнулись к загроможденному столу, заполненному столовыми приборами, салфетками, его сумкой и ноутбуком. Я отпихнула приборы в сторону и вздрогнула от небольшого лязганья кучки металла. Я пододвинула ему тарелку, вместе с парой неплотно завернутых в салфетку приборов. Меньше переделывать.

Он не стал есть сразу же, глаза продолжали блуждать по экрану, как будто это была самая важная вещь в мире. Я вновь выглянула из окна, прислонив голову к прохладному стеклу и позволив ему успокоить кровь, мчащуюся к моему лицу.

Интересно, может, Юрай прав. Может, он правда программист. Это самая подходящая для него работа, если основываться на том, как мало от того, чем он занимался, я видела. Хотя его телосложение и размер противоречили этому. Он словно каждый день проходил через усердную физическую нагрузку, чтобы наработать такие мышцы, скрывающиеся за тканью его одежды. Мое лицо снова покраснело, и я спряталась еще дальше за кабинкой. Мой вдох отразился на стекле, образуя мутный белый круг, быстро исчезнувший из виду.

Я немного испугалась, когда услышала лязг металла о его тарелку. Встряхнувшись от своих бессмысленных размышлений, я вернулась к заворачиванию приборов в салфетки.

Почти двадцать минут спустя я закончила и ощутила боль в шее.

Я подняла голову и минуту пялилась на пустое место перед собой.

Пустая кабинка и очередные слишком щедрые чаевые.

Я покачала головой и пихнула кучу завернутых приборов в чистое ведерко, где они обычно хранились на кухне.

– Эй, Трис, – вышел из кухни Юрай, вытирая руки о полотенце. – Скоро ведь заканчиваешь?

Я все еще смотрела на счет в своих руках. Юрай склонился над баром, его обычно дразнящее выражение лица было омрачено беспокойством. Он положил ладонь мне на плечо и мягко сжал. – Эй. Ты в порядке?

Я заставила себя поднять взгляд и слабо ему улыбнуться.

– Да, да, я в порядке. Думаю, просто устала. – Я встала прямее и дернулась взять ведерко с завернутыми приборами. – Вы с Кристиной все?

Он махнул рукой.

– Кристина ушла где-то минут десять назад. Ляпнула что-то про свое свидание с видеомагнитофоном и пинтой «Бена и Джерри».

Я рассмеялась и поставила ведерко на прилавок с небольшим отзвуком. Счет смялся у меня в руке, пока я пробивала общую сумму и вносила последнюю покупку этого дня. Оставшуюся часть мятых долларов я убрала в свою банку чаевых. Освобожу ее завтра, когда она будет полнее. Сегодня был достаточно безлюдный денек, да и к тому же завтра я все равно получу зарплату.

Юрай выразительно присвистнул, увидев сумму, упавшую в банку.

– Сколько сегодня?

Я пожала плечами.

– А, где-то между сорока и шестьюдесятью. Ничего сверхъестественного.

– Тот таинственный парень хорошо одаривает тебя чаевыми, а? – пошевелил он темными бровями. Я легонько толкнула его к прилавку, от чего он закашлялся от смеха.

– Довольно хорошо, вот уж спасибо, – чопорно ответила я и взвизгнула, когда Юрай прижал меня руками к кассе. – Ты серьезно? – сухо спросила я и вздохнула, когда он кивнул. – Он оставил мне пять из суммы в восемь баксов.

– Да уж, неплохо, – произнес Юрай, хитро улыбаясь. Я снова пихнула его. – Я все никак не могу связаться с Зиком. С его везением он наверняка уронил телефон в океан, и его сразу же слопала белая акула.

– Он совсем не дружит с техникой, а, – согласила я. Я слышала много историй. Ноутбук, который чуть не поджарил его задницу, спутниковая тарелка, которая чуть не оставила его с сотрясением, и айфон, приводивший его в шок чаще, чем кто-либо смог сосчитать. – Уверена, скоро мы от него услышим. Он всегда присылает открытки. – Я указала на небольшой стенд, который почти всегда был залеплен небольшими записками из путешествий, исписанными неаккуратным почерком старшего брата Юрая. Италия, Германия, Венесуэла, Новая Зеландия, Индия – со всех мест, где я в один прекрасный день хотела бы побывать. Один прекрасный день все еще наступит, с уверенностью говорила я себе, просто не так скоро, как тебе того хотелось бы.

. . .

– Что, он совсем с тобой не разговаривал? – потребовала Кристина, находящаяся по локоть в пене. Питер, помощник официанта, которого наняли, фактически чтобы мыть посуду, стоял, прислонившись к стене, и ковырялся в своих ногтях.

Я бросила на него хмурый взгляд, когда поставила очередную грязную тарелку рядом с ней.

– Кристина, не все посетители должны быть общительными. Он едва сказал мне четыре слова, и два из них, чтобы заказать себе ужин.

– Но он оставляет хорошие чаевые? – Я приподняла бровь на ее вопрос, и ее глаза метнулись к грилю. Юрай насвистывал веселую мелодию в гармонии с шипящим бургерами и клокочущей картошкой-фри.

– Спасибо, Юрай, что разболтал! – Я сердито посмотрела на него между тарелками.

– Всегда пожалуйста, Трис, – стыдливо произнес он и вскрикнул, когда гриль немного разгорелся, отчего я захихикала.

– Так значит он оставляет хорошие чаевые, – сказала она, поставив чистую тарелку на сушилку.

Я пожала плечами.

– Пять с восьми баксов.

– Вот уж точно хорошие, – произнесла Кристина, очевидно воображая некую альтернативную реальность, где мы с этим парнем женимся и заводим дюжину детей, с которыми она смогла бы сыграть в щедрую тетушку Кристину.

Я толкнула ее бедром, чтобы избавить ее от ненужных грез стать тетушкой.

– Почему все продолжают говорить это?

– Да, и правда? – вмешался Питер со скрытой злобой в голосе. – С чего это ему одаривать Трис чаевыми, кроме как обслуживания? – Его верхняя губа изогнулась в усмешке. – В смысле ей же больше нечем выделиться.

Глаза Кристины практически метали молнии. Она дернула шланг, используемый для быстрого смывания остатков с тарелки, и окатила водой маленького неблагодарного нахала.

Питер вытянул перед собой руки, позволив воде стекать на пол с его тяжелых мокрых рукавов.

Он провел ладонью по лицу, убрав обычно уложенные волосы в сторону. То, как он назвал Кристину позже, уж точно не помогло улучшить его репутацию в ее глазах. Он схватил с крючка свое пальто и вылетел из кухни.

Я повернулась посмотреть на Кристину. Темнокожая барменша убрала выбившиеся пряди за уши и засунула сверкающую заколку в рот. Она изо всех сил пыталась собрать волосы так, как ей этого хотелось, но в итоге она просто заколола все так, как было, и невинно захлопала глазками, подняв руку, чтобы прикрыть мой рот с тихим щелчком.

Я покачала головой.

– Пойду посмотрю, как там Питер… – пробормотала я, в основном из жалости, потому что никто не последовал за ним.

Кристина усмехнулась и вернулась к своим тарелкам.

– Как скажешь, Трис, но сомневаюсь, что он вернется мыть эту гору посуды за ту минимальную зарплату, что он получается. – Она угрюмо оглядела посуду, а затем вновь нырнула руками в воду и яростно начала оттирать тарелки, как будто на каждой из них была выгравирована усмешка Питера.

Питер стоял у двери, свет над головой бросал тени на его красивое лицо. Он шарил по своим карманам в поисках ключей. Зеленые глаза посмотрели на меня из-под светлых бровей, когда я подошла.

– Чего тебе? – бросил он, все еще копаясь в своих карманах.

– Знаешь, может, если ты извинишься и изменишь свое поведение, Тори не уволит тебя, – слабо предложила я.

– О, и с каких это пор ты высказываешься за босса? – Питер вытащил из карманов пальто руки, сжатые в кулаки. Он подошел ко мне, слишком близко на мой вкус. Я сделала шаг назад и вздрогнула, когда толстый край барной стойки уткнулся мне в позвоночник.

– С тех пор как я знаю, что она обдумывает уволить тебя, и что теперь, после того, что только что произошло, она без проблем вышвырнет тебя, – ответила я, больше не заботясь о своих прежних намерениях.

Питер что-то сердито проворчал и зажал меня руками так, как это сделал Юрай несколько дней назад. Подозревала, что его цели были бесспорно дурнее.

– Теперь послушай сюда, ты, всезнающая, нахальная маленькая сучка. – Я ахнула и толкнула Питера в плечи, пытаясь отпихнуть его. Он сжал мои запястья в руках. – Я работал здесь намного дольше тебя и уже месяцами планировал перевестись на официанта. У тебя нет абсолютно никакого права появляться здесь и забирать то, что должно было быть моим.

– Ага, оно и видно, почему Тори не провела тебе обучение официантом. Тебе действительно нужно поработать над своими навыками работы с людьми. – Слезы прильнули к моим глазам, когда его хватка на моих руках стала еще крепче. Я быстро сморгнула их, отчаянно не желая позволить Питеру видеть мои слезы, а еще меньше – позволять ему видеть, что он причина моих слез.

Кожу на обратной стороне руки обожгло, когда он попятился назад, пытаясь тащить меня за собой.

Глаза, наполненные праведным темным огнем, сверкнули за плечом у внезапно заикающегося парня.

– Проблемы? – Интересно, темноглазый посетитель всегда говорил дроблеными предложениями? Не совсем прерывистыми, а как будто он не хотел кидаться впустую простыми местоимениями или прилагательными.

Питер обернулся, его самообладание угасало, когда он начал высказывать ему свое недовольство:

– Не знаю, кто, ты думаешь, ты такой, но не твое… дело… лезть в… дела других людей… – Слова закончились, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на более крупного мужчину.

– Проваливай. – Очевидно, это была не просьба. И хотя обычно Питер бросал вызов чему-либо, что даже отдаленно не напоминало авторитет, он послал ему еще один многообещающий взгляд и двинулся прочь.

Я осторожно прислонилась к прилавку, вздрогнув от побаливающего места на спине, которым я ударилась ранее. Прижала дрожащую руку ко лбу, дыхание слабое, теплые оковы на запястьях. Я затаила дыхание, чувствуя, как все мое тело содрогается при каждом моем вдохе и выдохе. Я вытерла щеки, хоть там и не был никаких доказательств слез. Подняла взгляд на, видимо, терпеливо ждущего парня передо мной, спрятавшего пальцы в карманах. Его уставшие голубые глаза были прикрыты, как будто, прислонись он к стене, то тут же уснул бы. Напряжение в его предплечьях и плечах говорило мне об обратном.

– Ты в порядке? – Он моргнул, и весь этот странный, мягкий и темный свет исчез из его глаз. И вновь они вычисляли, как будто он сканировал меня сверху вниз – словно я строчка кода, бегущая по экрану его ноутбука. И после того как он снова уйдет, я исчезну и буду забыта.

Я кивнула, пытаясь сглотнуть комок в горле, который помог мне сдержать истерию внутри меня, готовую вырваться наружу.

Я вытащила свой блокнотик из кармашка передника, даже при том, что я знала, что Юрай и Кристина все равно не сумеют прочесть что-либо, написанное мной, из-за того, как дрожала моя рука.

– «Отречение» и воду?

Он промямлил, соглашаясь, повесил на плечо свою сумку и пошел к угловой кабинке. Я наклонила голову в сторону. Нет, он не ходил как все остальные.

Его движения содержали в себе своего рода изящество, которое избегало многих людей, он словно скользил на роликах по полу.

Я покачала головой, избавив себя от блуждающих мыслей, и двинулась на кухню.

Кристина посмотрела на меня с места, где она копалась в своем телефоне.

– Все хорошо?

Я снова затаила дыхание, на сей раз по абсолютно другой причине.

– Не совсем, – признала я, пытаясь придумать, как бы мне подать случившееся в более приглядном виде, чтобы она не захотела прикончить Питера.

Кристина среагировала соответственно, даже схватила свое пальто и закричала Юраю, чтобы тот приготовил деньги на выпуск под залог. Я схватила ее ключи из небольшого блюдца, которое стояло рядом с телефоном, и спрятала их за спиной, крепко сжав.

– Он уже ушел, что ты собираешься делать? К тому же, вполне уверена, мой новый постоянный посетитель все равно напугал его до чертиков.

Кристина прекратила изо всех сил пытаться всунуть вторую руку в пальто, ее шляпа наклонилась боком и скрывала темный и свирепо смотрящий глаз.

– Тот, который не говорит? – уточнила она, и через приступ раздражения я кивнула.

– Он говорит, просто не очень… много, – неловко закончила я. С ее стороны было неправильно давать ему определение, только потому что он не говорил, не после того что только что произошло в зале.

Кристина повесила свое пальто на место, знающая улыбка расплылась на ее лице и заставила ее глаза мерцать в предвкушении.

– Похоже, мистер Четыре Слова настоящий белый рыцарь, да?

Моя рука немного задрожала, когда я взяла теплую тарелку. Я ужесточила хватку, надеясь, что она не выскользнет из моих рук. Поставила ее подальше от его ноутбука, зная, что он притянет ее ближе, когда решит поесть, закончив то, над чем он там работает. Он все еще не одарил меня взглядом, только мельком взглянул на тарелку и пробурчал что-то, что вероятно было его эквивалентом «спасибо». Я замерла на мгновение, мои губы пытались выдавить вежливое «спасибо», которое затаилось в моей голове, пока готовился его заказ.

Когда он начал поворачивать голову, несомненно чтобы проверить, почему я все еще стояла рядом, я схватила его полупустой стакан воды со стола и поспешно ретировалась с покрасневшим лицом. Поблагодарю его, когда он закончит, уверяла себя я, пока наполняла его стакан, бросив в него несколько новых кубиков льда. Сейчас он занят, и вряд ли ему понравится, если его побеспокоят.

Я отнесла стакан, но моя рука больше не дрожала. И, к моему удивлению, он уже начал есть, намазав маслом целую булочку. Ветер снаружи ударялся об окна, издавая стоны в попытках выбраться из лабиринта города.

Я поставила воду точно туда, откуда я ее забрала, и сделала шаг назад. Прикусив нижнюю губу, я повертела в руках свой блокнот, а затем оторвала ему счет и положила его рядом со стаканом. Костяшки пальцев коснулись его прохладной поверхности, заставив кубики льда музыкально столкнуться.

Он отрезал еще один кусочек куриной грудки и аккуратно поместил его в рот. Поднял палец и начал рыться в карманах своих темных джинсов.

Несколько крошечных белых шрамиков потерлись под моими цепкими пальцами.

Его вторая рука замерла на полпути к его карману. Мгновение мы пялились на мою руку на столе, накрывающую его. Я не знала, когда дала разрешение ладони двигаться или пальцам обхватывать его.

Хватка была неловкая, костяшки его пальцев оказались между моими пальцами.

Чтобы полностью накрыть его ладонь, моим пальцам пришлось вытянуться до необычного предела. Я не отпускала, надеясь, что, замерев, эта ситуация станет менее неловкой.

Отважившись взглянуть на него исподлобья, я пробормотала сквозь зубы, которые все еще прикусывали мою губу:

– За счет заведения.

Отдергивая руку, я вообразила капельку сопротивления с его стороны, как будто он хотел, чтобы я осталась. Я пошла назад на кухню, полная решимости думать об этом моменте как о самом романтичном, произошедшем между мной и одним определенным, высоким, тихим синеглазым посетителем.

Я села на маленький табурет, установленный в уголке официантов, праздно сведя руки вместе. Я сжала их в кулаки, пытаясь остановить тревогу. Нежные кончики моих пальцев побаливали, сгрызенные под корень. Я распрямила руки и прижала их к джинсам, обтягивающим мои бедра, вытерев влагу внезапно запотевших ладоней.

– Значит Четыре? – Я свалилась со стула на плиточный пол. Прижала руку к груди, пытаясь удержать сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

Кристина шокировано смотрела на меня. Плотно сжала губы, как только ее удивление постепенно увядало. Ее плечи задрожали, и она сгорбилась, пытаясь сдержать смех. Она случайно хрюкнула и больше не смогла сдерживаться. Я в ожидании протянула ей руку. Кристина подняла меня, все еще громко смеясь. Я послала ей хмурый взгляд, пока отряхивала себя, и пробормотала слова, которые не одобрили бы ни мои родители, ни Калеб.

Она завела темную прядь волос за ухо и вытерла слезу, которая все еще задерживалась в уголке ее глаза, осторожно проверяя пальцем, не испортился ли ее макияж. Она вздохнула, когда отдышалась, и поставила руки в боки.

– Ну так что? – спросила она, прислонившись к прилавку.

Я провела ладонью по волосам, которые выбились из пучка, который я обычно собирала каждый день перед работой. Я оставила ее там, прижавшись запястьем ко лбу.

– А? – устало спросила я и провела ладонью по лицу, изо всех сил пытаясь проснуться и сосредоточить свое внимание.

– Ну знаешь, мистер Белый Рыцарь? Парень, который спас тебя от Питера? Который ходит сюда уже несколько недель? Ни о чем не говорит, Трис? – Я показал ей язык при ее заумном тоне.

– Да, я знаю, о ком ты. Как ты назвала его? – снова спросила я, когда подошла, чтобы выглянуть в зал.

– Четыре? Въезжаешь? Потому что он говорит только… – Я приподняла руку, массажируя место между бровями другой. Головная боль ужасно досаждала.

– Да-да, теперь въезжаю, Кристина. – Я слабо ей улыбнулась, чтобы смягчить свои слова.

На этот раз я услышала звон колокольчика, ветер, нетерпеливо влетевший в зал, практически заглушил его. Я поймала пару темно-синих глаз, смотревших на меня, и темное пальто, прежде чем они исчезли в ночи.

Я вышла, чтобы убрать тарелку, которую, на удивление, он оставил на столе. Его счет лежал под ней, как и чаевые в пять долларов.

Я вздохнула, смотря на деньги в своих руках. Свернув их в ладони, я пошла за стойку, чтобы достать свою банку. Вытащив оставшиеся смятые банкноты в конверт, я вернулась назад в кухню, чтобы проверить, как проходит уборка у Юрая и Кристины.

Я даже не поняла, что улыбалась и пылала румянцем, пока Юрай не подергал меня за щеку и не спросил, почему я в таком хорошем настроении. Кристина лукаво усмехнулась. Я с насмешкой пихнула ее в плечо. Румянец стал еще ярче, а улыбка – мягче, но никуда не исчезла.

. . .

Народа было много. Так много еще не было с тех пор, как я начала работать в «Дивергенте». Хотя, наверное, мои семь месяцев работы не с чем сравнивать. Я схватила пальцами четыре пустых стакана, занимавших прилавок. По крайней мере, так хоть будет меньше напряга для Кристины. Ее темные волосы были заколоты блестящими заколками, а ее подведенные черные глаза были сужены, пока она жонглировала бутылками алкоголя и стаканами. Люди столпились у бара, слишком близко прижавшись к прилавку.

Мои руки задрожали, когда я приподняла до краев забитый посудой тазик, и пошла на кухню. Зик рявкнул Юраю бросить два заказа крыльев и один заказ луковых колец во фритюрницу. Загорелый старший брат Юрая занимался грилем, пот виднелся слабым блеском на его лбу. Он только вернулся из Австралии вместе с кулоном из акульего зуба на нитке и искупавшимся в воде телефоном, которому теперь нужна замена… снова.

Тори кивнула мне и вернула свое внимание на прогревающуюся полку, куда положат готовые заказы Зик и Юрай. У нее был поднос, наполовину забитый тарелками и мисками с картошкой-фри, бургерами, сырными палочками и тому подобным.

Ястребиный глаз, вытатуированный на ее шее, казалось, подмигивал мне, пока она загружала остаток заказа на поднос. Юрай бросил ей лист заказа, и его тут же позвал Зик переворачивать крылья в соусе для барбекю. Она едва взглянула на него, прежде чем бросила листок на высокую стопку, которая становилась все выше и выше. Сейчас выходные Дня независимости, и не похоже, что в ближайшее время количество народа уменьшится. Похоже, Юраю с Зиком придется сегодня работать на кухне дольше обычного, а Кристине в баре – еще дольше.

Сквозь череду подносов с разными коктейлями, пивом и едой я мельком увидела темно-синие глаза. Мои же метнулись к часам над баром. 22:38. Четыре как всегда был точно в срок. Первые несколько раз после инцидента с Питером Кристина отказывалась как-либо называть его кроме Четыре. Она утверждала, что «мистер Белый Рыцарь» звучит неправильно. И раз уж я даже не знала его имени, прозвище приелось. Большинство раз я даже не выписывала ему заказ; просто кричала Юраю, что пришел Четыре. Сегодня же это не понадобится.

Он выглядел немного потерянным, прорываясь сквозь толпу у переполненного входа к бару. Его глаза взглянули с тоской на его обычную угловую кабинку, которая была забита пьяными и хихикающими студентками, которые уже строили ему глазки. Или, может, он не сильно хотел сесть на свое место, а просто ему нравились люди, которые были там рядом…

Я схватила его за локоть и потянула к чудесным образом свободному месту в самом конце бара. Я громко свистнула Кристине. Она знающе ухмыльнулась, так как видела, что я указываю на него, но вместе его стандартной воды она налила ему высокую кружку пива янтарного цвета с пеной, вылизавшей через край. Она двинула его по прилавку ко мне. Я поймала кружку и поставила ее перед Четыре.

Он раскрыл рот, чтобы, скорее всего, возразить. Я похлопала его по плечу и улыбнулась:

– Я угощаю, Четыре. – Он напрягся, а затем начал поворачиваться ко мне. Я поспешно ушла, тихо ругая себя и делая все что угодно, лишь бы не прибегать к биению головой о стенку от нахлынувшего смущения.

Я поторопилась назад в кухню, через окошко взглянув на нагретую полку, чтобы проверить, как обстоят дела у Юрая и Зика. Они только начали готовить мой заказ, поэтому у меня было только две минуты, чтобы просто прислониться к…

Каким-то образом через безумный шум зала, жалостный звон колокольчика на двери донесся до кухни. Я хмыкнула, поднимая себя со своего временного насеста. Я посмотрела в зал. Мое сердце упало на кафельный пол прямо меж моих ног. Я отошла назад, когда Тори прошла в кухню, слишком занятая своим заказом, чтобы не заметить выражение на моем лице. Я снова выглянула в зал и посмотрела туда, где компания громко смеющихся парней решила присесть.

Только не мой за мой столик, только не за мой столик, пожалуйста, не за мой столик…

Моя молитва не была услышана. Я заставила себя выйти в зал и не напряглась улыбнуться. Я не знала, что появилось бы на ее месте.

– Что могу принести вам, ребята? – Мой голос немного дрожал. Я смотрела в хитрые зеленые глаза. Сжала челюсть и растянула щеки в более дружелюбной манере.

– Хочу посмотреть, почему Четыре вон там, – он дернул головой в сторону бара. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, когда он использовал его прозвище и так повернул головой, когда произнес это, – так хорошо одаривает тебя чаевыми. Так что… – он барабанил руками по столу и послал злобную усмешку своим друзьям, – шевелись, дорогуша, давай нам еды.

– Если вы хотите что-нибудь выпить, Кристина позаботится о вас у бара. – Не была уверена, как она это делала, но разгневанная барменша умудрялась одновременно смешивать напитки и хоронить Питера своим злобным взглядом. Я продолжила, как будто не замечала глаз Дрю, осматривающих меня сверху вниз. Этот неприятный тип уже несколько раз пытался охмурить нас с Кристиной и нафлиртовать себе бесплатные напитки. Холодок прошелся по моему позвоночнику. – Ребята, я принесу вам меню и дам вам время подумать.

Дрю схватил меня за мое уже побаливающее запястье и потянул меня к себе на колени. Я отпрянула при столь грубом прикосновении и резком запахе алкоголя, исходившем от его дыхания. – Я знал, что хотел, с первого раза, как пришел сюда. – Мои глаза бросились к кухне, но были перехвачены напряженным взглядом Четыре. Его рука крепко сжимала наполовину пустую кружку пива, так крепко, что аж побледнели костяшки его пальцев. Я оторвала от него свой взгляд и переместила его к двери в кухню, надеясь, что выйдет Тори. Это не произошло.

Я вздрогнула, когда избавилась от блуждающих рук Дрю. Провела ладонью по другой руке, задержавшись на пульсирующем от боли запястье.

– Оставлю вас, ребята, пока вы думаете, и вернусь, когда вы будете готовы сделать заказ.

. . .

Питер и его дружки давали мне кучу указаний. Они просили все, разве что кроме как встать на колени и слизать грязь с их обуви. Они с каждым разом становились все пьянее, изо всех сил пытаясь сидеть прямее, пока они наблюдали, как остальные подвыпившие компашки уходили одна за другой.

Дрю съехал вниз на своем месте, рубашка приподнялась, обнажив его округлый волосатый живот. Я игнорировала то, как его глаза следовали за мной, когда я подошла к Кристине у бара. Я протирала уже итак сверкающий от чистоты прилавок, наверняка надеясь, что они поймут намек, что бар закрывается.

– Алкоголь еще остался? – спросила я, сложив руки так, чтобы я полностью уперлась на влажную деревянную стойку. Кристина согласно пробурчала и присела под бар, чтобы заглянуть в мини-холодильник, где она хранила охлажденные бутылки.

Я опустила голову на руки, позволив ей покрутиться взад и вперед, чтобы избавиться от напряжения в мышцах, которое накопилось за сегодняшнюю смену. Это не помогало. Я глубоко выдохнула и положила подбородок на свое предплечье, встретившись с пристальным темно-синим взглядом. Я тут же встала прямо и обошла бар, чтобы присесть около Кристины. Она постучала пальцем себе по подбородку, что-то пробормотав, когда ее глаза осматривали пустые бутылки.

– Четыре все еще здесь? – спросила я, как бы невзначай.

Кристина качнулась на каблуках и посмотрела на меня.

– Да, ничего не заказывал с тех пор, как пришли Дрю и его компания. Даже не отпил ни капли пива в его кружке, – фыркнула она и вытащила бутылку водки, чтобы проверить, какие бутылки реже всего использовались для смешивания коктейлей. Она засунула голову в маленькое, охлажденное пространство. – Тебе повезло, что он соизволяет говорить тебе четыре слова. Мне не перепало ни одного. – Ее голос, казалось, сделался громче в стенках холодильника и отозвался эхом по всему пустому залу.

Мое лицо покраснело сильнее, и я быстро встала позади Кристины, игнорируя то, как она завизжала, когда я легонько сбила ногой ее в сторону. Я открыла кассу, чтобы достать ключ от бара с бутылками. Закрыла дверцу с щелчком и приподняла бровь на Кристину, кидающую на меня хмурый взгляд.

– Три бутылки водки, две бутылки «Джека Дэниэлса» и еще две джина, – перечислила она и закончила со свирепым взглядом.

Я закатила глаза и подняла ее за ее протянутую руку в знак примирения. Она игриво толкнула меня бедром, когда я проходила мимо нее. Я вышла из-за барной стойки и направилась открыть подвальную дверь. Включила свет и прищурилась на темный свет, едва освещающий расшатанную крутую лестницу.

– Скоро вернусь, – сказала я Кристине, которая кивнула и указала большим пальцем на кухню.

– А я пойду проверю, не доконали ли Тори Неуклюжий Болван и Бестолковый Болван, – она драматично смахнула волосы в сторону. – Как-никак ей еще придется выписывать мне чеки.

Я смеялась, пока спускалась по скрипящей лестнице, наклоняя голову из-за низкого потолка подвала. Хотя это было не так уж и необходимо. Между моей головой и бетонным потолком был еще фут или около того. Я задрожала и потерла руки ладонями из-за прохлады подвала. Резко вдохнула затхлый воздух при визге и скрипе половиц и заставила успокоить свое сердцебиение. Здание было старым, и скорее всего это Кристина вернулась к бару вместе с Зиком или Юраем. Или еще лучше, позволила я себе понадеяться, Питер со своей компашкой наконец уходят.

Я провела пальцами вдоль огромных полок, полных фабричного размера банок кетчупа, соуса и различных овощей. Мои глаза пронеслись мимо ящиков пива, прежде чем остановились на двери комнаты со спиртным.

Моя рука немного задрожала, когда послышались еще несколько скрипов, на сей раз намного ближе. Я сжала челюсть, и замок поддался, когда я легонько повернула ключ. Я вошла в узкую длинную комнату со стеной полок, заполненных бутылками виски, вина и даже несколькими пыльными бутылками шампанского. Я подняла пустую коробку около двери и прислонила ее к своему бедру. Я собрала все, что нужно для пополнения запасов бара, стекло бутылок постукивало друг о друга, когда я складывала их в коробку. Я переместила коробку в руках, закрыла за собой дверь и повернула ключ, после чего бросила его в коробку и направилась назад к крутой лестнице наверх. Я прищелкивала языком в ритм со своими шагами, пока глаза вновь осматривали полки: пластиковая посуда, салфетки, чашки, стулья, опасные зеленые глаза, консервы, приправы, мыло, полотенца, мороженица…

Ладонь схватила меня за руку и пихнула к одной из полок. Когда сквозь мои приоткрывшиеся губы издался испуганный и болезненный крик, ладонь хлопнула меня по коленям, и коробка с алкоголем упала на пол, превратившись в смесь стекла и жидкости.

Я отбивалась, волосы выбились из прически и налезли на глаза. Через локоны светлых волос я видела зеленые глаза и услышала низкое ворчание «Дрю, тащи сюда свою задницу. Сучка не перестает дергаться». Грубые руки накрыли что-то на мои глаза, затемняя мне взор и заставляя меня чувствовать каждый сбившийся вдох моего пленителя, ощущающийся на моем плече. Мягкие пальцы сильно прижались к моим щекам, накрыв ладонью мне рот. Другая пара рук взяла в захват мои руки, толстые мясистые пальцы крепко сжимали их.

– Молли, стой на стрёме, – рявкнул Питер. Я вздрогнула от этого, в ушах звенело от его близости. – Ал, иди сюда и смотри, чтобы она не издавала ни звука. Я не планирую сегодня лишиться пальцев. У этой острый язычок и зубки, и кто знает, как еще она их использует, кроме как выводит людей из себя. – Он отвел волосы в сторону от моего все еще покалывающего уха с неожиданной нежностью. – Трис, нужно было слушать меня в первый раз. – Он отстранился со смехом. По звуку, отдающемуся эхом от стен, я могла представить, как он отбрасывает голову назад и смеется. – Держу пари, поэтому Четыре так тебя одаривает чаевыми, да? За твой язычок и ротик? – Кровь прилила к моим щекам – от гнева, страха, унижения, чистого ужаса. Я снова дернулась, отбиваясь ногами.

Я ударилась о что-то мягкое и была тут же встречена стоном. Дернула голову, резко прикусив руку, которая зажимала мне рот, так сильно, что горьковатый привкус меди заполнил мой рот. Я дернулась сильнее и потянулась руками, чтобы убрать то, что закрывало мне глаза, но тут же столкнулась с тяжелым ударом по лицу.

Смутно я слышала крик поверх сумбура в моей голове. Питер схватил меня за горло, тяжело прижав меня спиной к полкам. Пол под ногами заскрипел и снова застонал – или, может, это была я? Я уже ни в чем не была уверена. Может, это смеялась Кристина, а Юрай с Зиком щекотали ее чувствительные ребра.

– Так тяжело сделать одну простую вещь? – Обычно опрятные и уложенные волосы Питера спускались прядями на его лоб, который блестел от пота. Однодневная щетина бросала тени на его лицо. Она не казалась естественной, как будто он был просто мальчишкой, который еще не достаточно был взрослым для растительности на лице. – Я же сказал тебе смотреть, чтобы она не двигалась и не издавала ни звука.

Пятна появились в моих глазах, прекращая свет в яркие оттенки темно-зеленого, синего, черного, тошнотворного желтого и фиолетового. Все звуки вокруг меня размылись в один, а желтый свет лампочки вспыхнул и неестественно потускнел.

Меня посетила внезапная мысль, пока я наблюдала за быстро исчезающим светом. Я никогда не платила по счетам за электричество, а Калеб понятия не имеет, как иметь дело со счетами, хоть и это он закончил…

Мне не удалось завершить мысль, смех, который застрял у меня в горле и был остановлен сжимающей рукой Питера, выдавился наружу. В ушах звенело, сердце громко стучало, дыхание сбилось; я услышала сильный звук кулаков, поражающих плоть. Кряхтения и стоны сотрясли неподвижность подвального воздуха.

Тело упало рядом со мной, отдавшееся резким запахом алкоголя и крови. Я отскочила от него, прижав руки к груди, которая горела с каждым моим резким вдохом. Тень упала на запачканный и потрескавшийся бетон передо мной, взгромоздившись над моим уязвимым телом. Я вытянула шею, чтобы посмотреть на нее, жалея, что я уже просто не упала в обморок от недостатка кислорода. Фигура перекрыла лампочку над нами, единственный свет, который мог бы показать мне ее черты. Я почувствовала, как она двинулась и присела около меня. Я сильнее сжалась, сжимая ладонями голову. Фигура нависла надо мной, как будто собиралась коснуться моего плеча или бедра, прежде чем ушла.

Безысходно я молила, чтобы Питер просто думал, что я вырубилась, и ушел, чтобы всем рассказать о том, как он поставил меня на место и избил того, кто попытался остановить его. Бог был достаточно милостив, чтобы послать кого-то, кто попытался сыграть в белого рыцаря еще раз.

Холод пола чувствовался моим бедром, превращая боль новый ушибов в небольшую пульсацию. В баре надо мной не было ни звука. Юрай и Кристина, наверное, заканчивали убираться на кухне, Тори, может, задумывалась, где я, пока расставляла стаканы в баре…

Кто-то ахнул и громко прошептал «Трис?». Несколько теней столпились надо мной, и, по крайней мере, две пары поспешных шагов примчались ко мне. За ними шла еще одна, медленнее и спокойнее. Длинные, огрубленные пальцы, которые я когда-то давно накрыла своей ладонью, оказались на моем плече. Я вжалась в свой крошечный участок на полу, отказываясь двигаться и осознавать о куче разбитого стекла, на котором я лежала.

– Она..? Они..? – Немного истеричный голос Кристины за моей спиной заставил что-то трепетать в моем животе. Узел сворачивался быстрее с каждым незаконченным ею вопросом, который она пыталась задать, заполнив пустую оболочку, в которой я спряталась, пока она не угрожала поглотить меня. Рука на моем плече сжалась. Должно быть, он почувствовал, как напряглись мои мышцы, когда истерия Кристины повторно пробуждала мою собственную.

– Юрай, Зик… уведите этих троих наверх. Кристина, принеси аптечку из кухни. Тори, вызови полицию.

Мгновение мы находились в ошеломляющей тишине. Никто до этого не слышал, как Четыре говорил больше чем… ну, четыре слова, с тех пор как он начал приходить сюда ровно в 22:38 несколько раз каждую неделю. Позади меня начался шквал движений, низкие ругательства и тихие бормотания Тори, звонящей 911.

Четыре нежно перевернул меня, подсунув руку мне под колени. Мы превратились в клубок рук: я обеими обняла его за шею, а он поднял меня на руки, когда пронесся мимо избитых Дрю, Ала и Питера, находящихся без сознания. Через плечо Четыре я увидела Зика, наградившего Питера хмурым взглядом, а затем быстро ударившего того по ребрам. Четыре наклонил голову, когда мы поднимались по лестнице, ногой толкнул дверь и подбежал к барной стойке, куда меня и усадил.

Кристина вышла их кухни, сжимая в руках аптечку. Она держала ее так крепко, что побелили ее суставы на пальцах, как будто ее кости собирались прорваться сквозь кожу.

– Где Молли? – спросила Кристина, отказываясь ослаблять свою хватку на коробке, пока Четыре не ответил на ее вопрос.

– Ну, я же не могу ударить ее, я больше был обеспокоен теми тремя…

Четыре дернул голову туда, откуда появился Зик. Высокий и все еще нахмуренный повар тащил за собой Дрю ногами вперед, совсем не заботясь, что его голова ударялась о каждую ступеньку на пути наверх. – Наверное, она убежала, как только я начал выбивать все дерьмо из Дрю. – Бросив упомянутого окровавленного парня на пол около столика, за которым они сидели ранее, Зик в отвращении скривил губы, когда посмотрел на свои ладони – как будто он хотел вымыть их с хлоркой, когда закончит. Он потопал назад по лестнице, когда его позвал Юрай, прося помочь с Элом.

Четыре наконец оторвал пальцы Кристины от коробки, когда за окном показались огни. Я зажмурилась от резкого красно-синего света, освещающего стены. Кристина прикусила губу, а затем помчалась встретить полицию вместе с Тори. Они впустили порыв густого, душного воздуха до того, как снова закрыли дверь. И оставили меня наедине с Четыре.

– Ты когда-нибудь ходила на занятия по самообороне? – Я снова испугалась его голоса, непривыкшая к такому количеству слов, исходящих из его уст.

Я раскрыла рот, но с моих губ слетел только болезненный стон. Внезапно я смогла почувствовать свое сердцебиение в каждом ушибе, которым меня наградил Питер. Болью отдавалась и спина, а также плечи и основание моей шеи.

Четыре что-то пробурчал, когда увидел, как мои крошечные ладони – по сравнению с его ладонями, обхватывающими мои – все еще дрожали. Он опустил их на мои бедра, а сам пошел за прилавок.

Надеясь не поймать его взгляд, я вытерла ладони о свой запачканный передник и сжала кромку пальцами, когда я решилась обернуться, чтобы посмотреть, что он делал.

Четыре зашел за барную стойку, небрежно подбросив в воздух стопку.

Мне было тяжело дышать, нужные слова застряли посреди горла. Стопка вращалась и крутилась, пока наконец снова не оказалась у него в ладони. Он откупорил бутылку водки, аккуратно налил мне стопку, а затем еще одну себе, как я решила. Он протянул одну мне и бросил очередной взгляд на мои трясущиеся руки. Он нахмурился и чокнулся со мной своей стопкой. Четыре отвел назад свою стопку, а затем прижал мою к моим губам.

Я немного захлебнулась, когда алкоголь опалил мое итак побаливающее горло, но Четыре продолжил наклонять стопку выше и выше, пока я ее полностью не выпила.

Чудесным образом мне удалось не выплюнуть водку ему на пальцы.

– Как ты узнал… – попыталась прочистить я горло, сказав это так, что едва я могла сама расслышать свои слова.

Как-то Четыре все равно расслышал мою фразу.

– Где все запасы? – Четыре приподнял бровь, когда обходил назад барную стойку. – Я начал работать в этом месте еще даже до того, как Тори унаследовала его. Мой старый тренер, Амар, раньше владел «Дивергентом», до того как скончался. Фигово, потому что этот парень умел стрелять как никто другой. Он оставил его Тори в своем завещании, и с тех пор она управляет им. Я работал с Зиком где-то год, а потом начал писать софт для «Эрудиции Тех».

– Любимый, ты звал?

Зик – когда он пришел и сколько времени тут уже стоял? – встал в нелепую сексуальную позу. Одна рука находилась на баре, бедро выпячено в сторону с другой рукой, упирающейся в него; он даже игриво хлопал ресницами. Наверное, я бы засмеялась, не будь мне так больно даже дышать.

Усмешка снова показала эту прекрасную улыбку, когда Четыре сочувственно покачал головой. Зик рванул вперед, сжал плечи, за которые я цеплялась всего несколько моментов назад, и практически повис на Четыре.

– О, Тобиас, любовь моя, пожалуйста, больше никогда не покидай меня! – Он шмыгнул носом и начал придуриваться и очень громко рыдать.

Юрай хлопнул Зика по плечу и оттащил его от Четыре. Клянусь, я слышала, как отрывалась липучка, когда Зик отказывался ослаблять свою хватку на Четыре, перед тем как Юраю все-таки удалось это сделать. Уголком глаза я видела, как Четыре поправляет свою футболку и осторожно ее выпрямляет.

– Мм, братец, я, гм… думаю, наш парень Четыре уже занят. – Юрай демонстративно бросил взгляд между мной и Четыре.

Зик прямо моргнул.

– Кто, черт побери, такой Четыре?

Я закрыла лицо руками и застонала, когда Юрай вытолкал Зика наружу, чтобы посмотреть, как Дрю, Ала и Питера запихивают на заднее сиденье патрульной машины. Четыре открыл аптечку и вытащил пинцет, спирт и ватные диски. Я сжала пинцет между пальцами, подняла их и удивленно на него посмотрела.

Четыре пожал плечами.

– Просто хочу проверить, что на твоих руках нет осколков стекла после твоего падения. – Я услужливо перевернула руку ладонью вверх, и он начал изучать ее, украшенную бисеринками красного. – Четыре, хах?

Меня поразил его легкий дразнящий тон, и я вновь ахнула. Я с трудом подавила желание вновь прикрыть лицо руками, чтобы смотреть на него сквозь пряди моих светлых волос.

– Да, гм… Ну, я не знаю твоего имени, а моя подруга Кристина заметила, что ты особо много не разговариваешь, а потом после того случая с Питером – первого случая, – пояснила я, – ну, она решила, что должна дать тебе какое-то прозвище. А мистер Белый Рыцарь, видимо, не подходило. – Я посмотрела на него, но он все еще был занят моей ладонью, теперь обмачивая ватный диск спиртом.

– Будет щипать, – предупредил он, прямо перед тем как быстро провел ватой по моей ладони. Я резко выдохнула и поморщилась, а он тихо засмеялся. – Жаль. Из-за прозвища. – Теперь была его очередь пояснить. – Я всегда хотел, чтобы меня знали как мистер Белый Рыцарь, а не как Тобиас Итон.

– Тобиас… – тихо повторила я, пробуя его имя на своем языке и решая, что мне нравится его вкус. Я наблюдала, как он, казалось, едва касался моей кожи, словно боялся, что если нажмет слишком сильно, то я рассыплюсь на миллионы осколков. Кровь уже остановилась, а крошечные порезы практически слились с линиями моих ладоней.

– Давай другую руку, – попросил Че… Тобиас. Я тут же протянула ему ее, совсем не сопротивляясь, когда он переворачивал ее то так, то сяк. – Так почему Четыре? – непринужденно спросил он. После того как он удостоверился, что ладонь обработана так же, как и другая, он опустил ее мне на колени и подошел к стойке, сев рядом со мной.

Я поерзала на прилавке, моя обувь поскрипывала на потрескавшейся сидушке барного стула, на которой она стояла.

– Ну, опять же Кристина заметила, что обычно ты не говоришь мне больше четырех слов, так что… – Я обреченно пожала плечами, а потом тут же пожалела об этом.

– Так что значится следующим в списке Трис «Самые болезненные части тела прямо сейчас»? – Я удивилась, как легко слетело мое имя с его губ. Я никогда не слышала, чтобы он произносил его в моем присутствии. Неделю назад он даже едва смотрел в моем направлении, даже когда я принимала его заказ. Чувство этих темно-синих глаз на мне – а не на экране компьютера, тарелке или улице снаружи – было абсолютно опьяняющим.

Я выдавила слабый смешок при его попытке расшевелить неловкость, повисшую между нами и цепляющуюся к нашей коже как изморозь. Мой смех свелся к хрипу, а мои легкие словно жалобно съежились в моей грудной полости.

– Больно дышать, – удалось мне выдать. Я не посмела закашлять.

– Что еще болит? – спросил Тобиас, перебирая содержимое аптечки. Он немного обреченно пожал плечами при виде моего недоверчивого взгляда. – Я не особо могу тебе с этим помочь.

– Наверное, это, – мой голос вышел шепотом. Четыре положил ладони на колени и изучал свои покрасневшие и сбитые костяшки. Лампочка за ним затемнила его лицо, казалось, словно его глаза были посажены еще ниже бровей. И все же я сумела разглядеть тонкий порез на его верхней губе.

К счастью, моя рука больше не дрожала, но я замешкалась, когда Тобиас повернул ко мне голову. Я не смотрела ему в глаза, а сосредоточила взгляд на порезе у его рта. Слегка коснулась края, боясь причинить ему боль.

– Трис, – пробормотал он у моего пальца, но не дернулся убрать его. – Я в порядке. Тебе бы увидеть тех ребят. – Шутка не заимела успеха, когда я наконец не встретилась с его взглядом.

– Тебе не стоило этого делать, – снова прошептала я и подвинулась ближе к Тобиасу, стараясь быстро не двигаться. Тобиас наконец отвел мою руку от своего рта, но мягко оставил ее в своей ладони на потрескавшемся прилавке между нами.

– Если не мне, то кому? – Ни у кого из нас не было ответа на этот вопрос, поэтому Тобиас вместо этого задал мне другой вопрос. – И опять же, ты когда-нибудь ходила на занятия по самообороне? – Я покачала головой, и Четыре глубокомысленно что-то промычал. Он соскользнул с бара и потянул меня за руку, чтобы попытаться заставить меня покинуть свое место. Я спрыгнула с прилавка, покачиваясь на ногах. Снова я была прижата к стойке бара, но в отличие от прошлых двух раз я не хотела, чтобы он двигался, только если не ближе ко мне. Я не хотела ни сантиметра пространства между нами…

Тобиас сжал мои предплечья, большие пальцы поглаживали чувствительную кожу чуть ниже моего локтя. Прикосновение пустило приятное покалывание по моей руке. – Можешь стоять? – В его тоне слышалось настоящее волнение, как будто он боялся, что поторопил меня.

Я не ответила сразу, мои руки лениво поднялись к локтям Тобиаса, чтобы крепко за них схватиться и остановить водоворот мыслей в моей голове. Под моими пальцами не было ничего мягкого, только твердые крепкие мышцы.

– Да, – слабо выдавила я. – Да, все хорошо. – Мы неловко ковыляли от бара к центру зала. – Почему ты постоянно спрашиваешь, ходила ли я на самооборону? – Стоит надеяться, что он не вернулся назад к своим старым дробленым предложениям. Тобиас ослабил хватку на моих руках, эти длинные пальцы отдавались холодком на моей горящей коже и оставили за собой дорожки мурашек.

– Я раньше преподавал самооборону с Амаром. В основном он был занят с «Дивергентом», поэтому большинство занятий были моими. Мы считали, что люди должны знать больше об этом. Ты никогда не знаешь, когда тебе это сможет пригодиться. – Глаза Четыре прошлись вверх и вниз по моей худощавой фигуре без особого интереса; уверена, изучал мои слабые места. – Ты маленькая и точно не самый тяжелый человек на планете, поэтому ты легко стоишь на ногах. Также никаких мышц; тебе лучше наносить удары локтями или коленом. При попытке сбежать от нападающего твой нравственный ориентир – окно. Нет необходимости отбиваться честно, особенно когда твой нападающий, скорее всего, крупнее тебя.

Я ахнула, когда его рука коснулась моего живота, пальцы создали мостик от одной стороны грудной клетки до другой. Я даже не заметила, что он двинулся за мою спину.

– Никогда не забывай держать напряжение здесь, – негромко пробормотал он мне на ухо. Я вздрогнула, почувствовав спиной, как его голос отдался вибрацией в его груди, выйдя тихим указанием у моего уха.

К сожалению для меня, Тобиас заметил это.

– Уверена, что все хорошо? – снова спросил он, не убирая руку. Она поднималась и опускалась вместе с моими слабыми, учащенными вдохами и выдохами.

– Все просто замечательно. – Я изо всех сил пыталась держать голос на одном уровне, и огласила победу, когда он только чуть показал нотку дрожи в конце.

– Тогда почему ты так часто дышишь? – Удивление в его тоне сообщило мне, что он уже знал почему.

Я повернулась в его руках, его ладонь расположилась между моими лопатками. Я приподнялась на носочки, уставившись на крошечный шрамик на его губе.

– Почему ты всегда оставляешь мне так много чаевых? – парировала я.

– Может, потому что мне нравится изучать людей, а ты хорошая официантка? – предложил он. Я отмахнулась от его ответа, мои выбившие пряди щекотали сзади шею.

– Да ладно тебе, я ужасна с людьми, – усмехнулась я. – Помнишь, что только что произошло? Почему ты оставляешь мне так много чаевых? – настаивала я, взглядом изучая тени, покрывающие его кожу чуть ниже челюсти.

– Ладно, – вздохнул он. – Потому что ты мне нравишься, Трис. Потому что хоть ты и не умеешь оценивать намерения людей, но придумала мне прозвище, ты умная и бесстрашная. – Его глаза смело поднялись от формы моих губ к моим глазам. – Я видел тебя смущенную, смеющуюся, сердитую, но никогда не боящуюся…

Я прижалась к нему губами, прервав его несвязную речь. Этого я ожидала меньше всего, после того как он месяцами не говорил мне больше четырех слов. Я прижала ладони к его лицу, крошечные порезы почесывались, когда я прошлась ими по его щетине.

Я отстранилась, не способная сдержать широкую улыбку, которая украсила мое лицо, когда как Тобиас наклонился, чтобы еще раз коснуться меня губами.

– Теперь мои намерения достаточно ясны или мне объяснить еще раз? – Я прижала руки к его груди, дрожа от изможденного смеха. Моя голова идеально устроилась под его подбородком, и мой лоб уткнулся во впадинке его ключицы.

– Не знаю, может позже, если вдруг я забуду. И конечно я плохо читаю людей. А ты думал, чего я дружу с Кристиной?

– Улыбочку! – прозвучал громкий визг в наших ушах. Я заметила яркую вспышку и услышала звук затвора.

– Кристина! – закричала я, неохотно выбираясь из объятий Тобиаса, и выжидающе протянула руку. – Дай мне телефон, – потребовала я. Темноволосая девушка захихикала и отскочила от меня.

– Ни за что! – Она засунула телефон себе в лифчик, широко улыбаясь, когда мое лицо быстро сменилось темно-красным цветом. Я прикрыла глаза ладонью, смущенно выглядывая сквозь пальцы. Уголком глаза я видела, как Тобиас смотрит на Кристину, словно она с другой планеты.

Когда она была уверена, что я не собиралась лезть за телефоном, она достала его назад. Кристина радостно улыбнулась – поправочка, как маньячка – телефону. Яркая подсветка телефона устрашающе освещала ее лицо. Мне это кое-что напомнило: когда люди рассказывали страшилки, они держали фонарик прямо перед своим лицом для более устрашающего эффекта.

– Буду хранить это вечно, – объявила она, – чтобы будучи тетушкой Кристиной, я смогла рассказать им, что их папочка спас мамочку, выбив все дерьмо из нашего мудацкого бывшего коллеги.