Это вечер был важен.

На самом деле, даже слишком важен, и Гермиона не могла не вздрагивать украдкой; ее трясло от предчувствия, волнения, ожидания, предвкушения… Чувств смешалось столько, что всех не упомянуть.

Снейп сказал ей, что она не может упустить этот шанс, и Гермиона пообещала, что не упустит.

Впервые за месяцы Драко, наконец, выводил ее в свет. Девушка так расчувствовалась, что даже расплакалась, когда муж сообщил ей об этом.

Они будут присутствовать на одном собрании, подготовленном Монтегю в своем поместье. Благодарственный праздник, предназначенный почтить предводителя их группы, Драко Малфоя. Что было причиной внезапной благодарности, Гермиона не знала, но просто была в слишком большом восторге от того, что, наконец, увидит хоть что-нибудь, кроме стен Малфой-мэнора.

Также Снейп сказал, что такой поступок Драко, позволивший ей выбраться из поместья, один из самых больших шагов, когда-либо сделанных Малфоем за долгое время. Это был хороший знак; нависшая опасность над его уязвимостью. Не говоря уже о том факте, что у девушки появится возможность подслушать больше разговоров.

Это было светское развлечение, объяснил Снейп; одно из тех, которые Пожиратели смерти рассматривали как передышку в своих жестоких нападениях. Выпивка и веселье могла оказать влияние и помочь все подмечать; каждое слово, оброненное гостями, могло внести правки в их планы. Гермионе нужно было наполнить свой разум всей информацией, которую она сможет собрать, но, в то же время, ей нужно отвлекать мужа, чтобы он не узнал об ее истинных намерениях.

Снейп сказал, что собрание будет немного похоже на приемы чистокровных, которые девушке доводилось посещать; с той только разницей, что вокруг будут находиться в основном молодые мужчины или старые педофилы, которые считают себя достойными юных девиц. Гермиону должны будут встретить их дамы, но ей нужно быть предельно осторожной, выбирая, с кем поболтать. Из них девушка могла извлечь примерно двадцать процентов полезной информации; остальное будет чистейшим и грубым перемыванием костей. И если Гермиона не будет осторожна, то эти смертоносные сплетни могут быть направлены против нее.

Мужчины будут заняты игрой в карты, кости, настольные игры и кегли; в азартные игры играли на поместья, одноразовые выплаты годовых доходов поместий, иногда даже на собственных дам. Гермиона была в шоке от упоминания последнего пункта, но Снейп заверил ее, что это все сущая правда. В разгар войны нормальное явление, когда превосходство чистокровных настигает всех и вся, когда люди более низкого происхождения, например, их любовницы, которые являлись, в основном, полукровками или грязнокровками считались не более чем имуществом.

Снейп заверил Гермиону, что волноваться не стоит, потому что она является официальной женой, так что освобождена от перспективы быть поставленной на кон. Чистокровным мужчинам нравилось брать на такие вечеринки своих любовниц, но если уж они приводили жену, то с ней должно было обращаться, как с леди. Это было одной из главных причин, почему Драко позволил Гермионе пойти на этот вид мероприятий. Снейп объяснил, что юной миссис Малфой не грозит стать случайной ставкой, потому что у нее есть кольцо. Азартные игры в обстановке такого рода не очень-то безопасны, но Драко был уже в достаточной степени информирован обо всех зонах опасности, прежде чем взять супругу с собой.

Проще говоря, ей не просто нужно было изображать любящую и послушную жену, но еще и пообщаться с какими-нибудь любовницами и несколькими чистокровными женами, если повезет, сохраняя при этом жесткий контроль над каждым словом, сказанным той или иной особе. Чтобы справиться со своей миссией, Гермионе нужно было вести себя так, словно она одна из них.

Было просто слишком много вещей, которые необходимо сделать!

Девушка затаила дыхание, играя с роскошной мягкой шелковистой тканью ее красного вечернего платья. Она сидела перед огромным туалетным столиком, позволяя служанкам расчесывать ее волосы. Обычно, они уложили бы их в косы или греческие «бублики»… но сегодня ее локоны свободно стекали соблазнительным потоком, оттеняемые ярким платьем. Служанки восторгались ее красным платьем и от природы вьющимися локонами, свободно рассыпавшимися по оголенным плечам и спине. Это придавало ей властный, сексуальный вид, соблазнительно открывая ее декольте. Наряд был весьма откровенным, но сложность была еще и в том, как красиво бархат платья стекал к ее ногам.

Глядя в зеркало на себя и не обмолвившихся ни словом служанок, Гермиона вдруг захотела оказаться дома, где волосы ей расчесывала бы ее милая няня Демельза.

Девушке нравились прикосновения няни Демельзы, когда женщина деликатно скрепляла ее волосы заколками. Она соскучилась по нежной щетине своей расчески, мягко скользящей по коже головы, массируя ее; освобождая сознание от каких-либо забот. Она скучала по тому, что ее волосы могли быть столь же упрямы, как черти в аду, но няня Демельза все равно терпеливо укладывала их как можно красивее.

Женщина была для девушки утешением. Ее домом.

Гермиона скучала по тому, как тянулись руки няни Демельзы, заплетая локоны девушки в косы, или по мягким ласковым прикосновениям, распутывающим ее спутанные пряди.

Няня Демельза всегда говорила, что девушка так же упряма, как и ее волосы. Когда юная волшебница спрашивала, что это значит, старая леди лишь улыбалась, приподнимала подбородок девочки и заправляла завитки волос за ее маленькие ушки.

Женщина говорила, что Гермиона упряма, как дикий цветок. Но, как и дикий цветок, она была нежна и прекрасна.

Она не была одним из тех садовых цветков, умышленно высеиваемых или высаживаемых, которым в саду, как правило, требовалась особая почва, чтобы их можно было разводить, чтобы они были красивыми с самого начала, поскольку пришли из лучшей почвы, лучшего грунта, лучшего сорта…

Тем не менее, когда налетал резкий ветер и падали причиняющие боль капли дождя, прекрасные лепестки ухоженных цветов осыпались, потому как были нежными и хрупкими и не могли пережить шторм.

Но там, позади них, дикий цветок гнулся на ветру, словно дружил с ним, словно целовал его славу и превосходство.

Когда ветер прекращался, сад было не узнать. Все, что напоминало о нем, это маленький дикий цветок, ярко сияющий, когда солнце бросало на него свои лучи, а капли росы сверкали как кристаллы.

Дикий цветок был даже краше, чем прежде.

Капли росы отполировали его, а упрямство уберегло.

Тихий скрип двери вырвал Гермиону из размышлений. Это был ее муж, выглядящий царственно и роскошно, одетый в свой костюм для обедов самого аристократического покроя. Его властность наполнила комнату, когда служанки Гермионы прекратили свои занятия и поклонились хозяину поместья, покидая комнату, дабы почтить его присутствие.

Гермиона смотрела, как ее муж бережно берет с туалетного столика отложенную расческу, прежде чем поцеловать жену в висок. Оценивающе глядя на отражение в зеркале, он начал расчесывать ее волосы.

Драко всегда нравилось расчесывать волосы жены. Он любил это занятие. Возможно, у него был бесконечный фетиш относительно ее длинной вьющейся гривы. Ему нравилось ласкать их ладонями, позволяя мягким прядям скользить между пальцами.

Когда Гермиона поймала его взгляд в отражении, то слегка улыбнулась. В ответ он подарил ей одну из своих редких улыбок. И этого было достаточно, чтобы сердце девушки пропустило удар.

Этот момент был таким трогательным. Стоило Гермионе закрыть глаза, как в памяти сразу всплыл первый раз, когда все это началось…



Это началось как чувство...

Маленький Драко смотрел в угол, поджав губы и в нетерпеливом разочаровании постукивая дорогостоящей обувью.

– Как долго это будет продолжаться? – отчаянно пропищал он тонким голосочком, ведя себя даже более бестактно, чем обычно.

Гермиона даже проследила, как меняется его хмурый взгляд, и захихикала, потому что его вид и забавлял ее.

– Еще минутку, юный Малфой, а затем вы с Гермионой сможете пойти поиграть, хорошо? – няня Демельза улыбнулась маленькому мальчику, стоящему у окна и выглядящему явно нетерпеливым и раздраженным тем фактом, что няня Гермионы отбирала у него все время игр с девочкой. Почему она так долго заплетает ее волосы? Со стороны это занятие выглядит скучным. Разве женщина не могла сделать это когда-нибудь потом?

– Мама говорит, что мои волосы всегда должны быть ухоженными. Она говорит, что я похожа на разъяренного низла, если няня Демельза не исправляет это, – хихикнула Гермиона, крутя в своих крохотных пальчиках две маленькие розовые ленточки, готовая подать их няне, как только старая леди закончит плетение.

– Ты не похожа на низла, ангел мой. Твоя мама просто хочет сказать тебе, насколько для красивой девочки важно иметь ухоженные волосы. – Няня Демельзя улыбнулась, когда Гермиона хихикнула и протянула женщине одну из розовых ленточек, которые держала, пока ее нянька завязывала ее левую заплетенную косичку.

– Но мне нравятся низлы. Они пушистые и милые, – улыбнулась Гермиона. – Я заведу себе низла, когда пойду в школу. А Драко хочет дракона, но я думаю, что они страшные и напугают наших будущих учителей, поэтому предложила, чтобы он тоже завел низла. Они могли бы играть вместе, и учителя не будут сердиться, потому что животные выглядят мило, как мы с Драко, так что они позволят нам играть с ними и не будут сердиться, – маленькая Гермиона проговорила это слишком быстро, и ей пришлось очень долго переводить дыхание, когда она закончила свою речь; все еще посмеиваясь и раскачивая своими маленькими ступнями под стулом, на котором сидела. Мыски ее туфелек были украшены белыми кружевами и отделкой светло-вишневого цвета.

– Ох, разве это не так? – нежно улыбнулась девочке няня Демельза, выглядя так, словно только услышала самую интересную тему на свете.

Драко лишь закатил глаза и сильнее поджал губы, от чего они стали выглядеть как две ниточки, и скрестил руки, всем своим видом давая няне понять, что теряет терпение. Правая косичка Гермионы все еще не заплетена, а он хочет играть с ней прямо сейчас!

Няня просто улыбнулась – его вид забавлял ее.

– Хочешь попробовать?

Драко был поражен.

Как она посмела?

Он же мальчик!

А мальчики никогда не заплетают волосы. Что эта старушка подумала о нем? Погодите, вот узнает об этом его отец.

Это было просто неслыханно. Взрослые вели себя очень глупо.

Но волосы Гермионы выглядели такими… вьющимися и дикими, и мягкими, и просто… мягкими.

Ему вдруг стало очень любопытно.

– Давай, дорогуша. Я тебе покажу. Это довольно легко. И тогда ты сможешь помогать мне заплетать волосы Гермионы, чтобы в следующий раз вы быстрее отправились играть. Что скажешь? – Няня нежно улыбнулась смутившемуся мальчику.

Это было приемлемое предложение. Плюс, он сможет почувствовать, какие на ощупь волосы Гермионы.

– Давай, милый. Подержи это, – широко улыбнулась няня Демельза, аккуратно передавая правый хвостик Гермионы, который еще не был заплетен в косичку.

Драко нахмурился, но неуверенно потянулся к длинным волосам девочки. Когда он, наконец, прикоснулся к ним, то обнаружил, что улыбается. На ощупь они были такими же мягкими, как и на вид.

– Теперь раздели их на три пряди и свяжи вместе. Вот, позволь мне показать тебе, – няня улыбалась, направляя маленькие руки Драко, чтобы сплести нежную косичку.

Мальчик был очень тих и сосредоточен; няня Демельза едва могла сдержать свое удивление. Когда у них остался всего дюйм незаплетенных волос, Гермиона протянула розовую ленточку, и няня Демельза научила Драко, как правильно ее завязать.

Правая косичка Гермионы не была такой идеальной, как левая, но Драко был так горд ею, когда нежно прикасался и гладил волосы девочки. Малышка полагала, что мальчик не сказал ни слова, потому что все еще слишком горд собой за то, что сделал это. Но она всегда будет ценить этот момент… день, когда Драко Малфой впервые сделал ей прическу.

Это до сих пор было довольно-таки смешно, но чаще всего этот момент был и всегда будет очень милым.



– Ты взволнована? – осторожно спросил Драко жену.

Гермиона утвердительно кивнула, и ее муж был удовлетворен ответом.

На этот раз он был нежен – так далеко от его альтер эго прошлым вечером. Он всегда так увлекался, особенно, когда дело доходило до доминирования над женой.

Но прошлым вечером он просто был слишком расстроен… слишком опасен. Иногда Гермиона ничего не могла поделать с мыслями о том, что Драко, которого она знала раньше, абсолютно не тот человек, которым был сейчас ее муж.

Он был слишком взволнован, поэтому накричал на нее и отчитал, как упрямого ребенка, встряхивая, словно пытался втолковать что-то, попеременно то целуя ее, то обнимая.

Гермиона не знала, что делать. Обычно, когда он был расстроен, то пытался дистанцироваться от нее и сделать все возможное, чтобы успокоиться; разбивал несколько ваз то тут, то там. Но в тот раз он схватил ее за плечи и потащил в ванную комнату, словно это было самым важным делом на свете.

Девушка даже не успела осознать, что случилось, пока муж отчаянно срывал с себя собственный халат. Глаза Драко горели похотью, когда он включил душ и резко сдернул с жены полотенце, бросая его на мокрый кафельный пол, оставляя Гермиону полностью обнаженной под потоком горячей воды. В считанные секунды стеклянная дверь душевой кабинки была закрыта, и пар накрыл их мокрые тела, слегка заслоняя зрение.

В тот момент Гермиона не понимала, что ей нужно делать. Он был груб, когда целовал, сосал и кусал ее кожу, прижимая ее тело своим к кафельным стенам, хватая и сжимая ее бедра и груди, оставляя на них отметины. Девушка не могла сделать ничего, кроме как позволить мужу делать с ней все, что он хочет, пока медленно двигалась, прижатая к стене, пока кричала и хныкала, как если бы умоляла его о чем-то, хотя даже не понимала, о чем.

Горло ужасно жгло от криков. Ощущений было слишком много, а прибавить к этому еще горячую воду и застилающий глаза пар. Боль и удовольствие… эти ощущения ошеломили Гермиону, и она не могла сфокусироваться на каком-то одном чувстве. Это пронеслось как ураган, буря негодования, затуманившая ее разум. Девушка была прислонена к стене, а муж толкался в нее на всю длину в опьяняющем темпе.

Ее волосы прилипли к коже, мокрой от воды и пота. Она сжимала плечи Драко, ее ноготки обжигающе царапали его кожу, пока молодой человек продолжал врываться в жену яростней, чем когда-либо. Их стоны и крики беззастенчиво наполнили душевую комнату, соревнуясь с брызгами горячей воды. Гермиона даже могла поклясться, что их стоны слышны за пределами комнаты, но просто была слишком погружена в происходящее, чтобы беспокоиться о подобном. Той ночью муж брал ее слишком много раз, гася свою ненасытную потребность: прижатой к стене душевой, на полу ванной, у стены…

Когда все это закончилось, оба были полностью истощены, лежа обнаженными на мокром полу ванной комнаты. Стеклянная дверь душевой была покрыта влагой от конденсата, образовавшегося от горячих брызг. Они лежали там, отчаянно держась друг за друга, дрожа и вскрикивая из-за того, что душ продолжал брызгать на них, словно нагретый дождь.

«Ты – это все, что у меня есть, Гермиона. Никогда не уходи, иначе это уничтожит меня».

Гермиона уже видела Драко в его наиболее уязвимом состоянии, но ничто не могло сравниться с его слезами, пролитыми тем вечером. Она даже не знала, что делать, поэтому просто обнимала его и плакала вместе с ним… словно ничего в этом мире больше не имело значения, что она не играла роль шпиона Ордена, а он не был Пожирателем смерти, что их обоих не посылали убить друг друга. Он был просто ее мужем, а она его любящей, преданной женой.

Ни разу она не подвергла сомнению свое решение, потому что знала, что поступает правильно. Но тем вечером… все вдруг стало нечетким, словно на избранном ею пути возник туман. Это было все равно как выбирать существование без жизни, или жизнь без существования. Это было все равно как выбирать прыжок к акулам и остаться на горящем корабле. Это было все равно как выбирать спасти свою жизнь, убив мужчину, который держит ее в своих объятиях. В любом случае, ты умираешь.

– Что-то ты тихая сегодня, – размышлял вслух Драко, пробегаясь пальцами по ее длинным распущенным волосам и вдыхая их запах, пока напряженно смотрел на нее через отражение в зеркале.

Когда Драко смотрел на жену вот так, его глаза были прекрасны. Это было похоже на освещенное солнцем грозовое небо… Прекрасное явление. Он был прекрасен.

Радужная оболочка его глаз менялась в соответствии с изменением оттенков неба: от голубоватого, когда он был расслаблен, до насыщенного поразительно серого, когда он беспокоился или был просто переполнен непонятной похотью. Именно такими были его глаза вчера.

Гермиона покраснела сильнее, чем ожидала, только лишь вызвав в памяти случившееся, когда уставилась на отражение Драко в зеркале, с челкой, слегка прикрывающей его глаза.

Девушка могла проследить линии его лица, как в подернутом рябью озере под полуденным солнцем. Драко был похож на тинтайп¹ маленького мальчика, давно почерневший от лакировки, поврежденный пылью, проржавевший от времени…

– Я буду ждать тебя в фойе, – прошептал он, прежде чем прижал губы к ее виску.

Когда медленно закрылась дверь, Гермиона закрыла глаза. Ее ладони покоились у трепещущего сердца, на бриллиантах ее ожерелья.

Секреты…

Это было такое безобидное слово, так легко произносимое, так мило нашептываемое, но слишком опасное, когда действуешь.

Раньше у нее было много секретов, как в те времена, когда она разлила мамино импортное жасминовое эфирное масло, которое было свежим и специально собиралось по ночам экспертом по ароматам Египта и Марокко, так как запах жасмина становился наиболее сильным с наступлением темноты. Все пахло потрясающим жасминовым цветом, пока девушка танцевала в пустой комнате, скользя босыми ступнями по гладкому полу, и наносила масло на волосы, чтобы, когда она пойдет спать, ее подушки тоже пахли жасмином.

Однажды Гермиона украла метлу Адриана, чтобы встретиться с Драко на заднем крыльце и отправиться на их секретный луг, наполненный ее любимыми дурацкими одуванчиками, которые так ненавидела ее мать. Он бы научил ее, как летать, несмотря на то, что девочке было немного страшно делать это.

Она бы проснулась утром слишком рано во время Турнира Трех волшебников в Хогвартсе, только чтобы встретить его и поцеловать за пыльными полками в библиотеке, а ленты света пробивались бы сквозь оконное стекло, подсвечивая их фигуры.

Он бы доверительным шепотом поведал ей какие-нибудь секреты, как поэт, с давних времен читающий стихи только своей музе.

Гермиона всегда считала секреты захватывающими и восхитительными, а не карающими и смертельными.

И теперь она оказалась в ловушке с секретом, который действительно мог привести к гибели того самого человека, который нашептал ей первый в жизни секрет.

Драко ждал, пока Гермиона спускалась по изысканной лестнице, сделанной в стиле эпохи Тюдоров, так же, как делал всегда, когда они были младше, а она бежала к нему так быстро, как только могла, чтобы поиграть.

На этот раз, однако, чем ближе девушка подходила к мужу, тем сильнее сжималась ее грудная клетка. Каждый шаг заставлял сильнее чувствовать собственную вину. Каждый шаг был болезненным, постыдным.

Но каждый шаг был необходим упрямому дикому цветку, чтобы выжить.

* * *

«– Гермиона, маленький ангел мой; всегда помни об этом, – прошептала няня Демельза. – Истинная красота женщины исходит не от ее утонченного платья, дорогих бриллиантов, очаровательных шляпок или милых туфелек. Имей в виду, что это лишь символы, которые были даны женщинам, чтобы воздать должное их красоте. Помимо прочего, необходимо ценить красоту и изящество. Истинная красота исходит не только от знаний женщины инструментов, музыки, танца, классических и современных языков или от груды книг, которые она прочла. Все это важно, но в действительности никогда не было тем, без чего невозможно обойтись. Но истинная красота женщины исходит из того, как она отзывается о себе, как использует не только знания, но и мудрость в каждом решении, которое принимает».

«Это не всегда приходит из места или корней, от которых она произошла, и даже не из того места, где она закончит свой путь. Важно, чтобы это было место, где она возвышается и не падает оземь, чтобы беспомощно умереть и сожалеть о том, что избрала этот путь».

«Будь сильной, мой ангел. Что бы ты ни делала, никогда не сдавайся. Тебе разрешается плакать. Слезы можно осушить, но помни, что они всего лишь вода. Пригуби из случайного фонтана, и вернешь их обратно. Но свет внутри тебя, моя милая, пламенное рвение и горячее желание, которыми ты обладаешь, далеко тебя заведут. Никогда не сдавайся. Придерживайся своих принципов. Люби тех, кого хочешь любить. Мечтай о том, о чем мечтаешь. Владей ими, если необходимо. Но самое главное, никогда не переходи никому дорогу. Отстаивай то, что считаешь правильным».

«Дикий цветок выживает и терпит, упрямствуя, как может показаться. Будь как дикий цветок, маленькая Гермиона. И ты увидишь, как ветер поклонится тебе».

* * *

Гермиона остановилась, когда, наконец, спустилась к мужу, держась правой рукой за поручень, не дойдя всего две ступеньки, от чего казалась чуть выше Драко, когда смотрела вниз.

Девушка могла видеть намек на улыбку в выражении лица мужа, когда он посмотрел на нее. Драко смотрел на нее, как на ангела, словно она была самым прекрасным, самым чистым существом, жившим когда-либо. Как же мало ему было ведомо.

Как раз в тот момент, когда смотрела вниз в глаза мужу, Гермиона размышляла над тем, чтобы сбежать с ним, чтобы все ему рассказать…

Но она знала, что не может, потому что любила мужа слишком сильно, чтобы позволить ему продолжать быть убийцей.

Когда она, наконец, приняла протянутую руку Драко, то знала, что обратной дороги уже не будет.

Время пришло.
______________________

¹Тинта́йп или фе́рроти́пия (англ. tin – олово, лат. ferrum – железо) – ранняя технология фотографии на жестяных пластинках, покрытых асфальтом и коллодием.
______________________

Перевод Deruddy
Редактура amberit