EPOV

В ожидании Элис я сидел в Вольво, положив голову на рулевое колесо. Джаспер достаточно доверял ей и не пытался вырвать у меня признание, зачем я на несколько часов украл ее прошлой ночью и делаю то же самое сегодня, но я не хотел вызывать ненужного любопытства. Меньшая, более правдивая часть меня добавила, что я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что я сейчас чувствую. Достаточно скверно уже то, что Элис могла догадаться (и уже сделала это) о моем приступе ненависти к себе.

– Эдвард, я готова, – подумала она, спускаясь по лестнице. Я опустился в шаге от нее, и мы побежали к дому Беллы сквозь сгущающийся мрак.

Ирония жизни в том, что Калленов так много и они такие разные. Во-первых, я, воспитывавшийся как единственный ребенок, стал частью бессмертной семьи, которая даже по человеческим меркам была огромна. Так много разных индивидуальностей, и, вместе с тем, мы прекрасно уживались. Для каждого из нас было бы так легко уйти от неизбежных сложностей, связанных с жизнью в таком большом клане, но только меня Карлайл потерял однажды.

Элис, в частности, стала открытием. Я не мог бы заказать лучшей младшей сестренки. Её талант был достаточно впечатляющ, чтобы мое самолюбие получало заслуженный щелчок, а оживленный темперамент уравновешивал мою меланхолию. Она лучше всех знала, как любить самоотверженно: Джаспера, Карлайла, встречаемых ежедневно людей, Беллу. Прошлая ночь и сегодняшняя были прекрасными примерами этого.

Как рискованно с моей стороны позволять себе до такой степени терять контроль, даже если это только в моих мыслях, но Элис помогала мне пробираться по этому минному полю. Она концертировала внимание на нашем возвращении из медового месяца, и я начал лучше воспринимать идею о том, что Белла вернется домой скорее вампиром, нежели не вернется вообще. Прикосновение к ее лицу, как я выяснил вчера ночью, будет недвусмысленно смертельным в момент страсти. Никаких гарантий, что она вернется домой человеком. Всё равно ее шансы были лучше. Даже лучше, чем до того как я согласился на «уменьшение чувствительности».

Очевидно, я не убил её до того часа, когда мы отправились в медовый месяц. Это была такая мелочь по человеческим меркам – французский поцелуй, но такая смертельная для Беллы. Мне до сих пор было стыдно за мое бегство. Во сне она звала: «Вернись», и мне было стыдно за то, что я снова так её ранил. Но еще более постыдным было то, что, даже когда я увидел ее корчащейся под воздействием яда в туманном видении Элис, видение не изменилось, пока я не ушел.

Я мог бы случайно обратить её вчера ночью. Я бы украл у неё прощание с семьей, нашу свадьбу, то единственное человеческое переживание, о котором она меня когда-либо просила. Было так много способов, которыми я мог бы случайно убить ее, так много случаев потерять контроль. Я снова благодарил высшие силы, ниспославшие мне Элис – ее видение остановило меня вовремя прошлой ночью.

Едва.

Однако, её уникальные услуги обходились недешево. – Ты такая…

– Конечно, – перебила Элис, пытаясь поднять мне настроение. – Я экстрасенс, мое стремление подглядывать – моя вторая натура.

Я вздохнул. Это означало потворствовать ее вуайеристским и, как она считала, совершенно естественным наклонностям. Единственное условие, с которым она согласилась помогать мне - это позволить ей быть достаточно близко, чтобы слышать. И она настояла, что это нечестно, если я буду подслушивать ее мысли, или она не услышит, о чем Белла говорит во сне. Это был довод, который мог считаться разумный только в её голове.

Так было, пока она не пригрозила подслушивать все: и «уменьшение чувствительности», и разговор Беллы во сне с помощью своих видений, и я, в конце концов, согласился Элис слоняться рядом с домом. Ее невозможно остановить, если что-то взбредет ей в голову. По меньшей мере она оставляла нам некоторую приватность, пока Белла не спала, фокусируясь на своих видениях, а не на том, что происходило в спальне в пятнадцати футах от нее.

Элис быстро забралась на дерево на переднем дворе дома Беллы и уселась на ветке, которая казалась слишком хрупкой, чтобы удержать даже малую часть ее веса. – Удачи, – мягко проговорила она.

Я сконцентрировался на сегодняшнем выборе места для медового месяца – частная вилла на Кипре – и мысли Элис погрузились в двенадцатое сентября. В столь отдаленное будущее могло вмешаться так много событий и выборов, но чем больше я изучал и планировал, тем прочнее становилась действительность. Я и моя Белла (все еще человек) забираемся внутрь арендованной машины, чтобы добраться до самолета, который отвезет нас домой. Улица, небольшой дождь и окружающие дома были четко очерчены, а, вот, мы были слегка в тумане.
– Я дала бы тебе три четверти шансов, может, чуть меньше. Это будет не хуже чем вчерашний Сидней.

Прошлой ночью опасность была здесь, в настоящем, а не в Австралии на расстоянии пары месяцев.

– Спасибо, в любом случае, - прошептал я.

Белла была в постели, глаза закрыты, ее кольцо блестело в лунном свете, просачивающемся через тонкие облака. И она называла меня «красивым»; я покачал головой от этой мысли. Это она была красива. Слишком красива.

Даже смертельно. Что за ненормальный лев-мазохист!

Устойчивый ритм сердца был слишком быстрым для сна, но я недвижно смотрел на нее, четко представляя великую опасность для нас двоих. Было ли это так же, как чувствуют себя человеческие мужчины рядом с моими кузинами Денали? Она была такой слабой, тонкой и все равно заставляла меня ощущать себя пугающе хрупким сегодняшней ночью. Это было так, как будто я был обреченным на заклание ягненком, забредшим в логово льва.

Она открыла свои шоколадные глаза и сказала: «Привет».
Я медленно приблизился.
– Привет.
Еще шаг в опасность.

– С тобой все хорошо?

Весь день с нами была Элис, и это был первый представившийся ей шанс упомянуть мой резкий уход вчера ночью.

Я сел рядом с ней на кровать и заиграл ее волосами цвета красного дерева, позволяя шелковым прядям скользить меж моих пальцев. – Да. Пока, – улыбнулся я, наслаждаясь звуком ее синкопированного пульса. – Прошлой ночью соблазн для меня оказался немного… слишком.

– Прости, – это был едва различимый шепот.

– Не извиняйся. – Это не она была слабой. Не она была опасной.
Я взял ее хрупкую руку в свою и поцеловал её кольцо, напоминая себе обо всём, что я ей обещал. Жаль, что для её безопасности клятвы недостаточно.

От прикосновения мои пальцы охватило пламя. Я слегка коснулся кончиками пальцев её щеки, последний раз перед тем, как перейти к уменьшению чувствительности. Осторожно я вернул её руку на одеяло.

Это было безумием, но когда это мы с Беллой были благоразумны?

Глаза Беллы расширились, когда я перехватил её взгляд.

В отличие от прошлой ночи я не концентрировался на ее мягком, теплом, приглашающем теле или на том знании, что скоро она станет моей. Я еще не готов был встретиться с этим. Напротив, я сфокусировался на планировании. Элис помогала мне репетировать эту потенциально смертельную роль.

Я закрыл глаза.

Кипр. Я мог четко себе представить внутренний дворик, который спрячет мою нечеловеческую природу ото всех, кроме моей новобрачной. Наш личный Райский сад. Средиземноморское солнце играет в тех же прядях волос, оживляя темно рыжие блики. Ее теплая кожа под солнцем стала горячей. Моя кожа – приятная прохлада в жару. Я представил мою руку легко лежащей на ее обнаженном плече. Я почти мог почувствовать, как ее тело будет льнуть к моему так, как если бы она тоже страстно жаждала моих прикосновений.

Я открыл глаза в тусклом жемчужно-сером свете и потянулся, легко касаясь верха ее обнаженной руки.

Все еще живая Белла в видении Элис оставалась неизменной: Белла – человек без заметных повреждений – и я на улице в дождь.

Я прополз по тонкому стеганому одеялу, лег рядом с ней, слегка нависая. Даже сквозь одело между нами жар ее тела пробуждал теплые отголоски. Она повернула голову, её выразительные глаза следили за мной. Осторожно, слегка коснулась своими пальцами моего лица, и я вспыхнул от воспоминаний. Стараясь не соприкоснуться, я приподнялся на локте и поцеловал ее.

Отголоски расцвели приветливым, живым огнем. Я открыл сознание, принимая его. Принимая её прикосновение – мягкое, уступающее, чуть более требовательное там, где была ее нижняя губка - потрескавшаяся, влажная и двигавшаяся так нетерпеливо.

Где её живая кожа касалась меня, я тоже оживал.

Её губы раздвинулись, её нежное дыхание смутно ощущалось на моей коже. Я хотел поиграть с её ртом, потянуть её нижнюю губку, подразнить верхнюю моим языком. Я прервал поцелуй, перемещаясь к мягкому уголку подбородка.

Теплый аромат становился сильнее по мере того, как я подбирался ближе к горлу, сладкий, несмотря на огонь. Он не представлял для меня искушения. Однако, её грациозная шея…

Её нежная кожа уступала моим губам. Движение было таким плавным, таким легким, как шелест шелка. Я никогда прежде не позволял себе остановиться на ощущении – другой шаг в львиное логово. Я целовал её снова и снова, снижаясь к ярёмной впадине.

Здесь была точка, на которой я должен закончить. Вот, где мне следовало бы остановиться и закутать её. Это была черта на песке. Это то место, где начинался план. Где я начинал репетировать.

Я наклонился ниже, захватывая плечо и целуя ключицу.

Видение Элис изменилось. Белла носила повязку. Никаких пластырей – смена дислокации!

Я отпустил её руку, и Белла в видении снова «избавилась от повреждений». Я уткнулся головой ей в плечо, по крайней мере, в этот раз это был не перелом. Или хуже.
Можно подумать, это смягчает насилие!

Руки Беллы играли с моими волосами, ее опаляющие прикосновения уносили мои мысли вдаль от предполагаемого ущерба.

Я буду продолжать. «Для нее», – солгал я себе. Поддавшись эгоизму, я поднял голову и слегка провел губами поверх плеча. Её участившееся дыхание поощряло и подгоняло меня. Я попробовал снова и, вместо того чтобы взять за руку, притянул к себе такое хрупкое, тонкое тело.

Видение Элис показало Беллу без повреждений.
Успех! Облегчение было почти мучительным.

Теперь. Если бы я только вспомнил об этом, когда придет время.

Я решил потворствовать себе и немного продолжить практику: вот для чего было все это «снижение чувствительности». Я прижал ее к себе, целуя верхнюю часть плеча и направляясь к шее, останавливаясь, чтобы снова уделить внимание ее ключице, ее сонной артерии, яремной впадине. Это было до тех пор, пока я не осознал, что сердце её бьется слишком быстро, и на сегодня нашей практики достаточно.

Её глаза с трепетом открылись. – Ты остановился.

Я улыбнулся. – Думаю, я спас тебя от сердечного приступа, который собирался вот-вот начаться. – Пульс всё ещё было дико беспорядочным.

– Мое сердце может это выдержать.

– Возможно, но я не знаю, смогу ли я. – Пустая попытка списывать что-либо на её смертность. Она не была слабой, и я не хотел создавать впечатление, будто я считаю её таковой. – На сегодня достаточно.

– Прежде чем у тебя не начался сердечный приступ? – рассмеялась она.

Прежде чем я сделаю что-то, что повредит мое сердце и её тело. Я улыбнулся.
– Что-то вроде того.

Спасибо всем, кто прочел. Надеюсь на отзывы и комментарии