Разбудил меня солнечный свет, который беспощадно пробивался сквозь щель в золотистых занавесках. И почему из всех дней именно сегодня светит солнышко? Тогда, когда я прикована к постели и не могу выйти на прогулку, чтобы насладиться его лучами. И, что еще более важно, почему это самое солнце светит прямо мне на голову, которая так удобно лежит на подушке? И почему оно будит меня? Дурацкое солнце.
Я неохотно зашевелилась в кровати, надеясь, что смогу спрятаться от солнца до того, как земля еще чуть-чуть повернется. Но вскоре лучи снова засветили мне в лицо, и я вдохнула соблазнительный запах, который невозможно было ни с чем спутать. Аромат Эдварда. Я протянула руку, чтобы дотронуться до него, мне хотелось прижаться к нему, зарыться лицом в его грудь, спрятаться от солнечного света. Но тут я озадаченно нахмурилась, когда моя рука наткнулась на…пустоту. Ничего, кроме простыней, воздуха…и простыней. Неохотно я приоткрыла один глаз, чтобы убедиться, что Эдварда нет в постели, и разочарованно пробормотала что-то.
Я отбросила мысль о том, чтобы вылезти из постели, решив, что запаха Эдварда, который пропитал простыни, на данный момент мне будет вполне достаточно.
- Дэйв, налево…НЕТ!! Не туда налево! По отношению ко мне налево, то есть для тебя – направо…какой же ты осел!
Я снова приоткрыла один глаз и, как и раньше, недоуменно нахмурилась. Кто такой, черт подери, этот Дейв? И кто там с ним? И что они делают в моем доме?
- Эдвард, - позвала я, пытаясь припомнить, не упоминал ли кто-то из моих соседей какого-нибудь Дейва в разговоре. Да нет, ничего такого.
- Белла! – задыхаясь, сказал Эдвард, появившись в дверном проеме. Видимо, бежал по лестнице. – Что такое? Что болит? Сколько таблеток обезболивающего тебе нужно? Одна, две? Хочешь позавтракать? Нужна помощь, чтобы дойти до ванной? – на одном дыхании выговорил Эдвард. С учетом того, что он все еще задыхался, это было впечатляюще.
- Я в порядке, - просто сказала я. Мои глаза все еще были закрыты, так как я не хотела официально признавать себя проснувшейся. А один глазик можно приоткрыть, это не считается. Я похлопала по кровати рядом с собой. Мне хотелось, чтобы Эдвард успокоился, но еще больше я хотела коснуться его. – Кто такой Дэйв, и чем он там с друзьями занимается? – спросила я и чуть сдвинула простыни, под которыми мне становилось уже слегка жарковато.
Когда Эдвард сел, то отодвинул простыни, чтобы я не путалась в них.
- Те люди внизу привезли мое пианино из дома родителей, - сказал он, и я почувствовала, как он пальцем гладит мою обнаженную руку, которая немедленно покрылась гусиной кожей от его прикосновения.
- Это хорошо, - сказал я и зевнула. Когда я потягивалась, то умудрилась удариться больной рукой о спинку кровати. Я со свистом втянула в себя воздух, когда боль распространилась от запястья к кончикам пальца и сгибу локтя. Теперь было такое чувство, словно руку лижут языки пламени.
- Глупенькая Белла, - услышала я вздох Эдварда и почувствовала, как вздрогнула подо мной кровать, когда он поднялся. – Я принесу тебе обезболивающие, - сказал он перед тем, как выйти из комнаты.
Застонав, я схватилась за запястье, молясь, чтобы боль ушла. Потом неохотно села, чтобы выпить таблетки, которые сейчас принесет Эдвард, и, наконец открыв глаза, недоверчиво огляделась. Это была не моя комната, а комната Эдварда. Я посмотрел на свое ноющее запястье, и начала что-то смутно припоминать. Я вспомнила, как прощалась с Джейком, когда мы приехали из госпиталя. Вспомнила, сколько он сделал снимков перед тем, как уехать, мотивируя это тем, что хочет показать Чарли свидетельства самого моего впечатляющего, по его словам, визита в госпиталь. Когда он отдал Эдварду фотоаппарат, чтобы сфотографироваться вместе со мной, то наклонился и тихо прошептал мне на ухо:
- Я так счастлив, что у тебя теперь есть Эдвард. А Элис с Джаспером. И как только Роуз перестанет упрямиться и отгораживаться, то они с Эмметом сойдутся. Я просто безумно счастлив за тебя, солнышко, - он мягко поцеловал меня в макушку, как только закончил свою маленькую речь, и Эдвард успел запечатлеть этот момент на фотографии: Джейкоб с закрытыми глазами любяще целует меня, на его губах сияет улыбка. Я тоже улыбаюсь, а в глазах слезы радости от его слов.
- Вот, держи, - голос Эдварда вырвал меня из воспоминаний и вернул в реальность. Вот я, сижу в кровати, а рядом со мной стоит идеальное перевоплощение греческого бога, если такой и был когда-то.
- Спасибо, - прошептала я и проглотила две таблетки, запив их холодной, освежающей водой. – Сколько сейчас времени? – спросила я и отдала ему стакан. Выбравшись из-под простыней, я приготовилась встать с кровати.
- Мне кажется, время увидеть мое пианино, - усмехнулся Эдвард и, наклонившись, безо всяких усилий подхватил меня на руки, игнорируя кресло-каталку и костыли, которые мне выдали вчера в госпитале. – Ну, а кроме этого, сейчас 11:30, - добавил он, спускаясь по лестнице. – Ты хорошо спала ночью, соня, - поцеловав меня в лоб, рассмеялся он. Мы спустились в гостиную, и теперь он нес меня к комфортному дивану.
- Да, потому что ты был рядом со мной, - улыбнулась я, зная, что Эдвард спал со мной рядом всю ночь. – И вообще я, по-моему, ни разу не вставала. Эти таблетки и слона завалят, – пошутила я, когда он аккуратно усадил меня на диван.
- Ну, все-таки один раз ты просыпалась. Но как только я поцеловал тебя, ты прошептала «спасибо» и тут же заснула, - улыбнулся он, взбив несколько подушек и положив их мне под спину, чтобы я могла удобнее устроиться на диване. Его улыбка стала еще шире, и я поняла, что он пытается сдержать смех.
- Выкладывай, - сказала я, догадываясь, что наговорила что-то во сне, что развеселило его.
- Ну, - он остановился, чтобы успокоиться, и продолжил рассказывать мне о моей маленькой ночной эскападе. – Похоже, ты разговаривала во сне с той медсестрой Джин…и говорила что-то вроде «Джин, стетоскоп нужно вешать на шею», а потом ты что-то пробормотала и…- Эдвард прервался, вспоминая мои слова, и по его непроницаемому лицу невозможно было что-либо понять, - …сказала «Нет, Джин, мы поженимся в июне», - мягко прошептал Эдвард. Теперь он стоял на коленях на полу рядом со мной, глядя на меня сквозь ресницы.
- Ааа, - сказала я, чувствуя себя полной идиоткой из-за того, что не могу ответить на его слова нормальной фразой. И все из-за того, как он смотрел на меня: с осторожностью, явно ожидая вразумительного ответа. Но я не знала, что сказать ему. Мне не хотелось, чтобы Эдвард думал, что я хочу выйти за него замуж, ведь мы официально встречаемся всего два или три дня. Но, опять же, мы оба признали, что нам понравилось, когда вчера в госпитале Джин решила, будто мы женаты. Что же сказать…что сказать, думала я, и вдруг выпалила со слабой, неуверенной улыбкой:
- Тогда это будет летняя свадьба.
- Пусть так и будет, - усмехнулся он и прижался к моим губам в поцелуе. – Не хочешь почитать, пока я буду играть на пианино? – спросил он, оторвавшись от моих губ, и прижался лбом к моему лбу, глядя на мои губы. А я не могла отвести взгляд от его изумрудных глаз.
Я улыбнулась, когда подумала, как же мы с ним чувствуем настроение друг друга. Мне очень хотелось почитать под мягкую, успокаивающую музыку, хотя до того, как он предложил это, я не планировала ничего такого.
- Пожалуйста, - ответила я, заслужив еще один поцелуй его соблазнительных губ. Но он слишком быстро отстранился и направился к книжной полке, изучая многочисленные тома.
После того как он выбрал книгу, которая идеально подходила к моему теперешнему настроению, он сел за пианино и из-под его пальцев полилась прекрасная музыка. Мы сделали перерыв на ленч, и Эдвард приготовил нам по бутерброду с сыром и чашке кофе. Мы быстро перекусили, и он вернулся к своему пианино, а я – к книге.
- Дорогие!!! Я дома! – грохочущий голос Эммета, доносящийся от входной двери, вырвал меня из волшебного мира книги. Эммет вошел в гостиную и плюхнулся на удобное кресло рядом со мной. Эдвард продолжал наигрывать на своем любимом пианино спокойную, легкую мелодию. – О, Эдвард…и ты здесь, - сказал Эммет с фальшивым раздражением и повернул свое огромное тело так, что полностью заслонил им Эдварда. – Малышка, малышка…приготовишь завтра шикарный ужин на восемь персон? Сервированный и украшенный по все правилам, разумеется, - спросил он и слегка подмигнул, снова откидываясь на спинку кресла и закидывая ноги на кофейный столик.
- Эммет, - прорычал Эдвард и убрал руки с клавиш. Он закрыл крышку пианино и поднялся со стула. – Только…не смей…она не сделает этого…заткнись, - говорил он, пытаясь найти слова, которые разубедили бы Эммета просить меня приготовить что-либо, когда я в «таком состоянии». – А кто еще двое? – спросил он, и его гнев сменился недоумением, когда он еще раз обдумал слова Эммета.
- Эдвард, неужели ты не знаешь? Мама и папа почтят нас своим присутствием завтра, - голосом придворного глашатаго произнес он и фыркнул, прежде чем добавить: - Итак…именно поэтому нам и нужно, чтобы наша Белла готовила, мы же не можем поставить на стол еду, заказанную из ресторана в тот вечер, когда наши родители впервые посетят наше скромное жилище, правда? Потому что это будет просто отстойно! – давил Эммет, умоляюще глядя на меня и на Эдварда.
- Эммет, да у нее полтела в гипсе, а ты хочешь, чтобы она готовила ужин на восьмерых? И сервировала стол? Ты головой о косяк ударился, когда проходил через низкий дверной проем? – прорычал Эдвард. Очень сердитый, он подошел ко мне и, подняв, усадил к себе на колени.
- А если сделать так: я буду давать указания, сидя в кресле? – спросила я, надеясь, что обоих удовлетворит такое предложение. – Обещаю, что и не встану с кресла…- добавила я, надеясь, что Эдвард согласится.
- Ладно, - сказал он и перевел взгляд с счастливого и довольного Эммета на меня. Я увидела, что в его глазах плещется смех. – Но, Эммет, тебе нельзя будет даже приближаться к еде до того момента, пока она не окажется на столе. Я не хочу, чтобы родители и остальные ужинали объедками, что останутся после тебя.

***
- У нас достаточно вина? – спросила я, маневрируя на своем кресле-каталке. Я выехала из кухни, в которой сейчас было не развернуться, в гостиную. Массивное тело Эммета занимало в кухне почти все пространство, а Роуз разрывалась между плитой, на которой готовилась и кипела еда в кастрюлях и сковородках, и холодильником, который нужно было защищать от Эммета, порывавшегося съесть все вкусности, что там лежали. Я снова взглянула на Эммета, надеясь, что его желание «проверить, не отравлена ли еда» не помешает Роуз следить за картофелем и соусом, который томился в сковороде.
- Персик!!! – заорала Роуз, после того, как закрыла дверцу духовки, в которой готовилось мясо. Она засекла, что Эммет придвинулся к холодильнику, пока ее внимание было сосредоточено на готовке. – Черт подери!! Да ты хуже, чем дите малое! Пошел вон отсюда, пока я не выпинала тебя или не решила, что сегодня ты останешься без ужина!! – пригрозила Роуз и нарочито медленно направилась к нему со своим знаменитым смертельным взглядом, уперев руки в бедра. – А если и это не убедит тебя свалить отсюда и позволить мне спокойно готовить ужин…- она прервалась и стала вплотную к нему, а потом приподнялась на носочках так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Теперь на ее губах играла озорная улыбка, а в глазах – опасный блеск. – Я всегда могу сказать твоей мамочке, что ты был очень плохим мальчиком и испортил нам всем ужин.
Эммет чуть не задохнулся от шока, глядя на серьезную маску, которую Роуз нацепила на себя, пытаясь скрыть игривое настроение.
- Ты не посмеешь, - ошеломленно прошептал он с выражением почтенного ужаса на лице.
- Отвали, дружок, или скоро узнаешь, смогу или нет, - просто сказала Роуз и указала на дверь. Потом она встряхнула сковороду, отчего невероятно аппетитный запах распространился по кухне.
Я усмехнулась про себя, когда отъезжала подальше от этих кухонных баталий. Эдвард сидел за пианино и играл легкую, тихую мелодию, раскачиваясь в такт музыке. Казалось, он был поглощен своей игрой. Его бронзовые волосы были в привычном беспорядке, рукава рубашки закатаны и обнажали мускулисты руки. Верхние три пуговки рубашки были расстегнуты, и я могла любоваться его шеей, ключицей и кусочком его божественной груди. Как же мне так повезло, что я встретила этого идеального мужчину и теперь могу называть его своим, думала я, глядя на его ангельский облик.
Я положила обе руки на колеса своего кресла-каталки. Сегодня я решила предпочесть его костылям, так как с моим «везением» карма точно не упустит случая укусить меня за задницу именно сегодня, и я обязательно упаду и сломаю себе еще что-нибудь. В итоге ужин будет испорчен. Я поехала к Эдварду, чтобы немного успокоиться перед официальной встречей с родителями. Признаться, я очень нервничала при мысли о том, что познакомлюсь с ними сегодня. Я не сомневалась, что они замечательные, ведь Эммет и Эдвард такие целеустремленные…оба джентльмены…Без сомнений, их родители просто идеальные, раз смогли воспитать таких сыновей. Но что, если я им не понравлюсь? думала я, взволнованно кусая губы, скажут ли они ему то же, о чем иногда думала я, находясь наедине с собой: что я не подхожу ему и что он может найти кого-то лучше?
Мои нездоровые мысли улетучились, когда стремительное движение привлекло мое внимание.
Посмотрев на Элис, я увидела, что она переминается с ноги на ногу.
Не от радостного возбуждения, как обычно, а от волнения.

Очень-очень жду вас наФОРУМЕ:)))