Weaver at the Loom - Without Fear of Their Return (песня этой главы)

В доме было пусто. Это не было неожиданностью, нет. Орден редко собирался здесь после смерти Сириуса.
Гермиона достала палочку. Да, так и есть. В доме никого нет.
Они прошли дальше по знакомому коридору. Все вокруг было в пыли. Казалось, здесь никто не был уже лет десять.
Она помнила как перед пятым курсом они все – она, Гарри, почти все Уизли – прибирались здесь. Казалось, это было в какой-то далекой, другой жизни.
Они сложили свои вещи в гостиной – подниматься на второй этаж никому не хотелось.
Что делать дальше? Гермиона старалась пока не задавать себе этот вопрос. Вместо этого она ушла на кухню, чтобы приготовить поесть. Не то, чтобы они проголодались с тех пор, как их накормили кентавры, нет, просто ей нужно было чем-то заняться. Иначе она просто сойдет с ума.
Она рылась в шкафах, но все продукты, которые она находила, были просрочены. А где Кикимер?
Гарри и Рон пришли на кухню спустя полчаса, когда она уже почти доварила гречку – единственный продукт, который до сих пор не испортился.
Гарри положил на стол жезл, видимо боялся, что он, их единственное спасение, вдруг исчезнет. Гермиона до сих пор не могла поверить, что такая вещь досталась им. Гарри видимо тоже.
Гермиона разложила кашу в предварительно вымытые тарелки и поставила их на стол.
- Мы должны решить, что делать дальше, - сказал Гарри, когда она села за стол радом с ним.
Наступило молчание. Рон уткнулся взглядом в тарелку. Гермиона старалась не смотреть на Гарри.
Что делать дальше?
И откуда ей знать? Что им, черт возьми, делать? Им по шестнадцать лет. Откуда им знать? Почему они должны принимать какие-то решения? Почему именно они? Почему именно Гарри?
- Я думаю, - после длительного молчания начал Рон, - что нам следует оставаться здесь. По крайней мере, до тех пор, пока не появится кто-нибудь из Ордена.
Гарри такой ответ не устроил. Сама мысль о том, что они будут просто сидеть и ждать, была ему противна.
- Рон прав, - проговорила Гермиона прежде, чем Гарри начал спорить, - Нет никакого смысла отправляться еще куда-то, пока мы не составим какой-либо план.
- Наш план предельно прост, Гермиона, - уже по его тону, Гермиона поняла, что он скажет, - Убить Волан-де-Морта.
- Отличный план, - Рон откинулся на спинку стула, - Нет, правда, отличный. Вот прямо сейчас встаем, берем эту штуку, она переносит нас к нему, ты взмахнешь палочкой – и дело сделано.
Гарри яростно уставился на него. Обстановка в комнате стала угнетающей.
- Что ты хочешь от меня, Рон? – рявкнул Гарри, - Что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Я хочу, чтобы хотя бы раз, хотя бы один чертов раз ты подумал головой, прежде чем сделаешь что-нибудь героически-глупое.
Гермиона удивленно уставилась на Рона. Еще ни разу в жизни Рон не говорил Гарри ничего подобного.
Гарри все так же яростно смотрел на него.
- Мы не можем просто так сидеть и ничего не делать, Рон. Я не могу. Вас двоих никто не заставляет следовать за мной, вы делаете это по своей воле, Рон. А вот я у меня подобной свободы выбора нет. Дамблдор хотел чтобы…
- Но Дамблдора здесь нет, - Рон почти кричал, - Дамблдора нет.
Гарри резко поднялся на ноги, словно слова Рона ударили его.
- Отлично, - рявкнул он, - Будем сидеть здесь.
И скрылся в коридоре.
Гермиона сидела и смотрела на то место, где только что стоял Гарри.
- По-твоему, я неправ? – тихо спросил Рон через какое-то время. Весь его гнев угас.
- Нет, - сказала она, - Не знаю.
Гермиона прикрыла глаза. Господи, почему все так сложно? Почему Дамблдор просто не сказал Гарри, что он должен сделать? Что им делать теперь?
Рон тяжело вздохнул.
Потом он ушел. Она осталась сидеть на кухне одна. А ведь еще недавно все было так хорошо. На каникулах она чувствовала себя такой счастливой. И вот теперь все это – весь ее мир – разрушился. Драко не было рядом, хотя она и ощущала его присутствие в своем сознании. Для нее этого было недостаточно. Он должен быть сейчас здесь, рядом с ней.
Спустя почти полчаса Гермиона все-таки решила поговорить с Гарри. Она решила, что времени прошло достаточно, чтобы он остыл, и теперь они могут спокойно поговорить.
Она знала, где он.
Она поднялась по лестнице и остановилась возле комнаты Сириуса. Гарри был там.
Она подняла руку, чтобы постучать.
- Уходи, Гермиона, - послышался тихий голос.
- Гарри…
- Я сказал, уходи. Пожалуйста.
- Гарри, давай поговорим? – предложила Гермиона.
Ответа не последовало. Он не хотел ее видеть. Не хотел с ней говорить. Это причиняло ей боль. В такие моменты, когда он отгораживался от людей, она особенно беспокоилась за него. Она всегда старалась что-нибудь сделать. Если он хочет на кого-то кричать – пусть кричит на нее. Если хочет поговорить – пусть говорит с ней. Если хочет плакать – почему бы ему не поплакать вместе с ней?
Но на этот раз это не сработает. Она это понимала.
Гермиона тяжело вздохнула и уселась возле его двери.

***

Этот человек, тот, что прислал ему странное письмо – он был прав. Люциус появился в Хогвартсе на следующий день. И он был назначен новым директором школы.
С Драко он так и не встретился. Он предпочитал его игнорировать, но Драко понимал, что так будет не всегда. Рано или поздно Люциус вновь обратит на него свое внимание. И тогда, Драко был уверен, ничем хорошим это не закончится.
Занятия пока не проводились. У Пожирателей было несколько проблем, которые следовало решить прежде, чем занятия возобновятся. Во-первых, нужно было вернут Хогвартсу прежний вид, потому что (это Драко узнал от Теодора Нотта, который в свою очередь узнал это от своего отца) Волан-де-Морт пришел в ярость, узнав, как сильно пострадал замок. Вторая проблема – в Хогвартсе появилось несколько свободных вакансий: пустовало место учителей по маггловедению и зельеварению. Минерва МакГонагалл согласилась сотрудничать с Люциусом при условии, если она по-прежнему останется деканом факультета. Не Гриффиндора, нет. Такого факультета отныне не существовало, как не было Пуффендуя и Когтеврана.
Один лишь Слизерин – это было вполне предсказуемо. Был Слизерин и еще два «факультета». Полукровки и Грязнокровки. МакГонагалл была деканом Грязнокровок. Удивительно, как ей это удалось. Но, по крайней мере, дети с ней были в относительной безопасности.
Драко пришло еще одно письмо в тот день, когда приехал Люциус. Его принесла та же сова. Она, как и в прошлый раз, улетела, стоило Драко взять у нее записку. Это означает что этот человек, кем бы он ни был, не намерен общаться с ним.
В конверте помимо записки лежало что-то еще, но Драко сначала все же прочел записку.
«Люциус приехал, не так ли?
Теперь ты начинаешь понимать, что мне можно верить. Выбора у тебя по-прежнему нет.
Ты уже придумал, что скажешь Люциусу, когда вы, наконец, встретитесь? Если нет, начинай думать. Очень важно, чтобы он поверил тебе.
В конверте лежит амулет. Тебе следует надеть его и никогда не снимать.
Этот амулет будет блокировать мысли мисс Грейнджер. Ваша с ней мысленная связь прервется. Заклятие не потеряет силу, лишь ваши сознания отгородятся друг от друга.
Тебе сложно решиться, но это необходимо, если ты хочешь защитить ее. Через твое сознание они попытаются добраться до нее, потому что сейчас она с тем человеком, которого Волан-де-Морт жаждет больше всего. Ты ведь хочешь сохранить ей жизнь? Хочешь спасти ее? Тогда надень амулет. И никогда не снимай. Никогда. Тебе придется смириться с тем, что ты больше не будешь ее слышать. Но ты должен это сделать.
Надень амулет»
Драко вытащил предмет из конверта. Темно-синий камень на серебряной цепочке. Амулет.
И что, он должен его одеть?
Драко повертел его в руках. Во-первых, он не верил в то, что эта штука сможет прервать их связь. Дамблдор бы еще тогда, в начале года, дал им по такой штуке, если бы такая вещь действительно существовала.
Во-вторых, даже если это было правдой, он просто не мог этого сделать. Он был не готов расстаться с единственной возможностью общаться с ней. Он просто не мог так поступить.
Почему он должен верить этому человеку? Ведь он даже не знает его имя. Ну и что, что он заранее знал, что Люциус приедет сюда. Это могло быть просто совпадение. Но что-то подсказывало ему, что таких совпадений не бывает.
Он так и просидел всю ночь, думая о том человеке, присылающем ему письма. Еще он думал о Люциусе. И о Гермионе. И о Волан-де-Морте, всегда получающем все, что хочет. Если тот человек прав, пока Драко здесь, возле Люциуса – Гермиона в большой опасности. Слишком сомнительно было то, что Люциус не знал с кем связан Драко. А если к этому еще и Волан-де-Морт подключится…
Драко вновь посмотрел на лежащий на столе амулет. Он протянул руку и взял его. Может ли эта вещь спасти Грейнджер от него самого? Может он сделал ошибку, оставаясь здесь вместо того, чтобы пойти с ней? Он до сих пор не знал, почему поступил так. Просто тогда это показалось ему таким правильным. А что теперь? Неужели она в опасности из-за него?
Сейчас он должен был выбрать. И очень важно сделать правильный выбор. Может ли он доверять незнакомому человеку? А может ли он доверять самому себе?
Драко понимал, что если этот человек говорит правду, то как только он оденет это на себя, их мысленная связь прервется, и все что у него останется от нее – это воспоминания. Может ли он так поступить? Он ведь знал, как сильно она нуждается в нем. Он так нужен ей сейчас. Он чувствовал это. Их мысленная связь, она была словно ее спасение от всей этой боли. Это был словно их собственный хрупкий мир, где нет никого, кроме них. Может ли он это сделать, может ли разрушить этот мир?
Но если это цена за ее спасение – он готов ее заплатить.
Он хотел в последний раз связаться с ней, чтобы последний раз услышать ее мысли. Но сейчас ночь. Она спала где-то там, так далеко от него. Поэтому ответом ему было молчание.
И тогда он сделал это. Надел амулет на шею. И ему тут же показалось, что где-то внутри захлопнулась дверь. Кто-то перерезал нить, связывающую их мысли. Ему вдруг показалось, что вокруг так невыносимо тихо. Голова закружилась. Это было ужасно, это было больно, но это сработало.
Она была далеко и теперь она была без него. Одна. Он оставил ее одну.

***
Ее словно оглушили. Она резко распахнула глаза, старясь понять, что происходит. Она все еще сидела на полу в коридоре, облокотившись на дверь. Неужели, она заснула?
Какое-то время Гермиона не понимала, что именно не так и почему она чувствует такую невыносимую тоску.
Но ее сознание сообщило ей, что она теперь одна. Она тут же попыталась мысленно дотянуться до Драко.
И…ничего. Ничего не было. Даже стены, которую он обычно возводил, чтобы не подпускать ее к себе, больше не было. Ни-че-го. Пусто. Она была одна.
Что это значит? Заклинание спало? Оно исчезло?
Гермиона встала на ноги.
Нет, заклинание все еще было. Она это чувствовала. Так же она понимала, что эта тоска, которую она почувствовала и из-за которой она проснулась была его. Не ее, его. А это значит, они все еще связаны.
Что-то не так с сознаниями. Может ли это быть из-за того, что они друг от друга далеко? Но ведь вчера такого не было. Что же тогда изменилось? Что произошло?
Эти вопросы сводили ее с ума, а все это время она отчаянно старалась вернуть связь. Господи, пожалуйста, нет. Не делай это. Верни ее. Я не смогу без него.
Гермиона обнаружила, что стоит посреди темного коридора и беззвучно плачет. Она вытерла слезы. Не хватало еще, чтобы мальчики видели ее такой. Она ведь даже толком не понимает, что происходит. Как она сможет объяснить свое состояние им?
Она сходила в ванную и умылась ледяной водой, все это время не прекращая своих попыток наладить связь. Бесполезно.
Рон спал в гостиной, поэтому она тихо прошла на кухню.
Она просто не знала, что ей теперь делать. Это было ужасно. А ведь их вязь – единственное, что помогало ей держаться. И хотя они почти не связывались мысленно, она всегда чувствовала его присутствие. Он словно был ее ангелом-хранителем. Он был ее невидимым защитником.
Гермиона села на подоконник, зажав уши руками. Она чувствовала ужасную боль. Но не могла точно сказать, где именно болело. Она даже не была уверена, была ли это физическая боль.
Она так и просидела, не двигаясь, до утра, надеясь, что боль пройдет. Не помогло.
А потом она услышала чьи-то торопливые шаги. Гарри спускался по лестнице.
Гермиона выпрямилась и протерла глаза. Она не знала, поможет ли это, но очень надеялась, что внешне она выглядит лучше, чем чувствует себя внутри.
- Рон! Гермиона! – прокричал Гарри. В его голосе вновь появилось что-то живое.
Он залетел на кухню, спотыкаясь о табуретку, но даже не заметил этого.
Он вскинул брови, смотря на нее, но ничего не сказал.
- Что происходит? – в комнату зашел сонный Рон, - Черт, сейчас семь утра, Гарри, это не…
- Смотрите, - Гарри сел, придвинул стул ближе к столу и положил на него какую-то книгу. Приглядевшись, Гермиона узнала в книге дневник Сириуса, который она подарила Гарри на рождество.
- Что это? – в голосе Рона не было особого интереса. Он рылся в шкафах в поисках чего-нибудь съедобного.
- Это дневник Сириуса, - проговорил Гарри почти с нежностью.
- Правда? – спросил Рон более заинтересованно.
- Да. Это дневник, который он вел перед шестым курсом. Еще до того, как сбежал. И посмотрите последнюю запись, - проговорил Гарри. Гермиона села рядом, потому что это было очень важно для него, Гермиона определила это по его голосу. Если честно, она думала, когда дарила ему этот дневник, что Сириус вел его на седьмом курсе. Хотя, какая разница? - «30 августа. Сегодня отец позвал меня к себе и рассказал довольно странную историю. Я даже не уверен, стоит ли записывать ее сюда. Отец сказал, что это очень важно и что я должен внимательно выслушать его. Я правда старался слушать его, но это было очень сложно, потому что мысленно я уже был в Косом переулке, где через полчаса должен был встретиться с Джеймсом. Мы не виделись все лето. Я просто не мог дождаться встречи с ним… Отец резко прикрикнул на меня, и я вновь переключил внимание на него. Отец назвал меня Хранителем. Он сказал, что все мы – Блэки - являемся Хранителями кое-чего невероятно важного. Я старался не рассмеяться ему в лицо. Ну еще бы, мой отец в очередной раз решил, что Блэки – повелители мира. Это было так предсказуемо. Но он продолжал, а я сидел с непроницаемым лицом. Он достал из сейфа золотой медальон, который покрывали странные, непонятные мне символы и сказал что это ключ. Мне понравилась эта вещь. Она была…необычной. Он не дал мне ее, лишь показал. Он сказал, что она перейдет ко мне после его смерти, а от меня она перейдет к другому Блэку. «Линию прерывать нельзя» - сказал он мне, - «Ты следующий Хранитель». Хранитель чего? – спросил я у него. Он собирался ответить, но тут его взгляд упал на часы, и он сказал, что ему пора. И нам пришлось отложить этот разговор. Перед тем, как уйти он еще раз повторил мне, что это очень важно. И его тон заставил меня задуматься, вдруг дело действительно серьезное? Я редко видел его таким серьезным. Значит, все это действительно важно. Как бы там ни было, я отправился на встречу с Джеймсом, решив, что это может подождать», - вслух прочитал Гарри, - Это последняя запись этого дневника, последняя страница.
- Это…интересно, - признал Рон.
- Гарри, почему ты считаешь, что это важно? – спросила Гермиона, стараясь заглянуть в его глаза. Когда она была с ним и думала о его проблемах, ее собственные отступали на задний план.
- Вы не поняли? – он был разочарован.
Гермиона еще раз прошлась глазами по записям Сириуса, но так и не увидела там ничего нового.
- Сириус пишет о том медальоне, что я видел во сне.
- Когда Волан-де-Морт что-то не нашел? – спросила Гермиона, начиная вспоминать.
- Да. Нарцисса Малфой стала следующим Хранителем, - воодушевленно говорил Гарри, - после Сириуса ключ перешел к ней. Послушайте, это как-то связано с Мерлином, я это знаю. Дамблдор знал это, вот почему он все это время говорил со мной не о Волан-де-Морте, а о Мерлине!
Гермиона не была столь уверена.
- Но мы не знаем, Хранителем чего был Сириус, - напомнил Рон.
- Именно. Все что нам надо - это найти его следующий дневник и выяснить это. Он должен быть где-то здесь.
- Нет, - тихо проговорила Гермиона.
- Нет? – переспросил Гарри, который уже едва не бросился на поиски.
- Его здесь нет. Я подарила его Драко на рождество.
- Какого черта, Гермиона? Какого Мерлина ты подарила Малфою дневник Сириуса? – Гарри был в шоке.
Гермиона не знала, что должна ответить. Имеет ли она право сказать им? А есть ли у нее выбор? Сейчас совсем не время хранить секреты.
- Потому что он его дядя, Гарри, - сказала она, поднимаясь на ноги.
- И что? Беллатриса его тетя, половина волшебников его родственники, Гермиона, - Гарри был зол. Очень зол.
- Сириус любил его не меньше тебя, Гарри, - рявкнула Гермиона, не выдержав.
Гарри замер. Похоже, он решил, что ему это послышалось. Гермиона перевела взгляд на Рона, который совершенно ничего не понимая, хлопал глазами.
- Как бы там ни было, Гарри, дневника здесь нет, - сказала она, чтобы быстрее закрыть эту тему. Объяснять им она ничего не должна.
Гарри потер переносицу.
- Хорошо, - глубоко вздохнул Гарри, - Ладно. Тогда просто свяжись с ним и спроси, что написано в том дневнике.
Не стоило ему это говорить. Она вновь ощутила внутри ту пугающую пустоту.
- Гермиона, в чем дело? – спросил Рон через некоторое время.
Она отвернулась от них, чтобы они не увидели слезы в ее глазах. Нет, не сейчас. У них и так достаточно проблем, чтобы еще беспокоиться о ней.
- Я не могу, - сказала она севшим голосом.
- То есть как, не можешь? – тихо спросил Гарри, вновь усаживаясь на место.
- Просто не могу. Я его не слышу. У нас больше нет связи, - Гермиона из-за всех сил старалась не расплакаться. Она все еще не смотрела на них.
- Гермиона… - непонятно, что именно хотел сказать Рон, но его тон был таким успокаивающим. А ей это было не нужно. Только не сейчас. Не нужно жалеть ее сейчас, когда у них так много других более важных проблем.
- Все нормально. Я в норме, - быстро проговорила она, садясь за стол.
- Это значит, что заклинания больше нет? – не унимался Рон, совершенно не понимая, что его вопросы причиняют ей боль.
- Нет. Оно есть. Я его чувствую. Просто не слышу его мысли. Прости, Гарри, - прибавила она, действительно чувствуя себя виноватой за то, что он теперь не сможет узнать, что же такого было в дневнике.
- Ничего, - ответил он и сжал ее руку, - Это ничего.
Наверное, он слишком хорошо знал ее, чтобы поверить в это «я в норме».
- Спасибо, - она попыталась улыбнуться.

***
Первые несколько дней прошли на удивление спокойно.
Ему было плохо из-за того, что он носил этот проклятый амулет, но в остальном все вновь встало на свои места. Если, конечно, такое вообще возможно в подобной ситуации.
Что касается амулета – он несколько раз порывался снять его. Потому что это было жутко неприятно. Он дико волновался за нее, особенно после того, как потерял возможность с ней связаться. Оставалось лишь надеяться на Поттера и Уизли.
Но тот человек в письме сказал не снимать его. И пока он сдерживался. Но он ведь даже не знал, кто этот человек, и какие цели он преследует. Это пугало даже больше, чем присутствие в школе Пожирателей.
Занятия возобновились. Теперь они занимались в основном одни. Иногда у них были парные уроки с «полукровками» их курса. Но с «грязнокровками» - никогда. По правде сказать, Драко вообще не видел никого из маглорожденных уже довольно долго. Казалось, их вообще не существовало. Но Драко знал, они здесь. Во время еды он часто слышал разговоры о том, что они теперь где-то в подземельях.
Слизерин переехал из подземелий, и теперь там была «закрытая зона». Что там происходило – никто не знал.
Пэнси как-то пыталась расспросить МакГонагалл после трансфигурации, но та не сказала ей ничего определенного, лишь вновь удалилась в подземелья. Сама МакГонагалл сейчас походила на призрака. Видимо, дела в подземельях шли не очень.
Зато в школе появилось много новеньких. Естественно, чистокровных. Они приезжали из всех стран мира.
Одной из них была девушка – Кристин Анора. Она была именно такой, какой все представляют богатых избалованных аристократок, привыкших к всеобщему вниманию. Выглядела она словно богиня. Длинноволосая блондинка с зелеными глазами и невероятной фигурой. Красотой она затмила даже Пэнси. И, сколь красивой она была снаружи, столь эгоистичной и лицемерной была внутри. Вообщем – настоящая слизеринка. Может быть, полгода назад она бы понравилась Драко, но сейчас он видел в ней лишь отражение себя самого, каким он был все эти годы.
Она сидела с ним на нескольких предметах, но они никогда особо не разговаривали. Драко лишь чувствовал, как она смотрит на него на протяжении всего урока. Она словно изучала его. И он всегда вздыхал с облегчением, когда звенел звонок, и она уходила.
- Где она раньше училась? – как-то вечером спросила Пэнси, когда Драко, она и Блейз сидели у него в комнате.
- Не знаю. Но говорят, она из Америки, - ответил Блейз.
Вообщем никто точно ничего не знал ни про нее, ни про ее родителей. Драко это мало интересовало. Его вообще мало что интересовало.
Однажды его вызвали к директору. Забрали прямо с уроков.
Драко шел по коридору и чувствовал страх. Обычный человеческий страх. Сейчас он встретится с отцом после всего, что случилось. Возможно, это его последний день.
Люциус сидел за столом.
Кабинет выглядел совсем по-другому. Ничего, кроме портретов бывших директоров, не осталось от прежнего кабинета. Комната была обставлена как раз в духе Люциуса. Старая темная мебель, полно антиквариата на полках. Все невероятно дорогое и бессмысленное.
- Здравствуй, сын, - Люциус поднял глаза на него и отложил в сторону какие-то бумаги.
- Здравствуй, отец.
Драко не мог поверить, но тот человек был прав. Люциус проник в его голову сразу же, стоило ему войти. Но, как и ожидалось, ничего там не обнаружил. Драко слишком долго учился отчищать свое сознание, тем более амулет разделял его и Грейнджер.
- Мы давно не виделись, - проговорил Люциус.
Драко не понимал, чего же он ждет. Почему до сих пор не устроим ему скандал? Зачем разыгрывает этот спектакль?
Люциус не предложил ему сесть. Просто сидел и смотрел на него.
- Да, - через какое-то время Драко все-таки решил, что Люциус ждет от него хоть какого-то ответа.
- Знаешь, а я ведь не ожидал от тебя такого, - Люциус откинулся на спинку стула, - Ты не приехал на собственную помолвку.
Вот и началось.
- Я должен был принять Метку в тот раз, - Драко постаралась, чтобы его голос дрожал, словно от страха, - Прости…я…но я…я испугался.
Люциус оценивающе посмотрел на него.
- Мне было страшно, отец. Это…это слишком…Я знаю, ты думаешь, что я жалок и что я не достоин носить фамилию Малфой.
- Нет, я совсем так не думаю.
Драко вскинул брови.
Люциус принялся разглядывать свои ногти.
- Еще год назад я бы во все это поверил, Драко, - сказал он, - Год назад – да. Но ты…ты ведь сделал это не из-за страха…
А вот это уже шло не по плану. На этом моменте Люциус уже должен был орать на него и грозится лишить наследства.
- Я ведь и сам был когда-то таким, как ты, - сказал он через какое-то время.
- Каким?
- Свободолюбивым. Думающим, что весь мир преклоняется предо мной.
«Ну, это не особо изменилось».
- Я был таким…самоуверенным. Думал, что способен на все. Принимал решения сам. Отца я уважал, но никогда не слушал. Мне было плевать на него, на наш род. Только я один имел значение. В твоем возрасте у меня тоже появилась невеста.
Драко не мог поверить, что Люциус рассказывает ему о себе. Это было чем-то…невероятным.
- Мне повезло. Моей невестой стала как раз так девушка, к которой я был неравнодушен, - продолжал тем временем Люциус.
Драко не верил своим ушам. Люциус был когда-то влюблен в Нарциссу? Что нибудь еще, что он не знает?
- Нарцисса Малфой. Здесь, в этих стенах о ней ходили легенды. И я просто не мог поверить своему счастью. Я ведь действительно…испытывал к ней что-то. Но она, она не испытывала ко мне ничего. Она, казалось, вообще не знала что такое чувства. Любила лишь членов своей семьи, даже таких отморозков, как Сириус Блэк. Она была жестокой. Я сам был жестоким. Но если я мог подожигать крылья бабочкам и спокойно смотреть на это, то она была из тех людей, которые при этом еще и смеялись. Но мне было плевать. Я знал, что теперь она моя и ей придется смириться. Тогда я еще верил, что со временем она меня полюбит. Я стал ухаживать за ней, заваливать ее подарками. Она приминала все это без особого желания. Однажды ее терпение лопнуло, и у нас состоялся разговор. Она холодно объяснила мне, что я зря стараюсь и что это не сработает. Она сказала, что мир устроен не так, как мне кажется. Она моя невеста, но против поли. Она моя пленница и ей это не нравится. И что у нас никогда ничего не будет. Лишь долг перед семьей. Ей плевать на мои чувства, и ей было бы гораздо лучше, если бы их не было вовсе. Она сказала, чтобы я наконец открыл глаза и повзрослел. Моя жизнь мне не принадлежит и чтобы я перестал вести себя как эгоистичный ребенок. Она сказала мне еще много вещей, которые в тот момент показались мне ужасными. Но они подействовали. Каждое ее слово, словно осколок, закрепилось в моем сознании. Твоя мать сделала это. Она сломала во мне тот хребет. Я перестал любить ее, я стал ее ненавидеть. Но сейчас, оглядываясь назад, я благодарен ей за все. Она открыла мне глаза. Дала понять, что мир жесток. Она и мой отец – они научили меня жить. Они сделали меня именно таким, каким я должен быть.

Драко молча смотрел на него. Слишком много информации, над которой ему следует подумать. Он всегда думал, что из его родителей роль чудовища всегда играл Люциус. Но с другой стороны, можно ли верить этому человеку, который позволил Волан-де-Морту испытывать на своем сыне такое сомнительное заклинание?
Что бы не было в прошлом и кто бы не повлиял на Люциуса, разрушением он занимался сам. Он разрушал самого себя и все, что его окружало. Он разрушал свою семью.
Драко смотрел на него и видел человека, которым никогда не он сам не хочет быть. Он не хочет становиться таким, как Люциус.
- Ты сейчас такой же. Но кто-то должен остановить тебя, Драко. Пока не стало поздно.
«Уже поздно»
- Ты не принял Метку тогда, но примешь ее в ближайшем будущем. Ты отказался от одной невесты, но я уже нашел для тебя другую.
Вот так. И даже не кричал. Потому что Люциус уже давно все продумал. У него уже был новый план на его счет.
- Но не думай, что я забыл, как ты поступил. Паркинсоны вычеркнули нас из своей жизни из-за тебя.
В его руках оказалась палочка.
Драко понял, что сейчас произойдет. Это же Люциус. Он думает, что только через боль можно что-то объяснить.
В тот момент, пока Люциус направлял на него свою палочку, он мог думать только о Гермионе Грейнджер.
- Круцио.

***

Дом прорезал крик. Такой громкий, такой жуткий, что Гарри свалился с кровати.
Он тут же, в одних трусах, но с палочкой наготове, вылетел из комнаты Сириуса.
Рон уже чуть ли не кубарем катился с лестницы. Гарри бежал следом за ним. Был уже поздний вечер, и они все разошлись спасть.
Крик раздавался с кухни. Кричала Гермиона, но Гарри не мог представить, что же такое ужасное заставляет ее кричать.
Они оба, едва влезая в дверной проем, ввалились в комнату.
Гермиона была там. Она лежала на полу и кричала. Ее тело сводило судорогами, она выгибалась почти всеми частями тела. Но в комнате она была одна.
Гарри и Рон кинулись к ней.
Она извивалась словно змея, из глаз ее бежали слезы, а ее крик эхом разносился по кухне.
- Что с ней? – кричал Рон в панике. Его руки, придерживающие Гермиону, дрожали даже сильнее, чем она сама.
Гарри чувствовал, как все его внутренности наполняются страхом. Самое ужасное – они не знали что делать. Они не знали что с ней и не знали как это прекратить. Из них троих в экстремальных ситуациях лишь Гермиона могла мыслить здраво и уж она-то точно бы знала, что делать. Но именно она сейчас содрогалась о боли, а они были абсолютно бессильны.
Ее крик резко прекратился, и на какое-то мгновение она замерла. А потом вдруг резко выгнулась дугой. Гарри даже испугался, не сломала ли она себе позвоночник.
И все по новой. Ее дикие крики, панический голос Рона и его собственные щеки, намокшие от слез. Все, что они могли, это как можно сильнее прижать ее к себе и шептать что-то успокаивающее. Что делать? Они не знали.
Через несколько минут или часов, это прекратилось. Она обмякла в их руках и прекратила кричать. Ее дыхание пришло в норму. Она потеряла сознание.
Гарри взял ее на руки. Он старался делать это как можно аккуратней, чтобы не причинить ей новой боли.
- Что это было? – охрипшим от крика голосом спросил Рон, когда они положили ее на кровать.
- Я не знаю.
- Может, она чем-нибудь отравилась?
- Я тоже думал про яд, но откуда бы он взялся?
- Я пойду осмотрю кухню, - проговорил Рон и вышел из комнаты.
Гарри сидел рядом с Гермионой и вглядывался в ее бледное лицо.
- Что же с тобой было, Гермиона? – тихо проговорил он, проведя рукой по ее щеке.
А потом его осенило.
Рон вернулся в комнату через какое-то время, но Гарри уже знал, что он скажет.
- Ничего нет. Там нет ничего, - проговорил Рон.
- Все правильно.
- То есть?
- Это не с ней что-то случилось…
- А с Малфоем?
- Именно.
- Но что?
- Не знаю.
- Круцио. Это Круцио, - проговорил Рон пораженно.
- Кто-то в Хогвартсе пытал Малфоя?
Рон с ужасом смотрел на Гарри. Если там уже и Малфоя пытают, то что с остальными.
- А вдруг кто-то узнал, что это он помог нам сбежать? Его же убьют, Гарри…
- Спокойно, Рон. Может, все не так, как мы думаем.
Они молчали всю оставшуюся ночь. Каждый из них думал о чем-то своем.
Но никто даже и не подумал о том, чтобы лечь спать. Это было неприемлемо. Они оба сидели возле Гермионы.

***
Она не помнила, как оказалась в кровати. Помнила лишь, как все ее сознание затопила такая жуткая, ни с чем несравнимая боль. Казалось, кто-то разрезает ее на маленькие кусочки. Она и тонула и горела в огне сразу. Она захлебывалась и задыхалась одновременно.
А когда она открыла глаза, рядом сидели Гарри и Рон, жутко взволнованные.
- Воды, - проговорила она пересохшими губами.
Рон тут же кинулся из комнаты и вернулся со стаканом воды.
- Что это было? Что произошло? - спросила она у них, аккуратно приподнимаясь.
Они не ответили. Но ей и не требовалось. Ее мозг уже обработал всю информацию и сделал выводы.
- Драко, - проговорила она, стараясь встать с постели.
- Эй, подожди минутку, - Гарри остановил ее, - Не вставай.
- Круцио. Это же было круцио. Кто-то применил к нему круцио, - Гермиона почувствовала, что на нее накатывает паника, - Он в опасности там. Почему…почему я его не слышу?
- Гермиона, успокойся. Все в порядке. Тебе нужно отдохнуть. Пожалуйста, - попытался Рон.
- Я...мне нужно…
- Все хорошо, Гермиона. Теперь все хорошо, - Гарри так умоляюще смотрел на нее, так много боли было в его глазах, словно во всем, что с ней произошло только что, виноват он.
Она послушно легла на подушку и прикрыла глаза.
Круцио. Она так много читала об этом заклинании. Но нельзя словами передать, каково это. Она и не подозревала, что это так больно. Знала, что будет боль, но не думала, что она будет такой…
А Драко? Что с ним сейчас? Ему так же плохо? Почему, ну почему она его не слышит?
Она в очередной раз попыталась «дотянуться» до него. Ничего. Снова ничего.