Дни тянулись одинаково серые и унылые. Почти все время лил дождь, и солнце совсем не радовало своим теплом. Стоял конец марта, было холодно и как-то тоскливо. Гермиона сидела в библиотеке и писала эссе по нумерологии. В последние две недели она с головой погрузилась в учебу и старалась ничего не замечать вокруг. В первые дни было слишком тяжело, она почти не спала и очень часто плакала. Гарри и Джинни все время были где-то поблизости, она была благодарна им за то, что они не лезли к ней в душу.
В первые выходные без Драко, она пошла к Снейпу и, наплевав на все, прямо спросила его, что он знает о Малфое. Тот лишь пожал плечами и сказал, что это не ее дело, но посмотрев в ее глаза, изменился в лице и посоветовал ей чем-нибудь себя занять, и сказал, что с Драко все в порядке, и он находится в Малфой-Мэноре. Гермиона сдержанно поблагодарила, и в этот же день подкараулила Пэнси и Блейза после ужина и с мольбой в глазах попросила сообщить ей хоть что-нибудь. Забини бросил, что у Драко семейные дела, а Паркинсон сочувствующе посмотрела и сказала, чтобы Гермиона не волновалась. Гриффиндорка была ей благодарна, наверно, все влюбленные девушки одинаковы и поэтому так хорошо понимают друг друга.
Сейчас Гермиона была больше похожа на помешанную на учебе студентку, чем на страдающую от несчастной любви девушку. Она каждый день засиживалась во владениях мадам Пинс до самого позднего вечера и, когда приходила в свою комнату, падала без сил на постель и тут же засыпала. Она буквально насиловала себя этой учебой и этими книгами, но только так она спасала себя от мыслей о Драко. Вот и в этот вечер она писала домашнюю работу по нумерологии и, бросив взгляд в окно, обнаружила, что уже слишком темно. Гермиона посмотрела вокруг – кроме нее и старой библиотекарши никого не было. Она закрыла книгу и окинула взглядом свою работу – вполне неплохо, даже хорошо, вот только удовлетворения от своего творения она не чувствовала. Гриффиндорка вздохнула и поднялась со стула, она поставила учебник на место и, пожелав спокойной ночи мадам Пинс, покинула библиотеку.
Коридоры были пусты и мрачны. Гермиона быстрым шагом дошла да своей комнаты и остановилась у двери, она посмотрела на дверь в спальню Драко и сделала по направлению к ней пару шагов, но вдруг остановилась. У нее было странное чувство, что кто-то наблюдает за ней. Гриффиндорка огляделась по сторонам, но никого не было, но почему-то ей казалось, что она не одна в этом коридоре. Гермиона закрыла глаза на несколько секунд и снова открыла их – никого. Мерлин, это что паранойя? Девушка пару раз глубоко вздохнула и, подойдя к двери в комнату старосты мальчиков факультета слизерин, прошептала пароль. Она взялась пальцами за латунную ручку и толкнула дверь от себя, но она была заперта. Гермиона непонимающе посмотрела на темное дерево и еще раз прошептала пароль. Снова заперто. Кто-то поменял пароль. Но сделать это мог только тот, кто его накладывал, а делал это Драко. Руки вдруг затряслись, и она еще крепче вцепилась в дверную ручку. Он здесь. Он был здесь. Только что. Минуту назад. Она чувствовала его. Гермиона резко обернулась и прижалась спиной к двери. Абсолютно пустой коридор по обе стороны от нее. Она сходит с ума. Гриффиндорка отлепилась от двери и поспешно скрылась в своей комнате. Спустя пять минут в коридоре крыла старост чуть слышно прошелестела мантия-невидимка, задевая старые шершавые стены замка, дверь в комнату Драко Малфоя сама по себе отворилась и захлопнулась с легким щелчком.

* * *
На следующее утро во время завтрака Гермиона поняла, что не ошиблась. Он сидел за слизеринским столом со своими однокурсниками и отсутствующим взглядом смотрел в тарелку с овсянкой. Гриффиндорка внимательно смотрела на него, не отводя взгляда. Малфой выглядел слишком бледным и осунувшимся. Он аккуратно положил вилку на стол и выпил залпом стакан тыквенного сока. Потом он подпер рукой подбородок и в упор посмотрел на нее. Гермиона не отвела взгляда и продолжала спокойно смотреть, не обращая внимания на то, что внутри у нее все пылало и билось в истерике. Лишь одно желание разрывало ее изнутри – броситься к нему на шею. Драко смотрел, не моргая взглядом ласковых серебряных глаз, он пытался сделать выражение лица презрительным или хотя бы равнодушным, но не мог. Он прекрасно знал, что у него ничего не вышло, что она видит его насквозь и как черным по белому все читает в его глазах. Слизеринец моргнул и отвернулся, встал из-за стола и покинул Большой зал. Гермиона не пошла за ним. Зачем? Она и так все поняла и предоставила ему право выбора.
Гриффиндорка не спеша закончила завтрак и пошла на первый урок – сдвоенная защита от темных искусств со слизерином. Она села за первую парту, отметив, что Драко сидит в самом конце класса за одним столом с Забини. Гермиона раскладывала на парте учебник, пергамент и перья, когда в кабинет вошел Гарри. Он пропустил завтрак и еще не знал, что Малфой вернулся. Поттер улыбнулся Гермионе и кинул сумку на ее парту. Гриффиндорка кивнула, заметив его вопросительный взгляд. Гарри уже собирался сесть рядом с подругой, когда его взгляд зацепился за блондина в слизеринской форме, что сидел в параллельном ряду. Поттер застыл, так и не опустившись на стул, и сжал руки в кулаки. Гермиона поспешно схватила его за руку и заставила сесть.
- Гермиона, - зашипел Гарри и попытался вырваться.
- Все нормально, - проговорила она и еще крепче сжала его пальцы.
- Вы разговаривали? – с сомнением спросил он и, чуть обернувшись, покосился на Малфоя.
- Нет, - Гермиона покачала головой, - но прошу, не надо устраивать драку.
Гарри зыркнул на слизеринца взглядом разъяренных зеленых глаз и отвернулся.
- И почему ты только защищаешь его? - спросил он рассерженно.
- Потому что все не так, как кажется, - ответила Гермиона. Она видела, что Гарри хотел сказать еще что-то, но не успел – в класс, словно летучая мышь влетел Снейп, и тут же прозвенел колокол. Занятие прошло довольно быстро и как-то скучно, профессор по защите был еще более мрачным, чем обычно, и совершенно не был настроен на урок. Он сухо велел студентам конспектировать тридцать третью главу и, сев за свой стол, уткнулся крючковатым носом в желтые листы пергамента.
Гермиона усердно выписывала нужную информацию и пресекала всякие попытки Гарри поговорить с ней. В конце урока она почувствовала на себе взгляд серых глаз, но тут же заставила себя абстрагироваться от происходящего и принялась читать следующий параграф в учебнике.
- Знаешь, сейчас мне действительно жаль, что я его не прикончил, - прошептал Гарри и сжал в руке перо с такой силой, что оно сломалось пополам, - если бы ты только видела свое лицо, - добавил он, посмотрев на Гермиону.
- Гарри, успокойся, - ответила она.
Поттер зарычал и резко повернулся в сторону слизеринцев, Малфой смотрел на них с непонятным выражением на лице, но вдруг улыбнулся и откинулся на спинку стула. Гарри прищурился и, схватив сумку со стола, вскочил на ноги и, не обращая внимания на Гермиону, которая пыталась его остановить и Снейпа, что тупо уставился на него, покинул класс. Гриффиндорка поспешно собрала вещи – свои и Поттера, подошла к Снейпу и что-то тихо сказала ему, он смотрел на нее непроницаемым взглядом черных глаз, потом просто кивнул, и Гермиона, поблагодарив, быстро вышла из кабинета.
- Гарри, ну что на тебя нашло? – спросила она, догнав его в следующем коридоре.
- И ты еще спрашиваешь? – опешил гриффиндорец, - этот чертов ублюдок сидит и скалится, в то время как ты страдаешь! – Поттер вышел во внутренний двор и остановился у фонтана.
- Гарри! – повысила она голос, - перестань драматизировать! И вообще сделай вид, что его просто нет и все!
- Как у тебя все просто! Я готов придушить его! – воскликнул Поттер.
- Давай, сделай это! И ты навсегда потеряешь меня! – закричала она в ответ.
- Неужели после всего, ты еще любишь его?! – Гарри в изумлении посмотрел на нее.
- Да, - ответила Гермиона, - я люблю, и тебя это не касается! – выплюнула она и отвернулась.
- Прекрасно, - с сарказмом произнес Поттер, - тогда не требуй от меня игнорировать его! – он пнул каменную громаду фонтана и, чертыхнувшись, пошел прочь.
- Гарри, постой! – Гермиона побежала за ним и догнала гриффиндорца на дорожке, что вела к стадиону, - подожди же!
Поттер остановился, но ничего не сказал.
- Ты же сам говорил мне, что каждый волен любить того, кого ему захочется, - произнесла она, остановившись рядом с ним.
- Говорил, - мрачно ответил Гарри, - но я не предполагал, что это будет Малфой, - он покачал головой и медленно пошел вдоль трибун.
- Сердцу не прикажешь, - ответила Гермиона тихо, - я не могу заставить себя разлюбить его и полюбить кого-то другого.
Поттер посмотрел на нее и поднял воротник мантии повыше, дул пронизывающий ветер.
- Я спросил Дамблдора про дары, - сменил он тему.
- И что? – спросила Гермиона.
- Он дал мне сборник сказок Барда Бидля, - усмехнулся Гарри, - и сказал, чтобы я не думал о всякой ерунде.
- А Певереллы?
- Дамблдор сказал, что по легенде именно Певереллы считаются первыми владельцами даров, что они и есть три брата. Но, Гермиона, это просто сказка, которую кому-то захотелось воплотить в жизнь. А Певереллы, если они существовали, конечно, жили так давно, что и концов не найдешь, - Гарри пожал плечами и посмотрел на подругу.
- А колье? – спросила она.
- Не знаю, - Поттер скрестил руки на груди и добавил, - Джинни думает, что колье – это темномагический артефакт, и я склонен с ней согласиться.
- Бред, - ответила Гермиона, - я проверяла его на заклинания – ничего!
- Это может быть такая магия, что простой проверкой ты ее не обнаружишь, - возразил Гарри, - покажи его Дамблдору!
- Когда, я настаивала на том, чтобы ты показал свой учебник директору, ты не хотел меня слушать! – проговорила Гермиона.
- И что из этого вышло? – поинтересовался Гарри.
- Ничего хорошего, - буркнула гриффиндорка, - ладно, я подумаю.
- Что-то мне подсказывает, что думать времени нет, - произнес Поттер.
- Время еще есть, - протянула Гермиона, - как там с крестражами? – спросила она.
- Дамблдор думает, что змея вполне может быть одним из крестражей. Он говорит, что уничтожить ее мы сможем только, когда Волан-де-Морт начнет открытую войну, а пока мы должны заниматься остальными частями его души, - Гарри скривился и остановился у дерева, прислонившись к нему плечом.
- Он знает, что они собой представляют? – спросила Гермиона.
- Дамблдор подозревает, что это что-то принадлежащее основателям Хогвартса, - ответил Гарри, - он судит по медальону, который был личной вещью Слизерина.
- Вы уничтожили его?
- Да, - ответил Гарри, - зрелище не из приятных.
- Как ты думаешь, Волан-де-Морт чувствует что-нибудь, когда части его души умирают? – почему-то шепотом произнесла гриффиндорка.
- Не знаю, - пожал плечами Поттер, - но я не чувствую проявления его эмоций.
- А твои видения? Они продолжаются?
- Иногда, - Гарри помрачнел и отвернулся, - в основном во сне.
- Гарри? – Гермиона подошла к нему и тронула за плечо.
Он посмотрел на нее взглядом усталых глаз взрослого человека, хотя ему всего шестнадцать.
- Гермиона, я же не дурак. Все это: то, что происходит со мной, эти видения, эта способность чувствовать то, что чувствует Волан-де-Морт – это не просто так, - Гарри поморщился и откинул челку со лба. – Этот шрам – не просто шрам, не просто напоминание о смертельном заклятии. Дамблдор, когда говорил о крестражах, он сказал, что темная магия оставляет следы. Гермиона, все слишком очевидно, - он покачал головой и прикрыл глаза.
- Этого не может быть, - с ужасом прошептала гриффиндорка и покачала головой.
- Но я знаю, что это так, - Гарри снова посмотрел на нее, - я – седьмой крестраж. Сначала мне было страшно, а теперь я понимаю, что это как-то логично, что ли. Для меня не может быть хорошего конца во всей этой истории, - гриффиндорец вдруг усмехнулся, - Дамблдор знает, что я догадался, но все еще пытается закрывать на это глаза. Как думаешь, если я умру, кто тогда убьет Темного Лорда? – невесело спросил он.
- Гарри, перестань! – Гермиона схватила его за плечи и заставила смотреть себе в глаза.
- Никто не знает, - глухо проговорил он, - я только тебе рассказал. Прости, Гермиона, тебе ведь и так слишком тяжело, - он обнял ее и прижал к себе, - прости меня.
- Гарри, так не должно быть, слышишь? – зашептала она, - тебе и так досталось, ты потерял родителей, Сириуса, рос в ужасной семье. Это несправедливо, - Гермиона заплакала и посмотрела на Гарри в упор.
- Но ведь у меня есть ты, Рон. Вы самые лучшие друзья, - Поттер улыбнулся и провел по ее щеке, стирая слезы, - Джинни – самая замечательная девушка, хоть и характер у нее немного противный. Дамблдор – хороший учитель, он заменил мне отца. Зачем жаловаться? Судьба многое отобрала у меня, но также многое подарила.
- Почему ты всегда так легко готов со всем мириться? – спросила Гермиона, - ты должен бороться! За свою жизнь, за свое счастье! – выкрикнула она и зачем-то встряхнула его за плечи.
- С кем бороться? С самим собой? – спросил он в ответ, - Гермиона, это неизбежно, - Поттер вздохнул и нарочито бодро велел, - ну-ка перестань плакать! И откуда в вас девчонках столько слез? – удивился он.
- Не знаю, - ответила она, - и все же ты не можешь так просто сдаться, - упрямо проговорила гриффиндорка, - должен быть другой выход, и мы его найдем. Вместе, - Гермиона снова посмотрела ему в глаза и обняла за плечи.
- Спасибо, - прошептал Гарри, - я люблю тебя, - он провел рукой по ее волосам и улыбнулся.
- Я тоже люблю тебя, Гарри, - ответила гриффиндорка и прижалась щекой к его груди.
Поттер поверх ее головы посмотрел на, пытавшееся вырваться из плена серых туч, солнце. Его бледные лучи пробивались сквозь пелену плотного воздуха и, преломляясь, падали на оголенную черную землю. Весна всеми силами старалась вступить в свои права, но пока у нее этого не получалось, ей мешал холодный дождь и промозглый ветер. Но она не сдавалась, и крупица за крупицей брала свое. Возможно, Гермиона была права, не стоит так легко со всем мириться, еще есть время и силы побороться.

* * *
Драко пробыл в Хогвартсе ровно месяц. Он ни разу никуда не отлучался за это время, да и вообще никак не выделялся. Он не делал попыток помириться с Гермионой или даже просто поговорить с ней. Малфой помнил ее взгляд за завтраком, когда он вернулся из Мэнора, он понял, что она дала ему право выбирать. И он выбрал. Ее безопасность, спокойствие и жизнь без него. Так было правильно, но как же было больно. Больно видеть ее с Поттером и мелкой Уизли. С рыжим нищебродом она по-прежнему не общалась, тот в свою очередь почти все время проводил с Лавандой Браун. Они, бесспорно, подходили друг другу. Больно было ощущать на себе ее беглый взгляд, причем все понимающий и прощающий. Драко хотел, чтобы она действительно ненавидела его, или не хотел? Он и сам не знал. Но то, что она все понимала, бесило его и выводило из себя. Ему пришлось проторчать в Хогвартсе целый месяц, он уже было подумал, что Темный Лорд про него забыл, но тридцатого апреля его метка загорелась адской болью. Это могло означать только одно. Через час он и Снейп покинули Хогвартс, зная, что в следующий раз они вернуться сюда только для того, чтобы захватить школу и убить директора.
В Мэноре было непривычно спокойно и пусто. Оказалось, что Темный Лорд, хотел видеть только их – Малфоя и Снейпа. Повелитель желал еще раз обсудить нападение на школу и убийство старого маразматика, так он называл Дамблдора. Драко не понимал, как можно так недооценивать своих врагов. Ничего нового в этот вечер Малфой для себя не услышал, кроме одного – точной даты нападения. Это должно было случиться тринадцатого мая.
На следующий день в Мэноре состоялось собрание всех пожирателей, входивших в узкий круг. Драко был удивлен, увидев Блейза, но ничего не сказал, лишь кивнул другу. До захвата школы по планам Темного Лорда у них было достаточно времени, чтобы заняться не менее полезными и приятными делами. Оказалось, что Косой переулок был частично разрушен и разграблен, а некоторые известные в волшебном мире личности взяты в плен. Драко узнал, что в подземельях его поместья содержится Оливандер и верховный судья Визенгамота.
Оставалось чуть меньше двух недель. Драко старался вести себя, как обычно и не нервничать, у него это плохо получалось. Поздним вечером десятого мая он возвращался в свою комнату после прогулки по саду в компании Блейза и пары бутылок огневиски и решил пройти коридором, где висели портреты великих предков. Он посветил тусклым люмосом на первый портрет и увидел прямо перед собой равнодушные серые глаза Люциуса Малфоя.
- Здравствуй, отец, - проговорил Драко.
- Здравствуй, сын, - ответил Люциус, спустя пару секунд.
- Как жизнь после смерти? – произнес слизеринец. Это был первый раз за четыре месяца после гибели Малфоя старшего, когда Драко решился подойти к портрету отца.
- Немного скучно, - ответил Люциус, - но зато спокойнее.
- Почему ты сделал это? – задал блондин, интересующий его вопрос.
- А ты как думаешь? - в серых глазах Люциуса промелькнуло что-то похожее на боль и тут же пропало, - ты все же мой сын, Драко.
- Мне почему-то всегда казалось, что я чужой для тебя человек, к которому ты абсолютно равнодушен, - произнес Драко.
- Ключевое слово – казалось, - ответил Малфой, - возможно, я был плохим отцом, но я воспитывал тебя так, как умел. И я не считаю, что из тебя получился плохой человек.
- Через три дня я должен буду прикончить Дамблдора, отец, - усмехнулся слизеринец, - ты видишь в этом, что-то хорошее?
- Мы оба знаем, что ты не сделаешь этого, - проговорил Люциус.
- Это слабое утешение, - произнес Драко, - и это не твоя заслуга.
- Я сделал тебя сильным, Драко. Я никогда не проявлял чувств, потому что считал это признаком слабости, теперь же я сомневаюсь в этом, - задумчиво протянул Люциус, - я знаю, что ты, насмотревшись на меня, не совершишь таких же ошибок. В этом твоя сила, сын.
- Тогда в чем моя слабость? – спросил Драко и посмотрел Люциусу в глаза.
- В зависимости, - ответил Малфой, - от некоторых вещей, людей и чувств само собой.
- Вот оно различие, отец, между мной и тобой, - произнес слизеринец, - ты называешь это зависимостью, а я называю это любовью.
- Все относительно, Драко. Не забывай об этом, - Люциус улыбнулся и как-то странно посмотрел на Драко со смесью зависти и одобрения во взгляде.
- Спокойной ночи, отец, - проговорил Драко и, опустив палочку, пошел по коридору. Люциус ничего не ответил.
Оказавшись в своей комнате, Малфой сел за письменный стол и принялся выводить на белоснежном листе пергамента косые черные строчки. Когда он закончил, часы на столе показывали пять минут второго, он писал это письмо почти час. Драко прочел написанное и, свернув пергамент пополам, запечатал послание в конверт. Он свистнул в специальный свисток, и через несколько минут в распахнутое окно влетел черный большой филин. Драко прицепил письмо к его лапе и дал кусочек сахара, птица благодарно ухнула и посмотрела на него желтыми, кажется, все понимающими глазами.
- Тебе нужно доставить это письмо в Хогвартс, Салем, - проговорил Драко, - и снова так, чтобы никто не увидел и не узнал, - при этих словах Малфоя, филин грозно ухнул и легко царапнул когтистой лапой руку своего хозяина. - Да, я знаю, что тебе это не нравиться, но делать нечего, - слизеринец взял волшебную палочку со стола и взмахнул ею пару раз, делая птицу невидимой и неподвластной заклинаниям слежения и обнаружения. – Доставь это письмо ей, - произнес Драко, - прямо Гермионе в руки и никому больше, - Салем снова ухнул, давая понять Драко, что понял его и невидимый сорвался с подоконника. Драко смотрел в черноту ночи, ничего не видя перед собой, кроме неясных силуэтов многовековых деревьев, которые уже покрылись молодыми листочками.
Теперь и он предоставил ей выбирать. Она обещала, но имела полное право не сдержать своего обещания. В любом случае он поймет ее. Гермиона не знала правды, она была словно слепой котенок, но она доверяла ему. Драко знал, что получив его письмо, она все расскажет Поттеру, но это не имело значения, и это не было предательством. Через три дня должна была начаться война, и у каждого была своя роль в ней, и свое место.
- Игра началась, - прошептал Драко и прямо в одежде завалился на постель, - твой ход, Поттер.
* * *
Гермиона сидела в своей комнате и читала. В последнюю неделю ее все время преследовало чувство тревоги и беды. Она пыталась отвлечься, но ничего не помогало. Она все чаще проводила время в одиночестве, сидела на озере или в своей комнате. Сегодня было одиннадцатое мая, совсем чуть-чуть оставалось до летних каникул. Гермиона точно знала, что этот год хорошо не закончиться, и ждала первых признаков надвигающейся беды, но пока, кроме ее предчувствий ничего не происходило.
Было раннее утро, Гермионе не спалось. Она читала магловскую классику, лежа в кровати, когда в ее окно постучали. Гриффиндорка встала с кровати и подошла к окну, она раздвинула шторы и увидела на карнизе черного желтоглазого филина. Сердце ушло в пятки, а в следующую секунду истерично забилось где-то в горле. Гермиона трясущимися руками отодвинула щеколду и распахнула створки окна. Филин важно переступил на подоконник и протянул ей лапку с привязанным к ней письмом.
- Салем, - прошептала Гермиона и осторожно отвязала послание.
Филин посмотрел на нее и ткнулся большой головой в ее руку. Гермиона погладила его по красивым перьям, вспомнив, как когда-то давно он не позволил ей дотронуться до себя, а лишь грозно ухнул и улетел прочь. Точь-в-точь, как его хозяин. Гермиона улыбнулась и, отойдя к шкафу, достала оттуда шоколадную лягушку, развернула обертку и, отломав кусочек шоколада, на раскрытой ладони протянула Салему. Он клюнул пару раз, пробуя, потом схватил кусочек из ее руки и проглотил его. Гермиона положила на подоконник все лакомство и посмотрела на конверт в своих руках. Она оторвала один его край и вытащила письмо. Руки дрожали, она боялась читать его, но все же развернула пергамент, и внимательные карие глаза побежали по угловатым черным строчкам.
«Здравствуй, Гермиона.
Вот так просто я могу называть тебя по имени после всего, что было. Не обращай внимания, я такой по жизни. Ты знаешь, да. Прости, что я так жестоко, но так правильно. Мне тошно оттого, что ты все понимаешь и прощаешь меня. Я не заслуживаю твоего прощения и твоей любви. Я не знаю, почему именно меня ты выбрала, но раз так случилось, значит, это судьба. Да, раньше, я и слов то таких не знал, а теперь вот… впрочем, не важно. Я пищу тебе, чтобы сказать, что Темный Лорд придет в Хогвартс тринадцатого мая. Ты обещала мне, помнишь? Конечно, ты не сдержишь своего обещания, это также очевидно, как то, что тебя зовут Гермиона Грейнджер, а меня – Драко Малфой. Я не люблю писать письма, ты, наверно, заметила это. Это скучное и, по-моему, бесполезное занятие.
Сегодня я разговаривал с портретом своего отца, он сказал мне, что моя слабость в зависимости. Сначала я с ним не согласился, теперь вот думаю, что он прав. Зависеть от кого-то или чего-то это страшно. Хотя, смотря, от кого. Вот я, например, завишу от Темного Лорда и мне это противно, ненавистно и медленно убивает меня. Еще я завишу от тебя, но это делает меня сильнее, и я знаю, что если бы не было этой зависимости, меня бы уже тоже не было. Ты сказала мне, помнишь, что я – твоя жизнь? Так вот, ты тоже моя жизнь. Если не станет тебя, то не станет и меня…
Я не имею права говорить тебе все эти слова после того, как я поступил с тобой. Я всего лишь хотел спасти тебя, но это не оправдывает моего поступка. Ничего уже не сможет оправдать меня, и все то, что я совершил. И то, что мне еще предстоит совершить.
Никогда не думал, что смогу так безрассудно попасться в сети любви, но это случилось, и я ни о чем не жалею. Наверное, лишь об одном, что ты будешь страдать из-за меня. Прости, что не смог дать тебе того, что ты заслуживаешь – счастья. Прошу тебя, живи своей жизнью, никогда не слушай других, поступай так, как велит тебе сердце, и все будет так, как и должно быть. Ты умная девушка, ты все сделаешь правильно. Я знаю это. И ни в чем не вини себя. Если кто-то и виноват, то только я.
Я люблю тебя.
Драко».
Гермиона прочитала письмо три раза и с силой сжала пергамент в руке. Дорогая бумага с хрустом смялась в ее ладони, и девушка почувствовала, как ногти впились в кожу. Гриффиндорка опустилась на ковер и беззвучно заплакала. За что?! Ну, за что это им? Почему они? Чем она или Драко прогневали великого Мерлина или, может, магловского Бога. Гермиона вдруг вспомнила про Салема и посмотрела в окно, филина не было. Он улетел. Конечно, ведь это письмо не требовало ответа. Почему-то сейчас гриффиндорке хотелось все ломать и крушить, биться в истерике и рыдать навзрыд, но сил не было даже просто встать с пола. Гермиона прижала письмо к груди и уткнулась носом в колени. Она закрыла глаза и стала вспоминать. Как они с Драко разговаривали на озере в ту далекую сентябрьскую ночь после ее памятного дня рождения, как Малфой защитил ее в Хогсмиде от местных подонков. Как она бесстрашно попросила его научить ее оклюменции, и как сильно боялась идти на первое занятие с ним. Гермиона вспомнила, как Драко впервые назвал ее по имени, и как в первый раз поцеловал по-настоящему с нежностью и любовью. Как он спас ее от мерзких слизеринцев, и как после этого, что-то сломалось между ними, и они, отбросив все сомнения, стали быть вместе. Гермиона помнила, как он впервые признался ей в любви, здесь в этой комнате, и как она защищала его от нападок Джинни. Ей казалось, что она помнила каждый день, каждый час и каждую минуту, что они были вместе. Неужели, теперь все что у нее осталось – это воспоминания? Она не вынесет этого. Не сможет жить без него. Без его серебряных глаз, которые только на нее одну смотрели так нежно и ласково, без его губ, которые лишь ее целовали так страстно и пылко, без его рук, что только ее обнимали так крепко. Без его сердца, что билось лишь для нее. Без его любви, что он дарил только ей. Без него.… Эти два слова, как приговор.

* * *
Гермиона Грейнджер проснулась двенадцатого мая одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года в своей комнате на полу. Она проспала почти сутки. Открыв заплаканные глаза, гриффиндорка огляделась по сторонам – солнце весело заглядывало в приоткрытое окно и играло бликами на прозрачных шторах, на постели лежала небрежно раскрытая книга, на полу валялся конверт. Она посмотрела на этот конверт и сразу все вспомнила. Письмо, смятое и мокрое от ее слез, все еще было зажато в ее руке. Гермиона разжала пальцы и увидела маленькие ранки на ладони от собственных ногтей. Она встала на ноги и, спрятав пергамент в карман джинс, прошла в ванную. Девушка умылась холодной водой и расчесала спутанные волосы, собрав их в высокий хвост. Потом она вышла из комнаты и направилась в гостиную гриффиндора, надеясь найти там Гарри Поттера.
Когда Гермиона вошла в круглую красно-золотую комнату через портретный проем, она не увидела никого, кроме влюбленной парочки на диване у окна. Присмотревшись внимательнее, она поняла, что это Рон и Лаванда. Гриффиндорка закусила губу и кашлянула. Браун неохотно оторвалась от своего парня и повернулась к Гермионе. Рон тоже увидел ее и бесцеремонно спихнул Лаванду со своих колен. Гермиону это почему-то развеселило, она хмыкнула и проговорила:
- Рон, ты не знаешь, где Гарри?
- Нет, - ответил Уизли, - со вчерашнего вечера его не видел.
- Ты потеряла своего дружка, Грейнджер? – поинтересовалась Браун, - что-то подсказывает мне, что он с Джинни в комнате мальчиков.
- Рон, позови мне его, пожалуйста, - попросила Гермиона, игнорируя Лаванду.
- Что? – взвизгнула та, - тебе надо, ты и иди, - презрительно выплюнула та.
- Лаванда, прекрати, - произнес Рон и поднялся с дивана, но Лаванда схватила его за руку и заставила сесть назад.
- Не смей делать того, о чем просит тебя эта слизеринская подстилка! – закричала она.
Рон побагровел, и в выражении его глаз появилась злость, он выдернул руку из пальцев Лаванды и резко поднялся на ноги.
- Я буду делать то, что посчитаю нужным! – жестко произнес он, - а ты не смей мне указывать и называть так Гермиону тоже не смей! – Рон развернулся и быстро поднялся по лестнице в спальню мальчиков. Гермиона проводила его глазами и отошла к окну.
- Ты просто тварь, Грейнджер, - проговорила Лаванда, - если бы ты только знала, как я тебя ненавижу! Он до сих пор любит тебя! Даже в постели он называет меня твоим именем! – Браун кричала, но, кажется, не замечала этого.
Гермиона повернулась к ней и посмотрела на ее разъяренное лицо.
- Ты знаешь, что мне это не нужно, - ответила она, - я никогда не любила Рона. Будь сильной и терпеливой, может тогда, ты добьешься того, чего хочешь.
- Ты что мне советы будешь давать? Я в этом не нуждаюсь! – Браун схватила мантию с подлокотника дивана и кинулась прочь из гостиной. Гермиона пожала плечами, она подумала, что Лаванда совсем не любит Рона. А может, любит, но как-то не так, как сама Гермиона любила Драко. Она даже нашла в себе силы отпустить его и дать ему право выбирать. Конечно, теперь все стало слишком сложно, но самым главным было то, что с ним все в порядке и, что он жив. Пусть без нее, но жив.
Гермиона зажмурилась, чтобы снова не заплакать и сжала руки в кулаки. В этот момент в гостиную спустились Рон, Гарри и Джинни.
- Гермиона, что-то случилось? – сразу спросил Гарри.
Она посмотрела ему в глаза и тихо ответила:
- Пока нет, но скоро случиться.
- Что ты имеешь в виду? – насторожился Поттер.
Гермиона посмотрела на Рона и Джинни, что стояли за спиной Гарри и внимательно слушали.
- Я хотела бы поговорить с тобой наедине, Гарри, - попросила гриффиндорка.
Поттер обернулся на Уизли. Джинни просто кивнула, Рон пожал плечами и вернулся назад в спальню мальчиков.
Гарри подошел к Гермионе и взял ее за руку, они вместе вышли из гостиной гриффиндора и в полном молчании дошли до комнаты Гермионы.
- Гарри, - заговорила гриффиндорка, когда они вошли, и она запечатала дверь заклятием, - завтра Волан-де-Морт придет в Хогвартс.
- Что? – спросил Поттер и посмотрел на нее недоумевающее, - с чего ты взяла?
- Драко написал мне письмо, - ответила Гермиона.
- Ты веришь ему?
Гермиона ничего не ответила, она просто достала пергамент из кармана и протянула его Гарри.
- Гермиона, я…
- Просто прочти его, - перебила она Гарри.
- Но…
- Я прошу тебя, прочти его! – Гермиона посмотрела ему в глаза и всунула письмо в руку. Гарри развернул пергамент и стал читать. Внимательные зеленые глаза бежали по строчкам, иногда останавливаясь и прочитывая еще раз. Гарри поднял взгляд на притихшую подругу и просто смотрел на нее, не зная, что сказать.
- Не надо слов, - Гермиона покачала головой, - и так слишком больно. Скажи Дамблдору, Гарри. Это очень важно, ты же понимаешь, - она посмотрела на него, во взгляде карих глаз не было ничего, кроме всепоглощающей пустоты, - они попадут в Хогвартс через Исчезательный шкаф, который находится в Выручай-комнате, - добавила гриффиндорка и отвернулась. Вот теперь она чувствовала себя предательницей.
- Ты знала и раньше? – спросил Гарри.
- С самого начала, - она кивнула, и ее плечи вздрогнули, - Гарри! - Гермиона резко повернулась к нему и, сорвавшись с места, подбежала совсем близко и вцепилась в плечи Поттера стальной хваткой. – Гарри, прошу тебя! Ведь можно что-то сделать! Он ни в чем не виноват, он не хотел этого! – она заплакала, и ее руки задрожали.
- Ты совсем не допускаешь мысли, что их окажется больше, чем нас? – спросил Поттер, - и что они победят? Захватят школу, и убьют Дамблдора?
- Но, Гарри, я ведь уже давно сказала тебе о захвате Хогвартса. Вы должны быть готовы!
- Ты просишь за него, - усмехнулся Гарри, - ты готова встать на колени, Гермиона. А что если все будет иначе, и пожиратели победят? Они не любят маглорожденных!
- Но Драко… - голос Гермионы дрожал, и ее сотрясали рыдания, которые она тщетно пыталась заглушить и не выпустить наружу.
- Что Драко? Может, ты – это просто запасной вариант? – спросил Поттер. Он не знал, кто научил его быть таким жестоким. Дамблдор или может сама жизнь? Но то, что он говорил ей сейчас, было слишком жестоко, - хитрый слизеринец знает, что ты будешь просить за него, что все сделаешь ради него!
- Гарри, прекрати! – закричала Гермиона, - как ты можешь?! Я предала его ради тебя! Я могла бы промолчать, но я не сделала этого! Я все честно рассказала тебе, зная, что могу убить его этим! – Гермиона перестала сопротивляться и зарыдала в голос.
- А можешь и спасти, - ответил Поттер, - да, если бы не он, ничего этого не было бы, Гермиона! Знай, что я и пальцем не пошевелю ради него! Он один виноват во всем этом, что происходит с тобой! – Гарри кинул письмо, которое все еще сжимал в руке на стол, - спасибо за предоставленную информацию, - холодно произнес он, - мне больно видеть тебя такой, Гермиона.
- Гарри! – позвала гриффиндорка, но Поттер не обернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Он быстро шел по коридору, вновь и вновь вспоминая ровные черные строчки на белоснежном листе пергамента, он был готов развернуться и бегом побежать к той, что оставил страдать и мучиться. Гарри ненавидел себя за то, что сделал, не сказал правды, а только еще больше наврал. Но так было нужно. Впрочем, он действительно ненавидел Малфоя и считал только его виноватым в том, что произошло между ним и Гермионой.
Они просто использовали ее. Все: и он, и Малфой, и даже Дамблдор. Она абсолютно ничего не знала, она считала себя предательницей. Но на самом деле, все это уже давно было известно Дамблдору и Ордену. И готовящийся захват школы, и задание Малфоя младшего. Все было спланировано и просчитано заранее великим магом Альбусом Дамблдором. Гарри было противно, ведь и он сам, и Гермиона, и Драко оказались во всей этой большой игре, только пешками. Но директор не учел только одного, что в его прекрасно поставленный спектакль вмешается любовь Гермионы и Драко. Это было огромным просчетом. Но и тут Дамблдор нашел выход, он убедил Гарри играть на его стороне.
Поттер остановился и огляделся по сторонам, за всеми этими невеселыми думами он забрел в какой-то неизвестный ему коридор. Гарри развернулся и пошел обратно. Он знал, что завтра Гермионе предстоит вновь пережить удар судьбы, и предательство любимого человека. Пусть сфабрикованное и ненастоящее, но ведь она не знает об этом! И всего лишь одним словом Гарри Джеймс Поттер мог все исправить, все рассказать, но не имел права. Ставки были слишком высоки, на кону стояли жизни. Тем более он обещал Малфою молчать, а Гарри привык сдерживать свои обещания.