Название: Пусть обрушатся небеса
Название фан-дома: Гарри Поттер
Композиция: Adele - Skyfall (Заявка № 9)

Автор: -
Бета: +
Жанр: драма
Рейтинг: R
Персонажи: Драко Малфой/Особа Женского Пола
Саммари: Кому есть дело до одной жертвы, когда на кону стоит великая победа?..

---

Лёжа без сна, Драко Малфой часто вспоминал мгновение, когда его жизнь развернулась на сто восемьдесят градусов. Он помнил всё до последних мелочей: помнил горечь во рту, от которой никак не получалось избавиться; помнил, как мерзко ему было находиться в собственной шкуре, по просьбе родителей пропитанной трусостью; помнил, как крепко, до хруста сжала его руку мать, когда великий и ужасный Тёмный Лорд пал, побеждённый не Гарри Поттером, а собственной беспросветной глупостью. Драко помнил, как облегчённо выдохнули все бравые защитники Хогвартса; помнил кривую улыбку на лице отца и как Люциус кивнул столпившимся вокруг магам, приказывая атаковать.

А вот то, что последовало за этим кивком, осталось в памяти Малфоя размытыми отрывками, среди которых выделялись лишь полные ненависти ярко-зелёные глаза Поттера, в какой-то момент промчавшегося мимо. Иногда Драко задумывался, что он сказал бы своему школьному врагу, будь у него такая возможность. Позлорадствовал бы? Назвал бы того глупцом? Пояснил бы ошеломлённому Мальчику-Который-В-Очередной-Раз-Выжил, что их картонно-сказочное противостояние с очень плохим колдуном Волан-де-Мортом обречено было закончиться спланированной «победой» добра, длившейся всего лишь несколько секунд? Рассказал бы о взрослом магическом мире, в котором власть принадлежала не тем, кто с грозным видом размахивает палочкой, убивая всех, кого ни попадя, а его семье: влиятельной, уважаемой и богатой? Вариантов было множество, но в конце концов Малфой всегда приходил к выводу, что всё получилось как нельзя лучше — вряд ли он нашёл бы подходящие слова, лицом к лицу столкнувшись с семнадцатилетним героем. Потрёпанный игрушечной войной Поттер был совсем не похож на того заносчивого придурка, с которым ему приходилось иметь дело в Хогвартсе. Да и сам Драко за год, проведённый под боком у Волан-де-Морта, изменился до неузнаваемости. Глядя в зеркало, он часто пытался отыскать в отражении старосту Слизерина, любимца девушек, капитана команды по квиддичу, но видел только заострившиеся черты и пустой взгляд истинного потомка Малфоев.

По потолку спальни скользнул первый луч нового дня. Устало потерев воспалённые глаза, Драко нащупал на тумбочке у кровати свою палочку и лёгким взмахом накинул на лицо чары маскировки. В этот день ему нельзя было выглядеть больным и измученным бессонницей — это ему раз за разом твердила Нарцисса, давая сыну наставления. Сама она в то время выглядела прекрасно, как никогда: для его матери все мучения остались позади, и она сияла, вновь оказавшись на вершине магического мира. Лучшие платья, бурная светская жизнь и золото, рекой текущее в ячейку восстановленного Гринготтса — всё это наилучшим образом сказывалось на внешнем виде госпожи Малфой. Иногда Драко завидовал ей; Нарцисса, так долго ждавшая своего часа, с головой окунулась в светлую сторону их победы. Отец тоже оказался на своём месте, а их сыну оставалось довольствоваться тем, что ему больше не нужно притворяться последним трусом «ради семейного блага».

Тяжело вздохнув, Малфой откинул в сторону тяжёлое изумрудное покрывало и поднялся с кровати. Подойдя к окну, распахнул его, впуская свежий осенний воздух в комнату, заполненную запахами алкоголя и приторно-сладких духов.

Из-за его спины раздался тихий шорох: это проснулась потревоженная порывом ветра ночная гостья Драко. Как и все, она надеялась на продолжение знакомства и в попытках заинтересовать молодого Малфоя превзошла своих предшественниц. В любой другой день он позволил бы ей задержаться, но не по возрасту опытной волшебнице не повезло; у её богатого любовника были другие планы.

— Выметайся, — сухо произнёс Драко, не отрывая взгляда от окна. Несмотря на ранний час, во дворе яблоку было негде упасть; слуги наводили лоск на сад, готовя имение к визиту важных гостей.

— Может, всё-таки продолжим?

Тихий шорох шагов. Многообещающее прикосновение тёплых пальцев к груди. Изящное, гибкое тело, недвусмысленно прижавшееся к спине...

Ещё два года назад Драко не упустил бы шанса порадовать своё неугомонное тело. Но теперь всё было иначе.

— Тебя проводят к выходу. Деньги можешь взять в тумбочке.

Полный сожаления вздох остался без внимания Малфоя. Он уже выкинул темноволосую любовницу из головы, и её место в его мыслях заняла высокомерная блондинка с холодными голубыми глазами и обжигающе-ледяным именем.

Блондинка, которая через считанные часы должна была стать его женой.

***

Весь приём прошёл словно в тумане. Поток известных и влиятельных гостей; реки пунша и модного в том сезоне радужного шампанского, брызги которого искрами зависали в воздухе; поздравления, идиотские банальные шутки про все тонкости брака, с детства ненавидимые им родственницы, то и дело норовящие ущипнуть дальнего племянника-внука за ввалившиеся щёки... Среди этого круговорота выделялась только Астория — его жена.

Жена. Мерлинова борода, как непривычно это звучало! Непривычно — но очень подходяще к девушке, больше похожей на прекрасную ледяную скульптуру, чем на человека. Даже во время их первого танца Драко казалось, что его руки сжимают куклу, на несколько минут оживлённую не самым искусным магом. Она послушно следовала за Малфоем, но движения её были механическими, а глаза казались стеклянными. Лишь один раз он попытался завязать разговор, начав с её имени, но оно было встречено столь мёртвым взглядом, что Драко тут же умолк.

Впрочем, нельзя сказать, что он был огорчён. Благодаря его браку с наследницей Гринграсс Малфои ещё больше укрепили своё положение в высших кругах чистокровного общества. С падения Тёмного Лорда прошло чуть меньше года, и за это ничтожное время семья Драко не только вернула утраченное, но и забралась намного, намного выше, чем раньше. План Люциуса сработал на сто процентов, у руля магического общества наконец-то встали деньги и власть, а не грубая сила, и в мире наступило шаткое равновесие. Чистота крови открывала дороги к вершинам, а те, чьи жилы были осквернены кровью магглов, довольствовались меньшим. После террора Волан-де-Морта такое положение дел показалось волшебникам-обывателем лучшей развязкой, и единицы борцов за справедливость, равенство, братство оказались не у дел. Они прятались по своим норам, готовя планы революции, но вся эта мышиная возня была обречена. Никому не нужна была ещё одна война...

Драко поймал взгляд Блейза и кивнул ему, приподнимая бокал с огневиски. Забини был единственным одноклассником, приглашённым на торжество Малфоев. Нарцисса тщательно отбирала гостей, и, так как Драко в последнее время предпочитал одиночество окружению приспешников, она основывалась исключительно на своих представлениях о правильных гостях. В имение были вхожи только галантные, умные, изысканные или очень влиятельные лица. Здесь не было места ни истеричной Паркинсон, ни туповатому Гойлу, ни слишком много о себе возомнившему Нотту. Нарцисса не учитывала того, что Блейз давным-давно предпочёл компании Драко одиночество. Вот и сейчас, тихо разговаривая со своей матерью и её очередным обречённым на смерть мужем, бывший одноклассник Малфоя явно выделялся из толпы. Он не стремился попасть на приём — скорее, соизволил явиться, отдав дань вежливости. На смуглом лице отчётливо читалась скука. Отвернувшись от него, Драко залпом выпил остававшийся в бокале алкоголь; на мгновение он пожалел, что не занялся списком приглашённых самостоятельно. Сейчас он был бы рад даже Грегори, который в последнее время пристрастился к бутылке и практически потерял человеческий облик. Всё лучше, чем эта толпа напыщенных снобов, стремящихся отхватить кусочек славы Малфоев.

Устроившись в нише у окна и потягивая огневиски, Драко чувствовал себя лишним на своей свадьбе. Собравшиеся в имении сливки общества умели хорошо проводить время: музыка не смолкала ни на секунду, и перед Малфоем то и дело мелькали пары, затянутые вихрем танца. Сам он отработал только положенную программу и даже немного гордился тем, что удалось избежать не в меру крепких объятий дальних родственниц, которые то и дело кидали на него жадно-нежные взгляды. Отработанная годами презрительная маска сидела на лице, как влитая, успешно отпугивая хищных дам всех возрастов. Теперь он был «занят», и этот статус давал ему право не замечать многочисленных намёков со стороны присутствовавших на празднестве женщин. Правда, та, кого он несколько часов назад пообещал любить вечно, весело щебетала что-то на ухо Люциусу, не обращая внимания на своего новоиспечённого мужа.

Пристально наблюдавший за Асторией Драко ещё никогда не чувствовал себя настолько сбитым с толку. Он привык к взглядам, полным ненависти и презрения; в этом плане Хогвартс оказался отличной подготовкой к «взрослой» жизни. Привык он и к ярости, но ещё он привык знать причину такого отношения к себе. А с ней... он не имел ни малейшего понятия, чем заслужил ледяной, мёртвый взгляд, столь резко отличавшийся от кокетства, которым она щедро осыпала всех, кроме него.

До свадьбы они с Асторией виделись всего несколько раз, и неизменно эти встречи проходили во взаимно-равнодушной атмосфере. Драко было не очень интересно общаться с девчонкой младше него, а Астория активно демонстрировала Малфою, что ей не очень-то и нужно его внимание. Это было равновесием, которое устраивало обоих, и когда Люциус с Аскольдом Гринграсс пожали друг другу руки, заключив тем самым договор о браке детей, Драко впервые увидел мелькнувшую в глазах Астории ненависть. Впрочем, тогда она быстро сменилась привычным равнодушием, и когда после благословения отцов Драко галантно поцеловал изящную руку девушки, она приняла этот жест более чем благосклонно. И что же изменилось за прошедшие два месяца?

Погрузившись в размышления, Малфой и не заметил, как праздник подошёл к концу. Поднявшись со своего места, он на негнущихся, затёкших от долгой неподвижности ногах направился к выходу из зала, где в ожидании торжественного прощания столпились все гости. Астория протянула ему руку — холодную, как лёд — и улыбнулась одними губами, после чего, отвернувшись, засияла, осыпая присутствующих искрами своего обаяния. Драко снова почувствовал себя инородным телом, по ошибке затесавшимся в этот зал. Словно со стороны он наблюдал за церемонным прощанием, и бесконечные поздравления закутывали его в свой липкий кокон. Вскоре они превратились в далёкий бессвязный гул, а он только повторял, словно заведённый: «Спасибо. Благодарю. Приходите почаще! Рад был видеть. Спасибо». Нарцисса утирала слёзы тонким платочком, Люциус гордо взирал на послушного сына, Гринграссы одобрительно оглядывали его, явно считая достойной партией для своей дочурки.

Наконец всё закончилось. Тихий стук закрывшейся за родителями двери словно привёл Драко в чувство, и он с силой потёр глаза, ощущая, как медленно, но неотвратимо наваливается на него усталость. Сейчас бы лечь и заснуть... но одна мысль о сне вызывала неконтролируемую дрожь.

— Я не собираюсь трахать тебя, Малфой, — неожиданно подала голос Астория.

— Прости, что? — недоверчиво проговорил Драко, поворачиваясь к жене. Та взирала на него голубыми глазами: такие бывают у младенцев сразу после того, как те выходят в мир, вырванные из тел матерей. Бесстрастные. Равнодушные. Пустые.

— Я вышла за тебя замуж, чтобы не подводить свою семью, Малфой. Мне плевать на твоё легендарное очарование — которого я, кстати, не заметила — и на симпатичную мордашку. Спать вместе мы не будем.

— Милая моя, наивная жёнушка, — тягуче, медленно проговорил Драко. Сонная одурь мешала ясно мыслить. Подсознательно он понимал, что ведёт себя как на первых курсах школы, что это не делает ему чести, что это отвратительно и низко по отношению к вынужденно оказавшейся в таком положении девушке, но остановиться не мог. Она задела его, а Драко Малфой терпеть не мог презрительного отношения к себе. — Мне плевать на твои заскоки. Рано или поздно родители потребуют предъявить им законных наследников, и что тогда ты будешь делать со своей паршивой целомудренностью?

— Может, ты меня ещё и силой возьмёшь? — Тонкие губы Астории изогнулись в насмешливой ухмылке, которая смотрелась поразительно инородно на её аристократическом лице. — Разговор о наследниках будет ещё нескоро, а пока не смей даже пальцем ко мне прикасаться, усёк?

— И куда делись твои идеальные манеры? — пробормотал Малфой, пристально глядя на жену. Ему вдруг показалось, что он видит её впервые — словно прилипшая к её лицу усмешка до неузнаваемости изменила тонкие черты. — Где лоск и профессиональное очарование, Астория? Мне казалось, ты впитала их с молоком матери.

— Так и есть, — отстранённо произнесла девушка. Под взглядом Драко уголки её губ дрогнули, и кривая улыбка исчезла. Она снова стала собой. — Где наша спальня? Я безумно устала, Малфой, так что давай сегодня обойдёмся без скандалов?

— Дядюшка Альфард сегодня убеждал меня, что без скандалов не может обойтись ни один брак. Не лучше ли сразу поддаться неизбежному?

В ответ Астория молча покачала головой и вышла из зала, но Драко мог поклясться, что она еле-еле сдержала улыбку.

— Мерлин! — пробормотал он себе под нос и, прихватив бутылку огневиски, выскользнул в дверь вслед за женой.

Что-то подсказывало ему, что грядущей ночью отдохнуть не удастся.

***

Лёжа на спине, Малфой смотрел в потолок, прислушиваясь к ночной тишине. Если отрешиться от воспоминаний о прошедшем вечере, можно было подумать, что он в комнате один. Привыкший к девушкам в своей кровати, Драко ждал сопения, ёрзанья, неловких попыток устроиться на огромном матрасе так, чтобы было удобно обоим... но всего этого не было. Серьёзная как никогда Астория, глаза которой заволокло столько знакомым ему туманом усталости, механически выскользнула из изящного свадебного платья, ничуть не стесняясь «непривлекательного» мужа, забралась под одеяло и моментально заснула. Драко далеко не сразу уловил еле заметное движение её груди, которое было единственным, что выдавало наличие жизни в неподвижном теле.

Пошёл четвёртый час ночи, и с каждой минутой ему становилось всё сложнее лежать рядом с безмятежно спящей Асторией. Он чертовски завидовал ей: девушка была живым воплощением того, о чём Малфой мечтал с того момента, как на его предплечье появилась уродливая метка, выжженная на бледной коже. Знал бы Поттер, сколько раз Драко смотрел на него и чувствовал связь со своим заклятым врагом. Он тоже был помечен Волан-де-Мортом, тоже был проклят этим ублюдком, мнившим себя королём мира магии. Змея, вылезавшая изо рта уродливого черепа, проползла по венам, чистым, незамутнённым маггловской кровью венам, впилась в мозг и отравила его, лишив способности видеть обычные сны. Теперь Тёмный Лорд исчез с лица земли, метка растворилась, оставив после себя лишь непреходящий зуд, а яд никуда не делся. Стоило закрыть глаза, на минутку расслабиться – кошмары были тут как тут. Они атаковали, наседали, душили, и каждый раз, распахивая глаза после короткого сна, Малфой искренне удивлялся тому, что пережил ещё одну ночь.

Резко откинув одеяло, он поднялся с кровати и пошатнулся — давал о себе знать выпитый алкоголь и адская, неподъёмная усталость. Каждая клеточка его тела умоляла об отдыхе, и Драко проклинал чёртовы традиции, из-за которых он теперь вынужден проводить ночи в одной комнате с женой. Он не мог позволить себе демонстрировать ей свою слабость и не собирался будить её посреди ночи своими криками. Если бы он мог это контролировать…

Спотыкаясь, Малфой вывалился на балкон и облокотился на перила, тщательно контролируя вдохи и выдохи. Свежий ночной воздух заполнил его лёгкие, развеял туман в голове, даря мимолётное облегчение. Мертвенно-бледный свет луны только подчёркивал царящую на территории имения тьму. Сколько бы Драко ни бежал от неё, сколько бы ни отрицал её наличие, тьма от этого никуда не девалась: она поджидала его везде, напоминая о том, кто он.

Он — наследник Малфоев. Его кровь — чиста. Его жизнь — служение благу семьи.

Тихо застонав, Драко зажмурился, борясь с накатившей тошнотой. Где-то в вышине насмешливо заухала сова.

Приближался очередной рассвет.

***

Дядя, который, двигая бровями, утверждал, что брак скорее похож на филиал ада, оказался чертовски близок к истине. Правда, Астория тут была практически ни при чём — в первые пару недель после свадьбы Драко так редко видел свою жену, что иногда начинал сомневаться в её реальности. По ночам же, когда она тихо спала, и серебряный свет выхватывал из темноты изящные черты бледного лица, Малфой готов был поклясться, что она больше похожа на видение, случайно забредшего в его кровать призрака, чем на человека. Столь же призрачным было и её присутствие в его жизни — Нарцисса крепко ухватилась за свою «дочь», она всюду таскала её за собой, не делая различий между походом по магазинам и собранием бывших Пожирателей Смерти, которые теперь вполне полноправно звали себя Советом. По настоянию отца посетив одно из заседаний, Драко до его завершения не мог отвести взгляда от Астории. Она очаровала всех. Кэрроу вились около неё, всеми силами пытаясь угодить: Амикус то и дело подносил девушке свежие напитки, и она благодарила его взмахом тёмных ресниц. Алекто же пыталась подсесть как можно ближе, и постоянно шептала что-то Астории на ухо, после чего разражалась басовитым, хриплым смехом. Жена Драко в ответ мило улыбалась, после чего неизменно говорила что-то на тему основного, серьёзного обсуждения, ясностью своих суждений поражая присутствующих. После собрания мужчины одобрительно похлопывали Драко по плечу, а он только задумчиво кивал в ответ на их восхищённые возгласы.

Он прекрасно знал, что раньше Асторию не интересовала ни политика, ни светское общество. Несмотря на то, что они не были близко знакомы, Малфой разузнал о ней перед свадьбой всё, что можно, пытаясь подготовиться к жизни с этой девушкой. Но она обманула все его ожидания.

Словно почувствовав на себе пристальное внимание мужа, Астория вскинула голову и посмотрела на него своим фирменным равнодушным взглядом, который приберегала только для Драко. Изогнула бровь, беззвучно проговорила: «Ну, чего тебе?» и, не дождавшись ответа, повернулась к своему собеседнику, возобновляя прерванный разговор.

— Да что с тобой, Драко? — недовольно проговорил Люциус, подходя к сыну. — Уже который день сам на себя не похож.

— У нас остался веритасерум? — задумчиво ответил тот, оставляя без внимания вопрос отца. — Мне нужно немного.

— Подозреваешь её в неверности? — хмыкнул Люциус. — Я бы на твоём месте тоже начал волноваться... особенно учитывая, как ты к ней относишься. — Тон отца стал резким. — Надеюсь, сын, ты помнишь, чего именно мы от тебя ждём? Сыворотку найдёшь в подвале, но лучше возьми себя в руки. Вспомни, что ты Малфой, и не позорь свою кровь слюнтяйским поведением.

Вздрогнув, как от удара, Драко всем телом развернулся к отцу, но тот уже удалялся, величаво прокладывая себе дорогу через толпу. Крепко стиснув зубы, Малфой-младший прикрыл глаза, чувствуя, как яростно пульсирует в висках кровь. Смех Астории иголками впивался в его воспалённый мозг. Малфой... Он Малфой. Малфой, Малфой, Малфой...

— Ты в порядке? — прервал его безумный внутренний монолог равнодушный голос. Подняв опухшие от недосыпа веки, Драко вяло посмотрел на Асторию, оказавшуюся вдруг совсем рядом.

— Пора домой, — хрипло пробормотал он. — Хватит на сегодня развлечений.

— Ты в курсе, что мы обсуждали новую программу обучения в Хогвартсе? — презрительно выплюнула Астория. — Это, по-твоему, развлечение? Сейчас очень важно заручиться поддержкой чистокровных детей и указать место всем остальным. Упустим их — получим революцию...

— Не будет никакой революции, — устало возразил Драко. Ему хотелось только одного: лечь и заснуть. Прямо здесь. На полу. Не обращая внимания на любопытные взгляды. И только осознание того, что он Малфой, помогало держаться на ногах и вести никому не нужный спор. — Все совершеннолетние волшебники радуются тому, что война закончилась. И если их чадо начнёт возбухать, оно получит по заднице от старшего поколения. Они до сих пор боятся каждой тени и готовы платить какую угодно цену за спокойное существование. Каждый день они стоят перед выбором: взбрыкнуть ради призрачного шанса свергнуть сильных мира сего и рискнуть своей жизнью или мирно прожить остаток дней, растя детишек и спокойно зарабатывая себе на хлеб. Как ты думаешь, что они выберут? Что они уже выбирают третий год кряду? Ты слышала хоть об одной попытке переворота? Серьёзной попытке, а не жалких потугах бывшего «Отряда Дамблдора» насолить бывшим же Пожирателям? Молчишь? Я тоже не слышал. И поверь мне, эта ситуация не изменится.

Глаза Астории пылали лихорадочным огнём. Отведя от неё взгляд, Драко увидел столпившихся вокруг магов — все внимательно вслушивались в их разговор. Уже пожалев о том, что ввязался в это дерьмо, Малфой хотел свернуть беседу, но его жена явно придерживалась иного мнения.

— А что если они затаились? — прошипела она, сжав ладони в кулаки. И без того бледное лицо окончательно выцвело, словно кто-то выплеснул на него обесцвечивающее зелье. — Что если тот же Гарри Поттер готовит нападение? Об этом ты не думал?

— Гарри Поттер, мальчик, который выжил! — выкрикнул, кривляясь, Долохов, и все присутствующие расхохотались.

Глаза Астории потухли. Через пару секунд она тоже усмехнулась, но Драко успел заметить, как черты её лица на миг исказила беспросветная, чёрная тоска.

Развернувшись, он направился к выходу из Министерства. Вечером он собирался получить правдивый ответ на один вопрос — этого должно было оказаться более чем достаточно, чтобы развеять все сомнения.

***

Молодожёны впервые ужинали вместе. Поддавшись порыву, Малфой самостоятельно украсил главный зал имения. В воздухе парили свечи, невидимый оркестр наигрывал нежные мелодии, а блюда, нашедшие место на длинном столе, издавали невероятно аппетитные ароматы. По настоянию Драко, выбравшего для ужина парадную мантию, Астория облачилась в вечернее платье, серебристая ткань которого подчёркивала каждый изгиб её тела. Малфой уже не впервые обратил внимание на то, какой она была красивой — и какой неживой. Сидя напротив неё в удобном кресле, он никак не мог в нём устроиться и ёрзал, мысленно чертыхаясь и проклиная Асторию. Та же спокойно пробовала то одно, то другое блюдо, и явно не была настроена разговаривать с мужем. Неловкая тишина, которая давила тому на уши, ей совсем не мешала. Прикрыв глаза, девушка с лёгкой улыбкой покачивала головой в такт музыке, пока Драко пытался понять, с чего начать беседу.

Нетронутый бокал с вином, стоявший перед Асторией, противоречил всем его планам. Пора было взять себя в руки и сделать то, ради чего он затеял весь этот фарс.

— Ты прекрасно выглядишь, — тихо проговорил он.

Астория в ответ усмехнулась.

— Спасибо, муженёк. Ты сегодня тоже блистаешь: сходство с инферналом сведено к минимуму.

Драко нахмурился. В вялом течении последних дней он не обращал внимания на зеркала. Неужели всё так плохо?

— Да, всё просто отвратительно. Впрочем, ты всё равно практически не выходишь из особняка, так что беспокоиться насчёт своей внешности явно не стоит. Не для меня же прихорашиваться, в конце концов! А родители тебя любым любят.

— Какое ясное понимание ситуации, — сухо бросил Малфой.

— Более чем. Видишь ли, я не питаю никаких иллюзий относительно наших, — она хмыкнула, — отношений. Так что цирк можешь не устраивать. Зачем ты меня позвал?

— Выпить за успешное сотрудничество, которым, надеюсь, можно будет считать наш брак. И задать пару вопросов.

Обхватив тонкими пальцами ножку бокала, Астория приподняла его, насмешливо глядя на Драко.

— Тогда за нас, мистер Малфой.

— За нас, миссис Малфой. — Стараясь не обращать особого внимания на Асторию, невозмутимо потягивающую вино, Драко пристально уставился в свой полный кубок. Он так и не решил, что именно спросит у неё, получив возможность узнать чистую правду... Что было у него, кроме смутных подозрений? Чем он руководствовался, кроме интуиции, оглушительно вопящей, что с его женой что-то не так?

— Ищешь истину в вине? — поинтересовалась Астория, ставя пустой бокал на стол.

— А ты, я смотрю, уже нашла? — парировал Драко, кивком головы указав на опустевшую посуду.

— Давно, — невозмутимо ответила девушка. — Если хочешь что-то выпытать у собеседника — никто не поможет тебе лучше старого доброго вина, верно, Малфой? Спрашивай.

— Чего ты добиваешься, подлизываясь ко всем большим шишкам, до которых можешь дотянуться? — выпалил он в ответ.

И чего стоила попытка подготовиться к этому разговору...

Астория же улыбалась. Астория чувствовала себя в своей тарелке. Астории было плевать на противоречия, раздиравшие её мужа на части.

— Я защищаю интересы семьи, Малфой, — ответила она спокойно. — Защищаю интересы своей чистокровной семьи. А теперь, если ты не против, я хотела бы побыть в одиночестве. — Аккуратно вытерев губы салфеткой, она взмахнула палочкой, складывая едва использованную ткань в изящного лебедя. — Спасибо за ужин. Всё было очень вкусно.

Девушка выскользнула из зала, и даже когда эхо её шагов стихло вдали, Драко ещё долго сидел в кресле, глядя на пламя свечей. Его не оставляло ощущение, что Астория не сказала самого главного, но это почему-то не имело особого значения. Огоньки, пляшущие в воздухе, расплывались перед его глазами, а музыка сливалась в далёкий гул. Он слишком устал от себя самого. Прикрыв весящие целый фунт веки, Малфой провалился в беспокойный сон, чтобы спустя час проснуться от своего же крика.

Пытаясь унять головную боль, он потирал виски, когда уловил за дверью какое-то движение. Сил проверять, кто там, не было, и ему оставалось лишь надеяться, что всплеск светлых волос и шорох серебристого платья были частью кошмара, а не яви.

***

Дни вереницей пробегали мимо Драко, а он лишь провожал их мутным взглядом, полностью отстранившись от суеты Малфой-мэнора. Энергии Астории хватало на двоих, и даже Люциус в конце концов примирился с бесконечной хандрой своего сына. Поставив ему единственное условие — не позориться на людях, — отец, сначала не до конца доверявший юной миссис Малфой, всё же не смог устоять перед её обаянием и любовью к жизни, которой сияли голубые глаза. Астория теперь была нарасхват: Нарцисса нуждалась в её помощи при оформлении сада и приёме важных гостей, Люциус же неизменно приглашал её с собой на важные совещания. Заняв условное место своего мужа, девушка выполняла его обязанности с гораздо большим успехом, чем сам Малфой, и вскоре в самой влиятельной семье магического мира воцарилось равновесие.

Прошёл один месяц, затем второй. Незаметно наступила зима, навалившись на имение плотным брюхом снежных туч и сжав стены в крепких объятиях метелей. Драко был вымотан до предела; всю осень он пытался заменить полноценный сон короткими передышками в обычно не использовавшихся комнатах имения, но за закрытыми веками его так и поджидала бесконечная боль, и кровь, и крики, крики, крики... Упорно не желавший ни предавать традиции, ни позориться перед Асторией, Малфой понемногу сходил с ума. Ему везде мерещились враги, а леденящие кровь вопли преследовали его и в реальности, и Драко ходил по тёмным коридорам имения, нервно озираясь, вздрагивая от каждого шороха. В редкие моменты ясности он осознавал, что сам загоняет себя в тупик, сам отказывается от помощи знахарок и зелий, всё это делает сам, сам, сам... Но останавливаться он не видел причины.

Даже презрительный взгляд отца потерял свою былую силу. У Люциуса теперь появилась новая игрушка, и Драко, в кои-то веки получивший возможность делать с собой практически всё, что ему заблагорассудится, постепенно возвращался в свою же потрёпанную шкурку трёхлетней давности. Всё это было ему знакомо: и страх, и бесконечные кошмары, и усталость, пропитавшая каждую клеточку тела... Заходя в уборную, он был практически готов к тому, что вот-вот в дверь ворвётся Поттер и исполосует его неизвестным Драко заклинанием.

Но Поттер не появлялся. И это значило, что Малфой ещё не окончательно свихнулся.

***

Уилшир засыпало снегом. Драко, как и обычно, стоял на балконе, не обращая внимания на холод. Лёгкими взмахами палочки он рисовал на падающих снежинках мимолётные картины; застыв на секунду, они безвозвратно растворялись в белоснежной пелене. Спокойствие зимней ночи завораживало, а светящийся снежный покров мешал тьме завладеть имением. Уже давно Малфою не было так хорошо.

За спиной раздался шорох, и юноша вздрогнул. Он привык к нерушимой тишине своей спальни, строго охраняемой неслышным дыханием Астории, и теперь едва заметный звук показался ему раскатом грома.

Обернувшись, он увидел, что девушка села на кровати и смотрела на него совершенно не сонным взглядом. В полумраке спальни тени на её лице казались слишком глубокими, и Драко впервые заметил, что Астория выглядит не лучшим образом. До инфернала ей ещё, конечно, было далеко, но цветущей её назвать язык не поворачивался. Малфою и в голову не приходило, что в этом доме кто-то, кроме него, набрасывает на лицо чары, чтобы скрыть следы бессонных ночей.

— Ты чего не спишь? — прошептал он.

Слова ветерком влетели в спальню, разметав по плечам серебристые волосы Астории. Едва заметно поморщившись, она ответила хриплым голосом, совсем не похожим на привычное щебетание:

— Не одного тебя мучают кошмары, Малфой. Или ты, как обычно, считал себя единственным в своём роде?

— Нет, — задумчиво ответил он. Хотелось говорить как можно тише в страхе спугнуть странную светлую печаль, овладевшую им. — Скорее, считал, что у тебя нет поводов для страшных снов.

Астория покачала головой, закутываясь в одеяло. Драко едва мог разглядеть её глаза, но готов был поклясться, что ещё никогда она не позволяла себе быть такой живой, находясь в их спальне.

— Всех нас задело, — прошептала она. — Просто не все так слабы, как ты, Малфой. Не все поддаются своим страхам, даже не пытаясь противостоять им. Честное слово, иногда мне противно смотреть на тебя. Можешь жить на полную катушку — что доступно сейчас немногим, знаешь ли — и при этом предпочитаешь бродить по своему имению, как неприкаянный призрак. От выражения твоего лица цветы вянут! Считаешь, это правильно? А представь, каково сейчас тем, кто проиграл? С чем им приходится сталкиваться ежедневно? С какими кошмарами бороться?

— Зато в их жизни есть смысл, — отрезал Драко. Ему не верилось, что этот разговор реален, что он на самом деле говорит с грёбаной Асторией о том, в чём с трудом признавался сам себе. Но под пристальным взглядом девушки не мог врать. Не мог молчать. — А я два года стелился перед Волан-де-Мортом. Чёртовым полукровкой, возомнившим себя королём, и всё ради моей семьи, которой теперь я не нужен. Ты понятия не имеешь, что мне приходилось делать ради них, дорогуша. — Он шипел, с трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на крик. Так долго подавляемые слова лились из него ядовитым потоком, обжигая горло. — Ты пытала ни в чём не повинных людей? Использовала хоть раз Непростительные Заклятия? Какое право ты имеешь судить меня?

— Ты жалкий трус, — выпалила Астория. Её глаза пылали ненавистью. — Возомнил себя мучеником? В этой войне я потеряла друзей, которым ты и в подмётки не годишься, а что потерял ты? Гордость? Достоинство? Вы со своей семьёй... — Она резко замолчала, тяжело дыша. Прошло не меньше минуты, прежде чем Астория снова заговорила. — Меня тошнит от тебя, Малфой.

— Ты не одинока, — пробормотал он и быстрым шагом вышел из комнаты.

Ему почудилось, что за спиной раздавались тихие-тихие всхлипы. Но Малфой не обернулся.

***

Как Драко ни старался, ему не удавалось выкинуть слова Астории из головы. Он до утра бродил по тёмным коридорам имения, звуком своих шагов пытаясь заглушить голос жены, беспрерывно звучащий в ушах. Ты жалкий трус. Возомнил себя мучеником?

Она была права, тысячу раз права, но он и до этого прекрасно осознавал, кем является. Почему же теперь ему так не хотелось возвращаться к привычному, полному страхов и смирения существованию?

Проходя мимо очередного зеркала, Драко не отвернулся, как поступал обычно, а задержался перед гладкой поверхностью. Там, в её глубине, отражалась измождённая тень того, что прежде было принцем Слизерина. И он ещё обращал внимание на глаза Астории — неживые, мёртвые глаза… Глядя на себя, Драко вдруг понял, что она лишь в точности отражала его взгляд; ни больше, ни меньше.

Взъерошив волосы, Малфой развернулся на пятках и быстрым шагом направился к одной из гостевых комнат. Пусть это была лишь иллюзия, но ему чертовски хотелось смыть с себя налипший, словно паутина, образ. Даже если вскоре он снова вернётся к своему унынию, даже если не выдержит дольше одного дня — попробовать стоило.

И ещё он решил, что подарит Астории огромный букет самых красивых цветов, пусть она и отхлещет его этим веником по лицу. Ненависть девушки сделала то, чего он сам не мог добиться уже очень, очень долгое время…

Драко почувствовал себя живым.

***

Спускаясь в столовую к завтраку, Малфою казалось, будто он пришёл в себя после долгого, душного сна. Он не узнавал ни освещённые солнцем коридоры, ни столовую, заставленную свежими цветами. Увидев Нарциссу, которая выглядела ухоженной, как никогда, Драко подошёл к ней со спины и поцеловал в щёку.

— С добрым утром, мам.

Женщина просияла.

— С добрым, милый. Ты чудесно выглядишь! Неужели наконец-то выспался?

— У меня была хорошая ночь, — улыбнулся он. — Где все?

— Люциус с Асторией в Министерстве — очередное заседание. Он совсем не бережёт бедную девочку!

— Ей это явно интересно, иначе она бы не пошла. Ты же знаешь Асторию.

— Вот именно, дорогой, — неожиданно строго проговорила Нарцисса. Драко поднял на неё удивлённый взгляд. — Я её знаю. В отличие от тебя. Например…

— Например?.. — насмешливо подхватил Малфой.

— Например, ты в курсе, что она обожает квиддич?

Тост, который Драко успел взять в руки, упал на тарелку.

— Что? Нет. Астория… Нет, мам. Ты путаешь.

Нарцисса покровительственно усмехнулась, намазывая джем на тонкий кусочек хлеба. Её золотистые волосы сияли, словно солнце, и Драко не мог не восхититься красотой матери.

— Она два вечера в неделю проводит на нашем поле, дорогой ты мой слепец. И даже я, хоть и не разбираюсь в этом спорте, вижу, насколько она хороша. Девочка в детстве не слезала с метлы и, клянусь, если бы она могла родиться кем-то ещё — быть ей птицей.

Он ошеломлённо смотрел на Нарциссу, не в силах сказать ни слова. Полёты… Ветер, бьющий в лицо, и непередаваемое ощущение свободы. Кажется, можно улететь куда угодно, было бы желание, хватило бы сил…

Вскочив со стула, Малфой помчался к гардеробной.

— Не забудь шапку, милый! — крикнула ему вслед Нарцисса. В её голосе явно звучала улыбка.

***

— Это моё поле, Малфой, — раздалось откуда-то сбоку совершенно не женственное рычание, и Драко со смешком кинул в ту сторону квоффл.

Который через несколько секунд прилетел ему в голову.

— С ума сошла? — завопил он, перекрикивая ветер.

— Это ты чокнутый! Вали отсюда, пока я тебя не прикончила!

— Сначала догони, — предложил он Астории, повернув голову к девушке. Раздражённо фыркнув, она демонстративно начала снижаться. — Слабачка!

Вместо ответа она достала из кармана палочку и чуть не приложила мужа Петрификус Тоталусом. Еле успевший увернуться Драко хотел возмутиться, но увидел, что она с решительным выражением лица заносит оружие, и счёл за лучшее смотаться от сошедшей с ума Астории.

Явно взбешённая девушка гналась за ним, не обращая ни малейшего внимания на все пируэты, которыми Драко пытался сбить её с толку. То справа, то слева от него то и дело вспыхивали разноцветные лучи, каждый из которых вполне мог оказаться фатальным.

С каждой секундой Малфой всё отчётливее понимал, что не стоило лезть на её территорию. Он сам любил летать в одиночестве, полностью погружаясь в себя и не отвлекаясь ни на что вокруг, и если бы кто-то посягнул на это, ему пришлось бы несладко. Драко хотел извиниться, но не мог остановиться — ему в спину тут же прилетело бы одно из заклятий. Цветные вспышки всё больше действовали ему на нервы, напоминая о прошлом, и Малфой чувствовал, что к горлу подкатывает тошнота.

— Астория! — крикнул он, не останавливаясь. Она не ответила, лишь метнула новое проклятие. — Астория, прости, я…

Отвлекшись, он не заметил обманного манёвра девушки. Когда она внезапно возникла прямо перед ним — было уже слишком поздно.

Последнее, что увидел Драко, прежде чем его снесло с метлы, были глаза Астории, горящие слишком знакомым огнём. Падая, он не мог избавиться от сильнейшего дежа вю. Где-то он это уже видел. Когда-то это уже случалось… Чёрт, Астория, какого хрена…

***

— Прости, — угрюмо проговорила девушка, нависнув над Драко.

— Ты прости, — автоматически ответил он, всматриваясь в её лицо.

Оно немного размывалось по краям и плыло куда-то в сторону. Удивительно, но ничего не болело. Было легко и спокойно, как в детстве рождественским утром.

Малфой лениво улыбнулся, глядя в небо.

— Ты чуть не прикончила меня, солнышко, — доброжелательно сообщил он Астории.

— Да, мне не даёт покоя репутация мамаши Забини, — серьёзно сообщила она ему. — Но чёрная вдова из меня не очень… даже такого хилого муженька не смогла угробить.

— Подумай о другом амплуа. Например, говорят, самки австралийских драконов-ящериц съедают партнёра после полового акта. Хоть переспим напоследок, — хохотнул Малфой. Ему казалось, что в животе бегают толпы маленьких пушистых зверей и щекочут его. Лицо Астории продолжало плыть в неизвестном направлении.

И выражение на нём было скорее не гневным, а виноватым.

— Мерлин, Малфой…

— Ты определись, Астория, — хихикнул он. — А то непорядочно не знать имени собственного мужа!

— Да, я явно переборщила с обезболиванием, — пробормотала она себе под нос. — Поднимайся, чудо. Зима на дворе.

— Утю-тю, какие мы заботливые, — просюсюкал Малфой. — Устроим ролевые игры? Будешь моей мамочкой?

— Буду твоей знахаркой. Вставайте, больной, вам нельзя лежать на холодном.

— Ух, какая ты суровая… А бульоном ты меня кормить будешь? С ложечки? Наклонившись поближе? Эротиш-ш-шно…

Попытка встать на ноги провалилась — Драко внезапно начало клонить в сон. Не видя причин противиться вполне естественному желанию отдохнуть, он навалился на Асторию всем весом.

— Чтоб тебя, Малфой… — проворчала она и взмахнула палочкой. Малфой, хихикая, поплыл по воздуху. — Наркоман хренов…

Но Драко её не слышал. Он ловил ртом снежинки и загадывал желания, когда маленькие кристаллики таяли на его языке.

***

Малфоя разбудили лучи солнца. Пару секунд он лежал неподвижно, с трудом выныривая из сладкой темноты, в которой не притаилось ни одного сновидения. События прошлого дня казались размытыми, словно кто-то пытался стереть их из сознания мокрой тряпкой, но бросил это неблагодарное занятие на полпути.

Что он знал точно, так это то, что ему нестерпимо хочется есть.

Приняв вертикальное положение, Драко поморщился — голова нещадно болела, словно вчера он весь вечер глушил огневиски, отказавшись от какой бы то ни было закуски. Зажмурившись, он прижал пальцы к вискам, но эта попытка усмирить боль оказалась тщетной.

— Доброе утро, — раздался откуда-то сбоку тихий голос.

Повернувшись на звук, Малфой приоткрыл один глаз и, проморгавшись, различил силуэт Астории, которая сидела, свернувшись калачиком, на кресле. Её лицо вызвало шквал воспоминаний, и он застонал, снова смыкая веки.

— Ты чуть не прикончила меня.

— Ты повторяешься, — невозмутимо ответила Астория. Послышалось шуршание, затем её шёпот — и Драко показалось, что по голове потекла прохладная вода, начисто смывая боль.

— Спасибо. Но…

— Обед ждёт тебя в столовой, — прервала его девушка. — Не жди больше извинений за вчерашнее, Малфой. И чтобы я тебя вечерами вторника, четверга и пятницы на поле не видела.

Он хотел возразить, но грохот захлопнувшейся двери ясно показал, что его мнение никого не интересует. И нужно было бы разозлиться, но вместо этого, так и не открыв глаза, он подставил лицо солнцу и улыбнулся.

***

Драко пришлось обойти все притоны Лютного переулка, чтобы найти нужное зелье. Он уже успел забыть, какая в этом месте царит атмосфера, и прилагал огромные усилия, чтобы не морщиться в лицо старым ведьмам, которые почему-то очень любили подходить к нему вплотную и с каждым словом обдавать лицо юноши зловонным дыханием. Обижать этих дам явно не стоило, и Малфою приходилось терпеть все их выходки.

Зато в конце концов он получил, что хотел. Обеспечил себе трёхчасовой сон без кошмаров — тоже не сахар, но всё же лучше, чем ничего. Отблагодарив горбатую продавщицу неопределённого возраста галеоном и кривой улыбкой, он аппарировал к имению.

Не успел он прийти в себя, как на его плечо легла затянутая в бархат рука.

— Ты вовремя пришёл в себя, сын, — поприветствовал его тягучий голос отца.

Как бы Драко ни пытался избавиться от вбитого в голову преклонения перед Люциусом, он всё равно чувствовал тепло, разливавшееся по телу, каждый раз, когда отец был им доволен. В последнее время это случалось так редко…

— Что-то намечается?

— Нам удалось договориться с японцами. Нидерланды на подходе, они уже почти согласились на наши условия. Америка пока сопротивляется, но куда они денутся, если все остальные подпишут соглашение? — Люциус покровительственно потрепал сына по голове. Настроение у него явно зашкаливало. — Скоро весь мир будет нашим, Драко. Даже Тёмный Лорд успел захватить только Британию, мы же идём дальше. Чистая кровь берёт своё, мой мальчик.

Тихо что-то напевая, Люциус направился к дому. Драко последовал за ним, по пути наступив на ползущего по снегу длинного червяка — настолько длинного, что хвост его терялся в кустах роз, растущих вдоль дорожки. Он терпеть не мог этих розоватых тварей, которые даже зимой умудрялись выползать на видное место только для того, чтобы бестолково извиваться всем телом, пока кто-нибудь их не раздавит.

С чувством выполненного долга Малфой вошёл в имение и уже не увидел, как раздавленный им червяк скрылся под присыпанными снегом голыми ветвями растений.

***

Теперь, когда Драко, по словам отца, «обрёл человеческий вид», его затянуло в водоворот приготовлений к самым значимым переговорам в истории магического мира. Всё Министерство стояло на ушах; обычные работники с унылыми лицами сновали по коридорам, сбившись в жалкие стайки, пока высшие чины радостно переговаривались, обсуждая последние новости. Согласившись помочь отцу, Драко оказался засыпан бумажной работой, иногда разбавляемой встречами с представителями самых известных чистокровных семей. Зачастую он оказывался на этих переговорах вместе с Асторией, и, хотя все, кто видел её, неизменно восхищались умом, обаянием и красотой миссис Малфой, Драко она казалась поникшей и уставшей. Впрочем, немудрено — Люциус и Нарцисса беспрерывно просили её о помощи, и безотказная Астория, желающая угодить своим вторым родителям, умудрялась побывать буквально везде. В Малфой-мэноре девушка теперь появлялась только поздним вечером и сразу скрывалась в спальне.

Драко же теперь проводил в их комнате совсем мало времени — выпивая старухино зелье, он словно умирал ровно на три часа, после чего приходил в себя и отправлялся в малую гостиную, где до рассвета сидел у камина, потягивая горячий грог и читая очередную книгу. Он снова пристрастился к чтению — яды и проклятия, история известных магических семей и трансфигурация, нумерология и множество других тем — его интересовало буквально всё. Малфои могли похвастаться отменной библиотекой, и ночные часы Драко теперь предпочитал проводить не в бездумном созерцании природы или спящей Астории, а восполняя полузабытые школьные знания, дополняя их новыми.

Если в Хогвартсе он не хотел показаться заучкой и поэтому проводил за учебниками не так уж много времени, то теперь не было приспешников и врагов, жадно наблюдавших за каждым его шагом, и Малфой с головой погрузился в старинные фолианты. Когда же организм начинал протестовать, и строчки расплывались перед глазами, Драко отправлялся за метлой, холодным ветром и колкими снежинками выбивая усталость из тела.

Иногда, возвращаясь под утро домой, он замечал тонкую фигурку, наблюдавшую за ним с балкона. Астория не пряталась от его изучающего взгляда, отвечала на взмах его руки фирменным равнодушием, после чего неизменно куталась в халат и скрывалась в полутьме их спальни.

Драко уже давно не понимал, как относиться к своей жене; как она относится к нему. После происшествия на поле ему на мгновение показалось, что лёд между ними хрустнул, но Астория упорно отказывалась это признавать. Она жила своей жизнью, её муж жил своей, и их пути пересекались только на официальных встречах и в спальне, где они крепко спали, повернувшись в разные стороны. Иногда Малфой, спускаясь в столовую, видел, как Астория живо общается с Нарциссой, и в такие моменты, когда в голубых глазах его жены пылал огонь жизни, а на щеках появлялся румянец — он не мог не желать её. Но это быстро проходило, стоило ей лишь заметить Драко и кинуть на него свой неживой взгляд.

Он часто думал, что даже открытая ненависть была бы предпочтительнее.

***

Незаметно наступило Рождество. Малфой-мэнор преобразился, пропитался запахом хвои и озарился мерцанием гирлянд и множества свечей. Нарцисса с Люциусом отправились к Эйвери, где намечалось полуофициальное празднование. «Детей» они оставили в имении, настояв на том, что им нужно побыть наедине и не обращая ни малейшего внимания на протесты Астории. Девушке пришлось сдаться, и Нарцисса, прощаясь с Драко, многозначительно улыбалась.

— Просто будь джентльменом, — прошептала она сыну на ухо, крепко обнимая его и обдавая горьковатым ароматом духов. — В конце концов она не устоит. Ты ей нравишься, Драко, поверь мне, хоть она и не хочет этого показывать.

— Сомневаюсь, мам, — прошептал он в ответ.

Кинув взгляд на Асторию, которая тихо говорила о чём-то с Люциусом, Малфой в очередной раз обратил внимание на то, какой уставшей она казалась, и поморщился. Пусть отношения у них, мягко говоря, не складывались, он привык к её присутствию в своей жизни — привык к тихому дыханию и равнодушным взглядам, к холодным прикосновениям и улыбкам, которые она дарила ему в Министерстве и которые не касались глаз. Было в ней что-то притягательное — обычно сокрытое глубоко внутри, иногда оно всё же вырывалось наружу, пусть и совсем ненадолго. Как тяга к полётам, как презрительные, полные ярости слова, которые она бросала той ночью Малфою в лицо, как искренняя вина и забота, которые он видел на поле для квиддича… Он не мог отделаться от ощущения, что совсем не знает её, что стоит порвать на клочки этот ледяной фасад — и под ним окажется кто-то иной, яркий, интересный и полный жизни. Но пока ему доставалась лишь оболочка.

Погрузившись в размышления, Драко рассеяно кивнул на прощание Люциусу и взмахом палочки закрыл за родителями двери. Имение тут же погрузилось в тишину.

— Отлично, — пробормотала себе под нос Астория. Вздохнув, она отвернулась от Драко и направилась к лестнице.

Чертыхнувшись, Малфой догнал её и остановил, схватив за плечо чуть резче, чем собирался.

— Слушай, я безумно устал. — Заметив в её глазах опасный блеск, он поспешил объяснить: — Нет, погоди. Дослушай сначала. Последнее время было не самым лёгким, и ты тоже явно вымоталась. Я знаю, что ты предпочла бы соплохвостов моему обществу, но раз уж мы оказались здесь вдвоём — может, устроим перемирие? Хотя бы на пару дней? — Скептицизм, излучаемый Асторией, зашкаливал. — Я не предлагаю становиться лучшими друзьями, просто… не вижу поводов для такой вражды. В конце концов, мы делаем одно дело, живём в одной комнате. Пусть я тебе не нравлюсь — об этом же можно забыть совсем ненадолго? Устроим праздничный ужин, сыграем один на один в квиддич, откроем подарки — а потом снова вернёмся к тому, с чего начинали.

— Сомневаюсь, что смогу забыть о том, что ты мне не нравишься, — ответила Астория. Прежде, чем Малфой успел что-то сказать, она продолжила: — И ты был прав насчёт соплохвостов. Более того, могу сказать, что даже ужин с дементором ввёл бы меня в меньшее уныние, чем твоя компания. Так что ты можешь отдыхать по-своему, а я сделаю это по-своему. Советую тебе трахнуть какую-нибудь шлюшку, Малфой, как ты любишь — это будет мой тебе подарок на Рождество. Обещаю закрыть глаза на измену!

Тряхнув волосами, она скинула с плеча руку Драко и взбежала по лестнице. Малфой же остался у её подножия, кипя от ярости.

— Возомнила себя королевой, — прошипел он и, щелчком пальцев подозвав домашнего эльфа, отправил того за пальто.

Оставаться в имении он теперь не видел ни малейшего смысла.

***

Вернулся он далеко за полночь. Трезвый, злой и неудовлетворённый — алкоголь не лез в горло, радостные толпы магглов и магов, заполонившие Лондон, бесили до чёртиков, а вешавшиеся на него девицы казались тупыми дешёвками, одна мысль о сексе с которыми вызывала тошноту. Драко сам не понимал, что именно его так задело; Астория и до этого довольно чётко объясняла ему свою позицию.

С грохотом захлопнув двери в особняк, Малфой скинул пальто прямо у входа и с топотом направился к спальне. Он прекрасно осознавал, что похож на обиженного ребёнка, но это понимание ни на что не влияло — пора было разобраться в их отношениях. Драко выводила из себя неопределённость…

Но этому разговору не суждено было состояться. Проносясь мимо гостиной, Малфой услышал доносящиеся оттуда рыдания и осторожно заглянул в приоткрытую дверь.

Астория безудержно плакала, сидя прямо на полу возле ёлки. Рядом с девушкой стояла наполовину пустая бутылка огневиски, а ковёр был усеян кусочками обёрточной бумаги, в которую Драко завернул свой подарок жене. Сам же подарок — новейшая метла «Ветер» — лежал на коленях Астории.

— Эй… — осмелился прошептать ничего не понимающий Драко. — Ты…

— Ублюдок! — вдруг завизжала девушка, вскочила на ноги, схватила метлу и угрожающе двинулась на мужа. — Как же я тебя ненавижу!

Малфой, защищаясь, поднял перед собой руки и начал медленно отступать в коридор.

— Слушай, Астория, я ничего…

— Чёртов высокомерный болван! — По лицу девушки текли слёзы. Тушь размазалась, губы дрожали, а платиновые волосы, всегда аккуратно уложенные, были похожи на воронье гнездо. Драко мог поклясться, что ещё никогда она не была прекраснее — и всё из-за глаз, которые горели, пылали, говорили с Малфоем, впервые ничего не скрывая. — Думаешь, раз в твоих жилах течёт такая чистая кровь Малфоев, значит, всё дозволено?

— Да мне срать на чистоту крови! — выкрикнул Малфой и осёкся.

Астория замерла на месте.

— Что? — переспросила она, словно можно было не расслышать его ор.

Зажмурившись, Драко потёр виски, пытаясь унять моментально опалившую голову боль. Он собирался сказать совсем другое. Собирался перевести стрелки на неё, такую же чистокровную, и удалиться, оставив её наедине со своими тараканами. Но уж точно не думал сообщать ей о мысли, которая терзала его уже несколько лет. Снова эта чёртова Астория вытягивала из него то, в чём он и себе боялся признаться…

Но отступать было поздно. Сглотнув, Малфой открыл глаза и посмотрел прямо в полные недоумения голубые радужки.

— Я видел много крови, Астория, — устало сказал он. — И наша ничуть не чище, чем у магглов. Она такая же алая, и вязкая, и на вкус как чёртова ржавчина. Довольна? Можешь сообщить моему папаше, что его сын — предатель, мне всё равно.

Он хотел уйти, но не мог сдвинуться с места, попав в силки её взгляда. Заворожённого, задумчивого, тоскливого.

— Я ненавижу тебя, Малфой, — прошептала она.

— Я знаю, — так же тихо ответил он.

— Так сильно ненавижу…

— Знаю. — Он сделал шаг вперёд.

— Ненавижу, слышишь? — Астория не шевелилась, только вздрагивали мокрые ресницы, которые были уже так близко, так близко. Драко мог поклясться, что слышит сладко-солёный аромат её слёз.

— Да. — Ещё шаг. Метла со стуком упала на пол.

— Ненавижу…

— Я тоже. — Её дыхание смешивало мысли. Малфой чувствовал себя обнажённым, и каждый её вздох тянущей, сладкой болью отдавался в оголённых нервах.

— Что — тоже? — Слова были едва слышны. Только шевелились беззвучно губы, только пылали голубые глаза.

— Тоже себя ненавижу.

— Я знаю, — прошептала она.

Губы Астории оказались тёплыми, словно весеннее солнце.

***

Думая, что после Рождества всё изменится, Драко чертовски ошибался. Хотя кое-какие изменения всё же были: он вовсе перестал видеть Асторию. Весь день, предшествовавший приезду родителей, она провела на поле, летая на новой метле со скоростью, оправдывающей её название. Встретив же Нарциссу с Люциусом, тут же унеслась по делам.

Если Малфою и раньше казалось, что они пересекаются редко, то теперь эти встречи свелись к нескольким часам сна на одной кровати. Причём когда они оба находились в комнате, бодрствовал только один. Впрочем, Драко был уверен, что Астория часто притворялась спящей, не желая с ним общаться, но винить её не мог. Он и сам не знал, как себя вести с женой, которая вновь напоминала ему не человека, а глыбу льда.

Промаявшись пару дней, Малфой понял, что ничего изменить не удастся, и последовал примеру девушки — погрузился в работу, благо её было более чем достаточно. После своего признания он не мог даже притворяться, что болеет за «правое» дело, и старался по возможности избегать собраний, на которых отсутствие энтузиазма было бы слишком заметно. Он автоматически проверял подготовленные тексты договоров, общался с представителями семей и старался не смотреть в сторону нечистокровных работников, сновавших по коридорам.

Поток, запущенный его отцом, нёс волшебное сообщество к светлому будущему с чётким делением социума, и Драко никак не мог ему помешать.

Как и Астория, которая, хоть и не сказала той ночью ни слова, явно была солидарна с Драко в его «предательском» мировоззрении.

Дни выскальзывали из рук Малфоя склизкими червяками и уползали куда-то вдаль. Наступила весна, а вместе с ней и окончание подготовки к легендарному «всемирному» договору: стороны пришли к соглашению, дата была назначена, и теперь оставалось только нанести последние штрихи.

Драко сидел в своём кабинете, задумчиво вертя в руках перо, когда дверь приоткрылась и внутрь вошла Астория.

— Привет, — проговорил ошеломлённый Малфой, изучая лицо жены.

Она явно нервничала. Покусывая губу, Астория молча смотрела на него, словно собираясь с духом.

— Что-то случилось?

— Да. Нет. Слушай, я… — Беззвучно пробормотав что-то, она на мгновение прикрыла глаза, и её губы изогнулись в странной улыбке. — Сегодня в восемь. Семейный ужин в Малфой-мэноре. Явка обязательна.

Астория выскользнула в коридор прежде, чем Драко успел ответить. Ему оставалось только гадать, что было у неё на уме.

***

— Я хотела бы поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали, — начала Астория.

Бокал в её руке немного подрагивал, но в остальном она являла собой образец спокойствия и доброжелательности. Люциус с Нарциссой улыбались, глядя на неё, а Драко в это время никак не мог успокоиться. Он всеми фибрами души чувствовал, что она задумала что-то… что-то серьёзное. Откашлявшись, Астория продолжила:

— Вы приняли меня в свой дом, в своё общество, дали возможность почувствовать себя частью высшего света — сделали то, от чего меня всегда ограждали родители. Спасибо вам за то, что дали мне самой решать, чем я хочу заниматься, и всячески поддерживали. Надеюсь, вскоре мы уже будем праздновать победу, для достижения которой приложили немало сил.

— Это точно, милая, — протянул Люциус, довольно подмигнув жене. Та в ответ радостно улыбнулась.

— Но сегодня мне хотелось бы отпраздновать другое событие, — твёрдо произнесла Астория. На мгновение встретившись взглядом с Драко, она тут же повернулась к Нарциссе, и на щеках девушки вспыхнул румянец. — Вы скоро станете бабушкой, миссис Малфой.

На мгновение над столом повисла тишина, а потом Нарцисса разрыдалась.

— Милая! Ты… серьёзно?

— Да, вчера была в Мунго. — Астория улыбалась. Астория смущённо опускала взгляд. Астория была беременна.

Возгласы родных доносились до Драко словно через толщу воды.

— Молодец, сын, — похлопал его по плечу Люциус. — Так держать.

— Я же говорила, что у вас всё получится! — Нарцисса была вне себя от счастья. — Любимые вы мои… Это нужно отпраздновать! Завтра же устроим приём. Позовём весь высший свет! — Словно опомнившись, она внезапно стала очень серьёзной. — Только если ты не против, милая. Всё будет так, как скажешь!

— Я не против, — просияла Астория, словно получила лучший в мире подарок. Драко ни черта не понимал.

— Нам нужны приглашения. И список блюд. И список гостей! Милая, пойдём, иначе не успеем. Хотя нет, сначала поешь, тебе нужны силы. Боже! Какая радость! — Вскочив со своего места, Нарцисса расцеловала Асторию и Драко и быстро вышла из столовой.

Тихо посмеиваясь, Люциус приподнял бокал, игриво глядя на Асторию, сделал несколько глотков вина и последовал за женой, оставляя будущих родителей наедине.

— Ты… — начал Драко.

— Вот и наследник, насчёт которого ты так переживал. Или наследница — неважно. Надеюсь, теперь моя задача в качестве миссис Малфой выполнена.

В её глазах смешалось столько эмоций, что выделить хотя бы одну было невозможно. Знать бы, о чём она думает… знать бы, почему так сияет, нося в себе ребёнка ненавистного Драко Малфоя.

— Я…

— Не утруждайся, Малфой. Всё получилось как нельзя лучше, верно? Скоро всё встанет на свои места.

Улыбнувшись и попутно окатив мужа беспросветной, чёрной, отчаянной тоской, что сочилась из её глаз, Астория удалилась, не дав Драко сказать ни слова.

Ему оставалось только задумчиво смотреть ей вслед.

***

Ещё никогда Малфой-мэнор не выглядел так богато. Прибывающим гостям оставалось только ахать и охать, осматривая убранство имения. Празднуя прибавление в семействе, Малфои не скупились; у их семьи, самой влиятельной семьи в мире, всё было лучшим.

Если на свадьбе Нарцисса строго ограничивала список гостей, то в этот день расширила его до невообразимых размеров. Присутствовали все чистокровные семьи Британии, за исключением «предателей крови», и даже огромный зал имения не мог вместить в себя всех приглашённых — Драко с Люциусом пришлось расширять его чуть ли не в три раза, но результат получился выше всяких похвал. Потолок терялся где-то в вышине, в воздухе мерцали золотистые огоньки, а в центре зала оставалось достаточно места для танцев, и там постоянно кружились богато одетые пары.

Главная виновница торжества была очаровательна, как никогда. Драко казалось, она успевала подойти к каждому из более чем сотни гостей, и все они, словно загипнотизированные, неотрывно смотрели на изящную фигурку, затянутую в ярко-алый шёлк платья. Малфою тоже приходилось отдавать дань гостеприимству, и довольно скоро в горле у него пересохло от бесконечных приветствий и обсуждений его грядущего отцовства. Так что когда в зале прогремел голос отца, Драко с облегчением взял в руки один из множества бокалов с радужным шампанским и видел, что все вокруг последовали его примеру.

— Дорогие друзья! — начал Люциус своим довольным, ленивым тоном. — Мы рады разделить с вами праздник двух семей. Союз Малфоев и Гринграсс теперь нерушим, и всё благодаря ребёнку, растущему внутри этой очаровательнейшей девушки, — он легонько поклонился Астории, которая смущённо зарделась. — Нет ничего значительнее, чем появление нового волшебника с чистой кровью. И вот за это я и предлагаю вам выпить. За продолжение древних традиций. За сохранение беспримесного волшебства. За ребёнка!

— За ребёнка! — подхватили все присутствующие, и опустошили бокалы.

Шампанское показалось Драко странно знакомым на вкус. Обычно он пренебрегал этим напитком, но некоторые нотки… некоторые… нотки…

Первым упал Люциус. Кто-то успел коротко вскрикнуть, кто-то метнулся к выходу, но вскоре все оказались на полу. Кроме Астории, которая неотрывно смотрела на Драко.

— Прости, — беззвучно прошептали её губы, но на ответ у Малфоя не осталось сил. Он провалился в знакомый сон без кошмаров, так похожий на короткую, милосердную смерть.

***

В камере было темно — только узкая полоска света проникала через зарешёченное окошко. Драко не знал, сколько времени он провёл в этом сыром каменном мешке, но точное количество суток и не имело никакого значения. Главным было то, что их прошло более чем достаточно.

Лишённый возможности противостоять естественному сну Драко очень быстро охрип от собственных криков. На них никто не приходил — неизвестные ему люди заглядывали в камеру только чтобы молча забрать посуду и оставить новую порцию еды и воды — но Малфою всё равно казалось, что за ним постоянно наблюдают, и это безмерно раздражало. Отступившая за последние месяцы свинцовая усталость вернулась, словно только и ждала момента, когда её жертва даст слабину. Вскоре Малфою начало казаться, что он так и останется в этой дыре — без света, без отдыха, без информации.

Иногда на него накатывала чудовищная, неудержимая злость, и он метался по камере, словно зверь в клетке, пиная стены и безостановочно проклиная весь белый свет — и в особенности Асторию. Чертовка заслуживала наказания, заслуживала боли, эта сволочь и предательница… Но потом злость проходила, и Малфой, тяжело дыша, лежал прямо на полу, уставившись в потолок и думая, думая, думая. В свете случившегося бледная девушка, по нелепому стечению обстоятельств ставшая его женой, казалась совсем другой. Все её слова, пустой взгляд и то, как отчаянно она умоляла себя ненавидеть Малфоя в ту единственную ночь, когда они оба были собой — всё это обретало смысл. Единственное, что смущало Драко, так это тот факт, что дочь Гринграссов пошла на такое. Воспитанный в подобной среде, он знал, как тяжело изменить свой взгляд на жизнь, как тяжело признать, что кровь не так уж и важна. У него самого были причины для того, чтобы ставить под сомнение слепую веру отца в их превосходство, но Гринграссов, насколько он знал, война почти не затронула: изначально поддерживая дело Тёмного Лорда исключительно финансово и на расстоянии, они прошли её без потерь. Хотя Астория упоминала каких-то погибших друзей…

Малфой чувствовал себя бредущим в полной темноте с вытянутыми руками. Он запутался, и без посторонней помощи выпутаться не стоило и надеяться.

И в конце концов помощь пришла.

***

Дверь со скрипом распахнулась, и в проёме появилась высокая фигура. Прищурившись, Драко пытался разглядеть посетителя, ослеплённый потоком света.

— Малфой, — сухо поприветствовал его мужской голос, и его обладатель опустился на скамейку рядом с ошеломлённым Драко.

— Долгопупс? — прохрипел он.

Невилл усмехнулся и, глядя куда-то в сторону, протянул узнику книгу, которую до этого вертел в руках.

— Не знаю, что ей в голову стукнуло, но она попросила передать это тебе, Малфой.

— Астория? — уточнил он, забирая старинный, потрёпанный фолиант.

Невилл замялся, словно не зная, что ответить. Наконец, вздохнув, пробормотал:

— Астория, Астория… — Поднявшись на ноги, он направился к двери, но на полпути обернулся и кинул на Малфоя равнодушный взгляд. — А, и ещё. С твоими родителями всё в порядке. Дверь я пока оставлю открытой, чтобы ты мог читать, но бежать даже не думай — в коридоре куча охранников. — Он криво улыбнулся. — С палочками, в отличие от тебя.

— Спасибо за напоминание, — прошипел Малфой, с ненавистью глядя на посетителя. — Про родителей могли бы сказать и раньше.

— Считай, что ребятам нравилось слушать твои вопли. Мама, нет! Мама! — передразнил его Невилл. В его облике не осталось и следа от того неуклюжего пухлого мальчика, которым он когда-то был. Война выжгла того мальчугана без остатка.

Драко сглотнул вязкую слюну.

— Что с ребёнком?

Невилл покачал головой.

— Ты ещё не понял? Не было никакого ребёнка. Изучай материал, Малфой.

Резко развернувшись, он вышел в коридор — только когда шаги Долгопупса стихли вдали, Малфой посмотрел на обложку книги, лежавшей у него на коленях. Озаглавлена она была очень скромно — Проклятия, — но потрёпанный корешок словно вибрировал от впитанных за долгие годы эмоций. Здесь была жажда власти и просто жадность, зависть, жестокость и эгоизм, но больше всего было страха. Он впитывался в ладони Малфоя, и скоро тому начало казаться, что его кожа отсвечивает алым.

Взъерошив волосы, Драко повертел книгу в руках — и увидел совершенно не подходящую пожелтевшему тому маленькую белую закладку. Она упрощала загаданную Асторией шараду…

Распахнув фолиант на нужной странице, он погрузился в чтение.

«Сколько злодейств было бы совершено, знай чародей, как другим человеком обернуться. Не на жалкий час, зелье оборотное глотая, а на много дней, да чтобы не приходилось ежеминутно в зеркало глядеться, признаки обратных изменений ища. Задача то долгое время была нерешённой, и таковой грозила остаться, если бы сам Мерлин за это непростое дело не взялся.
Сотворил он заклятие нужное, но отказался секрет его другим выдавать, да схоронил свои записи в тайнике, лишь великим волшебникам могущим отвориться.
Долго хранилась сила сия в земле, пока не была неизвестным чародеем освобождена да в тёмных кругах не прогремела.
Знай, ищущий её: смерть тому грозит, кто силу эту не как должно использовать будет. Должен ты быть душою похож на того, кем стать хочешь, общую кровь да общее чувство иметь — сильное, такое, что вас крепко-накрепко свяжет. Как только чувство это в тебе утихнет, заклятье и разорвётся, а если и не было его никогда — сгинете оба, и души ваши во внемирье растворятся без следа. Но даже если сделаешь ты всё, как требуется, за это цена последует великая: кровная веточка рода твоего, к тебе идущая, оборвётся, и не видать тебе её продолжения, какими бы средствами ты плод завязать ни пытался.
Если не испугало тебя это, слушай, что делать нужно…»

Словно по щелчку, в голове Драко вспыхнуло воспоминание: вот он уворачивается от заклятий, и Астория оказывается прямо перед ним, растрёпанная, румяная, безмерно прекрасная, и глаза у неё горят решимостью. Совсем как на пятом курсе, когда, применив точно такой же манёвр, перед ним на мгновение зависла чёртова Джинни Уизли, выхватившая у него из-под носа снитч. Джинни Уизли, обожавшая полёты. Уизлетта, предавшая чистоту своей крови. Девушка грёбаного Поттера.

Прорычав что-то нечленораздельное, Малфой метнул книгу в открытую дверь.

Некоторое время спустя

Лёжа без сна, Драко Малфой часто вспоминал мгновение, когда его жизнь развернулась на сто восемьдесят градусов. Он помнил всё до последних мелочей: помнил горечь во рту, от которой никак не получалось избавиться; помнил, как мерзко ему было находиться в собственной шкуре, потрёпанной, грязной, липкой от пота; помнил, как крепко, до хруста сжимали запястья кандалы, приковывавшие его к креслу в зале суда. Драко помнил, как яростно закричала большая часть присутствовавших, когда был оглашён его приговор; помнил гримасу на лице Поттера и отсутствие той, из-за которой весь мир в очередной раз полетел кувырком.

Ему разрешили ограниченно пользоваться магией, запретили общаться с лицами, не одобренными Высшим Судом, посоветовали не выходить из дома без крайней нужды, выделили средства на жизнь и маленький домик в окрестностях Лондона. Первые дни он метался по этому сараю и крушил всё, что попадалось на пути: чёртово милосердие, проявленное так называемым добром, было хуже смертной казни. Он чувствовал себя инвалидом на костылях пары-тройки разрешённых заклинаний; чувствовал себя художником, которому вырезали глаза — филином, которому обрезали крылья. В бессильной ярости разбивая аккуратно расставленные на полочках чашки, он вопил во всё горло о том, что лучше бы он сдох, сдох, СДОХ! Но убивать его никто не собирался. Наблюдатели устроились неподалёку, готовясь следить за тем, как бывший Слизеринский принц будет сходить с ума.

Осознание того, какое удовольствие он им доставит, сдавшись, было единственным, что удерживало Малфоя от смирения. Лишённый доступа к единственному снотворному, которое могло помочь ему заснуть, Драко искал спасение в физической усталости. Круглыми сутками он бродил по окрестностям, бегал, отжимался, убирал своё крохотное жилище — только чтобы получить хотя бы час спокойного сна. Иногда это ему удавалось, но чаще Малфой просыпался посреди ночи, мокрый, как мышь, и с сорванным голосом.

Проведя так неделю, он понял, что окончательно свихнётся, если не будет знать, что происходит в мире магии, и выбил из судей разрешение на получение газет. Первая же сова, опустившаяся на его подоконник однажды утром, помогла ему почувствовать себя ближе к чародейству, от которого теперь Драко был оторван.

Новости были неутешительными. Революционеры обошлись малой кровью, и переворот прошёл быстро и гладко. Все чистокровные семьи Британии находились под стражей, простой люд ликовал, в стране воцарилось спокойствие. Отмечалось, что всё было проделано в идеальный момент, когда договор с другими странами ещё не был подписан, а «высшие», как презрительно из называли газетчики, уже расслабились и не ждали нападения. На всех страницах мелькали фамилии Поттер, Долгопупс, Грейнджер, Уизли, но нигде Драко не увидел ни одного упоминания об Астории — как и о Джинни. Её не было в списке «Героев, добывших эту победу»; не было и в перечне лиц, приставленных к Ордену за заслуги.

Вместо того, чтобы злорадствовать, Драко был ошеломлён. Сколько ни пытался, он не мог заставить себя возненавидеть её всем сердцем (я ненавижу тебя… я знаю…) и не мог перестать думать о том, что произошло с той, что так успешно притворялась Асторией Гринграсс. Почему о ней нигде не упоминалось? Если Малфой правильно всё понял, то им следовало благодарить за свою победу одну-единственную персону, а не всю перечисленную в газетах шваль. Он вспоминал тоску, исказившую её лицо, когда Совет глумился над именем Мальчика-Который-Выжил и бледность кожи, озарённой лунным светом, когда девушка мельком упомянула о своих кошмарах. Чем пришлось пожертвовать мелкой Уизли, которая была без ума от героя-Поттера, чтобы влиться в семью Малфоев? Что, кроме возможности иметь ребёнка, она отдала во имя славного дела революции?

Иногда Драко задумывался, что он сказал бы ей, будь у него такая возможность. И каждый раз отметал эти мысли, так ничего и не придумав. Он был уверен, что они не увидятся. Малфой выполнил свою роль, и у неё не было ни единого повода возвращаться к человеку, с которым она так долго делила одну кровать.

Ни единого повода.

Но несмотря на это в груди Драко что-то каждый раз так мучительно-горько сжималось, когда в воспоминаниях раздавался шёпот:

Я ненавижу тебя… Я знаю…

***

Прошло больше месяца. Малфой начал привыкать к новому образу жизни — если бы не выматывающие кошмары, которые, впрочем, постепенно выцветали, теряя объём и глубину, он даже мог был признать, что наказание за принадлежность к роду Малфоев получилось не таким уж серьёзным. Ему нравилось встречать рассветы, сидя на небольшом холме за домом; нравилось в одиночестве провожать вечера, прислушиваться к незыблемой тишине и глубоко дышать, заполняя каждую клетку своего тела чистым, сладким воздухом полей.

За минувшие дни он умудрился найти равновесие. Злость на Асторию… Джинни испарилась, оставив после себя лишь терпкое послевкусие. Он не мог не восхищаться этой девушкой; конечно, высокомерия и эгоизма ему было не занимать, но Драко всегда уважал людей, способных на настоящие поступки. Как он уважал Дамблдора, зазнайку Грейнджер, того же Поттера… до определённого момента. Перебирая в уме своё окружение, он не мог вспомнить ни одного человека, способного хотя бы на половину того, что совершила мелкая Уизли. Сначала его мучило непонимание того, что за чувство было общим у предательницы крови и аристократки, гордящейся своим родом, но потом, увидев в одной из газет маленькую заметку о том, что Астория Гринграсс, чей брак с Драко Малфоем был расторгнут по известным причинам, вышла замуж за Теодора Нотта. Он помнил, как ещё в Хогватсе Нотт упоминал о своей любимой подружке-блондинке, но тогда Драко было не до разговоров о чужих пассиях. Теперь же всё встало на свои места: что у младшей Уизли, что у младшей же Гринграсс были поводы для ненависти.

Я ненавижу тебя…

Тогда её голос был таким умоляющим. Малфой думал, она просила его остановиться, но нет — она просила себя ненавидеть.

Ему было бесконечно жаль эту девочку, которую в одиночестве закинули в центр чистокровного мира, так ею презираемого. Драко, прекрасно понимавший, каково это — притворяться тем, кем ты не являешься, вскакивал по ночам от боли в правом предплечье и мог поклясться, что Джинни тоже не может спокойно спать.

Погружённый в эти мысли, Малфой в очередной раз бегал вокруг своего нового «имения», когда услышал хлопок аппарации. Побежав на звук, он натолкнулся на долговязую фигуру, выходившую из-за угла. Перед ним, отряхиваясь и нервно поправляя очки, стоял Гарри Поттер — собственной персоной.

Недолго думая, Малфой коротко замахнулся и врезал по самодовольной роже.

Проворно отскочив, Поттер достал палочку.

— Ещё одно подобное телодвижение, Малфой, и у тебя до конца твоих дней не будет ни одного посетителя.

— Ты ещё построй из себя святого, Поттер, — выплюнул он. Накопившаяся внутри злость на Избранного искала выхода, и он был на грани того, чтобы кинуться на него, наплевав на все последствия.

— Я не святой. Как и ты, — отмахнулся его посетитель и неожиданно убрал палочку. — Слушай, я не для этого пришёл. Знаю, что за тобой круглосуточно следят, но все заклинания можно обмануть. — Кашлянув, он вытер кровь с лица и посмотрел прямо в глаза своему злейшему школьному врагу. — Джинни у тебя?

Скрестив руки на груди, Малфой издевательски усмехнулся, хотя желудок его внезапно заполнился холодными и колючими комками какой-то ядовитой дряни.

— С чего бы ей быть у меня, Поттер? Она же твоя подружка.

— Мы не…

— Конечно, вы «не», урод, — прошипел Драко, сверля взглядом побледневшего Гарри. — Если бы вы не «не», она бы не оказалась в теле Гринграсс. Как ты вообще…

— Она сама захотела, — пробормотал Поттер. Он явно не понимал, почему оправдывается, но продолжал тихо говорить: — Она была единственной, кто мог это сделать. Остальные не подходили. Впрочем, — словно очнувшись, он тряхнул головой, — тебе-то какое дело?

— Что такое одна жертва на фоне великой победы, — насмешливо пропел Малфой, хотя всё внутри него клокотало от ярости. — Ты больной на всю голову, Мальчик-Который-Выжил-Благодаря-Чужому-Благородству. Чокнутый. Ты бы и родную мать кинул в пекло, если бы на кону стояла ваша грёбаная справедливость.

И без того не румяное лицо Поттера залила мертвенная бледность, и он, забыв о палочке, кинулся на Драко, чему тот был чертовски рад; с каждой капелькой крови, появлявшейся на лице этого говнюка, ему становилось чуть легче.

За те пять минут, которые понадобились наблюдателям, чтобы вмешаться, двое, всегда стоявшие по разные стороны баррикад, успели превратить лица друг друга в кровавое месиво. С усилием держа открытыми стремительно опухающие глаза, Малфой не преминул плюнуть вслед своему оппоненту, которого оттаскивали в сторону два рослых мага.

— Ты хотя бы извинился, Поттер? Предложил ей родить перед исполнением вашего великого плана? Или кишка оказалась тонка?

— Не я виноват в том, что это произошло, Малфой, — рычал тот в ответ. — Не я, а твоя семейка! Если бы не…

Его речь оборвалась с хлопком аппарации. Драко снова остался один.

***

Тем вечером ему не спалось. Зарядил дождь, и Малфой, растопив камин, сидел перед огнём, грея бесконечно зябнущие руки. Всё тело нещадно болело, но он с готовностью приветствовал эту боль: она не давала ему спать, а кошмары были последним, что нужно было Драко в завершение идиотского дня.

За шумом дождя и треском поленьев он не сразу различил тихий стук в дверь. Деликатный и осторожный, он вплетался в звуки ночи, словно не определившись: беспокоить Драко или не стоит.

С трудом поднявшись на ноги, Малфой проковылял к двери, уже зная, кто за ней окажется.

— Привет, — проговорил он и с усилием улыбнулся, прекрасно понимая, как жутко выглядит эта улыбка на его избитом лице.

Джинни Уизли с ужасом смотрела на Драко и не говорила ни слова.

Она промокла до нитки. Когда-то яркие волосы потускнели и сосульками свисали вдоль исхудавшего лица, больше похожего на восковую маску. Потухшие карие глаза казались неприятно-огромными на этом фоне. Губы подрагивали, а на ресницах приютились капли дождя, так похожие на слёзы.

— Я принесла тебе зелье, — прошептала она наконец и протянула Драко коробку, которую держала в руках. Знакомая жидкость, дарующая свободу от кошмаров, приветливо булькнула, когда Малфой забрал подарок и поставил его на пол у двери, не отрывая от Джинни взгляда. Прикусив губу, она зачарованно протянула руку, словно собираясь коснуться опухшего лица, но остановилась на полпути и бессильно опустила её. — Наверное, мне пора.

Вместо ответа Малфой осторожно провёл тыльной стороной ладони по бледной, холодной щеке Джинни. Она тут же всем телом потянулась к теплу, как заблудившийся котёнок, которого взял на руки добрый незнакомец.

Драко сглотнул вставший в горле ком. Окажись рядом Поттер, он бы избил его до смерти, наплевав на то, что этим подписал бы себе приговор.

— Проходи внутрь, — хрипло сказал он и пошире приоткрыл дверь, демонстрируя Джинни огонь в камине. Его отсветы причудливым узором ложились на узкое лицо девушки. — Я думал, ты придёшь раньше.

Истерично хохотнув, Джинни, до этого державшаяся из последних сил, расплакалась. Она была совсем не похожа на Асторию — веснушки на лице, ни капли косметики, покрасневший нос и растрёпанные волосы, на состояние которых ей было плевать. Драко сделал шаг вперёд и притянул Уизли в объятия, не обращая внимания на ледяные струи дождя. Она пахла цветами и свежескошенной травой, непролитыми слезами и ночами без сна, кровью и оглушительными криками, притворством и смертью. Вдыхая этот обжигающий ноздри аромат, Малфой впервые в жизни чувствовал себя на своём месте.

— Плачь, — шептал он, впитывая её слёзы, её разочарование, её пустоту. — Только не притворяйся больше. Пусть хоть небеса обрушатся — будь собой, Джинни. Мы же не сдадимся, верно? Мы справимся.

Она судорожно кивала, цеплялась руками за рубашку Малфоя, растягивая её, разрывая, сминая. Шептала что-то своё, что он не мог разобрать, и знал, что она его тоже не слышит, но готова соглашаться, только бы стоять там, перед распахнутой дверью ждущего её дома, только бы знать, что она всё же не одна, не одна, не одна…

А Драко молчал. Он знал, что им далеко до любви и даже дружбы, что между ними нет, пожалуй, практически никакой связи, но… Но Джинни когда-то любила Поттера. Но Драко был крепко-накрепко связан своей кровью с родителями. И этого оказалось недостаточно.

Крепко прижимая Джинни к себе, дрожа её дрожью, плача её слезами, Драко Малфой как никто другой понимал её.

А остальное в ту ночь было совсем неважно.