Глава 29

Гипноз

— Ты любишь меня? — Любила…
— Скучаешь по мне? — Прошло…
— Нельзя ведь забыть! — Забыла…
— А плачешь порой? — Смешно…
— Другого целуешь? — Бывает…
— А руки мои… — Молчи! С любовью, как мы, не играют…
Не дети, сердца — не мячи…
— Я снился? — Давно, мгновенно…
— Простишь меня? — Нет, не могу…
— Хочешь уйду? — Непременно…
— Ты лжешь мне сейчас? — Лгу…
Анастасия Мелихова



Июль 2016г.

—Сула, Сула, Сула!
Джейми застыл. Сидя на лавочке в парке Брук и подкрепляясь куском пиццы, мужчина тут же весь обратился в слух, перестав жевать и дышать.
«Мой Бог, пусть мне это не послышалось», — взмолился он про себя.
—Сула! Сула!
Внял Всевышний его просьбе.
Парень дёрнулся, как умеют это делать только боксёры с их реакцией и, чуть не подавившись с перепуга куском пиццы, пытаясь его проглотить, принялся лихорадочно озираться по сторонам.
В парке, как и всегда в хорошую погоду наподобие сегодняшней, рябило в глазах от собак и их сопровождающих. Поэтому шаря взглядом по лужайке и не находя никого, кто мог бы выкрикивать это имя или отозвался бы на него, то есть Клэр или Сулу, Джейми уже подумал впасть в отчаяние.
«Неужели ушли? Если бы мне послышалось, то голосом именно Клэр, — тут же ухватился он за мысль о доселе бесперебойной работе своего слухового аппарата. — А тут кричала явно не она».
Он перебросил ноги через лавочку, полностью развернулся в противоположную сторону и, продолжив ещё какое-то время рассматривать присутствующих, всё-таки увидел её, Сулу. Собака стремглав неслась куда-то вдоль кустарника, растущего по периметру парка. Да, это была именно она. Представители столь редкой породы не так уж часто встречается даже в таком городе, как Лондон, поэтому вкупе с только что прозвучавшей кличкой, можно было делать вывод уже не об идентичности животного, а о его тождественности.
«Она. — Джейми поднялся. —Сула».
Мужчина опять затаил дыхание, следя глазами за собакой и ожидая, к кому же она подбежит.
Сула остановилась возле мальчика лет десяти-одиннадцати. Тот вынул из её пасти мяч и начал вставлять его в устройство катапульты. Разгорячённое и довольное животное в нетерпении пританцовывало вокруг пацанёнка, ожидая следующего броска. Вставив мяч в «ложку», мальчишка свободной рукой погладил собаку по загривку, а вторую вместе с её игрушкой завёл за спину. Сула зазывно ткнулась к нему в бок, поддевая носом футболку и кофту, словно призывая руку с катапультой вернуть на место.
Джейми, не сводя глаз с этой парочки — боясь потерять их глазами, выкинул в урну остатки пиццы и двинулся на пацанёнка, пересекая лужайку, как запрограммированный только на движение по прямой робот.
Мальчишка увидел мужчину футов с десяти и, чуть смутившись, опустил руку с катапультой и прижал к себе Сулу, как будто старался укрыть её от опасности.
— Привет, — доброжелательно поздоровался Джейми, останавливаясь напротив ребёнка. Увлечённая по самую макушку мячом Сула, только тут заметила незнакомца и устремилась прямо к нему. Она подошла и ткнулась подошедшему в колени. Тот потрепал её по загривку, наслаждаясь приятной, гладкой, немного с игольчатым эффектом, шерстью.
— Добрый день, сэр, — очень вежливо поздоровался пацанёнок.
— Привет, Суламита, — Джейми опустился перед животным на корточки.
Глаза мальчика тут же зажглись интересом. Ну, так ещё бы: какой-то незнакомый дяденька знаком с Сулой и даже знает её полное имя.
А Джейми в этот момент очень захотелось обнять собаку, прижаться к ней, показать, до чего же на самом деле он рад её видеть. Но сейчас перед ним стояло уже взрослое и довольно серьёзное животное, с которым незнакомцу следовало обращаться как со взрослым — сдержанно и по-деловому. Да-да, именно незнакомцу, потому как, судя по всему, Сула его не вспомнила и, получив поглаживание по шее, тут же вырвалась и вернулась к ребёнку.
— Это твоя собака? — поднялся Джейми и улыбнулся.
— Нет, сэр. Я с ней только гуляю иногда, — мальчик начал опять убирать от собаки мяч, к которому та уже потянулась зубами.
— Тогда, это, наверное, собака Клэр? Мисс Фицхоппер?
— Да, сэр. Вы её знаете?
— Да, я знаю Клэр. Я её старый знакомый.
— Понятно. Клэр иногда разрешает погулять с Сулой, — пацанёнок, гордо вскинул подбородок. — Она меня слушается, — погладил он собаку по голове и даже не побоялся продемонстрировать свою полную власть над животным. — Сула, сидеть.
Та тут же оставила мяч в покое и уселась, но с таким видом, что, казалось, ещё чуть-чуть и закатит глаза от того, что как же это некоторым иногда нравится покомандовать, просто «Роял Канином» их не корми.
— А меня вот, кажется, не узнала, — пробубнил себе под нос Джейми, наблюдая за собакой. — Как тебя зовут? — посмотрел она на мальчугана.
— Джереми, сэр. Джереми Абрамсон, — мальчик поправил свои густые чёрные волосы и посмотрел вверх на мужчину ясным взглядом больших чёрных глаз.
— А я Джеймс. Джеймс Фрейзер, — протянул тот пацанёнку свою большую ладонь. — Мне очень приятно с тобой познакомиться.
Ребёнок настолько смутился от обращения с ним как с настоящим взрослым, что ошибся с ответом.
— Спасибо, сэр, — сказал он, но потом понял, что ляпнул что-то не так и тут же исправился: — То есть, я хотел сказать: мне тоже очень приятно, сэр.
— Называй меня Джейми, — умилился детской непосредственности мужчина. — Ты сейчас пойдёшь назад к мисс Фицхоппер отдавать Сулу?
— Нет, не сейчас. Я хотел бы с ней поиграть. Мы только пришли. Она очень хорошая и весёлая. Я очень её люблю, сэр, то есть, Джейми, — и мальчишка с любовью обнял за шею красивое грациозное животное.
— Ну, что же, не буду вам мешать. Я только хотел бы с вами пройтись в гости к Клэр — давно её не видел … и сейчас вот … захотел повидаться, — с непривычки от того, что ему приходится кому-то навязывать своё общество, Джейми даже начал заикаться.
Джереми только молча кивнул и тут же обратился к Суле.
—Сула, лови! — и метнул мяч из катапульты. Собака бросилась за игрушкой, а Джейми задумался.

Сейчас он вспомнил Донаса.

Приехав в Лондон сразу после сдачи последних дипломных диспутов с оппонентами и вручении самого диплома, он тут же занялся компанией. Что и как там будет дальше, время покажет, а пока его задача — это их с Саймоном и Дугалом стройки. Только лишь появившись в офисе, молодой генеральный директор вызвал первым делом к себе отдел маркетинга в полном составе, и, ознакомившись с результатами привычного для них занятия, которым они испокон веков занимались при Дугале, как и положено, остался абсолютно недоволен плодами их труда. Просто категорически. Поиски, анализ и прогнозы по тендерам — это вчерашний день для «Buch&Кеnzie». В новых условиях компания уже не может себе позволить питаться редкими подачками муниципалитетов и администраций, а должна обратиться к крупному, масштабному строительству, и не исключено, что блочному или модульному. Поэтому ему нужен отчёт в первую очередь о рынке многоэтажного жилья и именно по районам Лондона, вне зависимости от того, спальные они или нет, а также анализ с прогнозами инфраструктуры и технических объектов на страну в целом. Континентальная Европа пока пусть живёт спокойно. Пока! Таким образом, промыв мозги маркетологам, мистер Фрейзер дал им три дня сроку и отпустил, пригрозив заменить их всех на рабочих местах своей одной единственной младшей сестрой. Затем выслушав менеджеров и регионального директора, он долго разбирался с документами по типографии в Гринвич районе и, материл на чём свет стоит того идиота, который, какого-то чёрта, составил смету по этому объекту левой пяткой, не иначе. Но, тем не менее, поздно вечером Джейми всё-таки прояснил для себя картину положений и вещей, поставил массу вопросительных знаков в графах с документацией по подключению к водоснабжению и канализации и убрал статьи расходов на утепление крыши, после чего отдал распоряжение сделать чистовой вариант и ждать подписи. А вот по поводу нового здания экономического колледжа в районе Брокли позвонил Дугалу. Дядя вроде бы показывал, что всё ещё владеет ситуацией и вникает в проблемы и даже порывался приехать из Парижа, но вполне себе мог не сдержать обещание, и всё чаще и чаще у него в разговоре проскальзывала фраза: «Делай как знаешь. У тебя карт-бланш».

И Джейми делал. В конце концов, чем более успешно будут идти дела у предприятия, тем большую сумму он сможет выручить за свои акции.

Разрулив в Лондоне за пару-тройку дней вопросы, накопленные Дугалом, Джейми мог себе позволить недолгую отлучку. Естественно, оставаясь на связи. Он отправился в Глазго, где не появлялся с последних своих оксфордских каникул. И если бы не Клэр, очень скучал бы по родному городу.

Мать, конечно же, сокрушалась, что ей не привезли внука, но тут имелся элементарный и железный аргумент — ребёнок ещё слишком мал, и Тэсс не захотела его и себя мучить перелётом. А вот то, зачем Джейми прибыл конкретно, оказалось не так-то просто, поскольку «железной» оказалась уже Эшли, которая наотрез отказалась давать ему адрес Клэр по его первому требованию, объясняя это своей боязнью, что он может не сдержаться при виде другого мужчины в её доме и в резкой форме обозначить свои притязания. Не исключено, что с применением грубой физической силы. Очень грубой. К тому же, женщина призналась, что из тех денег, что он отсылал ей для девушки все эти три года, самой Клэр не попало ни пенни, и что Эшли согласилась принимать переводы только лишь для облегчения его многострадальной души, а для девушки — в качестве страховки. Так сказать, на «чёрный» день. Поэтому вся сумма ещё в американских долларах преспокойно лежит на счету самой Эшли, и она их ему вернёт, как только он встретится с Клэр здесь, в Глазго, и не в таком взвинченном состоянии, в каком заявился, а чуть успокоившись и набравшись терпения.

Услышав такое, Джейми взбеленился окончательно. Такой расклад событий его категорически не устраивал. Абсолютно. Судя по настроению тётки, она приготовилась свидетельствовать за него перед Клэр, в его поддержку, да ещё и деньги эти, скорее всего, предъявит в качестве аргумента, а он не желал такой помощи, хоть и признавал, что женщина, помогая ему столь долго, заслужила право на вмешательство. Но он хотел, чтобы Клэр поняла и приняла его самого, просто так. Он верил в неё, она сможет. И в себя тоже верил.

Мужчина много раз вспоминал название улицы, на которой живёт девушка в Лондоне, но проклятая память никак не хотела выдавать ему это слово. Да и к тому же, если бы он даже вспомнил и нашёл улицу, то к номерам дома и квартиры тогда даже не прислушался. Тем более, что в Лондоне они странные. Но он точно знал, что найдёт её. Другого варианта Джейми попросту не рассматривал.

Ну а пока, всё-таки вняв голосу Эшли хотя бы в вопросе своего самочувствия, рванул к Коламу в Килмарнок на пару дней. В горы. Взял у Штэфана его Ямаху и уехал.

Дядя встретил племянника с большой радостью — у него собралась хорошая компания молодёжи, прямо как в старые добрые времена. Бен всё ещё жил с ним, пока не женившись, а Хэмиш закончил первый курс ветеринарного колледжа и приехал на каникулы со своей очаровательной девушкой Алуной.

Поначалу Джейми ни о чём таком и не думал. Он, как и раньше, как и принято в горах, только лишь поставив мотоцикл во дворе и поздоровавшись со всеми, сразу же переоделся и присоединился к работам на ферме. Они с Беном загрузили в фургон молоко для сыроваренного цеха в Гарве, помогли работникам прошить проволокой в главном амбаре первый «срез» сена, после чего встретили стадо с пастбища, пересчитали и проследили за вечерней дойкой. А поздно к ночи все вместе уселись за стол, выпили по чарке виски за встречу и хорошенько поужинали.

На следующий день пришла очередь лошадей.

Донас опять его скинул. Да и вообще, судя по всему, позволил на себя взобраться только лишь потому, что стоял на базу уже оседлан и привязан. Увидев этого «дьявола» в сбруе, Джейми от радости тут же запрыгнул на него и пришпорил. Донас не был бы Донасом, если бы не покатал парня тихо мирно пару кругов вдоль ограждения, а потом, будто соблюдая традиции и стараясь не изменять себе, встал на дыбы и прыгал до тех пор, пока Джейми, устав надавливать кисти вожжами и опасаясь, что выломает себе голеностоп в стремени, разжал руки и плюхнулся с него на спину. Чёртов конь довольный сразу же опустился на передние ноги и побежал себе дальше, а Джейми поднялся, отряхнулся и пошёл за охотничьим ружьём Колама.

Он выстрелил животному в голову сбоку, боясь, что свинец расплющится о лобную кость такого гиганта как Донас. Никто из работников даже и дёрнуться не успел. Конь, получив пулю сразу в мозг, рухнул замертво как подкошенный.

Джейми откинул ружьё, вытер пот со лба и, зайдя в дом только лишь для того, чтобы сказать Нильте, что заплатит дяде за коня, сел на мотоцикл и уехал назад в Глазго.

Он понимал, что ему нужно. Вернее, кто ему нужен. Но всё было не так-то просто. Слишком далеко зашла ситуация, слишком много всего произошло. Сидя в своей комнате в Глазго, он, только лишь выпроводив мать с её расспросами о том, почему ей позвонила Нильта и посоветовала следить за своим сыном, взял с полки шоколадное яблоко и, вынув из коробки, принялся задумчиво вертеть его в руках. Сам шоколад, конечно же, уже даже выглядел несъедобно — на поверхности появились белые разводы, да и золотистые линии почти исчезли, но отпечатки зубов Клэр сохранились идеально. Джейми провёл по ним пальцами. Он вспомнил, как ему принесли ко дню рождения разбитую хрустальную туфельку, заказанную им для девушки в Нью-Йорке. Парень тогда ничуть не удивился, и уж тем более, не разозлился. Вообще-то, с самого начала это была его идея, его гештальт. Получив от Клэр в подарок яблоко, он тут же задумался над ответным жестом вне зависимости от развития событий и их с Клэр взаимного статуса. Тогда-то он и вспомнил рассказ о её отце, который подарил дочери на день рождения башмачок Золушки из шоколада. Клэр рассказывала этот эпизод как бы с сожалением — отца уже нет в живых, и никто ей такого подарка больше не преподнесёт. Джейми решил пойти чуть дальше и заказать этот же башмачок, но уже из хрусталя. Даже открытку приложил с объяснениями. Но услышав от Эшли, что этот урод, муж девушки, всё-таки посмел её тронуть, записку убрал и отдал красивую вещицу уже только лишь для того, чтобы дать возможность Клэр столь же красиво послать себя подальше. Что она, собственно, и сделала.

Когда Эшли ему рассказала то, чем с ней поделилась Клэр по поводу мужа, у парня мозги на минуту отключились совсем, волосы на затылке встали дыбом, а глаза начали медленно, но уверенно наливаться кровью. Картинка, как этот недомуж-переученный тыкается своим «прибором» в тело Клэр …

— Боже, — Джейми тогда схватился руками за голову, зажмурился и от помутнения рассудка никак не мог вспомнить, что он там обещал сделать с этим мурлом, если хоть один волосок упадёт с головы девушки, которую любил. А когда вспомнил, то в уме у него тут же включился обратный отсчёт — почки Фрэнка были приговорены. Эшли это поняла и, как заметил Джейми в разговоре, шла на разделение ответственности за последствия предприятия совершенно сознательно, доверяя благоразумию парня и надеясь, что в его планы не входит сменить статус студента Оксфорда на койко-место в одной из тюрем Девоншира из-за такого дерьма как Фрэнк.

Он подкараулил мистера Рэндола у подъезда. Увидев на лице этого достопочтенного сэра страх при своём появлении, Джейми озверел как по щелчку пальцев и так заехал ему в пах с первого удара, что тот, выронив портфель, скрючился и обмочился. А парень при виде такой неудачи некогда удачливого насильника, принялся повторять про себя, что необходимо вовремя остановиться и не угробить к чертовой матери это ничтожество.

— Я же тебе говорил, что нужно бить меня, а не её, — процедил он тогда сквозь зубы и сделал Фрэнку спереди подножку. Тот, как и положено, рухнул на колени, подставляя спину. — Какая же ты мразь, сука трусливая, — и парень с желанием и даже с каким-то облегчением впечатал кулак в рёбра мужчины в районе почек, как и следует, занося удар снизу, чтобы разогнать кровь в тканях. Он точно знал, что для того, чтобы отбить почки, нужно лупить не по почкам, а по рёбрам, к которым они прикреплены и сила удара здесь вторична по отношению к точности. Почувствовав под костяшками сотрясение рёберных дуг, юноша понял, что почки своё получили.

— Ещё раз приблизишься к ней ближе чем Оксфорд к Лондону, забью тебе твою печень в глотку. Будешь у нас младшим братом Франкенштейна, — и, сплюнув на пол от брезгливости, Джейми вышел из подъезда.

Он осознавал, что страдания, которые принёс Клэр он сам и те, которые доставил ей муж, совершенно несоизмеримы и, может быть, даже понимал, что не имеет права вмешиваться в отношения между супругами. Но ему было абсолютно плевать. Клэр — его, и ни одна паскуда не смеет трогать её даже пальцем, не говоря уже о чём-то большем, а столь милого собственника с двойными стандартами он убьёт в себе как-нибудь в другой раз и по другому поводу.

К тому же, парень понимал, что если начинать за неё мстить, то первым номером в этом списке должен стоять его любимый дядюшка Дуг. И Джейми решил, что как только отдаст Дугалу то, что задолжал, тут же его в этот список внесёт. Пусть даже не сомневается.

Юноша считал себя должным. Сначала Дугалу, а потом уже Клэр. А долги нужно отдавать. Любые. Не только карточные. И вот сейчас, когда с дядей он расплатился, пришла очередь его любимой женщины.

К которой он вернулся, увы, с довольно-таки приличным багажом за спиной в виде четырёх сумасшедших лет и не только.

За эти четыре года с парнем бывало всякое. И разное. Конечно же, моментами у него случались девушки и, конечно же, ни в коем случае не наоборот. Да Боже упаси! Имея в прошлом себя вместе с Клэр и её вместе с собой, помня, на что способно его нутро рядом с любимым человеком, каким он может быть и что умеет чувствовать — после всего этого даже думать о том, что он в состоянии случиться у кого-то там другого, не приходилось. Теперь он случался только сам у себя и, привыкнув к такому положению вещей, в минуты отчаяния готов был плюнуть на всё и сдаться своей жизни в плен. Или даже сесть в её тюрьму. При таком сценарии развития событий, судя по всему, его ждала блестящая карьера руководителя и владельца компании, образцово-показательная семья и ещё более достойная подражания и зависти свора любовниц, имя которой — легион. А потом мистер Джеймс Фрейзер, вне всякого сомнения, начал бы рваться в политику, ибо умел красиво улыбаться и готов был идти по головам вперёд и вперёд и закончил бы свой путь похоронными почестями на кладбище Вашингтона. И даже можно сказать, что эта картинка не вызывала у парня какого-то прям уж отторжения или презрения, да и страха перед такого рода будущим он тоже не испытывал. Ну, вот ещё! Вполне себе достойная жизнь, почему бы, собственно говоря, и нет.

Но.

Клэр запомнилась ему такой, какой она была там, на пороге его квартиры в Оксфорде. Девушка долго стояла у него перед глазами. Очень долго. Да практически постоянно. Он пошёл на эту жертву из любви к ней, но после всего произошедшего мощнейшее чувство вины не заставило себя ждать. Тем более, что он так опрометчиво не учёл этого гондона — её мужа. Парень железно понимал, что после такого Апокалипсиса любовь сможет себе позволить, только лишь загладив и искупив вину. А это очень нескоро.

Как только он начинал думать над сроками, его тут же за горло мёртвой хваткой брала досада от собственного одиночества в осознании того, что их разлука хоть и долгая, но всё-таки конечна. Джейми очень хотел поделиться этим с Клэр. Он мог бы раскрыть девушке страшную тайну, что на самом деле ей от него уже никогда не избавиться, что это расставание лишь для того, чтобы потом встретиться и больше никогда не разлучаться. Но он не мог позволить себе такую роскошь, поэтому Клэр всё это время оставалась в полном неведении, для неё он ушёл, и может быть, навсегда. И вот тут его начинало разрывать изнутри противоречие между пониманием того, что всё-таки, как ни крути, но всем будет только лучше, если Клэр его отпустит и не станет мучиться тоской по нему, и тем желанием, чтобы она его ждала. Всегда. Всё время.

Чувствуя боль девушки, её мучения, поначалу он раз за разом намеревался бросить всё и вернуться в Лондон, к ней. Но тут включались мозги и начинали генерировать мысли о последствиях такого шага и о том, что дело, стоившее им стольких усилий, страданий и расставания, нужно всё-таки довести до конца. Поэтому для того, чтобы её несчастья в один из дней прекратились, он должен успокоиться, сцепить зубы и действовать.

И в один прекрасный момент Джейми смирился.

Помогло ещё и то, что, зациклившись на переживаниях Клэр, на том, во что ему пришлось превратить эту умную, некогда игривую и доброжелательную девушку, он не позволял себе сосредоточиться на своей тоске по ней, на необходимости видеть её, слышать её, чувствовать её, не говоря уже о необходимости близости с ней. Ему было не до себя. Последнее, правда, жило своей отдельной жизнью и периодически укладывало парня на лопатки, поскольку лежало не только в области психологии, но и в области физиологии.

Но, даже переваривая всё это в своей голове, в своей душе, Джейми, тем не менее, не хотел унижать Клэр жалостью. Вот такой подачкой себя. Тем более, что она, вне всякого сомнения, это почувствует и откажется. Девушка когда-то говорила — да и сам он это чувствовал — что сможет стать счастливой с ним, только если это принесёт счастье ему самому. А он с ней счастливым сможет быть только, будучи свободным. От долгов и от врагов.

Справедливости ради нужно упомянуть, что мужчина многое перечувствовал к Клэр за это время, поскольку она всегда ощущалась у него внутри, словно какая-то своеобразная константа, постоянная величина. Время шло, всё менялось и к этой величине только лишь периодически присоединялись переменные в виде его отношения к этой девушке. Некоторые из этих «переменных» держались долго, некоторые — не очень. Но и те, и другие неминуемо отваливались, растворялись в воздухе и во времени или отчаливали как корабли от причала, а Клэр продолжала оставаться внутри как неотъемлемая часть, как маяк, как Гринвич в Лондоне, как Стоунхендж в Англии.

Наверное, именно это, а ещё убеждённость, что Клэр будет его ждать столько, сколько нужно, сколько потребуется, давало парню даже не веру — с которой, как известно, он состоял в весьма натянутых отношениях — а именно знание того, что он вернётся. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что они на самом деле друг к другу чувствуют, что между ними произошло, как это называется и сколько раз такое случается в жизни. Да и вести от Эшли обнадёживали.

Скорее всего, ещё и поэтому он не мучился такой зелёной тоской по девушке, тягой к ней. Если бы он изнывал, страдал, метался от желания быть рядом, то наверняка долго бы не мирился с этим, а в один прекрасный момент психанул, разозлился, стал бороться и, в конце концов, победил. Вне всякого сомнения, победил бы. Да ещё и с такими помощниками, как его несусветная занятость в Нью-Йорке и бешеный ритм жизни этой «жопы Мира», как он стал называть мегаполис, прожив там первые пару месяцев, его непременно ждал успех в борьбе с лишними переживаниями и бесполезной тратой душевных сил. Как оказалось, работать и учиться, это не то, что учиться и играть в футбол. Теперь, кстати, единственное, что он мог себе позволить — бокс. Правда, в Нью-Йорке заполучить тренера оказалось, намного легче, чем в Оксфорде, на родине этого вида спорта. Парень три года работал мозгами и не только, разрываясь между филиалом и учёбой. Семинары, лекции, тесты, практики, индивидуальные работы — одна только аспирантура выматывала под завязку. А тут же ещё «путались под ногами»: совещания, переговоры с подрядчиками, снабженцами, арендаторами, покупателями, заказчиками, страховщиками, санитарными службами, выезд на объекты, плюс ко всему, Дугал постепенно приучал его к работе с властями и конкурентами, что иногда являлось почти одним и тем же.

А ведь Джейми ещё не нужно было дремать, а претворять свои планы в жизнь.
Поэтому, получилось так, как получилось: нужда в Клэр, в её обществе, в её присутствии тихо, воровато забралась к нему в душу, свернулась там клубочком и умно его не мучила, не беспокоила до поры до времени. Она старалась с ним дружить. Примерно, как сама Клэр когда-то. Девушка даже тут его обхитрила. Или, может быть, он сам себя обхитрил. Вот такое летаргическое состояние влюблённости обвело юношу вокруг пальца. Со временем, он начал чувствовать сладкую истому, вспоминая Клэр, ему доставляло удовольствие то, что она где-то есть, Джейми было за радость скучать по ней, да-да, даже тоска по ней была ему приятна. Потому, как только в эти моменты он чувствовал, что живёт. Чувствовал себя самого.

Это было неслыханно. Нелепо, бессмысленно, абсурдно, странно и непонятно. Он и смеялся над собой, и ругался. Может быть, Дугал даже оказался прав, и такие обрушенные с высоты отношения, это как раз то, что ему, Джейми, нужно? Это и есть его зона комфорта?

Кстати, о Дугале.

Тогда, в том далёком январе, у юноши, как известно, само собой получилось сделать выбор и даже смириться с ним. Но всё это длилось не дольше, чем ему пришлось столкнуться с той грубейшей реальностью и неотвратимым фактом, что девушка достанется кому-то другому. Это оказалось сильнее даже его. Всё. Джейми понял, что ему придётся прыгнуть выше головы, усидеть на двух стульях, достать звезду с неба и так далее до конца списка. И никак иначе. Без вариантов. Поэтому, для осуществления всего перечисленного, он мысленно вернулся к разговору с дядей и принялся думать всё с начала.

Ему понадобилось что-то около суток упорного умственного напряжения, чтобы понять, что Клэр изолировать всё-таки придётся. По-другому не получится. Дугал своих решений не меняет. Увы. Поэтому оттолкнув девушку таким, без преувеличения сказать, варварским способом, Джейми увидел своей задачей не профукать свои старания и её страдания.

В первую очередь для него являлось необходимым расстановка всех без исключения точек над «i» и обозначение соотношения сил с дядей. Прямо как на грёбаной войне. Только лишь приехав из Нью-Йорка после второго курса, где он прояснил ситуацию и сделал её для Дугала максимально прозрачной, Джейми смог позволить себе, по возвращении в Глазго, связаться с Эшли. Парень предполагал, что женщина просто не может совершенно ничего не знать о Клэр, а он сейчас был рад любым крохам информации.

Он рассказал Эшли всё. Откровенно и открыто описал ситуацию, поделился планами и проблемами, потому как точно знал, что эта женщина не хлопнется в обморок и не запаникует. Эшли, в свою очередь, рассказала ему, что Клэр живёт в Челси, что она хоть и полностью разбита морально, но тем не менее нормально работает и беспокоится о дядюшке. Джейми хотел было заикнуться о вопросе беременности девушки, но рассудил, что, если бы такое случилось, это было бы первое, что ему сообщила женщина, поэтому просил просто проследить за девушкой, проконтролировать её дела и, если случится что-то экстраординарное, наподобие другого мужчины в её жизни, тут же дать ему знать.

Что Эшли и сделала этой весной.

Как только он вернулся из Нью-Йорка и ступил на землю предков в Heathrow этим летом, чувство необходимости, потребности в Клэр тотчас же проснулось, потянулось, выгнуло спинку и принялось точить коготки о его нутро. Ему сию же секунду захотелось увидеть девушку. Сию секунду и всю оставшуюся жизнь. Уже после паспортного контроля, шагая на место выдачи багажа в пятом терминале, куда прибывают рейсы из Штатов, его всего начало потряхивать. Джейми сцепил зубы— ещё не хватало всё испортить под самый конец.

«Я так и знал, что мне нельзя было приезжать сюда. Я бы и раньше не выдержал. Когда она так близко, я как чёртов зомби», — подумал он при выходе из здания аэропорта.

Да и сейчас, сидя в своей комнате в Глазго, тоже не справился с эмоциями.
— Ведьма, — прошипел Джейми сквозь зубы и с размаху запустил шоколадным яблоком в стену над кроватью. Несвежий шоколад, к тому же рассохшийся за это время, с готовностью разлетелся на куски, и парень обмер — из изделия выпала какая-то белая капсула размером с куриное яйцо. Он, как заворожённый, потянулся к пластмассе, взял её в руки и осмотрел. По виду, эта штука напоминала содержимое шоколадного яйца «Киндер-сюрприз» только чуть другой формы и белого цвета, а не жёлтого. Джейми потряс её в руке и внутри что-то затарахтело. Он пригляделся и действительно увидел посередине капсулы шов. Мужчина повернул края в разные стороны, и она открылась. Ему в ладонь выпал маленький серебряный цветок чертополоха — символа Шотландии. Джейми уставился на него, как на восьмое чудо света. Он взял пальцами изделие за ножку и повертел вокруг оси. Да, это чертополох. Символ его страны. И, скорее всего, сделан в самой Шотландии её мастерами по серебру. Ручная работа.
— Чёртова ведьма, — прошептал он одними губами. — Люблю тебя, — и улыбнулся.
Бросив всё и даже толком не попрощавшись с матерью — Дженни сейчас в Италии проходила практику архитектурного Университета Глазго — Джейми рванул на железнодорожный вокзал.

В Лондоне он поселился в квартире Дугала и два дня подряд сюда, в Брук парк, ходил как на работу. Из всего, что ему говорила Клэр о месторасположении её квартиры, он только лишь запомнил, что от стадиона Stamford к ней нужно идти через парк. Парк здесь был один — Брук парк. Значит, именно в нём она и должна выгуливать Сулу. Хотя бы, по выходным.

Он просидел здесь вчера весь день и никаких Клэр или Сулы не встретил. Зато много разговаривал по телефону со своими подчинёнными, глядя на восемнадцатиэтажное здание, на которое когда-то жаловалась ему девушка, и к нему сюда, на лавочку, даже подъезжали каждый в своё время: начальник отдела маркетинга со своими бумагами и один лондонский архитектор со своими мыслями и предложениями.
А сегодня Джейми пришёл опять и, как оказалось, не напрасно. Он был счастлив.
Мужчина стоял возле Джереми, не в силах отойти хотя бы на шаг, боясь потеряться. Прямо, как маленький. А мальчик всё кидал и кидал мяч, а Сула всё бегала и бегала. Когда в один из моментов людей в этой части парка поубавилось, Джейми предложил свою помощь. Он взялся за катапульту и так метнул мячик, что тот улетел аж за лужайку, в заросли кустарника вдоль железной дороги, проложенной на границе сквера.
Джереми поднял на мужчину полные восхищения глаза.
— Ого! Я так не умею.
— Какие твои годы, — невесело ответил Джейми и засмеялся.
Сула, устремившись за своей игрушкой, не смогла её найти и вернулась с пустой пастью. Мужчинам пришлось пройти и помочь даме. Когда потеря была обнаружена, у пацанёнка в кармане зазвонил телефон.
— Да, — ответил он. Потом помолчал немного, добавил только: — Хорошо, я иду, — и отключился. — Это мама. Домой зовёт. Сейчас я отведу Сулу к Клэр и пойду. Сула, ко мне! — было видно, что ему очень хотелось поканючить и поупрашивать маму позволить ему ещё погулять, но при Джейми делать он это постеснялся.
Собака тут же приблизилась и позволила себя прицепить на поводок.
— А где ты живёшь? — спросил Джейми.
— Да здесь недалеко, на Стардридж улице, — махнул ребёнок куда-то в сторону района Фулхэм. — А Клэр живёт на Бовингдон проезде, — указала он прямо в сторону Темзы. — Я иногда просто так выгуливаю Сулу, но сейчас Клэр заболела. У неё сопли и кашель. Поэтому она попросила погулять меня. Я не смог ей отказать, — совсем уже по-взрослому признался Джереми.
«Чёрт! Сопли и кашель — я как раз вовремя», — отвлекал Джейми себя мыслями от того странного, страшного, радостного, долгожданного, волшебного, неописуемого момента, когда он увидит свою любимую женщину.

Сула шла спокойно рядом прямо как к себе домой, демонстрируя выучку и воспитанность настоящей лондонской собаки. Они перешли на светофоре через оживлённую King’sRd и направились вниз к Темзе. Клэр действительно жила недалеко от парка Брук. Настолько близко, что Джейми, стремясь к встрече с девушкой четыре года кряду, даже не успел как следует подготовиться.

Обычный дом на обычной лондонской улице, добротная половина строения в два этажа.

Они взошли на крыльцо и Джереми позвонил. Сначала послышались какие-то непонятные звуки, шорохи, шелест, которые переросли в довольно отчётливые шаркающие шаги. Дверь распахнулась. На пороге появилась Клэр.

Огромное спасибо за помощь Наташе N@T@LI4KA