Вместо эпилога.

— Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту города Глазго. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки судна и подачи трапа. К выходу вы все будете приглашены. Температура воздуха за бортом — восемнадцать градусов Цельсия, местное время — одиннадцать часов четырнадцать минут. Наш рейс: эф, эй, двадцать семь по маршруту Париж, аэропорт Шарля де Голя — аэропорт города Глазго завершен. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. До новых встреч на судах Шотландских авиалиний.

Слушая стюардессу, Клэр прислонилась лбом к иллюминатору и шарила глазами по территории аэропорта. Много разных самолётов по размеру и окраске, машины, тележки с багажом, но самого здания вокзала пока ещё видно не было.

«Интересно: с какой он стороны?» — скептически скривилась девушка и заглянула за крыло — где-то тут, совсем рядом, её должен ждать Джейми.

Так получилось, что из Котону — города республики Бенин на Африканском континенте, где доктор Фицхоппер работала в одной из больниц в рамках организации «Врачи без границ», не оказалось прямого рейса в Глазго. Да и в Нью-Йорк, к слову, она тоже летала через Касабланку.

Поселившись в Большом яблоке с Джейми, Клэр быстро вспомнила опыт скитаний с дядюшкой, довольно легко привыкла к местному говору, освоилась в квартале на их Восточной стороне, где Джейми нашёл действительно очень неплохую квартиру, и сдала документы в Высшую школу медицины при Нью-Йоркском Университете, в её Квалификационную комиссию для выпускников иностранных ВУЗов. Заканчивая дело, начатое Дэлли и Сулой, которые тут же разбросали свои игрушки по всем восьми комнатам, включая папин спортзал, Клэр до конца распаковала багаж и, наведя чистоту и уют, принялась старательно штудировать литературу к экзаменам. Опыта работы ей было не занимать, а вот теория уже немного забылась. Хотела ещё оформить Дэлли в садик, но Джейми попросил пока этого не делать.

— Успеет, — махнул он рукой, окидывая взглядом разложенные по всему столу учебники мамаши и её уже чуть ли не пыхтящий как паровоз ноутбук.

Сам он продолжал работать в «Buch&Кеnzie» и понемногу поднимать своё предприятие по поиску, обработке, обкатке и передачи технологий.

Поскольку доктор Фицхоппер являлась уже практикующим врачом, после успешной сдачи всех трёх шагов экзаменов, её определили в резидентуру сразу же в госпиталь Рузвельта на десятой авеню к главврачу тамошнего приёмного покоя Бенджамину Бемму. С этого-то и начались её приключения — доктор Вирджиния Эппер, работающая там врачом первой медицинской помощи тесно сотрудничала с организацией «Врачи без границ» и иногда ездила в составе групп в командировки. Судьба Клэр была предрешена.

Первые полгода счастья семьи Фрейзер ничего не омрачало. Даже трудности. Хотя, какие для Клэр могли быть трудности после четырёх лет жизни одной без Джейми. Да никаких. Так, досадные недоразумения.

Волноваться она начала после того, как месяц за месяцем не могла забеременеть. Досчитав до восьми, девушка отправилась к врачу. У неё взяли что-то около полусотни анализов и объявили, что сказываются четырёхлетнее воздержание и резкая смена климата.

Сейчас, сидя в кресле самолёта, Клэр положила ладошку на свой уже выступающий животик. Таким большим Джейми его ещё не видел — они пробыли в разлуке полтора месяца. Тогда он очень сильно злился и волновался, что «эти маньяки» выписали им кучу лекарств и целый список рекомендаций — не нравилось ему любить свою женщину с лекарствами и рекомендациями.

— Без них справимся, — отмахивался он.

Самолёт остановился, их вывели в зону прибытия, Клэр прошла паспортный контроль и получила свой огромный багаж, поскольку Джейми в этот раз отпустил только в обмен на обещание, что это последняя командировка. Первый раз он, кстати, отпустил только лишь потому, что от госпиталя Рузвельта Клэр летела вдвоём с гинекологом Сарой Медельс. И жили в Котону они тоже вдвоём на квартире.

— Приве-е-ет! — распахнул объятья Джейми.

Девушка бросилась к нему и сразу же без слов посильнее закопалась в родной торс и укуталась в любимые руки.

— Привет, — прошептала она его запаху. — Я скучала.

— Что ты там бормочешь? — чуть отстранился парень. Она ничего не ответила, а только подняла счастливые глаза и молча смущённо заулыбалась. Джейми потянулся к её губам.

А вечером этого же дня они танцевали медленный танец на дне рождения Дженнифер.

К своему двадцатидвухлетию Дженнифер Фрейзер, недавно окончившая Университет Глазго, с помощью своих друзей художников и бригады строителей отреставрировала и оформила кафе Эшли и Алисы, перепрофилировав его в детское, как и мечтала когда-то. Из двух зальных колонн сделали огромный мухомор и пальму, всю мебель обтянули губчатой ярко полосатой тканью, амортизирующей удары, под потолком подвесили красочные большие пластиковые вишни, груши, яблоки и апельсины, в одном из углов устроили палатку, в которой можно было рассматривать и читать книжки с фонариком в руках. Уже почти всё было готово, и кафе ждало своего открытия.



Играла композиция Рори Грэма, Джейми обхватил Клэр за талию, не очень крепко притянул к себе — всё боялся излишне надавить ей на живот — и покачивался в такт музыке. Женщина вспомнила, как когда-то мечтала танцевать с ним в этом кафе при всех. Ну, что же, её мечта сбылась.

«Только вот дядюшки уже нет», — получило сердце ощутимый укол грусти. Девушка потянулась рукой к ожерелью на шее. Твёрдые, большие жемчужины приятно обласкали подушечки пальцев своей породистой округлостью. Жемчуг уже приходилось надевать дома, в Нью-Йорке, но почему-то особенно приятно было носить его здесь, в Шотландии, где он и был когда-то подарен.

Джейми не выдержал и уже, наверное, в пятидесятый раз за сегодня положил ладонь ей на живот.

— Ты родишь мне сына.

Женщина кокетливо склонила головку.

— Джейми, не пугай меня так. А вдруг это будет девочка? Куда мне её прикажешь девать?

Они, не сговариваясь, повернули головы в одну сторону и посмотрели на Эдельвейс, Аврору, Додо, Маркаса, Брайса и Дональда, которые в этот момент рассматривали каких-то «полунастоящих» бабочек, подаренных Эшли. Пёстрокрылые красавицы, конечно же, не летали, но зато очень сильно напоминали «всамделишних» и крепко держались на ладони и даже на одежде.

Тогда, в Нью-Йорке, видя, что их проблема может затянуться надолго, и они погрязнут в лечении, Клэр как-то однажды вечером подсела к Джейми на колени, когда он после ужина развалился на диване, и робко завела разговор:

— Ты знаешь, когда меня дядюшка забрал из приюта в Дерби, я очень хотела взять с собой свою подругу Эмили. Мы с ней дружили. — Осматривая золотисто-пепельную макушку парня, Клэр зачесала ему пятернёй волосы назад, оголив роскошный, красивый лоб. — Но так этого и не сделала, и потеряла её следы. А потом, когда ты меня бросил…

— Клэр…

— Когда ты уехал в Штаты, и у меня родилась Дэлли, я почему-то захотела взять ребёнка из приюта, — тихонько прислонила она кулачок к его груди. — Скорее всего, это была страховка против того, чтобы иметь ребёнка с каким-нибудь другим мужчиной кроме тебя, но всё-таки. Джейми, я думаю: время пришло. — В ожидании застыла она, неуверенно заглянув в глаза своему шотландцу.

Ожидание весьма затянулось, поскольку он тогда долго молчал. Потом сказал, что тоже должен подумать и завис где-то на неделю. Клэр терпеливо ждала и была несказанно благодарна, что, хотя бы не отговаривает сразу. И ещё больше обрадовалась, когда Джейми так и не стал этого делать, а сначала выспросил всё подробно: как она себе это представляет, и, получив увесистую долю здравого смысла в её позиции, принялся обсуждать процедуру.

У обоих осталось гражданство Великобритании, поэтому, в принципе, бумаг потребовалось ненамного больше, чем обычно, а ещё — два раза слетать в Англию, в Дерби, и встать на учёт в консульстве Великобритании в Вашингтоне, поскольку в США отсутствуют надзорные органы за усыновлёнными детьми.

Клэр очень волновалась при знакомстве с электронной картотекой детей, а потом ещё больше — когда её привели к ним в зал для игр. Увидев Аврору на фотографии, ей показалось, что она уже давно знает этого ребёнка. Что это ЕЁ человек. А заметив девочку среди детей, убедилась в своём первом впечатлении. Поскольку Джейми был занят, да и в приюте не советовали приезжать с мужчинами, которых дети — и мальчики, и девочки —побаиваются, поэтому в Дерби с ней поехала Марго.

— Она похожа на тебя, — шепнула женщина тогда на ушко Клэр.

Аврора Крэйлиш жила с мамой музыкантшей, без папы, которого никто из соседей никогда не видел и не знает. Мужчина в их доме появился чуть позже, и ровно до того момента, как однажды ударил маму кулаком в живот. Она умерла от внутренней кровопотери, сожителя посадили, а пятилетнюю Аврору поместили в приют. Через год её оттуда забрала Клэр.

Первые дня три в Нью-Йорке Джейми с девочкой смотрели друг на друга как на приведения. Она — как на страшное, он — как на маленькое. А потом Аврора влюбилась в парня. Она вела себя как ребёнок, который только что познал: что такое иметь папу, да и вообще, мужскую компанию рядом. Джейми не лез к ней с угодливостью, не старался понравиться и не пытался подлизаться, а просто шутил, Дэлли смеялась, а Аврора наблюдала и кушала шоколадные конфеты с начинкой из варёной сгущёнки, которые очень полюбила. Клэр видела, как засматривается девочка на улыбку парня. Казалось, что ей вообще никто никогда не улыбался красиво и искренне.

А ещё через пять месяцев, когда начал сдаваться уже даже Джейми, у Клэр оказалась задержка. С того момента прошло четырнадцать недель и у женщины шёл сейчас пятый месяц беременности. Именно после известия о том, что у них будет ещё один ребёнок, Джейми сделал себе тату на груди, прямо возле вершины складки подмышки: «Your home is me». Эту фразу ему напомнила Клэр.

Столы в кафе поставили вдоль стен, освободив площадку для танца. Тут же покачивались под музыку и другие пары, а Марго с Итаном о чём-то оживлённо разговаривая, старались перекричать звуки музыки. Жаклин сидела с Эшли и Алисой, поскольку Дугалу уже кто-то позвонил, и он вышел на улицу поговорить. Именно поэтому Джейми смог потанцевать с Клэр — дядя постоянно его дёргал и отвлекал на разговоры о делах, ведь не исключено, что дальше им будет просто некогда. В основной массе сновали туда-сюда молодёжь — друзья и подруги Дженни по Университету и изостудии. С ними шепталась и взбудоражено жестикулировала и сама именинница.

И вот музыка стихла, и когда все пары спокойно и неспешно начали расходиться по местам…

— Кэ-э-э-э-э-м! — «выстрелил» в воздух протяжный крик голосом Дженни, а сама она кинулась к двери, в которой с огромным букетом крупных белых ромашек застыл Кэмерон Прайс. Она подбежала и, проигнорировав букет, повисла у него на шее. Да так и застыла.

Джейми поморщился, и они с Клэр вместе посмотрели на Алису. На лице миссис Фрейзер красовалась откровенная боль. Вплоть до отчаяния.

— Мать Кэма никогда не примет, — тихо посетовал сын.

— Ты лучше посмотри: как влюблена твоя сестра, — ткнула его в бок девушка.

Дженнифер сияла словно солнце. От неё исходила сильная, густая волна искреннего девичьего счастья, а сколько радости излучала её счастливая улыбка! Кэмерон кратко поцеловал её в губы и прошёл, поднёс букет Алисе. Та подношение приняла и даже улыбнулась, но не встала и не протянула руки. Однако дочь это не смутило. Да, казалось, её вообще ничего не смущает.

Вслед за Кэмероном в зал вошёл Дугал. Вот он-то улыбался по-другому: самодовольно и расслабленно. Руки приятно холодил и тяжелил короткий палаш шестнадцатого века, который ему только что вернули назад, ведь роман века разгорался на его глазах и при его непосредственном участии. После того, как Дженни призналась Джейми, что любит Кэмерона Прайса, брат рассвирепел и призвал к ответу дядюшку МакКензи.

— Без его ведома у Кэма и прыщ на члене не вскочит, — лихорадочно набирал он номер дяди.

— Джейми! — округлила тогда на него глаза Клэр и покосилась на Дэлли, Аврору и Сулу, раскрашивающих поролоновые фигурки красками.

Как объяснил Дугал по телефону, в тот раз, когда Дженни была у него в Париже на мастер-классах «какого-то там наикрутейшего художника», а также, ходила по выставкам и Лувру, к нему заглянул и Кэмерон. Мистеру Прайсу требовались работы для его галереи в «COCCON». Он и Дженни разговорились об искусстве, поскольку оба неплохо в нём разбирались. Затем девчушка пригласила мужчину к одному знакомому молодому художнику, коих в Париже великое множество, а он взял её с собой на премьеру балета и светский раут у знакомого музыканта после неё.

И началось.

У Джейми и так случилось много забот — жена просилась во «Врачи без границ», приёмный ребёнок, раскрутка фирмы, а тут ещё и сестрица решила пощекотать себе нервы романом с одним из лучших ловеласов и знаменитейшим Казанова Лондона. Это было уже слишком.

Но, разумеется, Дженни, которая тоже носила фамилию Фрейзер (по крайней мере, пока), сумела отстоять своё право на выбор, на любовь, и сейчас не отрывалась от своего избранника, а тот смотрел на неё как на радугу.

Дженни подбежала к ноутбуку, что-то на нём набрала, а когда опять заиграла медленная композиция, подошла к Кэму и пригласила.

Они танцевали вдвоём. Одни. Зрелый, импозантный мужчина и молоденькая, тоненькая девушка, но Клэр получала истинное эстетическое наслаждение, глядя на эту пару.

— Ты только посмотри на них, — повернулась она уже со слезой на щеке к Джейми — гормоны беременной женщины не дремали. — Разница в возрасте — это ведь такой пустяк, правда?

Парень ухмыльнулся.

— Когда ей будет тридцать, ему уже стукнет пятьдесят, — смерил он с ног до головы танцующих.

— Когда тебе будет пятьдесят два, мне стукнет шестьдесят. Он её дом, неужели ты не видишь?

Мужчина долго и с ироничным умилением смотрел на свою любимую женщину, беременную его ребёнком.

— Сокровище ты моё без границ, — вытер он тыльной стороной ладони слезу с её щеки. Бесенята в его «тюльпанах» старательно разучивали по нотам свадебные марши, а один, самый талантливый, уже подобрал мелодию на слух.

Большое спасибо Наташе N@T@LI4KA за помощь.