13 сентября 1999 год

К полудню ветер стих, и погода прояснилась, но осень уже начала дышать прохладой. Гермиона медленно брела в сторону особняка, сжимая в руке свою волшебную палочку, с помощью которой левитировала большую стопку книг, паривших рядом. Часом ранее Малфой куда-то трансгрессировал, и теперь Гермиона осталась в доме совсем одна, чего не случалось уже довольно давно. Если он и оставил ее без охраны Макнейра, это могло означать только то, что в скором времени он вернется. И она ждала его.

Переступив порог дома, девушка собралась было направиться в библиотеку, чтобы разложить все книги по местам, но увиденное ввело ее в ступор. Прямо посреди холла, захлебываясь и истекая кровью, лежал Эрик Макнейр и судорожно пытался стянуть с себя мантию, почти всю пропитанную кровью.

Гермиона вздрогнула от шума - это книги с грохотом упали на пол. Медленно, неуверенно переставляя ноги, словно позабыла, как это делается, она подошла к Макнейру.

- Малфой... Где он?.. - с трудом различила она его хрипы. Ее охватила паника. Она не могла вымолвить ни слова. То ли забыла все слова, то ли потеряла способность их произносить. Рука инстинктивно потянулась ко рту, сдерживая вскрик. Девушка пошатнулась.

- П-помоги мне... - еле выдавил он из себя. Кровь продолжала хлестать из его ран.

Через силу Гермиона всплыла из страшного ступора, куда погрузилась, точно в омут. Чувствуя бешеное биение собственного сердца, отдававшегося барабанным боем в ушах, она быстро подняла свою палочку.

- Что за заклинание в тебя попало? - закричала она, но, похоже, Макнейр уже не слышал ее. Из его горла вырывались лишь сдавленные хрипы. Она судорожно вспоминала все подходящие заклинания, которые смогли бы остановить кровь. Гермиона оказывала ему помощь прямо в холле - левитировать его в гостиную времени не было. Она вызвала домовиков и чарами подозвала к себе все возможные бутылочки и склянки с нужными зельями. Эльфы разодрали на нем рубашку, обнажая истерзанную грудь. Веки Макнейра приоткрылись, показав белизну глазных яблок. Его лицо казалось серовато-белым, лишившись и тех немногих красок, какие в нем еще оставались.

У Гермионы тряслись руки. Она с облегчением выдохнула, увидев, что кровь уже перестала хлестать из его ран. Но все равно девушка откупоривала очередной пузырек и принималась капать зельем на заживающие раны.

Низ живота неприятно побаливал, но Гермиона старалась не думать сейчас об этом. Спустя несколько минут раны Макнейра выглядели так, точно они заживали вот уже несколько дней - их затянула свежая кожа. Лицо его по-прежнему оставалось серым и поблескивало от пота. Он слабо застонал и попытался пошевелиться. Гермиона видела - боль отступала. Зато ее боль внизу живота и в пояснице возросла в несколько раз, словно она забрала ее у Макнейра. Эрик же все еще выглядел слабым и еле живым, но ему удалось сесть.

- Грейнджер...

Он сморщился, ощупывая покалеченную грудь.

Гермиона посмотрела на него как-то растерянно. Похоже, она вообще ничего не услышала. Ничем не показывая, что ей больно, она лишь судорожно стиснула руки и попыталась встать.

- Ой, нет!..

Бутылочки и склянки, которые стояли на полу, опрокинулись. Гермиона машинально потянулась к ним, намереваясь поднять, но домовики опередили ее.

- О! - задохнулась она и дрожащими руками схватилась за живот.

- Грейнджер?! - Макнейр непонимающе уставился на нее. Через полсекунды Гермиона закричала.

- Больно!.. Мне так больно! - сквозь крики лепетала она, прерывисто дыша.

- Твою мать! - выругался Макнейр. - Грейнджер, что с тобой?!

- Кажется... Ой!.. - она в который раз скорчилась от боли. - Эрик, похоже, у меня начались схватки.

- Твою же мать!

Была всего лишь середина сентября, когда как роды должны были начаться только в ноябре. Но решимость этого младенца появиться на свет в начале осени была непоколебима.

Макнейр быстро нащупал волшебную палочку в складках своей насквозь пропитанной кровью мантии и кончиком коснулся уродливой метки на предплечье. Так он хотел вызвать Малфоя, но после нескольких неудачных попыток, громко ругаясь, отбросил палочку в сторону.

- Черт, Грейнджер, не работает!

Ответом ему послужил очередной громкий вскрик. Она яростно задышала, изо всех сил пытаясь не упасть в обморок от нестерпимой боли внизу живота. Эрик помог ей встать, и каким-то чудесным образом они смогли добраться до спальни. Пока они поднимались по лестнице, у Гермионы отошли воды. Часто вдыхая и выдыхая воздух, девушка тяжело водрузилась на кровать. Черт побери, она даже не знала, как ей правильно лечь!

Все попытки Эрика вызвать Драко при помощи черной метки с треском проваливались. Он не мог понять, в чем дело. Ему оставалось только трансгрессировать из поместья и самостоятельно отыскать Малфоя. Так он и поступил. Бросив напоследок: «Грейнджер, только попробуй коньки отбросить», - Макнейр сделал несколько попыток трансгрессировать, и только шестая увенчалась успехом.

Теперь Гермиона осталась совсем одна. Домовиков она решила отправить за доктором Чандлером. Конечно, не в ее правилах было давать этим бедным существам какие-либо распоряжения, но сейчас она была вынуждена - да что там, обязана! - отбросить все свои принципы в сторону.

- О! - Гермиона сильно сжала простынь руками. Боль усиливалась и становилась более длительной. Противное тянущее ощущение внизу живота казалось то нестерпимым, то немного ослабевало. Ей стало страшно - вдруг никто не придет? Что тогда будет? Как же она родит самостоятельно? От этих мыслей на глазах выступили слезы.

Четкий интервал между схватками еще не установился. Она лишь изредка судорожно стискивала руки и корчилась. Каждый раз был больнее предыдущего, но Гермиона постепенно начала привыкать к этой боли.

Спустя какое-то время, неожиданно, в сопровождении акушерки и домовиков, в спальне появился доктор Чандлер. Кляня капризы судьбы, он быстро разложил все инструменты, лекарства и зелья и немедленно принялся за заклинания, обеспечивающие охранное и защитное колдовство, призванное оберегать мать и ребенка. Пока доктор возился с этими чарами, акушерка самостоятельно изготовила какое-то зелье, от которого боль внизу живота у Гермионы чуть притупилась.

Тут внезапно она услышала какой-то ор за дверью. В следующее мгновение в комнату ворвались всполошенный и растрепанный Малфой и Макнейр.

- ...А не надо было мотаться где попало и оставлять свою сильно беременную грязнокровку одну! - кричал Макнейр.

Малфой, казалось, его даже не слышал. Он молниеносно преодолел расстояние от двери до кровати, не обратив внимание на доктора и акушерку, словно их тут и не было, и опустился на колени у постели.

- Гермиона!

Лицо девушки было усеяно крупными каплями пота.

- Драко... — выдохнула она.

- Мистер Малфой, я вынужден просить вас покинуть спальню на какое-то время, - осторожно сказал доктор Чандлер.

Юноша никак не отреагировал. Крепко сжав руку Гермионы, он заботливо откинул с ее взмокшего лба налипшие пряди волос. Гермиона закрыла глаза, но пальцы ее все так же крепко, не отпуская, сжимали его руку. Доктор коснулся его плеча, вынуждая покинуть комнату, и Драко ничего не оставалось, как послушаться его.

Несколько часов спустя Чандлер вышел из спальни.

- Ей предстоят затяжные и тяжелые роды, - заявил он, угрюмо сдвинув брови. - Первый ребенок почти всегда трудно дается. В нашем же случае еще и наблюдается нарушение в системе мать-плацента-плод. Бедняжка только мучается, а дело не движется...

- Она же принимала то зелье, которое вы мне давали! - раздраженно зашипел Малфой. Еще никогда доктор не видел юного аристократа таким взбешенным. Волосы торчат в разные стороны, кулаки крепко сжаты, а взглядом впору было убивать.

- Да, но поймите, никто не ожидал, что у нее начнутся преждевременные роды... - начал оправдываться он, но Малфой перебил его.

- Знаете, что я с вами сделаю, если с ней или ребенком что-нибудь случится?!

- Мистер Малфой, клянусь, я делаю все возможное, - с этими словами доктор снова скрылся в спальне. Изредка оттуда доносились приглушенные крики, и всякий раз сердце Драко словно сжимали невидимые тиски. Странно, но все это время рядом с ним присутствовал Макнейр. Он выглядел слабым на вид, но Малфоя это в данный момент совсем не интересовало.

Минуты тянулись, словно часы, а часы - словно вечность. Драко то слепо расхаживал по гостиной, то заваливался на диван, раскинув руки. Макнейр тем временем сидел на полу, возле камина, и потягивал огневиски прямо из бутылки. Часа через три, когда солнце уже печально клонилось к окутанному туманом горизонту, вечернюю тишину внезапно разорвал пронзительный и отчаянный крик новорожденного. Драко вздрогнул и, резко соскочив с дивана, отрывисто задышал, словно вынырнул из глубокой воды. Взгляды Макнейра и Малфоя встретились. На долю секунды каждый из юношей будто оцепенел. Наконец в гостиную спустился доктор Чандлер.

- Кончилось, - возвестил он своим низким, неторопливым голосом и подошел ближе к Драко. - Мистер Малфой, примите мои поздравления - у вас родился наследник!

~*~*~

Обессиленная и измученная... Она едва не умерла. Ее затягивало и кружило в водовороте ночных кошмаров. Она точно не помнила, в какой момент провалилась в забытье. Сначала была боль, самая сильная из той, которую ей сегодня довелось испытать, а потом — освобождение.

Накатила чернота. Сквозь окутывающий ее мрак, она, наконец, услышала Его плач. До равнодушного уже почти ко всему сознания доносились обрывки фраз доктора и акушерки: «Мальчик... Слабенький... Отдых... Бедняжка... Пяти фунтов весом...»

Гермиона попыталась сфокусировать зрение и увидела что-то маленькое и красное. Оно барахталось в заботливых руках акушерки. В следующий миг ее захлестнула волна тепла.

Ее малыш... Ее маленький малыш... Жив...

Почувствовав на своем теле те же заботливые руки женщины, Гермиона погрузилась в страшный и беспокойный сон. Она слишком ослабла. Сопротивляться этой тьме, тянущей вниз, сил совсем не оставалось.

Неизвестно, сколько времени она была без сознания. Инстинктивно проталкиваясь через эту кромешную тьму, Гермиона попыталась медленно открыть глаза. Получилось! В комнате никого не было. За окном чуть теплился рассвет, озаряя спальню кроваво-золотым светом. Все колдовство, все те чары, которые наложил на нее доктор Чандлер, действовали! Ей было невероятно легко, но... Она невольно положила руки на живот. Сердце ее защемило - не хватало приятной тяжести, томящейся под сердцем. Где он? Где ее малыш?!

Гермиона быстро выбралась из-под одеяла и выбежала из спальни в коридор. В ногах, несмотря на все чары, чувствовалась легкая слабость, но девушке сейчас было не до нее. Сердце ее билось где-то в горле. Она отпирала подряд все двери, попадавшиеся на пути, и вот, в одной из них, наконец, увидела их.

Малфой стоял возле высокого окна какой-то просторной комнаты, которую Гермиона не видела прежде, и держал в руках маленький сверток. Драко не отрываясь смотрел на него. Все чувства и мысли Гермионы сосредоточились на том, что она увидела, словно до сих пор она никогда не могла разглядеть Драко Малфоя по-настоящему. Сердце ее замерло.

Малфой услышал, как в комнату кто-то ворвался, и, наконец обернувшись, увидел бледное и перепуганное лицо Гермионы. Она сделала один нерешительный шаг к нему, но потом быстро подбежала и потянулась к ребенку.

- Отдай, - надломленно прошептала она. Что-то в этих интонациях по-прежнему выдавало ее тревогу и опасения.

- Скорпиус Гиперион Малфой, - исполненным достоинства и важности голосом сообщил он, когда Гермиона взяла маленький кулек на руки. Драко ни разу в жизни не видел такой завораживающей картины. У него даже перехватило дыхание.

Гермиона не могла оторвать взгляда от лица малыша. Он был поразительно похож на Малфоя. Уже сейчас и нос, и рот, и линия бровей ясно очерчены, в точности, как у Драко. Лишь глаза были такого знакомого ей цвета. У малыша ее глаза. Гермиона держала его с такой трепетностью, а глаза ее сияли любовью. Тут вдруг тишину нарушило недовольное покряхтывание - младенец суетливо завозился в пеленке, а потом и вовсе заплакал. Сначала Гермиону охватило чувство страха, но материнский инстинкт еще никого не подводил. Это чувство заложено природой и волной накрывает всех без исключения.

~*~*~

Малфой задумчиво очертил пальцем длинную ножку фужера, напоминающего по форме бутон тюльпана. Какое-то время он внимательно разглядывал этот бокал из богемского стекла, украшенного платиновым рисунком, а потом со всего маху швырнул его в противоположную стену. Осколки брызнули в разные стороны. Красное вино, словно кровь, стекло крупными каплями на пол.

Драко уже не хотел того, во что ввязался. В его новой жизни этому не было места. Четверть часа назад его гостиную покинули юные Пожиратели. Почему? Почему среди всех возможных вариантов они выбрали именно Генри? Все вокруг словно померкло, когда распахнулась дверь, и в проеме появилась Астория Гринграсс, впившись во всех собравшихся взглядом Горгоны Медузы.

- Лучше на рассвете, - эти три слова до сих пор звенели в ушах, а перед глазами стояло ее спокойное, такое непроницаемое лицо, словно она сообщила о чем-то незначительном, не требующем особого внимания. - К чему тянуть?

Малфой прикрыл глаза, не обращая внимания на всеобщий гул. Он не шевелился, стоя во главе стола, словно изваяние.

И теперь, когда он остался один, его начали мучить вопросы, почему именно сейчас? Какого черта?! А эти вопросы порождали другие, более глубокие. Для чего, вообще, им понадобилось это гребаное противостояние?

Теперь он понимал, смысл абсурдный, извращенный, издевательский... И чтобы следовать за этим смыслом, нужно не иметь ничего сверхценного за спиной. Так у него и было... Раньше. Сейчас же хотелось отрезать и оставить позади навсегда все то, что осточертело до зубовного скрежета, потому что у него давно появился другой смысл, который заполняет все его сердце, который разлит по всей душе, который делает бессмысленным все прочее.

Гермиона не переживет, если они убьют Генри, поэтому нужно делать выбор. Точнее, просто озвучить его, ведь выбор этот был сделан уже давно. Нельзя терять ни минуты!

~*~*~

Вот он - этот маленький комочек перед ней. То, что Гермиона чувствовала сейчас, сложно описать. Это и страх перед неизвестностью, и растерянность. Она любила его с самого первого дня, как узнала о нем, но еще до конца не верила, что это он, ее ребенок. Не верила, что она - мама.

Скорпиус несколько раз громко икнул, заставив волнение в ее груди всколыхнуться, но все, что он съел, осталось при нем.

Для Гермионы наступило счастливое и одновременно тревожное время приобретения личного опыта. День ото дня возникали всевозможные «как?», «почему?» и «что делать в этой ситуации?».

Первые несколько недель Малфой думал, что она не спала вообще. Стоило малышу заплакать - Драко и глаза не успевал разомкнуть, а Гермиона уже оказывалась у колыбельки, брала на руки, укачивала, ворковала. Сам же слизеринец порой любил тихонько покусывать крохотные пальцы и пухлые ножки младенца и проделывать еще тысячу глупостей, на которые Гермиона реагировала излишне бурно. Малыш всегда чистенький и ухоженный с первых дней был окружен чудесной, всепоглощающей заботой. Он был довольно спокойным, плакал редко, как будто лениво исполняя возложенный на него природой долг, и быстро затихал. Кожа малыша постепенно стала белой, почти прозрачной, прямо как у Малфоя, сквозь нее чуть просвечивали голубые жилки.

На часах было уже далеко за полночь, но Малфой все не появлялся. После очередного сборища юных Пожирателей он куда-то исчез и по своему обыкновению ничего ей не сказал.

Последние дня три Скорпиус просыпался ночью чуть ли не каждый час, поэтому, когда он, наконец, снова заснул, Гермиона смогла улучить момент и для собственного сна. Едва коснувшись головой подушки и сомкнув глаза, она словно провалилась в забытье.