Солнце светит так же ярко, пробиваясь сквозь кроны деревьев. Небо по-прежнему ясно и безмятежно.
Клаус сжимает зубы, чтобы не закричать от боли. Каждый вздох даётся с трудом. Сделав отчаянный рывок, Первородный пытается дотянуться до спины, но тут же падает на землю с диким стоном. Лицо искажено судорогой, в глазах круги. Он проклинает свою слабость. Мысли текут где-то в подсознании, фоном, и остаётся лишь неутихающая боль, подчиняющая себе, сковывающая разум и волю.
***
Кэролайн показалось, что она слышала крик. Она обернулась, прислушалась. Тишина. Солнце приветливо дарило своё тепло всем живущим, лёгкий ветерок, гулявший в кронах деревьев, приятно освежал, безоблачное небо сияло голубизной.
Кэролайн прислонилась спиной к стволу дерева. Из-за меня они никогда больше не увидят этого, никогда больше не почувствуют вкуса жизни. Лицо девушки было мокрым от слёз. Убийца. Какое право ты имела решать, кому жить, а кто должен умереть?
Ей не к кому было пойти, не с кем было поделиться своим горем. Кто мог бы понять её? Мама? Стефан? Клаус? Ни одному из них она не могла бы доверить того, что творилось у неё на душе.
«Убийца – убийца – убийца», – стучало в висках. Кэролайн медленно сползла по стволу и разрыдалась в истерике. Вместо души остался искореженный комок болезненно затянутых в узел нервов. Девушка была напряжена до предела, растеряна, напугана, противна сама себе.
Убийца – убийца – убийца – убийца – убийца.
Хруст ветки. Кэролайн вздрогнула. Этот звук показался ей слишком громким, нарушив её мысли.
– Клаус?..
Словно из-под земли перед ней вырос профессор Шейн.
– Ошибаешься, – усмехнулся он, резко схватив её за плечи и поставив на ноги.
Кэролайн попыталась освободиться. Он ухмыльнулся и немного сильнее сжал пальцы. Девушка закричала от боли. По кофточке расползались кровавые пятна.
– Если я не получу лекарство, будет больнее, намного больнее… – прошипел профессор, бросив её на землю, как котёнка. – Донеси это до своего ухажёра…
Доли секунды – и он скрылся, словно всё это лишь померещилось Кэролайн, стеклянными глазами взиравшей на то место, где только что стоял Шейн.
– Сайлас… – в ужасе прошептала девушка.
Только сейчас она по-настоящему осознала весь ужас своего поступка.
***
Клаус глубоко впился ногтями в землю. Он уже не надеялся встать. Мужчина пытался дышать медленнее и глубже, но дыхание сбивалось против его воли, а с губ слетали хриплые стоны.
Проиграл? Я проиграл?
Но даже эта мысль мелькнула неосознанной вспышкой и исчезла, уступая место страданиям.
Крик Кэролайн пробился сквозь плен тысячи иголок, пронзивших тело.
До белизны сжав губы, Клаус вскочил, пролетел на вампирской скорости пару метров и упал на землю с диким криком, бессильно раздирая руками лесную почву.
Нет, нет, он не посмеет причинить ей боль! Нет!..
А где-то в глубине сознания поселилась липкая, пугающая мысль, что этот противник способен на всё, чтобы добиться цели.



Девушка бежит туда, где они с Клаусом расстались, забыв обо всём. Страх и тревога заполняют разум. Она должна предупредить его, должна. Сердце бешено стучит, грозя вырваться из груди.
Безумный крик пронзает воздух, разрывая барабанные перепонки, заполняя всё существо девушки. Клаус!..
Девушка вылетает на поляну и останавливается, как вкопанная. Клаус лежит на земле лицом вниз, рубашка разодрана и окровавлена.
В следующее мгновение Кэролайн оказывается рядом с ним на коленях. Она забыла всё, что было между ними. Есть только он, она, этот лес и Сайлас.
– Клаус? Клаус?!
Девушка осторожно дотрагивается до кожи мужчины, отчего он дёргается и нечеловечески стонет. Кэролайн тут же отдёргивает руку. Клаус пытается подняться, но боль снова пронзает тело.
Кэролайн в отчаянии. Она не знает, что делать. По спине бегут предательские мурашки. Если это существо способно справиться даже с Первородным… Всё вдруг стало неважным. Она чувствовала боль Клауса так, словно это была её собственная боль. Стук собственного сердца заглушал все звуки.
И этот мужчина, самый уверенный, самый сильный, лежал на земле, не в силах пошевелиться.
Собрав в кулак всю волю и оставшиеся силы, Клаус встаёт на колени, пытается ободрить девушку улыбкой. Но вместо улыбки выходит гримаса страдания, которая лишь больше пугает Кэролайн, как и капельки крови, выступившие из его прокушенной губы. Сил Первородного хватает ненадолго: с хриплым стоном он падает на руки девушки, шепча:
– Всё хорошо.
Кэролайн отчаянно прижимает его к себе. Кажется, если она отпустит его, мир разлетится на куски, и ничто не спасёт их.
– Что хорошо, что хорошо, Клаус? – шепчет она сквозь затуманивающие рассудок слёзы. – Сайлас, он был здесь. Что случилось?
Мужчина собирается с силами, чтобы ответить ей. Каждый вдох отдаётся во всём теле безупречно острыми шипами. Приподняв голову, он заглядывает в глаза девушки.
– Обломок кола… Остался…
Кэролайн испуганно прикладывает палец к его губам.
– Молчи, молчи. Тебе надо беречь силы.
Снова раздирающий душу стон, хрип. Она не в силах вынести этого. Как бы она ни относилась к этому человеку, сейчас она чувствовала только его страдания и боль, сейчас был только он.
– Я справлюсь сам. Ты должна предупредить остальных.
Кэролайн смотрит на него, как на сумасшедшего. Сам? В таком состоянии? Ты слишком боишься быть слабым, Клаус. Ты слишком уверен в себе. Я не могу оставить тебя, не сейчас. Как ты можешь справиться сам, если я вижу, какой пыткой стал для тебя каждый вздох?
– Ну же, иди, – Клаус снова закусил губу, смотря прямо в глаза Кэролайн. – Не заставляй меня внушать тебе.
Кэролайн упрямо помотала головой.
– Нет. Прекрати даже думать об этом.
Она раздирает ткань с намерением вытащить обломок, но видит лишь почерневший бугорок, прикрытый тонким слоем восстановившейся кожи. Бесполезно. Она не сможет помочь.
– Ты… Ты сможешь встать, если я буду держать тебя?..
Она знает, каких усилий стоит ему просто ответить ей. Но они не могут оставаться здесь, это слишком опасно. Там, в доме, она обязательно что-нибудь придумает. Она обязательно поможет ему.
– Оставь, Кэролайн, – хрипло просит мужчина.
– Нет, – упрямо повторяет она. – Ты сможешь встать?..
Клаус понимает, что бесполезно с ней спорить. В этом вся она, упрямая малышка Кэролайн. За это он и полюбил её. Сначала. А теперь… Теперь он уже не мог сказать, за что он её любит. Да и разве любят за что-то?
Он кивает, отчего из груди вновь вырывается болезненный стон.
Кэролайн осторожно кладёт на своё плечо его руку. Поддерживая мужчину за талию, медленно встаёт на ноги, поднимая его с земли. Каждое движение отражается на лице Клауса непередаваемым страданием. Кажется, на его лице навсегда застыла эта ужасная маска. Из последних сил сдерживаясь, чтобы не закричать, Клаус пытается удержаться на ногах.
– Не говори ничего. Просто закрой глаза и не говори ничего.
Он тяжёлый, и Кэролайн стоит немалых усилий удержать его. Медленно, шаг за шагом, они продвигаются в сторону особняка Майклсонов – Кэролайн решила, что это единственное место, куда они сейчас могут дойти. К тому же, она понимала, что никто не должен видеть Клауса в таком состоянии. Слишком унизительно это было бы для него, слишком много было у него врагов, готовых воспользоваться ситуацией. Он доверял ей, и она не могла его предать.
Его стоны сливаются в унисон с биением её сердца. Она чувствует, как тело Клауса покрывается потом от невероятных усилий облегчить её задачу. Даже в таком состоянии он не перестаёт заботиться о ней. Кэролайн восхищалась силой воли и самообладанием Клауса.
Дойдя до очередного дерева, прислонившись к шершавой коре, Кэролайн закрывает глаза. Недолгий отдых, и снова шаг. Ещё шаг. И снова искажённое судорогой лицо того, кто никогда ещё не был побеждён.
Боже мой, Боже мой, только бы смочь! Только бы дойти! А если, если у меня не хватит сил, что тогда?
Кэролайн боялась даже думать о том, что могло произойти, если бы у неё не хватило сил.
Её сердце, его сердце. Одна боль на двоих. Всё, что было, в прошлом. Она не оставит его. Она не уйдёт. Пока она нужна ему, она не имеет права.