Был понедельник. Гермиона сидела на уроке защиты от Темных искусств, без интереса слушая Ремуса. Иногда она поднимала руку, говорила: «Протего» или «Ветка ясеня, срезанная в новолуние» и с ослепительной улыбкой получала очки для Гриффиндора. Но в действительности она не особо вслушивалась.

Ведь все щитовые чары она выучила еще на пятом курсе во время подготовки к занятиям ОД и СОВ. А выученное Гермиона никогда не забывала.

Поэтому, вместо того, чтобы сосредоточиться на теории создания многослойного щита, она думала о вчерашнем дне, а точнее, ночи.

Северус не пригласил ее в свою спальню. Вероятно, он не хотел принуждать к тому, к чему она не была готова. Но когда Снейп поднялся с кресла и заявил, что идет спать, Гермиона последовала за ним по винтовой лестнице.

— Подожди меня, ‒ попросила она, неуверенно улыбнувшись, и исчезла в своей комнате.

В своей обычной пижаме Гермиона чувствовала себя маленькой девочкой и немного смущалась. Когда девушка вошла в спальню к Снейпу, тот выходил из ванной в одних лишь широких штанах из черного хлопка. Гермиона даже на миг задержала дыхание.

И никакое зеркало не нужно, чтобы знать: она снова залилась краской. Черт возьми, пора бы прекратить краснеть!

Северус заметил девушку, и, к огромному удовольствию Гермионы, на его щеках появился легкий румянец.

«Попался», ‒ подумала Гермиона, но ее внимание было поглощено сложившимся положением, их близостью и мурашками по всему телу, чтобы говорить вслух.

— Я всегда так сплю, ‒ сказал Северус, будто бы извиняясь. — Но я могу надеть рубашку, если тебя смущает...

— Я очень разочаруюсь, если ты так поступишь, ‒ дерзко улыбнулась Гермиона. Снейп улыбнулся в ответ, и всякое напряжение исчезло, уступая место уюту и теплу.

Медленно, не отрывая взгляда, Гермиона подошла к нему и прикоснулась к его груди. Северус обнял ее и нежно, благоговейно привлек к себе. Она знала, что в любую минуту может отстраниться, и испытывала благодарность за заботу.

Она подняла голову и, когда их взгляды встретились, опустила все барьеры, ограждавшие ее разум, и позволила своим чувствам и мыслям, своей радости и любви хлынуть на Северуса.

Он слегка вздрогнул, крепче обнял Гермиону за талию и ответил таким мощным потоком эмоций, что девушка притянула его к себе и поцеловала. Они еще долго целовались, пока не уснули.

— Гермиона, ‒ прошептал Гарри, и девушка очнулась от воспоминания как раз вовремя: Ремус перешел к практической части урока.

Следуя за Гарри, Гермиона отступила от стола на середину комнаты, где уже собрались остальные пары.

— Все в порядке? ‒ спросил Гарри, направляя оглушающее заклинание. Гермиона с легкостью поставила щит, с опозданием заметив, что он гораздо сложнее того, которому весь урок учил Ремус. Но к счастью, она же Гермиона, всезнайка. Каждому известно, что на летних каникулах она зубрит учебники, так что оплошность осталась незамеченной.

— Да, ‒ улыбнулась Гермиона и запустила оглушающим заклинанием в Гарри, отразившего атаку. — Просто есть о чем подумать.

— Могу представить, ‒ кивнул друг и подошел ближе, будто бы желая обсудить тактику.

Гермиона заметила, что Ремус, бросив взгляд в их сторону, широко улыбнулся и перевел внимание на Падму и Лаванду.

Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение. Сегодня она должна все им рассказать.



Гарри беспокоился. Конечно, беспокойство можно считать улучшением: его охватил приступ паники, когда Гермиона бросилась вон из комнаты и исчезла Мерлин знает куда на целый день.

После того, как прошло первое потрясение, Гарри убедил себя, что сердечный приступ в таком возрасте ему не грозит, и выгнал Рона из комнаты Гермионы, не особо утруждая себя вежливостью и не обращая внимания на желание с кем-нибудь поговорить.

Гарри попросил Рона ждать в гостиной, а сам вернулся в комнату старосты. Прошел почти час, когда он закончил. Впервые в жизни он испытывал благодарность тете Петунии за навыки по уборке дома. В комнату вернулась хотя бы видимость прежнего уюта и красоты. Гарри знал, что не сможет вернуть помещение в исходное состояние, но не хотел, чтобы Гермиона возвращалась в бардак, который учинил Рон.

Гарри появился в гостиной как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рон получает удар в нос: на этот раз от разъяренной Джинни.

— Поверить не могу! ‒ взвизгнула Джинни, пока Гарри торопливо осматривал комнату. К счастью, никого, кроме них, не было.

— Как ты мог предать ее доверие, идиот? Как ты мог меня использовать? Теперь она будет думать, что мы заодно!

— Она знает, что ты не при чем, ‒ ответил Гарри вместо Рона, прижавшего руки к лицу и бормочущего что-то неразборчивое. — Пожалуйста, потише. Неизвестно, вдруг нас кто-нибудь слышит.

— Конечно, ‒ сказала Джинни, покрасневшая от злости. — По-моему, нам пора прогуляться, Рон!

И не глядя на Гарри, девушка потащила своего брата к выходу из гриффиндорской башни. Гарри не испытывал ни малейшего желания следовать за друзьями.

Записка Гермионы застала его в общей гостиной. Он бродил по комнате и сомневался, нужно ли все рассказать Ремусу, Дамблдору или еще кому-нибудь. Записка его немного успокоила, но недостаточно, чтобы спокойно лечь спать: а Драко — единственный, с кем он мог бы поговорить — находился в спальне Слизерина. В конце концов, Гарри – гриффиндорец, а гриффиндорцы не пишут слизеринцам из-за какой-то бессонницы.

Когда Гермиона не показалась на завтраке в Большом зале, Гарри снова забеспокоился, но ее присутствие на ЗОТИ, даже если мысленно она была где-то в другом месте, полностью его успокоило. Она не выглядела несчастной, измученной или грустной. Наоборот, время от времени он замечал на ее губах легкую улыбку.

Очевидно, все прошло хорошо. Но Гарри не терпелось услышать объяснение, впрочем, не ему одному: Драко периодически кидал в их сторону взгляд.

Тренировка заклинания давала им возможность поговорить, но Гарри уже давно усвоил, что здесь не безопасно. Любой мог подслушать, в кабинете могли быть прослушивающие заклинания, а неделю назад Драко поразил Гарри, заявив, что среди слизеринцев немало умеющих читать по губам. Более того, это было довольно популярным хобби.

— Все хорошо? ‒ спросил он. Гермиона улыбнулась и кивнула в ответ. Гарри подступил ближе, но девушка будто сильнее забеспокоилась.

— Мне нужно кое-что сказать тебе и Драко, ‒ внезапно заявила она, словно это было самое важное сообщение в мире.

— Это имеет отношение к идиотскому поступку Рона? ‒ спросил Гарри, стараясь скрыть любопытство. Она ни словом не обмолвилась о стычке со Снейпом и до утра понедельника даже не объявилась в своей комнате. Гарри знал наверняка, потому что неоднократно проверял.

— Отчасти, ‒ уклончиво ответила она. — Не могу говорить здесь. Приходи с Драко в тренажерный зал до обеда. Я его тоже попрошу прийти.

Оставшаяся часть урока была без происшествий. Рон умудрился сбить Невилла оглушающим заклинанием, а Невилл потом ответил проклятием щекотки.

Прорицание тянулось бесконечно долго, и хотя Флоренц был лучшим преподавателем, чем Трелони, Гарри еле сдерживался, чтобы не ругнуться. Ни Драко, ни Гермиона не посещали этот урок, поэтому после звонка, положившего конец пространным разговорам о Венере и ее влиянии на Марс, Гарри в одиночку направился в подземелья.

Он произнес пароль, который сообщил ему Снейп «Ловкость», и промчался вверх по ступеням. Запыхавшись, он добежал до двери и скинул обувь. Гермиона придет чуть позже с занятий по древним рунам, но Гарри хотел рассказать все Драко.

— Что происходит, черт возьми? ‒ вместо приветствия сказал Драко, как только Гарри появился в зале. — Гермиона как будто с ума сошла! То она улыбается, как дурочка, и пялится куда-то, то бормочет и грозится упасть в обморок. Что случилось в вашем гриффиндорском логове за эти выходные?

Не тратя времени на долгие объяснения, Гарри все рассказал Драко, зная, что слизеринец наверняка разберется в причинах. Он лишь надеялся, что Драко не переусердствует в шпильках в сторону Гриффиндора. Поттер был не в настроении защищать свой факультет.

Но вместо ожидаемого гнева на лице Драко появилась широкая ухмылка.

— Значит, ее не было на выходных? ‒ спросил слизеринец, и, когда Гарри кивнул, его ухмылка стала еще шире. — Тогда я догадываюсь о причине глупых улыбок и мечтательных взглядов.

Гарри нахмурился, пытаясь угадать ход мыслей слизеринца. Когда же все стало ясно, глаза Гарри расширились от удивления, хотя он и пообещал, что будет следить за эмоциями.

— Думаешь, это наконец произошло? ‒ обеспокоенно и вместе с тем радостно спросил он.

Драко лишь фыркнул.

— Твой драгоценный Уизли устроил настоящую бурю, Гермиона побежала к Снейпу, отчаянно желая объясниться. Они исчезают из виду больше, чем на день, а когда вновь появляются, Гермиона выглядит как девица после первого в жизни поцелуя, а Снейп — как заново родившийся. Я встретил его по пути на ЗОТИ. Он меня даже не заметил.

С тех пор, как Гарри узнал о чувствах Гермионы, он не раз обсуждал это с Драко. Это казалось неизбежным, и, хотя Гарри кривился от мысли, что Гермиона целует Снейпа, Малфою несложно было принять их взаимную любовь.

В конце концов, он видел отношение Снейпа с ней, его нежность и заботу, он слышал, как Гермиона отзывается о нем. И это еще не учитывая то, что своим поведением в последнее время она больше походила на слизеринца-Снейпа, чем на прежнюю гриффиндорку.

— Тогда почему она волнуется? ‒ спросил Гарри и тут же сам догадался, каков ответ. — Из-за нас, ‒ задумчиво добавил он.

— Полагаю, в основном из-за тебя, ‒ усмехнулся Драко. — Возможно, она боится, что в тебе проснутся старые предрассудки или что ты тоже разгромишь ее комнату.

— Замолчи, ‒ огрызнулся Гарри. — Не очень-то приятный опыт, когда один друг предает другого!

— Особенно учитывая вашу гриффиндорскую преданность, ‒ сдержанно согласился Драко. Гарри удивился, что не последовало оскорблений. — Мы, слизеринцы, никогда не доверяем друг другу полностью, но для вас это, наверное, настоящий удар.

— Кто-то говорит об ударах? ‒ поинтересовалась Гермиона с порога.

— Я только что рассказал Драко, как ты начистила физиономию Рону, ‒ ответил Гарри, засомневавшись всего на долю секунды. Он определенно нарабатывал навык. — И какое же это было зрелище! Даже лучше, чем на третьем курсе! А знаешь что? ‒ он вдруг посерьезнел. — Я ведь остаюсь единственным другом, которого ты еще не ударила. Надеюсь, ты не планируешь ничего подобного?

— Ха-ха, очень смешно, ‒ Гермиона направилась к ним, пока Драко возмущенно объяснял, какой травмирующий опыт он приобрел из-за этого удара.

— Я думала, он принес тебе немало пользы, ‒ парировала Гермиона.

— Мы собрались обсуждать, что приносит мне пользу? ‒ надменно произнес Драко. — Если да, то у меня где-то был список...

Он принялся искать в карманах, но Гермиона уже поняла намек.

— Ты прав, ‒ Гермиона беспокойна заходила по комнате. — Вы – мои лучшие друзья, и я всегда старалась ничего от вас не скрывать, если могла... Сразу предупрежу, это не планировалось, и, если бы я знала заранее, я бы...

Драко и Гарри обменялись веселыми взглядами.

— Я ничего не понимаю, Гермиона, ‒ заметил Гарри, за что был награжден раздраженным стоном.

— Я хотела сказать, ‒ продолжила она, — что я... что Северус... Ну, мы поссорились в субботу, а потом... Мерлин! Я не знаю, как все сказать...

— Давай я тебе помогу, ‒ заботливо предложил Драко. — Ты несколько лет влюблена в Северуса, и в субботу он наконец понял, что испытывает те же чувства. Вы серьезно поссорились, поцеловались и не смогли выпустить друг друга из объятий до понедельника.

Гермиона была так поражена, что Драко и Гарри не удержались от широких ухмылок. Девушка плюхнулась на пол без следа своей обычной грации.

— Все было так очевидно? ‒ тихо спросила она. К удовольствию Гарри, на ее щеках появился румянец. Он с четвертого курса не видел, как подруга краснеет.

— Не особо, ‒ сжалился Драко, все еще широко ухмыляясь. — Но я же слизеринский принц, а Гарри упорно работает, чтобы стать моим помощником, не так ли Гарри?

Гарри серьезно закивал, но, заметив изумление на лице Гермионы, разразился громким смехом.

Драко вздохнул.

— Из него никогда не получится слизеринец, ‒ сокрушенно заметил он, вызвав у Гарри новый приступ смеха.

Гермиона смотрела на них с широко раскрытыми глазами. До Гарри вдруг дошло, что он уже очень давно не видел Гермиону, сбитой с толку.

Затем на ее губах появилась улыбка, а в глазах — смешливый огонек.

— Я создала чудовище, ‒ насмешливо заметила она.

— Ну, нетушки, это мое чудовище! ‒ возмутился Драко.

— Я, конечно, польщен, что вы не можете меня поделить, ‒ откликнулся Гарри, ‒ но прошу заметить, что я — свое чудовище и ничье больше.

— О, Гарри, в этом и есть прелесть жизни слизеринца, ‒ поддразнил Драко. — Мы манипулируем тобой, заставляем делать то, что хочется нам, а ты веришь, что действуешь по собственной воле.

— А знаешь, в чем прелесть жизни гриффиндорца? ‒ угрожающе спросил Гарри. — Если мы чувствуем, что нами кто-то пытается помыкать, мы просто идем и начищаем морду такому прохвосту.

Драко неверяще уставился на Гермиону. Девушка пожала плечами.

— Всегда срабатывает. Даже с Волдемортом, ‒ спокойно заметила она.

— Ну, почти всегда, ‒ признался Гарри.

— Тогда я с нетерпением жду, как ты начистишь морду всему Ордену, когда они откажутся следовать воле Мальчика-Который-Выжил, ‒ сказал Драко.

— Ордену? ‒ спросила Гермиона, слегка приподнимая бровь.

— Знаешь, ты ужасно похожа на Снейпа, когда так делаешь, ‒ весело отметил Гарри и рассмеялся, когда Гермиона нахмурилась.

— Я хочу, чтобы Драко вступил в Орден, ‒ сказал Поттер. — Он уже больше года работает на нашей стороне, и, по-моему, пора преодолеть антислизеринские настроения.

Драко фыркнул:

— Большая честь слышать это от тебя.

— На твоем месте я был бы поосторожнее, Драко, я ведь могу припомнить и твои предрассудки, ‒ предупредил Гарри, не отрывая взгляда от Гермионы. Девушка кусала губы, как всегда, когда задумывалась.

— Трудно, ‒ заключила она. — Трудно этого добиться.

— Ты, похоже, не сильно счастлива, ‒ сказал Гарри. — Я думал, ты захочешь видеть Драко в Ордене.

— Конечно, я хочу. Но вот чего я не хочу, так это спровоцировать волну негодования, потому что мы выбрали неверный подход, ‒ нетерпеливо ответила Гермиона. — Ты хоть представляешь, как глубоко корнями уходит вражда между семьями Уизли и Малфой? Насколько я знаю, целые поколения блондинов и рыжих использовали время в Хогвартсе, чтобы безжалостно мучить друг друга. Грюм до сих пор утверждает, что в его раннем уходе на пенсию виновата проделка Люциуса. И мы слишком часто и слишком громко заявляли о своем отношении к Драко, чтобы всё вдруг разом забылось. Мы не можем вести себя так, будто вражды никогда не было.

— Но они же на стороне добра, ‒ возразил Гарри и заметил, как Малфой закатывает глаза. — Они должны быть готовы преодолеть предрассудки! Они должны быть рады, что Драко хочет присоединиться!

— Да, они на стороне добра, ‒ медленно ответила Гермиона, — поэтому мы не пытаем чистокровок на собраниях Ордена. Но не путай: одно дело — быть хорошим, другое — не иметь недостатков. Предрассудки — это не хорошо и не плохо, это часть человеческой природы. Главное — они управляют нами или мы ими.

Она взмахнула палочкой, и в воздухе появились часы.

— Пора возвращаться, иначе мы опоздаем на следующий урок, ‒ предложила Гермиона и грациозно поднялась с пола.

— Хорошо, мамочка, ‒ ответил Драко, и насмешливо добавил: — Если Пожиратели смерти сделали тебя не по годам умной, то им следует ввести обязательное членство в своих рядах.

— Ага, как же, ‒ сказала девушка и улыбнулась Гарри, очевидно ожидая, что он ответит. Но Гарри остался задумчивым.



По мнению Ремуса, учительское собрание было ужаснейшей мукой, изобретенной богами, чтобы пытать бедных преподавателей ЗОТИ.

Как обычно, собрание тянулось медленно, как чаепитие с толпой престарелых родственников, и Ремус почти уснул, когда Альбус закончил последнюю тему на повестке нынешнего понедельника.

— Перед тем, как мы все вернемся к работе, ‒ сказал Дамблдор, и внимание всех присутствующих тут же обострилось: вот-вот придет конец этому мучению! ‒ я бы хотел сделать последнее объявление. Боюсь, оно довольно серьезное, и вряд ли вам понравится.

Ремус заметил, что все взгляды прикованы к директору. Никогда прежде на учительском собрании не было серьезных объявлений. По крайней мере не при Ремусе.

— На меня возложена печальная обязанность проинформировать вас, что Северус покинул должность профессора зельеварения вчера вечером. Уже обсуждалась возможность замены, но непредвиденные обстоятельства не позволят ему преподавать, начиная со следующей недели.

Возможно, Альбус хотел сказать больше, но любой звук, который он мог бы издать, потонул в поднявшемся шуме. Хагрид громогласно возмущался, профессор Спраут визгливо требовала объяснений, а Флитвик изо всех сил цеплялся за край стола, так как от удивления опрокинул стопку книг, на которых сидел, и теперь не мог восстановить равновесие.

Лишь Минерва МакГонагалл сохраняла спокойствие, со странной улыбкой наблюдая за всеобщим волнением.

И Северус Снейп ‒ человек, вызвавший эту бурю. Он расслабленно откинулся на спинку кресла, его лицо не выражало никаких эмоций.

Теперь Ремус ни за что не скажет, что собрание учителей – скука смертная.

Люпин смотрел на своего коллегу с всевозрастающим удивлением; он недоумевал, как же понимать данное решение? Могло ли что-то стать объяснением? Возможно, что-то произошло на встречах Ордена? Вынужден ли Северус прятаться? Может, это из-за покушения на его жизнь: того отравления, произошедшего несколько месяцев назад? Признаки видимой опасности отсутствовали! Или все же опасность была?

Но Северус не казался напряженным, злым или обеспокоенным. Как раз наоборот, он казался довольным как никогда. Он будто был чем-то невероятно удовлетворен.

Пазл не сходился.

— Но почему? – вскричал Ремус. — Почему сейчас, когда ты можешь преподавать так, как тебе хочется?

Остальные преподаватели, услышав мучивший всех вопрос, замолчали.

Казалось, Северус не потрудится ответить, но затем он немного подался вперед и приподнял бровь.

— Причины личного характера, ‒ веско ответил он. Обычно на этом всякое обсуждение закончилось бы, но любопытство подтолкнуло Ремуса:

— Но какие у тебя могут быть причины?

Северус медленно обвел взглядом изумленные лица. Легкая усмешка искривила его губы, и Ремус понял, что сегодня ответа не добиться.

— Личные, ‒ ответил он, и Люпин заметил, как Минерва хмыкнула.

Вызвав тем самым всеобщее недоумение и раздражение, Северус поднялся и произнес небольшую речь о том, как он будет по всем скучать, но в течение следующих нескольких дней обязательно найдет время, чтобы со многими попрощаться лично. Речь была бы отличной, если бы не улыбка, не покидавшая лица Снейпа. И постоянные хмыканья Минервы.

Как только Альбус объявил конец собрания, Северус поднялся и покинул кабинет. Попрощавшись с коллегами, Ремус поспешил следом.

— Северус, ‒ позвал он. — На пару слов, если не возражаешь...

— Не здесь, ‒ ответил Снейп, не сбавляя шаг. — Никогда не встречал таких шумных людей, как это сборище. Пройдем в мои комнаты, если не против.

— Конечно, ‒ согласился Ремус, и они молча прошли в подземелье, в класс зельеварения, а потом и в комнаты Северуса. У Ремуса перехватило дыхание, когда он прошел через гобелен: он не сильно жаждал этого разговора. Сложно судить о реальных эмоциях Северуса по выражению его лица. Он мог быть вне себя от злости, и, если это так, у него есть на то полное право, как считал Люпин.

Ремус молча осмотрел библиотеку, вспоминая свой прошлый визит в эту комнату и последовавшие той ночью откровения.

Северус не торопил его. Когда они проводили здесь свои исследования, Северус сначала исчезал на кухне, чтобы приготовить свой любимый пряный чай. Так он поступил и на этот раз.

Сев на диван, Ремус еще раз огляделся: что-то изменилось, но он никак не мог определить, что именно.

Прежде вся атмосфера так и дышала одним лишь Северусом, но сейчас в комнате появилось мягкое прикосновение света и тепла.

Он не мог определить его источник, но взглянув на второй стол, размещенный рядом со столом Северуса, он догадался, что это заслуга Гермионы.

— Северус, ‒ сказал Ремус, когда хозяин комнат вернулся в библиотеку с блестящим чайником в руке, — по поводу твоей отставки...

— Личные причины, Ремус, ‒ перебил Северус, все еще странно улыбаясь. — Хотя должен признать, что возможность полностью отдаться работе в Ордене — одна из главных.

— М-м, ‒ протянул Ремус, чувствуя недосказанность, но слишком хорошо зная Северуса, чтобы надеяться на полный ответ. — Ну ладно. Надеюсь, однажды ты мне все расскажешь.

Северус усмехнулся, сел в кресло и положил ногу на ногу.

— А теперь скажи мне, Ремус, твое любопытство — единственная причина, по которой ты за мной пошел?

— Нет, конечно, ‒ поспешно ответил он, беспокойно потирая ладонь. — Вообще-то из-за январских событий, ‒ он помедлил и глубоко вздохнул, стараясь не встречаться взглядом с Северусом. — Я хотел извиниться. Я все неправильно понял. Я ошибся в тебе, рисковал благополучием Гермионы, поставил под сомнение поступки директора и втянул Гарри и Рона, куда не следовало. Я поступил ужасно глупо.

— Мародер извиняется передо мной, ‒ медленно ответил Северус. — Блэк наверняка перевернулся в могиле, ‒ он снова усмехнулся, но тут же посерьезнел. — Забудь об этом. Хотя должен признать некоторую... импульсивность с твоей стороны, твои поступки все-таки можно оправдать, и ты вел себя, как следовало преподавателю, точнее, как ответственному человеку.

— Рад, что ты так говоришь, Северус, ‒ облегченно ответил Ремус, все еще не желая отходить от этой темы. — Но я должен был учитывать, что ты бывший шпион. По крайней мере, я должен был сообщить директору, прежде чем нести Гермиону в больничное крыло. Я мог разрушить ее прикрытие!

— Независимо от обстоятельств, твоя первоочередная задача – защищать учеников, ‒ возразил Северус. — Я мог сойти с ума, находиться под действием Империуса или меня могли шантажировать. Я бы, конечно, предпочел не впутывать Поттера и Уизли, но твой поступок был правильным. И только благодаря моему невниманию ты смог войти в мои комнаты. Так что виноват я сам.

— Но я должен был... ‒ Ремус предпринял очередную попытку.

— Глупости! ‒ отрезал Северус. — Если хочешь искупить эту несуществующую вину, помоги мне с исследованием. Я долго не изучал наши записи, но несколько дней назад на меня накатило вдохновение, так что возможно мы решим, как быть с иммунитетом к зелью...

Взмахом руки Северус очистил стол перед ними и призвал кипу книг и свитков, тем самым положив конец возражениям Ремуса.

Они работали чуть более часа, когда послышался стук.

— Гермиона, ‒ предупредил Северус, не отрываясь от работы, даже когда засветился гобелен.

И, правда, через мгновение стройный силуэт Гермионы Грейнджер прошел сквозь золотое свечение.

— Рада видеть вас, Ремус, ‒ приветствовала Гермиона, взмахом руки отправляя сумку с учебниками в кресло. — Мне очень понравился сегодняшний урок.

Ремус усмехнулся.

— Вряд ли он был тебе нужен, ‒ поддразнил Люпин. — Я видел, как ты оживленно разговаривала с Гарри.

Это привлекло внимание Снейпа, и он подал голос, хотя взгляд его был по-прежнему прикован к записям.

— Он решился, ‒ спокойно заметил Северус, и Гермиона кивнула.

— Наконец-то, ‒ согласилась она.

— Когда?

— В пятницу.

Снейп поднял взгляд.

— Тогда пора приступить к плану, ‒ небрежно сказал он, и Гермиона снова кивнула. Ремус в это время пытался понять, о чем разговор.

— Шоколад? ‒ так же небрежно спросила Гермиона.

— Гриффиндорцы, ‒ фыркнул Северус, закатывая глаза. — Всегда говорят очевидное.

Гермиона усмехнулась:

— Так и думала. Будете кекс, Ремус? Есть только шоколадный. Северус совершенно не признает другие вкусы.

— Хорошо, ‒ согласился Ремус, все еще смущенный их разговором. — Спасибо, Гермиона.

— Пожалуйста. И, в конце концов, я же не сама их готовила, ‒ ответила Гермиона и исчезла на кухне.

— Что это вообще было? ‒ слабо спросила Ремус.

Северус, снова погрузившийся в записи исследования, поднял удивленный взгляд.

— Что? Ах, это.

Он снова опустил взгляд и лениво объяснил:

— Не знаю, в курсе ли ты, что Драко Малфой и Поттер вместе работают.

Ремус кивнул, но Северус все еще не отрывался от записей.

— Мы ожидали, что Поттер захочет, чтобы Драко вступил в Орден. И, судя по ранее сказанному, он принял решение. Через четыре дня он представит Драко в Ордене.

— В пятницу, ‒ добавил Ремус, короткий диалог между Северусом и Гермионой наконец обрел смысл. — Но в Орден его никогда не примут!

— Поэтому сегодня вечером мы начнем разрабатывать план, ‒ нетерпеливо сказал Снейп.

Дверь на кухню хлопнула, и Гермиона снова появилась в комнате.

— Джейн сказала, что ты недоедаешь, ‒ строго сказала Гермиона, кинув блюдце с кексом Северусу. Тот, не глядя, поймал его.

Ремус облегченно вздохнул, когда Гермиона просто передала ему блюдце, прежде чем опустилась в кресло.

— Она попросила проследить, чтобы ты ел, по крайней мере, два раза в день.

— Джейн меня погубит, ‒ проворчал Северус и посмотрел на Гермиону.

— Ну, нет, ‒ усмехнулась она. — Честь погубить тебя принадлежит мне.

— И кто бы говорил. Между прочим, ты тоже пропустила обед.

Гермиона даже не спросила, откуда он знает, хотя Северуса не было в Большом зале.

— Я молода, ‒ заметила она. — Могу себе позволить. А вот ты...

Не меняясь в лице, Северус бросил в Гермиону шоколадный кекс, который она ловко поймала.

Ремусу захотелось ущипнуть себя: мурашки по коже от такой странной смеси блестящего ума и отношений пожилой пары. Он чувствовал себя неуместно и не впервые задался вопросом об истинном характере их отношений. Если это дружба, то самая близкая, какую ему довелось видеть.

Даже мародеры не шли в сравнение. Казалось, между этими людьми есть постоянная связь, благодаря которой они понимают друг друга и реагируют почти инстинктивно.

— Спасибо, ‒ радостно поблагодарила Гермиона и положила кекс на блюдце. ‒ Теперь не придется идти на кухню за новым кексом.

— Как раз это я и задумывал, ‒ ответил Снейп.

— Ах да, ‒ сказала Гермиона, вставая с дивана и направляясь к креслу, огороженному стопками книг. — Я и забыла, что слизеринцы все просчитывают на десять шагов вперед. Не против, если я здесь поработаю? ‒ спросила она Ремуса и Северуса.

— Вот почему ты – гриффиндорка, ‒ парировал Снейп. — Мы, слизеринцы, никогда ничего не забываем. Только если будешь вести себя тихо. Ремусу нужно сосредоточиться.

— Отлично, поговорим о манере работать, ‒ нарочито обиженно ответила Гермиона, открывая внушительный том. — Я особенно люблю, как ты громко и часто оскорбляешь гриффиндорцев, когда проверяешь эссе.

— Ты бы тоже ругалась, если бы проверяла эти эссе, ‒ возразил Снейп.

Гермиона открыла рот, но тут же закрыла.

— Хм, тут ты возможно прав, ‒ призналась она. — Но я вообще не особо болтаю, когда работаю.

Северус только хмыкнул и получил в ответ такое же хмыканье, прежде чем Гермиона погрузилась в чтение.

Время за работой летело незаметно. Периодически Ремус слышал, как Гермиона что-то бормочет под нос, но слов было не различить.

Он обнаружил, что испытывает удовольствие от работы с Северусом. Он даже забыл, каким невероятно умным был этот человек, его ум перескакивал с одного факта на другой, интуитивно приходя к заключениям, на которые у Ремуса ушли бы часы.

Конечно, требовалось не только «вдохновение», но и упорный труд, но благодаря темному заклинанию, которое Ремус нашел в одном древнем фолианте, задуманное могло получиться...

— Интересно, кто раздул подобное самомнение?! ‒ раздался сердитый окрик слева, и Ремус, полностью погруженный в чтение, резко дернулся.

Северус поднял голову от записей, хмыкнул и кивнул в сторону Гермионы.

— Вот об этом я и говорил, ‒ сказал он и заклинанием отправил в Гермиону подушку.

Она даже не взглянула. Взмах руки и тяжелая книга с грохотом полетела в Северуса, однако он без труда увернулся. Спустя долю секунды другая подушка хлопнулась на победоносно усмехающегося профессора.

— Попался! ‒ удовлетворенно сказала Гермиона.

На этот раз Ремусу пришлось ущипнуть себя.



Спустя четыре дня тщательного планирования и четырех бессонных ночей Гермиона и Северус заняли свои места за столом Ордена. Он бросил на неё неприязненный взгляд, она вздрогнула от испуга. Чем ближе становились их отношения, тем больше их забавляла игра в ненависть. Время от времени Гермиона замечала, как МакГонагалл прячет улыбку.

Ремус, которому Северус накануне рассказал о своих отношениях с Гермионой, испытывал определенные трудности, но старательно скрывал недоумение и чувство неловкости. Так как большинство присутствующих в свое время учились в Гриффиндоре, то не слишком чутко воспринимали язык тела, поэтому никто не замечал взглядов Ремуса, которые он попеременно бросал то на Гермиону, то на Северуса.

В комнате нарастало напряжение даже среди тех, кто не знал о его причине. Многое зависело от исхода сегодняшнего собрания, и не только вступление Драко в Орден.

Сегодня станет ясно, насколько Орден готов отступить от традиций и давних убеждений (скорее предрассудков, поправила себя Гермиона). Если они не примут Драко, ее план так же вряд ли примут с легкостью.

И если Ордену не понравится внезапное открытие «истинной сущности» Драко и его роли двойного агента, то Гермионе даже думать не хотелось, как они отреагируют на ее работу шпионки.

Да и Дамблдору этот шаг может стоить доверия и уважения.

Гермиона, Драко и Гарри потратили несколько часов на репетицию речи Гарри, пока не были уверены, что все пройдет как следует. Драко, однако же, был настроен скептически, и Гермиона не могла не согласиться.

Дамблдор, Ремус, МакГонагалл и Северус, конечно же, будут на их стороне.

Но если остальные члены круга – Артур и Молли Уизли, Кингсли Шеклболт, Тонкс и, что наиболее важно, Грозный Глаз – не согласятся, никакого вступления не будет. И Гермиона сомневалась, что недоверие, длившееся годами, не только к Драко, но и ко всей его семье, развеются от одной речи, пусть и произнесенной Мальчиком-Который-Выжил.

Но, как бы они ни повели себя, Северус и Гермиона готовы. Сегодня Драко будет принят, по воле Ордена или их придется подтолкнуть к этому решению.

Скучающе глядя по сторонам, Гермиона распустила хвост и искоса взглянула на Северуса.

«Драко ждет в кабинете Альбуса, ‒ мысленно сказал Северус. — Директор уже наверняка свел его с ума горячим шоколадом и маггловскими конфетами. Честное слово, он еще больше ест сладостей с тех пор, как я рассказал о нас».

Гермиона послала ему мысленную улыбку. Четыре дня назад они поделились своим недовольством после ухода Ремуса. Гермиона рассказала Северусу о реакции Гарри и Драко, которую полностью повторила Минерва МакГонагалл.

«Мы – настоящая шпионская пара», ‒ сказал он тогда.

«Мне нравится, как ты говоришь «мы», ‒ последовал ее ответ. Северус гортанно рассмеялся, отчего Гермиона покраснела.

«Мне нравится, как ты думаешь «о нас», ‒ подумала она, и к своему удивлению ей удалось отправить ему мысленное подобие румянца: розоватый туман смущения и тепла, заставивший Северуса неловко откашляться.

«Гермиона! ‒ насмешливо подумал Снейп. — Не перед Орденом, в конце концов!»

И она снова покраснела, радостная, что волосы скрывают ее румянец. Ей определенно нужно как-то с этим справиться. Возможно, запустить противо-Северусную кампанию. Они могли бы принять вместе ванну, он читал бы ей Байрона... Гермиона покраснела еще сильнее.

«Сосредоточься!» ‒ напомнила себе девушка.

Она, взглянув на Северуса, уловила свои же мысли: «Постоянная бдительность!»

Дамблдор вошел последним. Он подал знак, чтобы все сели, и, когда присутствующие заняли свои места и шум утих, директор остался стоять вместе с Гарри.

— Добро пожаловать на собрание внутреннего круга, ‒ радостно начал Дамблдор, и все обменялись приветствиями. — У нас есть несколько вопросов на повестке дня, но, прежде чем я объявлю собрание открытым, нам предстоит обсудить вступление нового члена.

Все удивленно переглянулись. Никто не сомневался, что Гарри и Гермиона вступят в Орден, хотя все поразились, что Рон не присоединился к ним. Но никто не слышал о новых будущих членах, поэтому всем хотелось узнать личность того, кто сегодня предстанет перед собранием.

Гермиона озадаченно нахмурилась и вопросительно посмотрела на Гарри. Лицо Снейпа как обычно осталось бесстрастным.

— Кто это? ‒ спросил Грюм.

Дамблдор повернулся к закрытой двери, ведущей в его кабинет.

— Вы можете войти, ‒ позвал он, и дверь медленно открылась.

Где-то напротив Гермиона услышала удивленный вздох, но поспешила сосредоточиться на Драко и своих эмоциях: она изобразила неверие, потрясение и возрастающую панику.

Драко выглядел решительно, но заметно беспокоился. Он медленно прошел в зал и остановился на том же самом месте, где когда-то стояла сама Гермиона и Гарри.

«Давай, Гарри, ‒ лихорадочно подумала она. — Пока они не пришли в себя!»

Будто бы услышав ее, или его чувствительность к атмосфере возросла в последнее время, Гарри набрал в грудь воздуха и заявил:

— Как полноправный член внутреннего круга, я прошу принять Драко Малфоя.