Гость

Было позднее утро, когда жаркое солнце уже успело рассеять ночную мглу. Саванна пробудилась, и жизнь закипела в каждом ее закоулке: антилопы, пугливо озираясь, вышли на пастбища, готовые в любой миг сорваться с места; львицы, потягиваясь и зевая, издалека наблюдали за стадами, решая, настало ли время утренней охоты; угрюмый бородавочник продолжил без устали копать свое жилище, постройку которого начал еще прошлым вечером…. И лишь один белый лев тревожно вглядывался и внюхивался в это утро нового дня. Зная о приближении незваных гостей, он величественно ступал вдоль восточной границы своих обширных владений, стараясь одним своим видом внушить страх любому аутсайдеру, что вздумает перейти её.
Неглубокая чистая речка прокладывала свой путь среди скал, иногда пропадая из виду, иногда разделяясь под ударом острого выступа, упорно выискивая путь среди преград. Унеся свои воды дальше в саванну, за пределы владений белого льва, она растает среди равнин, напитает своими водами растения и животных, и станет обычным потоком — мутным и грязным, исчезающим в сезон засухи и вновь оживающим с приходом дождей. Но здесь, у подножья гор, где выходила на поверхность из нутра земли, она была прозрачной словно хрусталь, и на дне можно было увидеть каждый камень.
Именно она отделяла мир белого льва от опасностей внешнего мира. Тут начинался и заканчивался единственный рубеж обороны. Никто не смел пересекать его без разрешения. Лев зорко следил за этим. И потому, зная заранее о приближении гостей, искал с ними встречи. Наконец, он увидел их и был обескуражен. На скалистом берегу, уже входящем во владения, на расстоянии одного прыжка стояли львица и львенок. Львица была молода, но тело ее уже носило отметины былых сражений, а глаза выдавали смесь ярости и печали, а также мудрость, присущую лишь очень зрелому возрасту. Она была утомлена; сухая пыль, осевшая на ее шерсти и царапины, оставленные кустарником, говорили о долгом пути.
Львенок стоял рядом, но не мог долго усидеть на одном месте. В то время как львица была неподвижна, он постоянно ерзал и куда-то порывался, однако тут же сникал под строгим взглядом сопровождения. Львица пила воду из реки — спокойно, без страха. Она не подозревала, что давно тут уже не одна.
Белый лев встал на скале, возвышавшейся у самого берега реки, и с интересом начал разглядывать гостей. При этом он специально выдал себя присутствующим, как бы неосторожно сбросив камень со скалы. Львица подняла глаза, но не двинулась с места. Слегка опешив от такого неуважения – ведь этикет предписывал просителям самим идти навстречу владельцу земель – белый лев, наконец, решил спуститься лично. Он на мгновение исчез из виду, но уже через несколько секунд показался из-за скалы внизу.
Львица выпрямилась и оглядела льва с лап до головы. Львенок тут же спрятался позади неё.
– Не надо нас бояться, – сказала она. – Я не собираюсь причинять вам неприятности, просто скажите, где можно обосноваться мне и моему львенку. Я так понимаю, что снова забрела на чужую территорию.
– Ты правильно понимаешь, – ответил лев. – И не мне стоит бояться тебя – день, когда львица испугает меня, станет последним в моей жизни – а тебе. Кто вы и откуда?
– Мы прошли очень долгий путь. Я была изгнана, когда моего мужа предательски убили пришельцы.
– Аутсайдеры убили твоего мужа?
– Да, один из них. Меня зовут Вамнафики.
– А твой сын родился уже в изгнании?
– Флаффи – не мой сын. Я нашла его в Саванне Невозвращения рядом с телом растерзанной львицы. Наверное, её тоже убили эти твари. Кроме своего имени, он не помнит ничего из прошлого.
Львенок сидел тихо, прижав ушки и ни слова не говоря.
– И ты одна с ним путешествуешь? – поинтересовался лев.
– Как видите.
– Молоком своим кормишь?
– Вы очень не тактичны, – сказала Вамнафики. – Да, я кормлю его своим молоком. Кстати, вы так и не представились.
– Муфти, – произнес лев. – Меня зовут Муфти. Слыхала где-нибудь?
– Да уж, наслышана о вас, – ответила Вамнафики.
– И не боишься? – улыбнулся Муфти.
– Кого? Вас? Но другие же вокруг не боятся, с чего я должна?
Улыбка слетела с лица Муфти. Он тихо выругался:
– Осмелели совсем, прошлые заслуги теперь не значат ничего. Я им еще напомню львиную мать.
– Еще я слышала про ваш крутой нрав. Но вижу, что это сильное преувеличение.
– Дорогуша, ты просто еще ничего не видела, – Муфти прищурился. – И не советую тебе видеть мой крутой нрав, а тем более испытывать его на себе. Я вижу, судьба и так сильно потрепала тебя.
Вамнафики опустила голову.
– В схватке со своим предначертанием мы все равны, – продолжал рассуждать Муфти. – И хотя у тебя было сложное прошлое, тут оно ничего не значит и особых привилегий не дает. Я, конечно же, уважаю твою значительную персону, но все-таки буду ценить её только, если ты дашь мне причину для этого.
– Как?
– Мне нужны хорошие охотницы, к примеру.
– Я лучшая в этой части Саванны.
– Смелое заявление, – хмыкнул Муфти. – Может, покажешь рекомендации с места последнего изгнания?
Глаза Вамнафики сверкнули яростью.
– Ого! – удовлетворенно заметил это Муфти. – А ты львица с огоньком. Это хорошо. Значит, может, и правду говоришь мне сейчас.
Вамнафики ничего не ответила. Муфти вздохнул и продолжил:
– В общем, мои условия таковы. Ты можешь воспользоваться моим гостеприимством и пожить немного с малышом тут без признания меня своим королем. Присмотришься к нам, мы – к тебе. Понравится – добро пожаловать в прайд. Нет – знаешь, где выход. Но охотиться ты будешь вместе с другими львицами моего прайда. Ходить в одиночку я категорически запрещаю. Заодно и покажешь свои таланты, – его взгляд скользнул куда-то в сторону на противоположном берегу. – Стой тут.
Одним прыжком он пересек речку и ринулся в кусты акации. Послышался шум короткой борьбы, несколько отчаянных вскриков, а затем протяжный рев льва и чьи-то быстро удаляющиеся шаги. Наконец, появился Муфти. Подойдя к Вамнафики, он отряхнул шею и чихнул:
– Вот шалава! Это я его ждал, а не вас. Повадился тут один охотиться на моем пограничном водопое. Думал, что я не смогу его догнать, если увижу. Ничего, теперь надолго запомнит свою ошибку, – лев лизнул свою массивную лапу и провел несколько раз вдоль носа, стирая чью-то кровь. – Жить тоже пока будете отдельно. Пойдем, я провожу.
После представления гостей другим львицам, Муфти указал им путь в новый дом, а когда они скрылись в сопровождении нескольких львиц, подошел к одной из оставшихся и кивком пригласил в свою пещеру. И там сказал:
– Енга! Ты самая лучшая из всех моих прежних жен, самая преданная и, пожалуй, самая дорогая моему сердцу. Но. Глядя на Вамнафики с её сыном, я принял окончательное решение. И хочу, чтобы ты довела его до всех львиц. Я уже близок к старости, но до сих пор не имею наследника. Акида не хочет им быть и потому не в счет. Я хочу жениться еще раз. Но на той, что сможет принести мне сына. Та будет обласкана и не узнает более нужды ни в чем. И еще. Переговори в первую очередь с Вамнафики. Эта боевая львица должна остаться здесь. Так я хочу.
– Прошу тебя, не заставляй меня говорить это другим, – задрожал подбородок львицы. – Ты же знаешь, что у меня нет возможности родить вообще. А значит….
– Ты не права. Моя Енга, милая Енга! – Муфти нежно потёрся о её щеку и почти прошептал: – Я никогда не оставлю тебя. Никогда. Пойдем….
И они скрылись вдвоем в сумраке пещеры от всех забот, оставив их снаружи. В том числе и заботу о гостях.
А они эту ночь провели уже в отдельной пещере неподалеку от пещеры Муфти. Вамнафики сама выбрала её. В ней было сухо, она была достаточно высоко, чтобы заметить приближение опасностей, и имела запасной выход, чтобы в случае чего беспрепятственно покинуть место.
Ночь прошла в тревоге. Флаффи и в этот раз плохо спал. Он ворочался, хныкал, потом забывался тяжелым сном. А в середине ночи вскочил с криком:
– Мама!!!
Его глаза были по-прежнему закрыты. Вамнафики уложила его снова рядом со своим животом, положила свою лапу на голову, словно оберегая львенка от кошмара ночи, и замурлыкала. Флаффи заурчал в ответ и вскоре успокоился. Остаток ночи он мирно проспал.
Вамнафики проснулась, когда первые лучи проникли вглубь пещеры и пощекотали глаза. Сонно потянувшись всем телом, она перевернулась на живот и привстала. Флаффи все еще мирно спал. Лизнув его несколько раз, она вышла наружу осмотреться.
Одинокая львица поднималась к ним по узкой тропе. Вамнафики припомнила, что видела её вчера вечером, когда Муфти знакомил свой прайд с гостьей. Но запамятовала, как зовут.
– Доброе утро, – сказала львица.
– Привет, – ответила Вамнафики, – э-э….
– Енга, – напомнила имя львица. – Можно войти?
Вамнафики посторонилась. Енга прошла внутрь и осмотрелась:
– Неплохо. Как прошла ночь?
– Нормально. Вы от Муфти?
– Мне можно и тыкать. Я хоть и бывшая королева, но из простых, не голубых кровей.
– Ты – бывшая королева?! – удивилась Вамнафики.
– Да. А что это тебя так удивляет? Ты ж вроде тоже бывшая.
– Я – настоящая королева! – глаза Вамнафики засверкали. – Тот урод не будет править долго, я вернусь и возьму свое по праву. То, что я – в изгнании, ничего не меняет!
– Прав был мой муж, – невозмутимо сказала Енга, – ты действительно львица боевая. Ты ему очень понравилась. Я понимаю, почему.
– Ты это к чему? – опешила Вамнафики.
– К тому самому.
– Послушай, если ты думаешь, что я хочу отбить твоего мужа, то….
– То ради Бога, – спокойно ответила Енга. – Тем более что он – бывший. Я же сказала, что когда-то была королевой.
– Не понимаю, – покачала головой Вамнафики.
– Не знаю, почему, но именно тебе я должна это рассказать, – вздохнула Енга. – Видишь ли, на Муфти некое проклятие. После того, как его единственный сын покинул прайд ради аутлендеров, ни одна из львиц не смогла принести ему другого сына – наследника трона. Муфти уже отпраздновал свою дюжину лет, выдал замуж пять дочерей, еще свадьба на подходе, но передать власть некому. Из-за этого он и места себе не находит. Даже наш шаман Мванахева не может сказать, почему так происходит. Поэтому он и развелся со всеми своими предыдущими женами, чтобы однажды встретить ту, что даст ему наследника. Он хочет быть свободным только для неё. И, увы, к нам он относится только как к подругам, но не более того.
– Что за детская упрямость! Очень странно это все.
– Увы, – слабо улыбнулась Енга. – Лишь родив своего ребенка, мы становимся по-настоящему взрослыми. И поэтому львы всегда остаются детьми.
– А ты? – спросила Вамнафики. – Ты была мамой?
– У меня две прекрасные дочери от него, – был гордый ответ.
– А где же мать единственного сына?
– Акиды? Она погибла вскоре после его ухода к аутсайдерам. Не смогла пережить потерю.
– Акида? – переспросила взволнованно Вамнафики. – Ты сказала, его зовут Акида? И он – такой же белый лев, как и Муфти?!
– Знаешь его?
– Можно сказать и так, – задумчиво ответила Вамнафики. Потом минуту помолчала и спросила:
– Ты его любишь?
– Муфти? Да, – щека бывшей королевы задрожала, – и еще как. Если бы я только смогла родить сына, то …. Ты даже не представляешь, каким он может быть в минуты нежности и ласки! Я так сильно люблю, что безропотно отдам жизнь за него. Впрочем, как и другие в прайде. Здесь все стоят за него горой. И пойдут в любую битву.
– Как не хватало такой преданности моему мужу…– почти прошептала Вамнафики.
– И поэтому я не ревную его к тебе или кому еще. Если ты сможешь осчастливить Муфти, то нет на этой земле и не будет никогда львицы, преданней тебе, чем я! Я стану тебе сестрой.
Вамнафики не смогла более сдержать слез и заревела. Когда немного успокоилась, то, вытирая лицо, сказала:
– Ты не можешь стать мне сестрой, хотя видит Бог, как она мне нужна сейчас! И я была бы просто счастлива, если бы ты ею стала. Но мое сердце принадлежит другому….
– Время, моя дорогая, только время, – Енга приложила свою лапу к её рту. – Я вижу огромную нерастраченную любовь в тебе. Но мертвец не может принять её, и рано или поздно она попросится наружу. Только не позволяй своей ненависти к убийце поглотить её. Если в тебе останется одно зло, то оно погубит и тебя, и тех, кто будет рядом, и кому ты будешь небезразлична.
– Можем ли мы быть подругами, пока я тут? – сглотнув комок у горла, спросила Вамнафики.
– Привет, Флаффи! – улыбнулась Енга проснувшемуся от разговора малышу и повернулась к собеседнице: – Разумеется, мы ими и станем! Только о нашем разговоре никому ни слова, хорошо? Пусть это будет нашей маленькой тайной.
– Привет, мам! – протер глаза Флаффи. – А кто эта тетя?
– Это моя подруга, Флаф, – слабо улыбнулась Вамнафики.
– Ты плакала, да?! А почему ты плакала?
– От счастья. Иди ко мне, – львица притянула его лапой к себе и с небывалой дотоле нежностью стала вылизывать. Она и сама не знала почему, но сейчас ощущала острую привязанность к этому малышу, словно и вправду была его мамой.
– Ладно, ладно, я уже чистый! – Флаффи попытался вырваться, но был крепко прижат к груди сильной лапой: – Мам! Пусти меня!
Когда тиски разжались, то он с радостным воплем выкатился наружу пещеры:
– Ух, ты! Как тут здорово! А мы пойдем погулять?
– Обязательно, – ответила Енга. – Сегодня ты познакомишься с другими львятами нашего прайда, пока твоя мама будет охотиться.
– Дневная охота?! – удивилась Вамнафики. – Летом?!
– Да. Специально для тебя на водопое, – улыбнулась Енга. – Ну что, пойдем? Другие уже, небось, заждались.
– Слушай, когда мы пришли, Муфти кого-то ждал…..
– А-а, понимаю. Забудь об этом.
– Почему?
– Потому, что Муфти убил его, – вздохнула Енга. – Мы нашли останки недалеко от водопоя, где он охотился. Вот.
Больше Вамнафики ничего не спрашивала.
Полуденное солнце стояло над саванной, расточая свою жаркую ласку земле и ее обитателям. В редкой тени деревьев собираются львицы, ожидая вечерней охоты, и даже ящерицы зарываются в песок, чтобы отдать ему свое тепло. Благословен тот, кто успел занять место в тени: он проведет день в прохладе.
В полдень жизнь кипит только на водопое. Мутная река продает жизнь в этой иссушаемой летним солнцем равнине, и каждый торопится получить свою долю. Бубалы толпятся у спуска, ведомые жаждой: она принуждает их опустить голову и вволю напиться живительной влаги; им на хвосты напирали антилопы и зебры, перемешавшись в одну пеструю кашу. Но страх заставляет время от времени всех по очереди оторваться и напрячь чувства в поисках длинной дорожки в потоке воды или золотистого силуэта в траве. Поток сторгует не только жизнь – иным он продаст смерть.
Редкие заросли укрыли небольшой отряд. Четверка молодых львиц сопровождала пришлую гостью. Подойдя почти вплотную к месту будущей охоты, отряд остановился, опасаясь цветом тела выдать себя среди золотистых стеблей.
Вамнафики выступила вперед. Как и ранее, она решила возглавить охоту, благо молодняк не возражал. Она знала, что за ней зорко наблюдают. Отправив по паре своих спутниц на фланги, дабы стада не развернулись на неё саму, пригнувшись, она медленно, неторопливо кралась по направлению к водопою. Ее лапы мягко ступали по траве, бесшумно раздвигая ее. В её движениях чувствовался опыт, отточенный на многих охотах. Мускулы были пружинами, готовыми распрямиться в любой миг. Глаза сфокусировались на молодой антилопе, позабывшей про осторожность и жадно приникшей к воде. Подход, последний прицел и….
Стадо животных хлынуло прочь от реки, будто разбросанное взрывом, но, увидев, других львиц по бокам, ринулось в воду. Золотистая молния пронеслась среди мечущихся тел и ударила в одно из них. Антилопа почувствовала, как некая сила рванула и подбросила в воздух. Еще не коснувшись земли, она уже ощутила холод зубов на горле; попыталась вдохнуть, но не сумела, и, уже чувствуя вязкую влагу, текущую по шее, стала биться, тщетно пытаясь сбросить с себя охотницу. Понемногу рывки ослабли; копыта беспомощно царапали землю, словно стремясь найти потерянную опору. Глаза потеряли выражение и остекленели.
Вамнафики чувствовала, как жизнь уходила из тела добычи; этому ее обучила мать, подкидывая юной тогда еще львице молодых газелей и ласково посмеиваясь, когда неподвижные тельца вдруг оживали и пускались прочь. Тогда урок повторялся и запоминался; со временем тело научилось не повторять ошибок юности. Не случилось этого и теперь: антилопа была мертва.
С двух сторон к опустевшему водопою подошли остальные члены отряда. Вамнафики разомкнула челюсти и встала рядом с добычей. Она облизнулась, чувствуя на клыках привычный солоноватый привкус и повернула голову к прибывшим. Сухо усмехнувшись, она сделала шаг в сторону, словно наставник, показывающий ученикам свой опыт.
Он внезапно отозвался острой болью; поджав переднюю лапу, Вамнафики с удивлением посмотрела на нее.
В этот момент из зарослей кустарника вышел Муфти, ворча себе под нос нечто одному ему известное, и неспешно подошёл к львицам. Следом появилась Енга.
– Ты – хорошая охотница, – оценил лев Вамнафики. – Теперь я своими глазами убедился в правде твоих слов.
Заметив перемену в её лице, он спросил:
– Ты в порядке? Сама идти можешь? Или помочь?
Оглядываясь на Енгу:
– Пригласи Мванахеву. Мы сейчас придем, – повернувшись к охотницам: – Так, вы вдвоем, берите добычу и несите домой. А ты, Вамнафики, забирайся ко мне на спину, я довезу тебя к лекарю.
– Не надо, это пустяк, я сама… – запротестовала та, но Муфти был непреклонен:
– Не обсуждается! – и присел: – Забирайся.
Еще никто не носил её на своих плечах. Лежа на мускулистой спине и держась здоровой лапой за толстую шею, чтобы не свалиться при движении, она вдруг поймала себя на мысли, что ей сейчас очень приятно такое внимание и забота. И тут ей вспомнились слова Енги:
– Теперь я поняла тебя еще лучше, сестричка.
– Ты что-то сказала? – спросил на выдохе Муфти.
– Нет, Ваше Величество, только поблагодарила за помощь.
– На шею не дави.
Мванахевой оказался мандрил средних лет, похожий на того, кого ненавидел её бывший муж. Инстинктивно она отдернула лапу, но шаман, ласково посмотрев в её напуганные глаза, твердо взял и внимательно осмотрел поврежденную лапу, заключив:
– Ничего страшного, обычное растяжение кисти. Давно не охотились на крупную дичь, милочка, не так ли?
– Я тебе не милочка! – огрызнулась Вамнафики.
– Хорошая охотница, сильная, с характером, – не обратил внимания на выпад шаман, поглаживая лапу, – жаль, что пару деньков придется посидеть дома. Ничего. Я перетяну жгутом лапу, и все быстро заживет. Главное, ходите медленно, не спеша. Не спе-ша….
Вамнафики успокоилась, ощутив, как тепло от прикосновений мандрила разливается по всему уставшему телу, и неожиданно уснула.
– Вот, – удовлетворенно сказал мандрил, – и чудненько. Хороший сон – верный путь к поправке.
Тут появился Флаффи. Увидев мирно спящую Вамнафики, он тут же подбежал и спросил, едва не плача:
– Где мама?! Она почему спит?
Муфти нежно коснулся носом его головы и ласково сказал:
– Она устала и поспит здесь немного. А тебе я хочу кое-что показать в моих владениях. Ты ведь не боишься пойти со мною один?! Храбрый лев не должен бояться.
– Я и не боюсь! – успокоившись, заявил Флаффи. – Пошли.
Несколько дней Вамнафики лежала в своей пещере, почти не покидая её пределов. Муфти каждый день приходил к ней утром и забирал львенка с собою. Вамнафики даже не пыталась уже протестовать, осознавая бесплодность попыток оспорить его решение. Тем более что следом появлялась Енга, приносила кусок мяса, и с ней всегда было хорошо поболтать о разных разностях.
В обед появлялся Муфти с Флаффи, и Вамнафики уже с нетерпением ждала их возвращения. Львенок еще не совсем оторвался от молока, и наступало время его обеда. Но однажды через неделю лев вернулся в пещеру один, бледный, сверкая яростными глазами:
– Почему ты мне не рассказала?!
– Что случилось? – сердце Вамнафики похолодело от страха.
– Я отнес Флаффи в пещеру к шаману. Почему ты мне не рассказала правды?!
– Что с ним?!
– Он заснул у меня в тени, – сказал Муфти, секунду помолчав. – Был очень уставшим, словно целую ночь не спал. И ему приснился кошмар, он весь дергался и кричал, чтобы его не били. Не убивали! И еще кое-что. Я пытался его разбудить и успокоить. И тут увидел этот шрам на голове. Его очень сильно ударили. Вот почему он ничего не помнит. Один Бог знает, что творится с его маленькой головой! А ты ничего не делаешь, чтобы помочь! Как же ты можешь зваться матерью после этого?! Тьфу! Я и забыл, что ты не она….
– Отведи меня к нему. Немедленно! – Вамнафики встала.
Муфти хотел возразить что-то, но осекся под взглядом львицы. Секунду он молчал, а потом сказал:
– Ладно, идем. Только обождешь у озера. А по дороге расскажешь все в подробностях: где и как ты нашла этого малыша.
Мванахева бережно осмотрел львенка, стараясь не разбудить. Малыш причмокнул и повернулся на другой бок. Мандрил приложил ухо к груди, замер на мгновение, потом стал пристально разглядывать затылок и шею. Наконец выпрямился и знаком позвал на выход.
– Я не вижу признаков сильного повреждения головы. Вроде все в норме. Рана от удара, конечно, заживет, но шрам останется. Чисто внешне он в полном порядке. Физически, я имею в виду. Более ничего определенного сказать не могу.
– Меня интересует, как у него с головой, – сказал Муфти. – Не будет ли последствий удара? Ведь Вамнафики сказала мне, что у Флаффи по ночам случаются кошмары.
– Кто может с уверенностью сказать, что у малыша творится в голове, Ваше Величество? – риторически спросил Мванахева. – Никто не знает точных последствий ранения для мозга.
– С чем же тогда кошмары могут быть связаны?
– Возможно, с попытками вспомнить свое прошлое. Судя по вашему рассказу, к нему является львица, знакомая ранее, но забытая. Видите ли, я уверен, что у малыша нет полной потери памяти. Точнее сказать, он не терял память совсем.
– Как это?!
– А вот так. Мудрецы рассказывали про похожие случаи. Но дело было так. Сначала пострадавшие переживали нечто ужасное, например, убийство родных на своих глазах. И их психика, чтобы не допустить сумасшествия от понимания этого факта, вытесняла его из сознания, заставляла забывать обо всем, что было связано с ним. Например, тех же убитых родных.
– Стоп, – Муфти почесал за ухом, пытаясь переварить услышанное. Потом бросил попытку и вздохнул:
– Давай сначала и попроще. Как будто мне тринадцать месяцев, а не лет. В общем, ты хочешь сказать, что…
– Что малыш видел нечто такое ужасное, что мозг приказал себе забыть и не думать обо всем, с этим связанным. Но память приходит к нему во снах и превращает их в кошмар, так как мозг борется с нею.
– Значит, мальчик может вспомнить все?
– Может, да, а может, и нет. Этого никто не скажет точно. Единственное, что могу сказать – очутись он снова в том же самом месте, шансы вспомнить были бы как никогда высоки.
– Но как найти то место, если он не может его вспомнить даже? – задумчиво спросил король.
– Если Богу на то будет угодно, он найдет его, Ваше Величество.
– А как иначе побороть кошмары?! Как заставить его вспомнить свое прошлое?!
– Прошлое львенка настолько мало, что стоит ли стараться насилу его вспоминать? Навыков оно не трогает, их не забывают.
– А как же его родители?! Они ведь ищут его или, что хуже, думают, что он погиб.
– А почему последнее хуже? – пожал плечами Мванахева. – В этом случае они не будут надеяться. Оплачут и заживут дальше. Заведут нового сына или дочь. Что же касается Флаффи, то…. – мандрил подумал и закончил: – Не те родители, что родили, а те, что воспитали. У него сейчас есть мама. И кто знает, может, и отец у него появится.
Муфти не нравились слова Мванахевы, но он не возражал. В них было нечто. Нечто неприятное, но разумное.
– Что ты посоветуешь делать? – вместо этого спросил король.
– Ничего, – ответил лекарь. – Дать малышу вырасти и превратиться в сильного льва. Не искать его прошлой родины, а дать ему новую. Здесь и сейчас. А с кошмарами справимся так: я буду давать ему снотворное поначалу, а затем, по мере роста, он и сам будет все больше и больше забывать о своей боли. Потом снадобья ему уже не понадобятся.
– Что передать Вамнафики?
– Что все неплохо и с кошмарами мы справимся. Но про возможность вспомнить говорить не надо. Она любит малыша, зачем ей жить переживаниями, что Флаффи вспомнит настоящую мать? Вот потом, когда он вырастет….. Но тогда уже и дела будут другие.
Мандрил снова приложил пальцы ко лбу Флаффи и сказал:
– Я могу кое-что спросить? Не как короля, как друга?
– Да, – тихо ответил Муфти.
– Что ты о ней думаешь?
– О ком?
– Не прикидывайся, я знаю тебя с малолетства.
– Знаешь, – задумчиво ответил Муфти, – сегодня я впервые испугался львицы.
– Почему?
– Ты бы видел её взгляд сегодня! Она готова была разорвать меня на части. Если бы нам пришлось драться, не уверен, что не пришлось бы её покалечить или даже убить.
Мандрил заглянул Муфти в глаза и улыбнулся:
– Слава Богу, это происходит вновь. Я вижу это. Не мешай и не противься. Они пришли сюда не случайно. Он может снять проклятие с тебя.
– Хорошо, – Король встал после минутного размышления, – так и поступлю. Пусть вся правда останется между нами. Я сам решу, когда придет время её рассказать. Если он не хочет вспоминать, я буду уважать и оберегать это желание. Флаффи вырастет здесь, такова моя воля.
С этими словами он развернулся и ушел, оставив малыша у лекаря. Его путь лежал к Вамнафики, ожидавшей его у озерца.
– Ну, что там? – обеспокоенно спросила она, еще когда король только подходил. – Что с Флаффи? Что сказал мандрил?!
– С ним все в порядке, – ответил лев, – он все еще спит. Позже ты заберешь его. А пока выслушай мое решение.
Вамнафики присела и прижала уши.
– Флаффи останется тут. До своего совершеннолетия он не покинет предела моих земель. Ты станешь его настоящей мамой. Ты никогда не будешь пробовать вернуть его прежним родителям. Никогда! Иначе я выпровожу тебя отсюда навсегда. Ты меня понимаешь?!
Львица кивнула, не в силах вымолвить и слова.
– Ты будешь воспитывать его вместе со мной, – продолжал тем временем Муфти. – Я обо всем позабочусь. Ты согласна на мои условия?
Вамнафики вздохнула и, улыбнувшись, сказала:
– Да!
– Хорошо. Будем считать, что ты прошла церемонию признания меня своим королем. Иди к малышу. И не забудь давать ему перед сном то, что будет готовить Мванахева.
– Спасибо… Муфти.