Отметины и Метки

Часть 1

Это было не раз, это будет не раз
В нашей битве глухой и упорной:
Как всегда, от меня ты теперь отреклась,
Завтра, знаю, вернёшься покорной.

Но зато не дивись, мой враждующий друг,
Враг мой, схваченный тёмной любовью,
Если стоны любви будут стонами мук,
Поцелуи — окрашены кровью.

Николай Гумилев

Сириус

В прогалины между деревянными балками на потолке уже закрадывались зябкие солнечные лучи.
Похоже, он проспал первый урок.
Сириус улыбнулся и рассеянно провел пальцами по спине девушки.
Овсяные кудрявые волосы Розмерты цеплялись за его руку и он медленно накручивал их на палец, потом распутывал и снова накручивал.
Огонь уютно потрескивал в печурке из крупного валуна.
Под теплым одеялом было так хорошо...
Сириус закрыл глаза, проваливаясь в густую утреннюю дрему...
Ночью, пока он забывался в объятиях пышногрудой сестры хозяина «Трёх метел», снаружи начался проливной дождь и теперь Сириус нутром чувствовал, что на улице сыро, холодно и противно. А в комнате наоборот, тепло, уютно, сладко пахнет сливочным пивом, от волос девушки исходит приятный запах яблочного сидра и карамели, и вся она податливая как растопленное сливочное масло...
И по телу гуляет такое абсолютное умиротворение и удовольствие, что он готов был прожить в этой постели под стеганым одеялом всю свою жизнь...под треск полен в печке, запах домашней еды и того чувства, когда нежная женская ладошка гладит его по груди...
- Кто такая Роксана?
Он распахнул глаза и ему показалось, что огромная балка падает с потолка прямо на постель.
Бух...бух...бух-бух-бух-бух...
- Что? - он приподнялся и Розмерта сползла с него, натянув одеяло на голую грудь. - Почему ты спрашиваешь?
Она пожала круглым плечиком и подперла кулачком щеку.
- Ты назвал меня так. Когда мы начали, потом ещё раз в процессе, и когда... - губы дрогнули в улыбке, глаза лукаво заблестели. - Закончили. Ты все время бормотал это имя. Это твоя новая девушка?
Сириуса даже передернуло.
- Нет конечно! - он сунул в рот сигарету, тут же вынул её, и покосился на кудрявую девчонку. Она все так же спокойно улыбалась и подпирала голову рукой, глядя на него добрыми светлыми глазами.
- Слушай, Роуз... - он почесал в затылке и досадливо поморщился. - Извини. Я не знаю, как это...
- Да всё в порядке, - легко ответила она и Сириус преисполнился благодарности.
- Поссорились, да? - с живым интересом спросила она, повыше натягивая одеяло.
- Она не моя девушка! - отрезал Сириус и добавил уже мягче: - Прости. Ты ведь знаешь, я в любом случае пришел бы к тебе, - Сириус ласково щелкнул её по носу: - Роуз. Я всегда прихожу к тебе. Тем более сейчас у меня в самом деле никого нет.
- О, перестань, - она выскользнула из-под одеяла, без капли стеснения демонстрируя ему все свои прелести. Сириус почувствовал, как тело немедленно отозвалось на это зрелище, и подумал, как бы скорее свернуть разговор и заняться делом...
- У тебя и никого? Ты наверное меня совсем дурочкой считаешь. Я прекрасно понимаю, что у нас ничего не может быть серьезного, Блэк, и, что ты бегаешь ко мне как в туалет и ещё потому, что у меня видите ли, большие сиськи...
Сириус расхохотался, разваливаясь на постели.
- Я тебя обожаю, Роуз, серьезно... - пробормотал он.
Она осеклась, видимо осознав, какую глупость ляпнула и уронила руки, беззащитно улыбнувшись, но потом сразу же деловито уперла их в бока.
- Я отношусь к этому нормально. То есть всё это, - она махнула на постель. - Нормально. Но ведь это не будет длиться вечно. Ты скоро закончишь школу и свалишь ко всем чертям, женишься там где-нибудь на какой-нибудь высушенной вобле, и забудешь обо мне, а я останусь одна и состарюсь, думая о том, что было...ты заберешь кота? - она подобрала из корзины в углу котенка и бросила на Сириуса.
- Не говори ерунду, я никогда не женюсь. Он тебе не нравится? - Сириус поскорее сдернул с себя любвеобильного котёнка. Один его вид вызывал судоргу. - Слезь с меня, тварь. Я думал мы договорились.
- Нет, Блэк, ты женишься, ты обязательно должен жениться! - крикнула Розмерта и ткнула в Сириуса пальцем, прямо как матушка пару лет назад, когда угрожала, что выгонит его из дома, если он не возьмет в жены Малфой. - Если ты не женишься, то рано или поздно загремишь в Азкабан, попомни моё слово! - она закуталась в цветастый шелковый халат. - Кто-то должен держать тебя в узде, иначе ты сам себя погубишь! И будет лучше, если это будет магла, которая ничего не знает о твоей сумасшедшей семейке, - она скрестила на груди руки, глядя как низзл мочалит беззубым ртом палец Сириуса. - А котёнок мне очень нравится, но я не могу его оставить, потому что у Освальда аллергия на кошек.
- Тогда я знаю, что делать... - Сириус бросил котенка на тумбочку, вытянул руку и дернул Роуз за пояс, возвращая к себе на постель. - Я женюсь на тебе.
Розмерта фыркнула, высвобождаясь.
- Больно мне нужен муж, который гоняется за каждой юбкой. Ну уж нет, Блэк, обойдешься.
- Ладно, уговорила.
Они засмеялись. Сириус запустил ладони под холодную скользкую ткань.
- Но я буду скучать, - пробормотала Роуз, перебирая его волосы. - Откуда ты вообще взялся на мою голову?
- Не волнуйся, я так просто от тебя не отстану. Ты останешься моей, - целуя полные розовые губы, он окончательно завелся. Маленькая родинка над верхней губой шевельнула в его памяти тревожное воспоминание, но Сириус поспешно отогнал его. - Я всегда буду приходить к тебе в бар, как вчера, и мы будем пить твоё восхитительное сливочное пиво, а позже я увезу тебя...
- Куда? - шепотом спросила Розмерта.
- К себе в поместье.
- Правда?
- Да. И ты будешь там моей каждый день, каждый час, - он резко изменил тон и заговорил хриплым, низким голосом, сжимая её шею. - Я возьму тебя в рабство, закую тебя в цепи и ты не будешь знать покоя, потому что всю вечность ты будешь варить пиво для благороднейшего и древнейшего дома Блэков!
- Дурак - вздохнула она, покачав головой, а Сириус рассмеялся, с удовольствием припадая к предоставленной ему шее.
Они познакомились прошлым летом, когда Мародёры решили отметить конец шестого курса и пригласили половину Гриффиндора в «Три метлы». Сириус плохо помнил тот вечер — Сохатый, стол, музыка, песни, черничный аромат на ночной летней улице, женский смех, сверчки, зеленые листья виноградника на фоне сливово-синего неба, мерцание света на третьем этаже, полногрудая девушка с кудрявыми золотистыми волосами, тонкий запах сидра...
Потом он проснулся в её постели и с тех пор как минимум три раза в месяц ночевал у Розмерты. Она была умницей и ничего от него не требовала — ни обязательств, ни подарков, ни совместных планов. Взбираясь к ней в комнатку по винограднику, Сириус знал, что там всегда может найти вкусный ужин, превосходное питье и компанию, приятную не только для души, но и для тела. Конечно, он не скрывал своего отношения к ней, но в качестве благодарности, время от времени делал ей подарки в виде хороших духов, роскошного белья или ещё чего-нибудь нужного для красивой юной девушки, которая живет в трактире вместе с пьянчугой-братом.
И этот брат был большой ложкой дегтя в их меду.
Вот и сегодня.
Как только они вошли во вкус и Сириус начал срывать с губ Розмерты своё имя, внизу вдруг громко хлопнула дверь, и раздался резкий голос:
- Розмерта! Ты наверху?!
Они замерли.
- Розме-ерта!
- Мой брат! - выдохнула девушка. Она все ещё цеплялась за плечи Сириуса, влажные от пота, но с глаз её уже слетела поволока.
Сириуса как-будто низвергли с небес на землю.
Он быстро уткнулся в её плечо горячим лбом и вскочил.
- Если Освальд увидит тебя здесь, то просто по стенке размажет! - в панике шептала Розмерта, торопливо кутаясь в халат, в то время как Сириус, едва впрыгнув в штаны, уже собирал разбросанные по комнате вещи.
- Где моя рубашка?
- Моего первого парня он превратил в кролика и я с трудом уговорила его не делать из этого кролика рагу! - говорила она, спешно помогая ему вдеть руки в рукава. - Он боится, что я выйду замуж и у него отберут трактир!
Сириус бросил пискнувшего низзла в сумку со школьными учебниками, сдернул с торшера мантию, галстук и сунул ногу в школьный ботинок.
- Скорее, в окно! - Роуз распахнула окно, подгоняя.
- Розмерта, где ты, химера тебя сожри!
- Да скорее же, скорее, нет времени!
Когда она широко открыла рамы, халат бессовестно распахнулся на её роскошной груди и Сириус припал к ней с мученическим стоном.
- РОЗМЕРТА!
- Уходи же! - она оттолкнула от себя умирающего Сириуса, но когда он влез на подоконник, Роуз вдруг схватила его за руку. Он обернулся.
- Ты ещё придешь?
И снова это выражение лица...
- Конечно! - он уже высунул одну ногу на улицу, как вдруг в этот самый миг дверь с треском распахнулась, и в комнату ввалился плечистый светловолосый мужчина, раза в три шире Сириуса, с длинными, мясистого цвета руками и крошечной головой.
Сириус замер в ужасно неустойчивом положении.
Розмерта запахнула халат.
Маленькие голубые глазки впились в Розмерту, потом в постель, а потом в Сириуса, и стали размером с галеоны.
Всего на миг даже огонь в печке застыл, а потом...
- АХ ТЫ...УБЛЮДОК!
И Освальд выхватил палочку.
Сириус вывалился за окно и с грохотом приземлился на деревянный балкон, но не успел поднять голову, как неуклюжее заклинание распороло дерево в дюйме от его лица и опалило щеку, а другое тут же выбило половицы под босыми ногами.
- Освальд, возьми себя в руки!
- Стой!!! Стой!
Но Сириус уже во всю прыть бежал по огибающему трактир балкону, а Освальд, свесившись из окна, бездумно выламывал куски дерева из стен и балкона, рискуя разломать всё заведение.
Старое гнилое дерево грохотало, Освальд орал как сумасшедший, Розмерта ругалась и кричала, низзл в сумке вопил от ужаса на своем кошачьем языке. В довершение ко всему из окон бара внизу доносилась разухабистая ирландская пивная песенка, а уличные зеваки помирали со смеху, глядя на эту старую как мир сцену.
- Чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя! - ругался Сириус, размахивая кипой вещей в руках и перепрыгивая через взрывы под ногами.
Перемахнув через ограждение балкона, он рухнул прямо в груду старых коробок из-под сливочного пива на заднем дворе, но не успел отряхнуться, как из черного хода вывалился неумный братец Роуз в компании двоих помощников.
- Вон он! - заорал он, снова вскидывая палочку, и Сириус, петляя как заяц, бросился через улицу к «Сладкому королевству».
Вломившись в кондитерскую и чуть не оторвав дверной колокольчик, Сириус облегченно вздохнул. Легкие чуть не слиплись от сладкого аромата свежей патоки и шоколада.
Кутаясь на ходу в мантию и опасливо поглядывая в окно, он протолкался к прилавку и влез в очередь, вызвав всеобщее недовольство.
- Всё в порядке, эта милая леди держала для меня это место! - успокоил он учеников и приобнял за плечи ошалевшую от такой наглости пуффендуйку. - Спасибо, любимая, я умираю с голоду! - и он чмокнул её в щеку.
Полная румяная продавщица, добродушно усмехнулась, окинув его взглядом.
- Что, снова за своё, негодник? - поинтересовалась она, высыпая в бумажный пакет на весах бобы «Бертти-Боттс» из огромного мешка. Покупатель, лопоухий мальчишка-пуффендуец, смотрел на этот мешок, открыв рот.
- И вам доброе утро, миссис Флюм! - тут же отозвался Сириус, небрежно наваливаясь на прилавок и застегивая пуговицы на рубашке. - Хорошеете все больше с каждым днем?
- Смотри, Освальд когда-нибудь надерет тебе уши!
- Я и без ушей смогу ему отомстить, - Сириус закинул в рот упавший из мешка боб, оглянулся и подмигнул сердито сопящей пятикурснице. - Правда ведь?
Девочка уставилась на стенд с «шоколадными лягушками» в центре зала, всем своим видом (за исключением пунцовеющих щек), демонстрируя возмущение.
- Бессовестный мальчишка, - миссис Флюм погрозила ему толстым пальцем. - Вот погоди, влюбишься — тогда всё поймешь... - она пошла за его любимым кокосовым грильяжем.
- В таком случае я уже гений, миссис Флюм, - прокричал ей вслед Сириус, и, улыбаясь, бросил взгляд в окно.
Через дорогу с озверевшим лицом бежал Освальд.
- Твою мать, - бесстрастно молвил Сириус и с резвостью кролика нырнул в «нору» под прилавок.
Обернувшись в дверях, ведущих в кладовую, он поймал взгляд пятикурсницы, прижал палец к губам и послал девочке воздушный поцелуй.

Роксана

Роксана стянула через голову свитер, отчего в волосах затрещало электричество, подошла к зеркалу и взяла стоящую на комоде баночку с мазью доктора Летто.
Синяки на шее уже почти сошли, а вот на плечах и груди все ещё оставалось несколько особенно некрасивых пятен.
Роксана надавила на одно, и оно словно нажатая кнопка, вызвало в памяти тот момент, когда это пятно появилось.
Она сглотнула и, мотнув головой, принялась смазывать засосы мазью, думая о надписи на этикетке: «От болезненных воспоминаний».
Что же, это в самом деле то, что ей сейчас нужно.
Во вторник, после злосчастной ночи, прошедшей под знаком дикого раскаяния, Роксана решила не идти на уроки.
Она уже оделась в форму и замотала шею шелковым платком, но все равно нервно металась из угла в угол, боязливо смотрела на дверь и потирала влажные холодные руки.
В пределах четырех, более-менее родных стен она чувствовала себя в безопасности.
А за ними её ждали последствия случившегося, угрызения совести и неминуемая встреча с ним.
Ей было страшно видеть его.
Страшно настолько, что она готова была собрать сумку и убежать из школы.
Придя к выводу, что один день погоды не сделает, она с легким сердцем одела пижаму, в которой переболела эту кошмарную ночь, забралась под одеяло и закрыла глаза, стараясь снова призвать к себе сон.
А без десяти девять неожиданно вскочила, натянула обтягивающий черный свитер с воротом, чтобы скрыть свой позор, умылась и, не завтракая, побежала на урок.
Блэка в классе не было, и когда начался урок, Роксана испытала огромное облегчение, оказавшись в одиночестве за своей первой партой. Но не прошло и пяти минут, как тяжелая классная дверь громко скрипнула и голос Поттера эхом разлетелся по классу.
По коже пробежал озноб.
Роксана каждым волоском на теле почувствовала, кто вошел следом за ним, так что смотреть необходимости не было.
Уже спустя миг Блэк опустился на скамью рядом и по телу пробежали мурашки.
От него снова пахло обжигающе холодной туалетной водой, сигаретами и ветром.
А ещё Блэк слегка задыхался — похоже они бежали сюда.
Усевшись, он вдруг потянулся прямо к ней. Желудок немедленно болезненно сократился, но Блэк всего лишь протягивал ей... палочку.
Во имя Мерлина.
Она забыла забрать свою палочку у Слизнорта и даже не вспомнила об этом.
Не глядя ему в глаза, Роксана выдернула свою палочку у него из пальцев.
Он ничего ей не сказал.
И в течение всего урока даже не пытался заговорить, а на перерыве между двумя сорока пятью минутами вскочил так, словно скамейка вдруг раскалилась... и ушел к Поттеру.
И Роксана также не смотрела на него. Казалось, что между ними — непроницаемая занавесь и всё, что Роксана могла видеть — это его левая рука, лежащая на парте.
К концу урока она запомнила её так хорошо, что могла бы зарисовать не глядя.
Но несмотря на тотальное облегчение (никаких прилюдных оскорблений, никаких насмешек, издевательств и намеков), Роксана чувствовала как внутри шевелится росток обиды.
Он сидел так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло.
Тревожное, сильное, напористое тепло.
Мужское тепло.
Такое непохожее на другие, оно проникало в Роксану, будоражило, и с каждой минутой предательское сердце колотилось все быстрее и быстрее, словно хотело вырваться из её тела и убежать от того пугающего, огромного чувства, которое уже кралось по натянутым нервам...
Она не понимала, что происходит.
Паника росла в ней со скоростью лесного пожара.
Или это была не паника?
Что-то другое?
Похоже...хоть это и страшно было осознавать...похоже это было то самое ощущение, о котором девчонки Шармбатона шептались в туалетах.
Роксана поймала себя на том, что три раза написала «...свойственны только для транфсигурации конечностей», а зачеркнув строчку, насквозь прорвала пергамент и страшно разозлилась.
Интересно, что через несколько минут Блэк, ставя точку, сломал своё перо.
Как только прозвенел звонок, она сгребла все свои вещи в сумку и пулей вылетела из класса.
Больше в этот день они не сказали друг-другу ни слова.
И с каждым днём отчуждение между ними только росло.
Даже прежние подколки и грубые замечания прекратились. Он вел себя как всегда, размашисто, нахально, громко. Смеялся на весь коридор, кадрил девчонок, лизался с дурой ле Рой в библиотеке (Роксана увидела их случайно, когда делала домашнюю работу и поспешила ретироваться, потому что её вдруг охватила такая злость, что она порвала страницы в школьной книжке), при всех лапал Забини, таскался всюду со своей компанией и вел себя так...словно ничего не было.
А Роксана пугалась всякий раз, когда понимала, что смотрит на часы потому, что ждёт его прихода в класс.
Уроки остались единственной точкой соприкосновения и практические занятия по трансфигурации или зельям были теми редкими минутами, когда они разговаривали друг с другом. Но и в этих случаях Блэк вел себя исключительно вежливо, спокойно, не делал едких замечаний, когда она ошибалась (а делала она это часто), не критиковал её, не высказывал свои мысли по поводу её интеллектуального уровня, сам готовил все ингредиенты и перемены проводил по прежнему подальше от неё.
Уроков у Валери Грей Роксана боялась больше всего. Когда она на следующий после происшествия понедельник приблизилась к клетке, оборотень вдруг начал меняться и обретать человеческие очертания. Он точно превратился бы в Блэка, если бы он сам вдруг не выскочил вперед, и не выполнил их задание за неё.
Они научились так исправно выполнять всю работу на уроках, что однажды вечером, когда Роксана стаскивала с себя ненавистный свитер с гадским воротником, почувствовала как металлическое кольцо, с которым она уже срослась, сорвалось с мизинца, звякнуло об пол, и закатилось под тумбочку.
После этого Блэк просто исчез из поля зрения.
Роксана закрутила крышечку на мази и переоделась из школьной формы в теплую домашнюю одежду — свой любимый битник, пижамные штаны и шерстяные носки (пол в комнате был невероятно холодным).
Хорошо, что сегодня не будет уроков.
Значит она наконец-то сможет выспаться.
Чуть ли не каждую ночь на этой неделе она просыпалась с колотящимся сердцем и тревожным напряжением в самом скоровенном месте тела, потому что Блэк из реальной жизни влез в её сны.
А ещё каждую вторую ночь Забини за стеной кричала так, что слышала, наверное, вся школа.
Это всё становилось совершенно невыносимым.
Хуже всего было то, что она пыталась ненавидеть его по-прежнему.
И не могла.
А ещё она стала носить каблуки.
Но себе этого объяснять не стала.

Сириус

Оказавшись в темном и безопасном коридоре под «Сладким королеством», где Освальд точно не мог его достать, Сириус сунул заженную палочку в зубы, обернулся собакой (в человеческом облике было трудно передвигаться по маленькому тоннелю) и побежал в замок.
Интересно, который вообще сейчас час?
Хорошо, если он проспал один урок, а если уже и второй закончился?!
А он ведь только-только избавился от одного наказания! Но теперь, похоже, с каждой минутой все ближе приближался к тому, чтобы схлопотать ещё одно.
Идея пойти в «Три метлы» принадлежала Джеймсу.
Вчера утром он поцапался с Эванс.
Из-за полнейшей чепухи.
Когда Сириус спустился на завтрак, рыжая вылетела из Большого Зала так, словно её там ошпарило, а столкнувшись в холле с Сириусом, выдала ему, что его друг — самое бестактное существо на Земле, после чего развернулась и убежала.
Самое бестактное существо на Земле сидело за столом Гриффиндора с недоуменным и разгневанным видом, и вымещало свою злость на порции утренней яичницы с беконом.
Когда Сириус сел рядом и спросил, кто покусал Эванс, Ремус и Питер вжали головы в плечи.
- Я всего лишь сказал, что она сегодня особенно красивая, - звенящим от негодования голосом сказал Джеймс. - Вот что я такого сделал?
Сириус подавил смешок и сочувственно потрепал друга по плечу, вспомнив, в какого дракона превращалась Марлин, когда календарь застревал на бесконечных пяти днях.
- Родился на свет, старик, - ответил Сириус, изо всех сил стараясь не смеяться. - Не пытайся это понять. Смирись, что в ближайшие двадцать лет ты раз в месяц будешь виноват во всех земных бедах, и наслаждайся жизнью.
- Почему? - нахмурился Хвост.
- Ты идиот, Хвост? Не знаешь, что бывает у девушек раз в...
- Договори это предложение и я тебе врежу, - предупредил его Джеймс, после чего отшвырнул вилку и, сказав, что не голоден, ушел на травологию, злой и подавленный. Казалось, что в его лохматой шевелюре трещит электричество.
На уроке Сохатый под шумок (Сириус высыпал Нюнчику за шиворот пакетик семян кусачей герани) разграбил клумбу с розами-перезвон, и весь день следил, чтобы цветы не испортились. А вечером в гостиной, улучив благоприятный момент, вручил их Эванс.
Та сняла с него пять очков за надругательство над школьной клумбой и они разругались в хлам, прямо как в старые добрые времена.
В итоге Джеймс, злой как три тысячи гриндиллоу, влетел в спальню, грохнул дверью и сходу объявил, что они идут в Хогсмид.
- Обсуждению не подлежит! - отрезал он, когда Ремус заикнулся о гигантском эссе по зельеварению на понедельник.
В «Зонко», пока Питер покупал очередной номер «Тайн Леди Морганы», Джеймс украдкой стащил с витрины муляж драконьего дерьма, а потом, когда они вчетвером явились в кафе мадам Паддифут за кофе на вынос, он трансгрессировал его в сырное фондю слащавой, чмокающей губами парочки и потом они весело наблюдали с улицы за тем, как мадам Паддифут, краснея как томат, объясняется с покупателями.
В «Сладком королевстве» они купили по пачке «Перечных чертиков», чтобы, как в детстве, померяться огненным дыханием. Джеймс на улице сказал, что забыл забрать сдачу, а когда вернулся, Сириус увидел, что из кармана у него торчит коробка «Сахарных перьев».
Говорить он ничего не стал.
В конце-концов, это их личное дело. И если Сохатый не против, чтобы девушка садилась ему на шею, то он, Сириус, тут уже ничего не может сделать.
Когда им наскучило болтаться по улицам без дела, они направились в «Три метлы». К тому моменту как они ввалились в тепло натопленное, светлое и полное людей помещение, на улице уже стемнело и замтео похолодало.
А в трактире как всегда жарко пылал большой каменный камин, сладко пахло деревянной стружкой, карамелью, маслом и яблочным сидром и красавица-Розмерта в белоснежной рубашке с огромным вырезом, разносила посетителям пиво на подносе.
В трактире они просидели до глубокой ночи. Пили сливочное пиво, пробовали виноградный грог, распевали вместе с местными жителями пивные песни, бросали монетку и на спор угощали симпатичных волшебниц вишневым ромом. Потом Джеймс как обычно ввязался в спор о квиддиче с каким-то пьяным бородатым шотландцем, спор плавно перетек в волшебный мордобой, и Сириус выиграл неплохие деньги.
Посмотреть на то, как толстый бородач отделает школьника сбежались не только постояльцы гостинницы и гости, но и все уличные зеваки. Одни подбадривали храброго вихрастого мальчишку, другие наоборот, называли его придурком и одобрительно ревели, когда Джеймс получал по носу, но несмотря на разные ставки, все дружно, радостно орали, обливались пивом, делали ставки, а Сириус, сидя за столом, вел молчаливый диалог с Розмертой, которая смотрела на него своими влажными глазами и протирала пивные кружки за стойкой.
Джеймс, разумеется, бой выиграл, потому что его противник от количества выпитого едва мог стоять на ногах, и Сириус сорвал куш. По сравнению с тем, сколько он тратил в месяц, это была просто горстка кнатов, так что все деньги ушли в кассу Розмерты под предлогом угощения гостей. Она знак поняла и раньше обычного ушла наверх.
Ближе к двум часам ночи, когда они наконец вывалились из трактира на холод, Сириус дождался, пока парни уйдут в школу, обошел трактир, влез в комнату Розмерты по винограднику, так как делал в прошлом году, когда она ещё была студенткой Пуффендуя и, на ходу стягивая вещи, направился прямиком за дверь, из-за которой доносился шум воды...
Все эти две недели Сириус пытался навесить табу на случившееся в кабинете зелий поздним вечером, и просто не думать о том, что было.
И в начале у него это даже получалось.
Он отрезал Малфой от себя, даже ухитрился ликвидировать их совместный арест. Он помирился с Блэйк (ценой нескольких украшений) и непонятно каким образом заслужил прощение Анестези. Ну как, заслужил. Она просто пришла к нему в библиотеку и они сделали это прямо на столе, в укромном местечке рядом с архивом. Потом она так же быстро ушла, как и появилась,а вечером Сириус обнаружил у себя в рубашке её красное белье.
Француженки.
И в первое время даже создалась видимость какой-то нормальной жизни...но потом все снова обернулось против него.
Белобрысая ведьма влезла ему в голову и не желала уходить.
Его бесило то, как равнодушно она отнеслась к тому, что произошло.
Как-будто её каждый день тискают такие парни как он. Он ожидал, что она будет переживать, краснеть, ронять при нем вещи...а она вела себя так, будто ей наплевать! Таскалась всюду со своим плеером, ела свои дурацкие тосты за завтраком, разговаривала со слизняком Ноттом, смотрела сквозь Сириуса как сквозь стекло и носила этот дурацкий свитер.
Сириусу нравилось, когда девушки демонстрировали его метки. Глупость, конечно, но сам факт. А она их прятала.
После того вечера он чувствовал себя так, словно вымазался в грязи. И это ощущение испорченности не отставало от него, а только углублялось. И самое странное, он чувствовал то же, что чувствует человек, один раз наступивший в лужу: хотелось наступить ещё, только теперь чистым ботинком.
Каждую ночь она приходила в его сны и она делала такие вещи, что Сириус просыпался от того, что кончал в одеяло как двенадцатилетний пацан, и потом часами стоял под ледяным душем, стараясь смыть с себя ощущение гадливости и абсолютного удовольствия.
Днём он видел её и чувствовал себя больным.
Как она вообще могла оказаться у него в голове, это же уму непостижимо?
Она раздражала тем, что постоянно рядом. Раздражала, когда оказывалась слишком далеко.
Он дал себе зарок не смотреть на неё, чтобы она не догадалась, какой разгром у него в душе.
И от того, что он не смотрел на неё целыми днями, по ночам становилось только хуже и даже в чужих постелях он ловил себя на том, что исступленно шепчет её имя.
Дело принимало очень скверный оборот.
Сириус уже всерьез был готов поверить, что просто тронулся, но от этого его удерживала последняя соломинка — перламутр Амортенции, заляпавший его рубашку. Он специально не стирал её и подолгу разглядывал розово-сиреневые пятна, словно в них было решение.
Вполне может быть, что он всерьез отравлен и потому ему так плохо. Но поговорить об этом было не с кем. Он не рассказал о случившемся даже Сохатому, а о разговоре со Слизнортом или мадам Помфри вообще не могло быть и речи.
Так что Сириус горел, давился омерзением и только время от времени позволял себе подумать, какое было бы счастье, если бы он тогда в кабинете вырвал у неё палочку из рук и просто трахнул эту соблазнительную, белобрысую дрянь.
Как бы легко ему теперь жилось...

У статуи одноглазой ведьмы Сириус снова превратился в человека, осторожно вылез в безлюдный коридор и помчался в подземелья, на ходу натягивая мантию.
«Провалился в Исчезательный шкаф...нет, мы же его сломали весной. Скажу, что отравился и пошел в Больничное Крыло! Да, так лучше, он не станет проверять, ему будет лень идти на пятый этаж...»
Скатившись с лестницы, Сириус рванул вниз через тайный проход в стене, по пути наступил на миссис Норрисс, пытавшуюся перебежать ему дорогу, проскочил через призрак Толстого Монаха, поскользнулся и чуть не грохнулся на луже этоплазмы, которой в последнее время баловался Пивз, а уже входа в подземелья вдруг на полном ходу врезался в Лили, выходящую из Большого Зала.
Эванс взвизгнула и чуть не упала, но Сириус удержался сам, удержал старосту и привалился к ней, облокотившись на её плечо. Сердце бешено колотилось об ребра и словно наматывало дыхание на катушку, он никак не мог отдышаться и глотал воздух как рыба.
- Я опоздал? - выдохнул он, едва смог перевести дух. - Какой сейчас урок? Сколько баллов сняли? Макгонагалл меня искала?
- Сириус, успокойся, - твердо сказала Лили и помогла ему выпрямиться. Вместо строгой школьной формы на старосте почему-то с утра была обычная магловская одежда: сапожки, длинная юбка, вязаная кофта, беретик и шарф. Сама тоненькая щуплая Эванс терялась во всех этих вязаных слоях. Что Сохатый только в ней нашел.
Сириус невольно вспомнил о причине их вчерашней ссоры с Джеймсом и поспешно тряхнул головой.
- И ты не опоздал, потому что уроков сегодня не будет.
Лили улыбнулась, увидев как просветлело его лицо.
- Но ты все равно наказан.
- За что? - Сириус потер грудь, осознал, что рубашка расстегнута и поспешно запахнулся.
- Во-первых, за то, что ты порочишь имя студента Хогвартса и Гриффиндора, - строго сказала Лили. - Ты только посмотри на себя! - и она взялась за его галстук, качая головой.
- О, благодарю, - Сириус задрал голову, помогая ей по мере сил. - А во-вторых?
- А во-вторых за то, что потащил Джеймса ночью в «Три метлы».
- Что?..
Но возмутиться как следует Сириус не успел, потому что Лили вдруг так туго затянула ему галстук, что перед глазами все потемнело.
- Ты что, Лили?!
- Зачем ты его подбил на этот дурацкий спор?! - крикнула она, притянув его к себе.
- Я?!
- Не думай отпираться, Сириус Блэк! Джеймс всё мне рассказал!
- Эванс, да ты что, спятила?!
- Его побили, ты хоть представляешь, чем всё это могло кончиться?!
- Лили! Я задыхаюсь!
- Ещё раз такое повторится, и я...
- Ладно-ладно, я понял! - закричал Сириус и сразу же снова получил возможность дышать. Удивительно, но отдышка сразу же прошла. - Фух...я его туда потащил. Сознаюсь.
Лили скрестила на груди руки.
- Ну прости! - картинно раскинул руки Сириус и рубашка снова распахнулась. - Я раздолбай, я идиот и во мне нет и капли ответственности! - он потер шею, думая о том, на какие жертвы можно пойти ради настоящей дружбы. И на какие жертвы теперь пойдет Сохатый из-за его жертв. - Ну что, довольна, миссис Поттер?
- Нет, - Лили, полезла в сумку и извлекла наружу сандвич, аккуратно завернутый в салфетку. - Держи.
- Он отравлен? - небрежно поинтересовался Сириус.
- Разве что эти огурцы смертоносные. Джеймс сказал, что ты придешь к полудню, я подумала, что ты захочешь есть.
- Превосходно, - Сириус схватил угощение и откусил сразу половину, случайно отхватив кусочек салфетки. - Спасибо, рыжая. А где он сам? И что ты вообще здесь делаешь?
- Я иду на поле к Джеймсу.
- Исчерпывающе.
- А ты идешь со мной! - она вдруг схватила его под руку и развернула, потащив за собой.