А сильный холодный ветер так и не смолкает. А я все продолжаю сидеть на кровати, замерев на ее краю. Давлюсь горькими слезами, уже не стараясь стереть их с лица. Какая теперь разница, их все равно никто не увидит. В конце концов, столько времени человек может держать собственные потайные эмоции внутри себя, не боясь тем самым поранить своих родных? Неделю? Месяц? Несколько месяцев? Где тот предел прочности, после которого ломается даже самый сильный? Рвется его выдержка, как самая тонкая бумага? Что буквально секунду назад была прочным картоном, а уже сейчас размокает прямо на глазах. Где та точка не возврата, после которой уже ничто не вернется?
Я не ощущаю в своей грудной клетке сердце – оно не бьется. Оно замерзло, покрылось ужасной коркой льда. И так холодно становится, что мне чудится, как теряют пальцы чувствительность. Нелепо смотрю на них несколько секунд, не веря все еще в реальность только случившегося.
Глупая.
Крепче обхватываю себя непослушными руками и раскачиваюсь на кровати. Боль кричит внутри меня, руша весь внутренний мирок. Ее крик, что так давно был заперт внутри, нестерпимо рвется наружу. Обнажает все нервные клеточки. Натягивает струны души, ломает все мои баррикады. Еще немного, и я уже на грани. Вот-вот готова перешагнуть через край.
Но упорно стискиваю зубы, не позволяя ни грамму агонии прорваться на свободу. А она, коварная, находит выход – обжигающие градинки слез безостановочно катятся по щекам. Бедному ледяному сердцу нужно человеческое тепло, нужен сильнейший разряд любви извне. Оно на секунду подает признаки жизни – один стук, второй. И вновь затихает. И в этот момент я вскидываю голову вверх и стону сквозь зубы. Тихо, надрывно хриплю, только бы никто не услышал. Рычу, словно пойманный в клетку зверь, кусаю в кровь губы. Сворачиваюсь калачиком на кровати, утыкаюсь горячим лбом в прохладную постель. Открываю и закрываю рот, захлебываюсь криком. Благо, простое одеяло хоть немного приглушает. На мгновение становится легче, но после меня буквально окутывает оцепенение.
Пустота. Внутри. Снаружи.
Почему, хочется задать так давно мучающий вопрос. Но ответом служит только гнетущая тишина, от которой закладывает уши. Она бьет по барабанным перепонкам, заглушая даже звук моего рваного дыхания. Затуманенный от слез взгляд совершенно безразлично бродит по простоватой обстановке каюты, лихорадочно запоминает ее. Вот эта свеча скоро догорит, равнодушно думается мне. И та, словно слыша мои мысли, трещит в абсолютной тишине и тухнет. Все, она потеряна для всех.
Я позволяю себе горькую усмешку – ведь та свеча совсем, как я. Горит, пытается что-то изменить и осветить вокруг. А что в итоге? Просто погаснет и все. Раздарив себя всем, даже не получив банального «спасибо». Огарок выкинут в мусорное ведро и тотчас забудут о нем. Совсем, как обо мне несколько минут сумел позабыть Крюк.
Стальные клещи боли сковывают с каждой секундой все сильнее, мешая дышать. Но даже это лучше, чем видеть безразличие в глазах Киллиана. Уж лучше душевная агония, чем его брошенные через плечо слова.
Жестокие. Жалящие. Холодные.
Совсем не его. Чьи-то чужие. Незнакомые. Грубые.
«- Довериться? Тебе? Ну уж нет, больше я такой оплошности не допущу».
Стискиваю что есть силы одеяло и вновь кричу, моля Бога, чтобы хоть какая-то часть боли ушла вместе с криком. Не помогает – мысленные образы не дают покоя. И в какой-то момент меня буквально припечатывает к кровати, разум затмевает беснующее сердце.
«Есть такая штука – доверие!»
Слова кажутся ужасно знакомыми. И от того хочется стереть себе память и больше никогда не помнить их. Ведь когда-то именно Крюк уговаривал меня довериться ему, хоть я совершенно не собиралась выполнять его просьбу. А что сейчас? Мы оказались в такой же ситуации – я предстаю перед ним лживой обманщицей, доверять которой нельзя. Но в тот раз мне хватило смелости протянуть ему руку. Как же быть сейчас? Каким образом достучаться?
Я вскакиваю на ноги и спешно вытираю с лица слезы. Достаточно, приказываю самой себе, быстро поправляя волосы. Значит, выходит Крюк еще тот лицемер. Как, значит, ему, то нужно безоговорочно доверять, а мне? Неужели я не заслужила хотя бы того, чтобы быть услышанной? Чтобы хоть попытаться объяснить все?
- Капитан, вы так просто от меня не отмахнетесь, - выхожу из каюты и тут же останавливаюсь. А куда идти? Здесь столько дверей, что решимость на мгновение замирает. Делаю глубокий вдох и небольшой шаг вперед. Повинуясь внутренней интуиции, иду вперед. Душа тянется к самой первой двери, чья ручка кажется самой истертой. Несмело прикасаюсь к ней, тяну на себя. Тихий скрип дверного полотна становится началом нашего разговора – Джонс сидит в кресле как раз напротив проема и тут же вскидывает голову, услышав мое появление.
Холодные голубые глаза равнодушно осматривают мою фигуру, однако, задерживаются на покрасневших глазах и явно искусанных губах. Я успеваю заметить в его омутах искру вины, но она тут же тонет в бескрайнем море безразличия. Переминаюсь с ноги на ногу и делаю крохотный шажок. После еще один. Медленно захожу внутрь, закрывая за собой дверь. Не могу объяснить, зачем поступаю именно так, ведь на корабле, кроме нас и Генри, больше никого нет. Под пристальным взором морских глаз подхожу близко к столу, задуваю свечу. А Крюк все еще продолжает молчать, но я спиной чувствую его взгляд. Отмечаю, как много карт у него, невольно восхищаюсь. Провожу кончиками пальцев по краю стола и разворачиваюсь к нему. Вскидываю голову и набираю полные легкие воздуха, собираясь начать говорить. Но Капитан опережает меня:
- Зачем пришла? – встает с кресла, вертя в руке фляжку с ромом. – Не спится? – усмехается так холодно, что у меня сводит внутренности от боли. Возникает мысль трусливо сбежать, но я вплотную подхожу к нему и делаю глоток рома. Из фляжки, что по-прежнему в его руке. И все это время не отвожу своего взгляда от его лица.
- Не спится, - тихо соглашаюсь я, небольшую боль причиняют искусанные губы. – Мысли не дают покоя, - добавляю и собираюсь забрать у него алкоголь. Он не позволяет – заводит руку за спину. И смотрит. Прямо в мои глаза. Прямо в мою душу.
Уничтожает своим молчанием.
Воскрешает им же.
- Мне бы… - я не даю ему договорить. Не хочу сейчас ничего слышать – впиваюсь губами в тонкие уста, цепляюсь руками за широкие плечи, прижимаюсь всем телом. Жду от него отказа, но ничего подобного не происходит. Я даже пискнуть не успеваю, как оказываюсь в крепких мужских объятьях, со всех сторон окруженная этим мужчиной, чувства к которому уничтожали меня, но в то же время дарили покой и уют. Капитан Крюк жадно целует меня, не разрешая ни на секунду отстраниться и прекратить это безумие. Обхватывает здоровой рукой мой затылок, привлекая еще ближе. Лишь усиливает хватку, теперь обхватывая мою талию второй рукой-протезом. Сдаюсь на его милость, полностью растворяясь в своих и наших чувствах.
Капитулируя перед тем, кого безумно люблю до сих пор.
Все отходит на второй план – я не могу думать ни о чем, кроме его чуть шероховатых горячих губах и сильных руках, что явно не собираются меня отпускать. Без устали, хаотично провожу по широкой груди, в которой стучит сошедшее с ума сердце, впитываю каждый его вдох и выдох. Улавливаю свое имя, произнесенное хриплым шепотом. Умоляю не оставлять меня, затмить своими поцелуями все шесть месяцев, что я провела без него.
И вот опять падаю в бездну, но теперь уже не одна. Мне больше не страшно – я отчаянно стремлюсь к этому падению.
Цепляюсь за черные волосы Киллиана, царапаю кожу его головы и вжимаюсь в крепкое мужское тело что было мочи. Катастрофически не хватает кислорода, но обращать на это внимания я не собираюсь. Рвано ловлю воздух от нескончаемых поцелуев ртом, но ни на секунду не хочу отрываться от столь приятного занятия. Резко перехожу на мужскую шею, покусывая ее и даже не понимая, кто первый начинает из нас постанывать. Ловлю его сильные объятья и запрокидываю голову назад, моля Бога, чтобы все это мне не приснилось. Чтобы все это не заканчивалось.
- Ах, - сладко выдыхаю, как только крепкие руки прислоняют меня к стене. Небольшой удар должен был отрезвить меня, вывести из этого коматозного состояния, но все случается как раз наоборот. Я стону, прикрывая глаза и вновь цепляясь за мужчину. Расставляю ноги пошире, чтобы Джонс смог встать между ними. И тут же ощущаю его снова рядом. Притягиваю как можно ближе к себе, и вновь поцелуи.
Уже никому ненужный плащ летит куда-то сторону, следом за ним отправляется и рубашка, что я резко вытаскиваю из его штанов. Джонс помогает, как может. С рычанием стягивает с меня куртку, разрывает на мне кофту, открывая себе новые участки тела. Нападает горячими губами на мою шею, резко спускается чуть ниже. Сжимает талию, буквально впечатывая в себя. Без всякого смущения разрешает чувствовать его возбуждение. Я же впитываю в себе все это словно губка. Становится так жарко, что я чувствую бисеринки пота, скатывающиеся по шее.
Быстрее, быстрее, бьется в мозгу одна единственная мысль. Скорее добраться до обнаженного тела. Пальцы озаряются белым светом, но я не обращаю на них должного внимания. Магия просыпается вновь. Все это потом. Куда больше сейчас мое внимание занимает один очень замечательный мужчина, чье тело мне не терпелось вновь потрогать. Коснуться его, ощутить под кончиками пальцев стальные мышцы. Услышать гортанный хриплый стон, когда я буду вновь прикусывать его шею. Впиться ноготками в голую широкую спину и никогда не отпускать. Слушать его сбивчивое дыхание рядом со своим ухом.
- Ты нужна мне, - шепчет Киллиан охриплым голосом, что окончательно сносит все те барьеры, что еще остались. Я выгибаюсь ему навстречу и хриплю от ощущения его рук на моей груди. - Так сильно нужна, Свон.
Шепчу что-то неразборчивое, тянусь еще ближе к нему. Нет, не отпущу. Никогда.
Громкий металлический щелчок молнии моих джинсов звучит как выстрел. Как набат посреди тихого дня. Что-то меняется, становится слишком ярким. Я выгибаюсь дугой, ощущая легкую щетину Джонса на своей груди, он лихорадочно покрывает ее поцелуями. Рычит, прикусывает. А мне остается только дергать за ремень его штанов, безжалостно разрывая его.
- Киллиан, - хриплю я на выдохе, ощущая его так близко за последние шесть месяцев, что напрочь сносит крышу. Не обращаю внимания, что губы уже адски горят, впиваюсь в его губы, стону сквозь поцелуй. И тут же кричу, ощущая невероятное чувство единения. Весь мир перестает в этот миг существовать – все мое тело парит где-то в другой реальности. А Джонс не спешит двигаться – хриплым голосом приказывает мне открыть глаза и смотреть на него. Непослушные веки медленно поднимаются, и я не в силах сдержать возбужденного всхлипа – такой темный мужской взгляд.
Голодный.
Злой.
Подчиняющий себе.
- Нет, смотри на меня, - командует он, хватая меня за шею. Жесткая хватка лишь усиливает желание – я едва держусь на ногах, что кажутся мне ватными. – Смотри, - прикусывает за стремительно бьющуюся жилку, - на, - захватывает мочку уха, - меня, - делает глубокий сильный толчок. Мне не хватает воздуха, глаза предательски готовы закатиться от невероятного наслаждения. Я из последних сил удерживаю их от этого. Провожу по его плечам, чуть впиваюсь ноготками. Нахально улыбаюсь, когда Капитан сбивается с ритма. Медленно спускаюсь вниз и обхватываю его ягодицы. И вновь пускаю в ход свои когти. Его взгляд взрывается адским огнем самого низменного желания. А я плавлюсь в его руках. Он знает меня слишком хорошо. Он знает, что я хочу. И тут же дает мне это, заставляя растворяться в нем.
"Я твоя", - одними губами. На выдохе. Капитан замирает на мгновенье, будто бы не верит в только что услышанное. Смотрит на меня так внимательно, будто бы раздевает мою душу. Но она ведь и так открыта для него – не нужно ничего делать. А после рычит, делая резкий толчок. И я готова умереть в этот момент, смотря на его сосредоточенное лицо, на потемневшие голубые омуты. Ощущение тонких пальцев, что впиваются в нежную кожу моей шеи – единственное, что удерживает меня на этой грешной земле. Захлебываюсь самым хриплым стоном и не выдерживаю, закрываю глаза. Эмоций слишком много, чтобы я могла так спокойно стоять и смотреть. Но с закрытыми глазами все становится еще острее.
Глубже.
Все тело прошибает от неземного удовольствия, тактильные ощущения обостряются в несколько раз. Жадно, на ощупь касаюсь широких плеч, чувствую сокращающиеся мышцы. Стону совершенно бесстыдно, встречая очередной выпад на полпути. Слышу краем сознанием низкий мужской стон. Запрокидываю голову назад, упираясь затылком в стену.
Тебе все можно.
Каждая моя клеточка снова кричит, но теперь уже не от боли. Она стремится к любимому мужчине. Я разрешаю себе, я разрешаю ему все…
Неумолимо, жестко он доводит меня до пропасти. Немыслимо нежно, но в то же время страстно останавливается прямо на ее краю, чтобы в следующую секунду скинуть меня с нее. Жадно целует, кусает мои губы.
Наказывает. И тут же просит прощения, языком слизывая маленькие капельки крови. Утробно рычит, делая еще один, контрольный толчок. А я лихорадочно цепляюсь за каждую деталь – вот он стиснул челюсти, вот напряглись сильные руки, крепче обхватывая мои плечи. Вот чуть дернулся живот, а с тонких губ сорвалось ругательство. Зажмуренные глаза, скрывающие от меня целый океан эмоций, наконец-то медленно открываются. И я тону в его затуманенном взгляде, не желая больше ни о чем думать.