Темза — деловая река, так думал Драко, неспешно гуляя по набережной в сторону Лондонского моста. Просто шёл, совершенно без цели… Нарядно украшена лишь небольшая часть Темзы, значительно меньшая, чем можно было бы ожидать в богатом столичном городе. Склады, ангары, никакой особой романтики и тем более изысканности. И сам маггловский Лондон — преимущественно деловое место; если исключить из внимания великолепные парки и культурные достопримечательности, описанные в путеводителях и вечно кишащие туристами, то ничего интересного и приятного в лондонских ландшафтах Драко не находил. Лишь в некоторых немногочисленных магических кварталах можно было почувствовать истинный, сохранённый, спрятанный от посторонних глаз дух Лондона. Жаль, что Гермиона снимает квартиру возле одного из самых молодых, простых и аскетичных мостов, которым, при всём воображении, Драко не мог себя заставить любоваться. Только зайдя на Лондонский мост и повернувшись на север, он увидел Тауэр и крейсер Белфаст, вздохнул полной грудью, глядя на тёмную воду, на блики неяркого солнца, иногда пробивающегося сквозь дымку облаков. Вздохнул и едва заметно улыбнулся.

Дом Гермионы тоже не понравился ему. Серая, хоть и старинная, какая-то пыльная, бездушная коробка, рядом ещё несколько подобных. Какое ему дело, где живёт бывшая хогвартская задавала и всезнайка? А ныне разведённая экс-миссис Уизли, на днях вернувшаяся из заключения? Странно, что об этом не шумели газеты, наверное, Поттер постарался, создавая вокруг подруги безопасную тишину. Молодец, хоть на это у него хватило ума и расторопности. Лишний скандальный интерес сейчас Грейнджер вовсе ни к чему. А вот отмазать её от Азкабана Главный аврор не смог, или не захотел? Впрочем, похоже, что миссис Грейнджер не провела в заключении и десятой части от присуждённого ей за убийство маггла и похищение детей срока… Драко, случайно узнав, какая беда произошла с Гермионой, тут же всё бросил, рванул в Англию… Зачем? Сам не знал. Просто… хотелось быть где-то рядом, вдруг понадобится его помощь? Глупо, неразумно, нелогично. Или… Что или? Он не мог спокойно работать в больнице, когда тут с Грейнджер происходили все эти беды. Всего лишь… Глупо? Глупее не придумаешь: вернулся в Эфиопию на неделю, собрался, закрыл все дела, пристроил своих пациентов и подал заявление на вакантную должность колдомедика в Мунго. Приняли без слов, ещё бы — такого специалиста!..

Драко задержался под развесистым деревом, прямо напротив дома Гермионы, закурил. Вредная привычка, дурацкая, даже неприличная для серьёзного мага (ладно, элитный табак, трубка, но фабричные сигареты — фу, куда катится мир, если даже наследник древнего магического рода поддался маггловскому влиянию!), но вот пристрастился же к идиотской забаве во время ночных дежурств в африканском полевом госпитале, теперь не отвыкнуть… Драко присел на каменную тумбу, отряхнул пыльную брючину: в Лондоне повсюду пыль… или дожди… когда не идут надоедливые дожди, то достаёт уличная пыль… Впрочем, это проблема любого крупного города, а в Лондоне пыли гораздо меньше, чем, например в… Мерлин, о чём он вообще думает? Какая пыль? Не хочет идти к Грейнджер и сам себя отвлекает? Не хотел бы — не припёрся бы сюда, под её окна, пешком, Ромео, блин!

Драко закурил вторую сигарету: идти в гости в таком расхлябанном настроении, при такой неуверенности он себе позволить не мог. Надо или успокоиться, или двигать восвояси…

Столько лет прошло, столько всего пережито: война, суды, учёба во Франции, в Польше, работа в Монголии, в Африке, сложная, грязная, требующая максимальной отдачи, не оставляющая ни минуты свободной для ненужных раздумий и воспоминаний. Воспоминаний о дерзкой самоуверенной девчонке с копной густых каштановых волос, с глазами, притягивающими, будто самые сильные магниты; о стройной смелой непокорной девушке, о её упрямых нежно-розовых губах, не знающих помады и кротких слов; о юной волшебнице, очаровательной, сильной, умелой, опасной для недругов, для тех, кто встаёт на пути у неё и её друзей… К чему вспоминать? Взгляд из-под сбившихся на лоб непослушных, вьющихся крупными кольцами прядей, растерянный, испуганный, потом, лишь на миг взволнованный, разрешающий — и уже яростный, колючий. Нежный бархат её щеки, крошечная родинка на виске, упругие груди под кольчугой одежды. Она так сильно оттолкнула его, что Драко чуть не упал! А эти идиоты, Крэбб и Гойл, ржали, как кони, потешаясь и издеваясь над «ле-леди Грейнджер». Драко тогда больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю, сквозь каменные плиты пола, вместе с ней. С этой волшебной девушкой, тянувшей все его мысли и чувства, исчезнуть из дурацкого мира, в котором ничего не понятно, на каждом шагу — опасности, за каждым углом — сложности, проблемы, укрыться от всех в какой-нибудь тайной вселенной, сесть на что-нибудь мягкое в кромешной темноте, зажечь слабенький Люмос, только чтобы хоть немного различать её лицо и изящные кисти рук. А большего и не надо. Устроиться у её коленей. И начать целовать. Снизу вверх, от нежных тонких пальчиков с перламутровыми ноготками, медленно, постепенно поднимаясь губами, вставая, склоняясь к ней, придерживая под хрупкую спину, под острые ключицы, чувствуя касание её жаркой груди, обхватывая за плечи, гладя по волосам, добраться до восхитительно вкусных губ, попробовать сначала только языком, вдруг не впустит, разозлится, прогонит. Что же тогда делать? Что? Целовать, конечно, трогать, ласкать, не выпускать из рук, впиться в неё так, чтобы заразить непокорную своей болезнью, своей страстью, своей любовью. Разве на такое чувство можно не ответить? Неужели найдётся та, которая сможет отказать, оттолкнуть настолько влюблённого и так сильно желающего Драко Малфоя?.. Нашлась, оттолкнула, чуть не убила взглядом. Грейнджер. Грязнокровка, подружка Золотого Мальчика Поттера и рыжего недотёпы Уизли. Потащила цветы, которые он почти год выращивал для неё на чердаке, под самой крышей совятника, а потом за огромную плату уговорил Пивза приносить их ночами к её кровати, на урок травологии потащила, прилюдно расспрашивала профессора Стебль о том, что это за растение. А откуда примитивная ботаничка могла знать, что один глупый влюблённый парень нашёл в бабкиной шкатулке семечко, завёрнутое в блестящую зачарованную бумажку, и думая о той, о которой ему нельзя было думать, посадил его в оранжерее мэнора, потом взял с собой в школу в коробке из-под маминого чайного сервиза, спрятал от всех… От всех, только не от самого себя… С каким томительным восторгом он представлял лицо девушки, когда она станет любоваться диковинными цветами, вдыхать их волнительный аромат, трогать хрупкие стебли нежными пальчиками, устраивая букетик в вазочке или простой банке, может быть, прижмётся к среднему объёмному лепестку губами, поцелует невесомо… Подумает в этот миг о нём, о Драко, о… Все смеялись: мокасины леди, кеды уизловской давалки! Драко чуть не натворил бед. Каких? Страшных, непоправимых, он уже схватился за волшебную палочку, но вовремя остановил себя спасительным издевательским тоном и часто выручавшими его пошлыми шуточками. Потом ворвался в совятник, устроил форменный разгром, раскидал горшки с цветами, истоптал, уничтожил рассаду, долго сидел под пыльными балками, на грязном полу, пыхтел в стиснутые до синяков колени: «Не хочу! Не хочу любить, хочу ненавидеть! Хочу быть сильным, хочу быть Малфоем!» Получилось? Почти. Стал самым молодым Пожирателем смерти, был горд страхом, который вызывал у окружающих, и доверием повелителя. Потом… понял, как был неправ, глуп, доверчив, познал истинную силу страха и власть жизни. Хорошо, что судьба дала ему шанс, он и использовал его так, как сумел. А Грейнджер…

Как же невыносимо было её любить, как трудно ненавидеть… А что Грейнджер? Героиня, карьера, муж… Неподходящая пара для Малфоя, совсем не подходящая. Потом слухи, которые доходили до него в Эфиопию… «Чудовищное преступление раскрыто! Дети, похищенные у магглов, найдены, их мать зверски убита, виновная — Гермиона Грейнджер-Уизли! — проходит освидетельствование на дееспособность! Преступление века!» Драко не поверил газетам: что за бред! Но примчался в Англию… и остался здесь.

Метался несколько дней по городу, по стране, по комнате, не понимая, что делать, как помочь попавшей в беду Гермионе. Хотел даже связаться с Поттером. Только… нужна ли была ей помощь Малфоя? Это и остановило… Столько сплетен и слухов выплыло, грязных, смачных. «Грейнджер свихнулась на почве бездетности, её бросил муж, она переспала с Гарри Поттером, чтобы забеременеть, миссис Грейнджер-Уизли — завсегдатай лондонских публичных домов, где регулярно покупала мальчиков для интимных утех, наша Гермиона — развратная потаскушка или больная брошенка? Зачем волшебница украла маггловских детей, не для того ли, чтобы питаться их энергией или даже кровью? Она расчленила мать похищенных и закопала в своём саду!» Драко читал всю эту несусветную злую чушь, нервничал и понимал: единственное, что он может сейчас сделать — просто начать работать. А там — будь, что будет.

Мунго встретил нового колдомедика дюжиной сложных срочных операций, двумя десятками тяжёлых больных, ежедневной рутиной, бессонными ночными дежурствами. Через некоторое время, освоившись, целитель Малфой сумел изучить историю лечения пациентки Грейнджер-Уизли. Он получил доступ к картотеке и служебным записям, завязал знакомства с частными врачами, не совсем легальными способами, но добыл всю информацию о Гермионе, какую только смог. Выяснил, что никто из специалистов не сумел помочь ей в решении проблемы бесплодия. Применялись разные методы лечения, магические, смешанные, традиционные, древние, самые новейшие, даже маггловское ЭКО (для которого и использовали половые клетки добровольного донора Поттера), но ничто не давало результата. Пациентка погружалась в затяжную депрессию, организм и психика не выдерживали нагрузок и стрессов, идея иметь детей стала для несчастной женщины навязчивой. Как результат — срыв и страшное преступление, совершённое миссис Грейнджер. Осудили, заключили в Азкабан, ничего не поделать…

Драко был в шоке, с трудом справлялся с эмоциями, но спасла его работа и… мысли о том, как можно помочь Гермионе. Вытащить её из тюрьмы было вне его компетенции, да и Поттер на этом фронте, наверняка, делал всё, что мог, а вот бесплодие… Грейнджер рано или поздно вернётся и снова окажется в ловушке своих нерешённых проблем… Откуда эта навязчивая идея иметь детей? Впрочем, почему, навязчивая? Естественная женская потребность, инстинкт, под влиянием каких-то сложных факторов и элементарного стечения обстоятельств переродившийся в подобие мании. Но кто может осудить женщину за извечное, заложенное природой, желание рожать, воспитывать и любить детей? Визенгамот? Просто Гермионе не смогли помочь, муж, друзья, врачи, недосмотрели, проявили объективное и, разумеется, оправданное равнодушие, оставили её наедине со своей проблемой, недооценили серьёзность положения, решили по старой привычке, что та справится, сама всё устроит, она же сильная, умная, всё будет хорошо. А вот как получилось… Бедная девочка…

Драко приступил к изучению истории болезни пациентки Грейнджер и утвердился в предположении, что да, скорее всего это бесплодие, причём «первичное»: Гермиона никогда не беременела. Если при регулярной половой жизни беременность не наступает в течение года, разумно ставить вопрос о бесплодии и начинать обследование и лечение супругов. С Роном, как стало известно, всё в порядке. А с Гермионой не понятно: точного диагноза не смог поставить ни один специалист. Патологий или анатомических и функциональных дефектов репродуктивной системы у неё не выявлено. У миссис Грейнджер признавали и иммунологическое бесплодие (наименее изученный раздел репродуктологии, в том числе и магической), связанное с образованием в организме женщины антиспермальных антител, которые уничтожают сперматозоиды, и идиопатическое бесплодие (с неясным генезом). Драко пришёл к выводу, что проблема состоит в особенностях редкого сочетания индивидуальной физиологии и магического фона пациентки. Он провёл несколько сложных опытов и понял: ни Уизли, ни Поттер, ни генетически, ни по магическим показателям не подходят Грейнджер, её беременность возможна только при совпадении уникальных параметров партнёров. Прикинув все имеющиеся данные, проведя кучу проб, колдомедик Малфой нашёл мужчину, половые клетки и магия которого идеально сочетались бы с параметрами миссис Грейнджер, и от которого у неё могло бы с большой вероятностью произойти зачатие. Этим мужчиной оказался… он сам, Драко Малфой…

Он докурил очередную сигарету (четвёртую?), посмотрел на слабый свет, зажёгшийся в окнах четвёртого этажа — её окна — встал с неудобной тумбы, размял ноги, плечи и уверенным шагом направился к дому Гермионы. Нечего придаваться глупым воспоминаниям и сомнениям, жизнь такова, какова она есть. Прошлого не изменить, разве что изменить отношение к нему, будущее не написано ни в одной самой мудрой магической книге, настоящее бьётся испуганной птицей в руках — как бы его не помять, не поломать ему крылья, не прижать случайно, но и не выпустить из рук?.. Он долго думал, возможно, слишком долго. Теперь пришло время действовать. Окурок отлетел в урну у подъезда, Драко Малфой решительно толкнул тяжёлую входную дверь. «Я никогда раньше не спрашивал себя, люблю ли? — думал он, поднимаясь по лестнице. — Как оказалось, зря… Задай я этот вопрос несколько лет назад — и всё могло бы быть по-другому. Надеюсь, что не поздно спросить сейчас!»