Листок на ветру mp3

Капли медленно стекали по стеклу, словно неподвластные закону всемирного тяготения, – вбок и назад. Я, как завороженная, следила за их движением. И на всем белом свете не было ничего важнее, чем эти причудливо переплетающиеся струйки.

Черный внедорожник, похожий на могучего хищного зверя, мягко урча и вжимая в сиденье мощно и властно, летел под дождем по мокрому автобану.

Дождь все лил, не прекращаясь ни на минуту. Привычный, знакомый до боли. Родной. От этой мысли больно стукнуло в груди и перехватило горло.

Розали обернулась, видимо, уловив сбившийся ритм моего сердца. Тревожно посмотрев мне в лицо, она грустно улыбнулась. Какая же она красивая!

Я прижалась лбом к холодному и гладкому стеклу. Роуз протянула руку и погладила меня по щеке. На ощупь её кожа ничем не отличалась от ледяной поверхности, которая сейчас остужала мой пылающий лоб. Вздрогнув, я инстинктивно отстранилась и краем глаза заметила, как по прекрасному лицу Розали промелькнула тень. Тень боли.

Чувствуя свою вину, я схватила холодную изящную руку с длинными музыкальными пальцами и прижала к губам.

- Милая, все будет хорошо.

Мелодичные колокольчики в её голосе ласкали слух. Но я им не верила. В моей жизни больше не было места ничему хорошему. Все хорошее с каждой секундой становилось от меня дальше. И я так решила сама. Сама разрушила свою жизнь.

Эмметт что-то спросил у Розали, и она повернулась к нему, оставив меня в покое. Я облегченно вздохнула. Я была очень благодарна Рози и Эму, что они помогли мне в моей авантюре, но сейчас мне ни с кем не хотелось говорить. Тем более выслушивать пустые обещания о навсегда похороненном своими руками счастье.

Я видела на лицах своих сообщников любовь друг к другу и ко мне. Они, казалось, ни капли не раскаивались, что, потакая моей прихоти, помогли мне сбежать. Эта любовь должна была придавать мне уверенности и силы. Увы, это было не так.

На минуту меня охватил жгучий стыд: перед мамой, которая сейчас мечется и рыдает; перед отцом, хмурящим брови и сжимающим зубы до скрежета; перед братом, чьи огромные глаза, наполненные болью и непониманием, я не забуду никогда. Перед всеми, кого я оставила в Форксе. Эдвард, Белла, Элис, Джаспер… Они так верили в меня. И мудрый Карлайл, чьи надежды я обманула. И заботливая Эсми. Я предала всех.

И предам еще и Розали. Я сжала зубы до хруста и сильнее прижалась к стеклу, будто пытаясь выстудить холодом его прикосновения, этот разъедающий мой мозг напалм стыда.

Словно сквозь вату я слышала ласковое воркование Роуз, рассказывающей мне и Эмметту, как здорово нам будет жить втроем.

И мне становилось тошно, потому что этому не бывать никогда. Она не знает. Хорошо, что Рози не умеет читать мысли, как Эд.

Я не планировала счастливой жизни втроем. Я уже точно знала, чего хочу. И в этих планах не было места никому из моего прошлого.

Мне так не хватало нежных маминых рук, ее ласковых глаз, родного запаха. Меня внезапно пробил озноб, хотя в машине было довольно тепло – заботливая тетушка включила обогрев. Но дело было не в температуре снаружи. Это остывала моя душа.

Я не винила никого, кроме себя. Сэм, Сью – они были правы. Вкус крови этой несчастной до сих пор жег мое горло нестерпимым огнем. Такой желанный, такой манящий вкус. Сводящий с ума. Я не была причиной ее смерти, но это не имело значения. Ее кровь была на моих руках. Когда-то мама сказала мне: «Выбери сама, кто будет управлять твоей судьбой. Ты? Или зверь, который живет в тебе?» И вот я решила. Не совсем сама. Меня заставили. Но теперь уже было все равно. Зверь получил своё и по-хозяйски сыто щурил кровавые глаза. И это было непоправимо.

Я жалела, что отец и брат не дали меня убить там, на скале. Моим родным было бы нестерпимо больно. Но это бы прошло. Со временем. А теперь им предстояло жить с мыслью о том, что их «маленькая девочка» стала монстром.

Я понимала, что они будут пытаться найти меня. И, возможно, когда-нибудь найдут. Но к этому времени я уже буду другой. Не той Лилу, которую они знали. И когда они увидят меня новую, им не захочется, чтобы я возвращалась.

В этом и состоял мой план – отрезать себе все пути к отступлению. Сжечь мосты. А Розали с Эмметтом были помехой этому плану.

Внедорожник снизил скорость. Очнувшись от своих тяжелых мыслей, я увидела, что за окном уже давно нет привычной темно-зеленой стены, а стекло не разрисовано узорами стекающих дождевых капель. Мы подъезжали к аэропорту Сиэтла.

Когда мы вошли в здание, наполненное людьми, я сжала зубы, зашипев от боли в горле, засаднившем так, словно в него налили кислоты. Розали участливо посмотрела на меня, но я упрямо помотала головой. Так было надо.

- Может, поешь? Тут, наверное, есть кафе, – спросила Роуз.

- Не хочу. От человеческой еды меня вывернет, - процедила я сквозь зубы, стараясь не вдыхать носом.

Эмметт сокрушенно покачал головой и молча пошел за билетами. Вот за что я любила его – это за немногословность.

Через тридцать пять минут наш самолет уже летел в Осло. Выбрать Норвегию в качестве нового места жительства Розали решила спонтанно, сказав, что эта северная страна с ее живописными ландшафтами и лесами подходит как нельзя лучше. Больше годилась только Канада, но там нас стали бы разыскивать в первую очередь. Норвежское королевство точно было не первым в списке возможных пунктов нашего бегства.

Мне было абсолютно все равно куда ехать. Только бы подальше от Форкса и Ла Пуш. В моем поддельном паспорте на имя Лорен Стенли красовался красивый штампик шенгенской визы. Впервые в жизни я покидала Штаты, но особой радости по этому поводу не испытывала.

Аэропорт Осло оказался небольшим, очень чистеньким и лишенным привычной суеты. Все было как-то размеренно и невозмутимо. Рослый таксист, мельком взглянув на красавицу Розали, тут же оценивающе окинул взглядом внушительную фигуру Эмметта и с совершенно бесстрастным лицом закинул в видавший виды минивэн наш багаж.

Выбранный нами отель больше напоминал частный пансион. Довольно скромный, двухэтажный, с белыми стенами и красной черепичной крышей, он был расположен почти на окраине, притулившись к подножию скалистого холма. С небольшого балкончика на втором этаже открывался живописный вид. Хозяйка – статная норвежка средних лет, истинная дочь викингов, белокурая, голубоглазая, с квадратным лицом, чуть жестким и надменным, но дружелюбная. Ее муж, рыбак на сейнере, не бывал дома по нескольку месяцев, но фру Бирк справлялась с пансионом и сама. Все сияло чистотой, из кухни пахло тушеным окороком и иногда рыбным жарким. Мы были единственными постояльцами. Октябрь – гиблое время для туризма: лето давно кончилось, а до зимы с Рождеством и новогодними праздниками еще далеко.

У пансиона фру Бирк было ещё одно преимущество: отъехав всего на пару миль в покрытые лесом холмы, можно было поохотиться. Дичи было немного – мелкие косули, зайцы. Но все же лучше, чем ничего. Человеческую еду я есть не могла... с того самого дня. Звериная кровь мне тоже не нравилась: она лишь притупляла жажду, оставляя неприятное ощущение, как после глотка дистиллированной воды. Пресно и через секунду снова хочешь пить.

Через неделю ночью выпал снег. Белый, пушистый и холодный. Его было так много, что, выглянув из окна утром, я застыла в восхищении. В Форксе выпадал снег, но в малом количестве и, как правило, надолго не залеживался. А тут за ночь все вокруг оказалось укрытым толстым слоем белоснежного пуха, сверкающего под робкими лучами утреннего солнца. Это было так завораживающе красиво, что я, забыв обо всем, выскочила на улицу, в чем была – в любимой пижаме с забавными щенками – подарке Элис на прошлое Рождество.

Моих тридцати девяти градусов хватило, чтобы простоять почти по колено в снегу около пяти минут. Задрав голову, я разглядывала медленно-медленно кружащиеся снежинки, огромные, удивительно четкой, но причудливой формы.

Внезапно меня, как вспышкой, озарило воспоминание. Мне было, наверное, года три. Также шел снег, и я, хохоча, ловила снежинки губами. Потом всё пыталась разглядеть поближе эти чудесные звездочки, такие красивые и идеальные. Но они так быстро таяли… И Розали поймала одну на ладонь, чтобы я могла ее рассмотреть, а я расплакалась от обиды, потому что снежинка у Роуз и не думала таять. Я вспомнила, что кричала тогда, заходясь в детской истерике: «Я хочу быть вампиром!»

Холод обжег мои босые ноги, грубо, по-хозяйски, пробрался под тонкую ткань пижамы, заставив вздрогнуть. Обернувшись, я увидела в окне второго этажа отчаянно жестикулирующую Розали со страшным лицом. Из другого окна – кухонного, на первом этаже, изумленно взирала на меня фру Бирк.

В три прыжка, почти не чувствуя под собой замерзших ног, я взлетела по лестнице в свою комнату и нырнула под одеяло. Меня трясло, зубы выбивали частую дробь.

- О чем ты думала?! – судя по тому шипению, что издавала Роуз вместо музыкального перезвона колокольчиков, она была в ярости.

Я молча смотрела на прекрасное лицо Розали, искаженное от гнева и страха за меня. Она выглядела… как вампир. Настоящий. Меня снова затрясло.

«Я хочу быть вампиром»… Глупая маленькая полукровка.

Хлопнула дверь. Я слышала, как Розали спускается по лестнице и ласково говорит фру Бирк.
- Девочка никогда раньше не видела снега, представляете?! Да, конечно, горячий чай – это то, что нужно!

Через минуту Розали вошла с каменным лицом и со стуком поставила на прикроватную тумбочку большую керамическую кружку с орнаментом в виде оленей. Кружка дымилась и издавала совершенно не съедобный приторно-сладкий запах меда. Метнув на меня грозный взгляд, от которого я должна была бы испепелиться на месте, Роуз присела на краешек моей кровати и пристально посмотрела мне в лицо, вызывая на разговор. Я демонстративно отвернулась к стенке. Я кожей чувствовала, что Розали хочет погладить меня по голове и только повторяла про себя: «Не надо, не надо, только не сейчас». На мое счастье, она так и не решилась. Кровать скрипнула, и меня наконец оставили в покое.

Вечером я засела за ноутбук, решив получше познакомиться со страной, в которую меня забросила судьба. Тем более что нужно было придумать план побега и прежде всего решить, куда ехать. Оставаться в одном городе с Эмметтом и Розали было глупо: они нашли бы меня в два счета и, чем черт не шутит, могли запросто силой вернуть к родителям. Этого допустить было нельзя. Я и так до сих пор не придумала, каким образом сбежать от двух вампиров, учитывая их нечеловеческий слух, силу и скорость. Оставалось импровизировать и надеяться на удачу. Но, как говорил Джаспер, каждый экспромт должен быть хорошо подготовлен.

Хорошо, что Розали, пока полностью доверяя мне и не ожидая подвоха, не отобрала у меня мой паспорт. Свидетельство об окончании школы тоже было со мной. Оставалось решить вопрос с деньгами. Еще в аэропорту Сиэтла мы сняли с кредитки Роуз внушительную сумму, понимая, что Джас вычислит нас через своих «помощников», как только мы воспользуемся ею снова. Деньги хранились в чемодане Эмметта в большом кожаном портмоне. У меня не было склонности к воровству. Никогда ни в чём не нуждаясь, я и не думала о том, что мне когда-нибудь придется что-то взять без спросу. Не думала, что это будет так сложно. И гадко. Меня утешало лишь то, что недостатка в деньгах мои родственники не испытывали, а как только я избавлю их от своей компании, им не нужно будет прятаться.

Я мучительно соображала: каким образом мне достать деньги из чемодана Эма? Одну дома меня не оставляли, особенно после моей пробежки босиком по снегу. Розали даже заставила меня провести несколько дней в постели, изображая простуду.

Удача улыбнулась мне совершенно неожиданно.

Утром я услышала, как фру Бирк с ужасно смешным акцентом выговаривает Розали, что после простуды мне нужно теплее одеваться, а моя одежда, которую мы привезли с собой из Америки, совершенно не подходит для достаточно сурового климата Норвегии. Тащить меня с собой в город было неблагоразумно, потому что я всё еще изображала простуженную, надсадно кашляя и усиленно шмыгая носом. Добрейшая домоправительница согласилась присмотреть за бедняжкой, то есть мной. Роуз поднялась ко мне в комнату и, сдвинув брови и сверля меня взглядом, строго приказала не делать глупостей, не вылезать из постели и ни в коем случае не выходить из дому. Я молча кивнула, стараясь не выдать своей радости и успокоить бешено забившееся сердце.

Еще раз одарив меня пронзительным взглядом, в котором все же мелькнуло недоверие, отчего я даже перестала дышать, Розали с достоинством удалилась. Эмметт, широко улыбнувшись, помахал мне с порога комнаты и, обняв подошедшую к нему Роуз, что-то прошептал ей на ухо. Она улыбнулась ему загадочно и призывно. Но мне не было дела до их глупых нежностей. Я думала только о том, чтобы они скорее оставили меня одну.

Я услышала шум отъезжающей машины и все не могла поверить своей удаче. Внизу фру Бирк мурлыкала себе под нос какую-то песенку, хлопоча на кухне. Бедная добрая женщина не знала, что все ее труды пропадают даром, а приготовленная еда становится добычей диких зверей. Розали находила это забавным – подкармливать зверюшек, на которых мы охотились.

Осторожно, затаив дыхание и ступая на цыпочках, я подкралась к двери. Открывая ее, я чуть не умерла от того, какой скрип она издала. Мне показалось, что этот жуткий звук мог разбудить мертвого. Застыв на пороге, я ждала, что женщина поднимется наверх, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь.

Но к счастью, фру Бирк продолжала мурлыкать под нос и звенеть кастрюлями.

Я никогда еще не чувствовала себя так ужасно. Липкий холодный пот выступил у меня на лбу, руки тряслись, в горле пересохло. Сделав несколько осторожных шагов по коридору, я медленно повернула старомодную медную ручку двери в комнату Роуз и Эмметта, соседнюю с моей, замирая от мысли, что они могли ее закрыть. Ручка мягко, с легким щелчком повернулась. Я судорожно выдохнула и прошмыгнула внутрь. Чемодан тоже не был закрыт на кодовый замок. Моим дорогим родственникам и в голову не приходило, что их могут обокрасть. От этой мысли мне стало тошно. Я воришка. Усилием воли я заставила взять себя в руки. Из того, что я собиралась сделать с собой и своей жизнью, это было самым безобидным.

Открыв толстое портмоне и схватив наугад стопочку цветных купюр, я засунула их за пазуху, положила бумажник на место и закрыла чемодан. Потом, сообразив, что меня вычислят по запаху, затравленно оглядела комнату, чтобы придумать оправдание своему появлению здесь. Не придумав ничего лучше, я схватила с туалетного столика губную помаду Роуз и нарисовала на зеркале, висевшем на стене над столиком, сердечко, подписав внизу: «Простите меня».

Изо всех сил стараясь не шуметь, также на цыпочках вышла из комнаты и осторожно закрыла за собой дверь. Еще несколько шагов – и я, с облегчением выдохнув, оказалась в своей комнате. Прислонившись спиной к двери, тщетно пытаясь успокоить сердце, рвущееся из груди, я лихорадочно соображала, куда спрятать деньги. Потом просто положила их на самое дно сумки, туда же, где прятался мой паспорт и аттестат об окончании школы. Тщательно завалив мои «сокровища» вещами, я застегнула молнию и даже защелкнула маленький замочек, ключик от которого висел на цепочке у меня на шее. Но, подумав, что это будет выглядеть подозрительно, сняла замочек.

Пытаясь отвлечься и успокоиться, я снова открыла ноутбук и задала в поиске Гугла: «колледжи искусств Норвегии». Выскочил не слишком длинный список, и, пробежав по нему глазами, я зацепилась за одно название, которое отчего-то мне понравилось больше других. При университете города Тронхейм была школа танцев под руководством господина Ольсена. Как сообщил мне официальный сайт школы, там преподавались различные направления танца – от классической хореографии до хип-хопа. Да и сам город понравился мне: старинные улочки, чистенькие, не выше двух-трех этажей дома, великолепные окрестности – поросшие лесом холмы, дивной красоты фьорды. К тому же у города была собственная легенда: по преданиям, в глубоких пещерах фьорда Тронхейма жила самая большая популяция троллей, и любой желающий мог оставить этим сказочным созданиям угощение, попросив их исполнить свое желание. Правда, тролли – существа довольно угрюмые, а иногда и злобные, поэтому гарантировать исполнение желания никто не мог. А иногда неосторожные туристы, заблудившиеся в глубоких каменных коридорах, не возвращались. Улыбнувшись, я вспомнила картинки в старинной толстой книге сказок Андерсена, которую мне давал читать Карлайл. Там были и тролли – странные уродливые горбуны в смешных колпаках.

Увлеченная своим занятием, я едва успела закрыть страничку с фотографиями Тронхейма, когда в мою комнату стремительно вошла Розали с большими пакетами в руках. Бросив их в меня, она прищурила глаза, пристально посмотрела и спросила:

- Чем занималась?

- В интернете сидела, - как можно безмятежнее ответила я, но сердце пропустило удар. И Розали это почувствовала. Недоверчиво покачав головой, она вышла из моей комнаты, направившись к себе. Я замерла, ожидая развязки. Секунды текли, словно загустевший мед по стеклу.

Розали вернулась через несколько минут. Я боялась поднять на нее глаза, готовясь к расплате. Судя по напряженному молчанию, повисшему в воздухе, мое воровство было раскрыто. «Ну все, - подумала я, - теперь меня точно увезут обратно в Форкс. И посадят под замок на всю оставшуюся жизнь». Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, я уже открыла рот, чтобы произнести слова признания…

Холодные руки Розали обхватили меня и сжали до боли.

- Глупышка, я не сержусь, - шептала она мне на ухо, целуя ледяными губами мой лоб, щеки. Прохладное дыхание с ароматом мяты и ванили приятно щекотало шею.

Из горла у меня вырвался судорожный вздох, а по щекам покатились непрошеные слезы.

Роуз продолжала шептать какие-то глупости, по-своему истолковав эти рыдания. Но у меня в мозгу истерически билась только одна мысль: «Получилось».

Через два дня мы собрались на охоту. Мы не ели уже больше недели. Глаза Розали и Эмметта стали черными, словно угли. Да и мое горло горело просто нестерпимо. Я начала побаиваться за бедную добрую фру, когда Эм провожал ее голодным взглядом.

Снег на холмах был глубоким и девственно-чистым. Наш «Порше Кайен», взятый напрокат Эмметтом, который принципиально не признавал маленьких машин, увяз почти по пороги. Мы так и бросили его в снегу, решив дальше пойти пешком. Я потешалась над тем, что обратно Эмметту придется тащить огромный внедорожник на себе.

След косули попался мне сразу же, как я спустилась с холма в редкий перелесок. Он был свежим, недавно проложенным. Пригнувшись и отпустив все свои инстинкты, я пошла по нему, стараясь не издавать шума. Роуз с Эмметтом, признав мое право на эту добычу, свернули влево, видимо, тоже почуяв какую-то живность.

Я настигла косулю довольно быстро. Ветер дул в мою сторону, поэтому бедняжка не почуяла во мне хищника, доверчиво подпустив неизвестное ей, а следовательно, неопасное, по ее звериному разумению, существо слишком близко. Мои ноздри раздувались, вдыхая терпкий запах, хоть и не слишком приятный, но обещающий насыщение. Сердце билось неистово где-то в районе горла, которое просто пылало; в ушах шумело. Я уже не понимала: это бьется мой пульс или жертвы? Жажда сводила меня с ума. Вложив все силы в этот бросок, я обхватила руками шею косули и, падая вместе с ней в пушистый мягкий снег, впилась зубами в теплую мягкую шкуру. Челюсти судорожно сжались, и в пылающее горло наконец потекла желанная горячая соленая влага. Меня захлестнуло жаркой безумной волной наслаждения…

Когда возбуждение улеглось, я поднялась с бездыханного тела косули. Бросив взгляд на свою жертву, я неприятно поразилась тому, какой ужас застыл в остекленевших глазах животного. Все правильно. Меня нужно бояться. Я монстр. Чудовище.

Выпитой косули было явно недостаточно, и я повернула в сторону перелеска, который, постепенно сгущаясь, переходил в хвойный лес. Огромные ели, свесившие почти до земли свои темные лапы, припорошенные снегом, напомнили родной лес Форкса. Мне стало не по себе, сердце сжалось привычной болью. Внезапно между темными стволами мелькнуло что-то серое. Я замерла на месте. Ветер донес до меня запах хищника.

Большой матерый волк пристально смотрел на меня из-под еловой лапы янтарно-желтыми горящими глазами. Он шумно втягивал воздух, пытаясь понять, что я за существо, но я стояла против ветра, и моего запаха зверь не чуял. Мы застыли друг напротив друга, не зная, что предпринять. Волк инстинктивно ощущал во мне равного по силе хищника и нападать не спешил. А я смотрела на этого великолепного зверя и не могла налюбоваться. Непрошеные слезы застилали глаза, скатываясь по щекам, которые сразу же начинало щипать от ветра и мороза. Это, конечно, был обычный зверь. Размеры не те. Но это был ВОЛК.

Вдали раздался нестройный вой стаи. Вожак – а это был точно он, я чувствовала это по его стати и спокойной уверенности движений – еще раз пристально посмотрев на меня и, убедившись, что я нападать не собираюсь, сделал шаг назад и растворился в сумраке лесной чащи.

Я осела в сугроб и разрыдалась как ребенок. Слезы были горькими, но при этом такими желанными. Вместе с ними из моей растерзанной души словно вытекал яд.

Не знаю точно, сколько я рыдала в снегу. Очнулась, когда почувствовала холодные сильные руки на плечах – Розали ощупывала меня, трясла, пытаясь добиться ответа, что со мной случилось. Поняв, что я не ранена и у меня просто истерика, она отступила; Эмметт взял меня на руки и понес прочь.

Он нес меня до самого пансиона. Не обращая внимания на вопросы фру Бирк, поднялся по лестнице на второй этаж и, пройдя в мою комнату, положил на кровать. Вошедшая следом Розали начала осторожно стягивать с меня одежду. Я механически поднимала руки и ноги, словно кукла.

Роуз укрыла меня одеялом и все пыталась заглянуть в лицо, понять, что же такое произошло в лесу. Но я молча отвернулась к стене. Мне нечего было ей сказать.

Этой ночью мне снова приснился кошмар. Страшный господин с бледным полупрозрачным лицом и рубиново-красными глазами. Он что-то приказывал мне сделать – я не понимала, и он злился и кричал на меня. А потом другой вампир, с красивым надменным лицом, начал ко мне медленно приближаться, улыбаясь так гадко, что у меня кровь стыла в жилах. Я знала, мне нужно было бежать, но за спиной ощущался холодный влажный камень, и я понимала, что в западне. Ледяные руки сжимали мои плечи. Я кричала…

Я была безумно благодарна Розали, которая разбудила меня. Эти жуткие сны мне не снились довольно давно. И вот опять.

До самого утра Роуз сидела со мной. Я положила голову ей на колени, а она тихонько, едва прикасаясь, гладила меня по волосам. Мы молчали. А потом я задала вопрос, о котором и не думала минуту назад.

- Роуз, а почему ты никогда не говорила мне, как ты стала… такой?

Действительно. Я знала историю обращения почти всех Калленов. Как мой дед Эдвард умирал от испанки, когда его нашел Карлайл. Как тот обратил Эсми, пытавшуюся покончить с собой после потери ребенка, как обратили Джаспера и самого Карлайла. Знала, как Роуз нашла Эмметта, растерзанного медведем, и на руках принесла к Карлайлу. И, конечно, слышала историю Беллы. Только Элис сама толком не ведала, как стала вампиром. Но Розали…

Роуз перестала гладить мои волосы. В воздухе повисла напряженная тишина.

Наконец она проговорила твердо, тоном, не терпящим возражений.

- Я не хочу об этом говорить.

Подняв голову, я посмотрела в ее золотые глаза. Там было отчаяние и боль. Так много боли, что мне захотелось убить себя за этот вопрос. Я всхлипнула и обхватила Роуз обеими руками, прижавшись к ней всем телом. Она тоже обняла меня, бережно и нежно.

А потом я увидела… Грубые, искаженные алкоголем и похотью лица. Раззявленные рты, хохочущие и выплевывающие ругательства. Боль от ударов, боль от стыда и унижения… Желание умереть… И огонь… Адский огонь обращения.

Придя в себя после ужасного видения, я выдавила из себя только одну фразу.

- Ты ведь убила этих уродов? Убила?!

На прекрасном лице Розали сначала отразилось недоумение, потом понимание, которое сменилось ужасом. Она поняла, что именно я увидела. Опустив глаза, она молча кивнула.

В дверях моей комнаты возникла огромная фигура Эма, закрыв собой почти весь дверной проем. Вампирский слух его не подвел. Брошенная мной фраза не осталась без внимания.

Розали тихо встала и направилась к выходу. Мне стало стыдно, что я опять причинила ей боль. Ну кто меня за язык тянул?

Ночью я лежала, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Сон не шел, внутри копошилось странное чувство тревоги и ожидания чего-то неизвестного. Сердце екало беспричинно, в горле стоял комок.

И тут за стеной я услышала легкие приглушенные стоны, судорожные вздохи, еле слышное, усиленно сдерживаемое рычание. Я вся превратилась в слух. Стоны нарастали, становились громче, к ним добавились влажные звуки поцелуев. Мое сердце забилось чаще, дыхание участилось. Закрыв глаза, я представляла себе идеально прекрасные тела Розали и Эмметта, сплетающиеся в чувственных объятиях. Руки – сжимающие, гладящие, скользящие. Губы – то впивающиеся, то едва касающиеся… Полузакрытые глаза, разметавшиеся по подушке золотые кудри Роуз…

Меня накрыло волной возбуждения, смешанного с острым стыдом. Будто я подглядывала за ними, занимающимися любовью.

Но следующая мысль, озарившая меня, словно молния, начисто смела все это, оставив после себя холодный пот на лбу. Это мой шанс. Единственный.

Тихонько, стараясь даже не дышать, я встала с постели, оделась и, на ощупь побросав в сумку вещи, убедившись, что на дне все так же лежит стопочка купюр, паспорт и аттестат, на цыпочках вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Замирая от страха и прижимая руку к груди, чтобы не выскочило сердце, я повернула ручку входной двери и выглянула на улицу.

Сверху доносились приглушенные стоны и всхлипы. Где-то в своей комнате на первом этаже похрапывала фру Бирк. «Какое счастье, что у нее нет собаки», - подумала я, делая первый шаг к своей свободе.

Порше Эма стоял на площадке перед домом. К моему счастью, здоровяк Эмметт вызволил машину из снежного плена. Главное теперь, чтобы ключ был в замке зажигания. Пешком по заснеженной дороге от двух вампиров мне не убежать.

С величайшей осторожностью я потянула ручку машины. Дверь мягко открылась. Это был хороший знак.

Я проскользнула за руль и, протянув руку, нащупала ключ. Сердце подпрыгнуло в груди, словно от удара током. Теперь нужно было умудриться сорвать машину с места в одну попытку. Если до сих пор, увлеченные друг другом, Розали и Эмметт не заметили моего побега, то рев мотора внедорожника, без сомнений, привлечет их внимание.

Затаив дыхание и закусив до боли губу, я с величайшей осторожностью нажала педаль сцепления до упора, потом повернула ключ, одновременно отпуская сцепление, и вдавила в пол педаль газа. Мягко рыкнув, порше завелся с пол-оборота и рванул вперед. Едва не въехав в сугроб и мысленно поблагодарив Эма, который поставил машину по ходу движения, я отчаянно жала на педаль газа, спиной ощущая совершенную невозможность только что сотворенного мной.

Большое спасибо нашей бете Тане tatyana-gr за редактирование главы.

ФОРУМ

Предыдущая глава || Следующая глава