POV Эдвард

Душный воздух ночного города не приносил облегчения. Я решил пройти до дома пешком, чтобы хоть немного привести в порядок мысли после ужасно долгого и изнуряющее тяжелого рабочего дня. Как же я устал, мне давно пора в отпуск. Сегодня я потерял троих. Для Центральной больницы Лос-Анжелеса и дежурства, продлившегося на шесть часов дольше положенного, – не так уж много, но почему-то нынешние трое врезались в память, словно мои первые потери.
Сначала была женщина преклонного возраста, которую мне передали по смене. Данные обнадеживали, и я оставил ее на конец обхода, но не успел. Внезапный криз, и она ушла, так и не дождавшись доктора, самонадеянно отложившего ее осмотр на потом. Когда теряешь пациентов из-за своей нерасторопности, значит, пора отдохнуть, набраться сил для новой борьбы с уродливой старухой, бродящей со своей острой косой по изнывающему от жары городу.

В середине смены вторым стал попавший в автомобильную катастрофу тучный мужчина. Я почти три часа собирал его по кусочкам, среди желтоватого жира пытаясь найти все осколки костей, но все усилия оказались тщетными: в самом конце отказало сердце. Всегда говорят, что лишний вес – залог быстрой смерти, но в этом случае снова была и моя вина! Если бы не так сильно устал, если бы не выдохся морально и физически, то мог бы работать расторопнее, успел бы закончить, спас бы, я бы… Запустив ладонь в волосы, вспомнил, как смотрел на почти завершенную работу, на накрываемое больничной простыней тело. Надо завтра же уйти в отпуск, нельзя заставлять других платить за свои мои ошибки! Уехать куда-нибудь в глушь, может, на Аляску, где почти нет людей, и стоит тишина.

Больше всего мне запомнилась последняя жертва. Действительно, жертва. Джейн Доу, неизвестная. За час до конца смены скорая привезла девушку – искромсанную, истерзанную какими-то нелюдями, решившими поиграть то ли в хищных зверей, то ли в мифических монстров. Она успела рассказать парамедикам, как ее гнали по неосвещенным улицам двое в темных плащах, настигая и отпуская. Нагоняя, они оставляли порезы, укусы, заливая красивое вечернее платье и светлые волосы кровью жертвы. Чего хотели добиться? Я не знал, но видел результат. Несмотря на наркоз, из-под закрытых век девушки сочились слезы, оставляя за собой на щеках темные потеки от макияжа. Накладные ресницы с одного глаза съехали почти до рта, беззвучно раскрытого, но словно молившего о помощи. Искромсанные шея и руки покрыты запекшейся кровью. Платье, бывшее некогда элегантным, изрезано, изорвано и окончательно рассечено парамедиками, пытавшимися оценить масштаб травм. Немыслимо! Мы с доктором Нэшем боролись за каждую каплю медленно утекавшей жизни, как сумасшедшие штопая артерии, вены, мускулы, ткани. Но даже в четыре руки и за бешенные пять часов в операционной мы не смогли, не успели, потеряли. Слишком большая кровопотеря, шок, остановка сердца, утрата. И если бы только я мог шевелиться быстрее, если бы руки были проворнее, нам бы удалось! Но нет…

Вобрал в себя душный воздух. Да, сегодня же следует написать заявление, как не раз предлагал заведующий отделением, и уже завтра уехать, забыться, отпустить себя. Огляделся по сторонам. Тускло освещенная аллея вела вниз с очередного холма, я почти добрался до дома, осталось всего несколько кварталов. Город спал, вернее, эта часть, не пользовавшаяся популярностью у туристов. Здесь отсутствовали знаменитости, невозможно встретить живую легенду, только начинающих карьеру и тех, кто хотел размеренной жизни в беспокойном городе. Никаких машин, лишь навстречу, опустив голову, поднималась светловолосая девушка. Что-то в ее силуэте показалось мне знакомым. Хрупкая фигура, обтянутая вечерним платьем, таким знакомым. По спине пополз холодок, но ноги сами понесли меня навстречу. Лица ее не было видно, девушка смотрела под ноги, медленно шагая, слегка покачиваясь, но я почти убедил себя, что видел ее сегодня. Не может быть! Я с ума сошел? Она не замечала меня до последнего, и только когда схватил ее за плечи, подняла взгляд, и тут же я понял, что не ошибся. По ее щекам катились слезы, оставляя разводы от вечернего макияжа, одна из накладных ресниц оказалась возле рта, а сам он раскрыт в немом призыве о помощи, хотя слышен только хрип. Ото рта к шее фиолетовыми пятнами расползся некроз. Но это невозможно! Трупные пятна так быстро не появляются! Девушка подняла руку, прикрывая рот и уставясь на меня карими, полными слез, глазами. И ее пальцы тоже в темных пятнах, свидетельствовавших о смерти. Она обвиняющее смотрела на меня, мое сознание погасло, и я свалился на тротуар в глубоком обмороке.

POV Белла

– Объясните внятно, что случилось, – спросил парамедик. – С самого начала и до того, как вы пытались покончить жизнь самоубийством под колесами машины скорой помощи!

– Да не пыталась я! – возмущенным писком вырвалось у меня.

– Себя в зеркало видели? – ухмыльнулся молодой парень.– Хорошо, у водителя реакция отличная, а то бы…

– Я за лимоном шла, вон магазин – через квартал и налево! – Возмущению не было предела, зато тоску как рукой сняло.

– За лимоном? – удивился собеседник. – Так, давайте с начала и по порядку.

– Ох, – выдохнула и начала рассказывать: – Началось с того, что когда вечером возвращалась домой, на углу квартала увидела тутовое дерево. Раньше не замечала – мы с мужем недавно переехали. А тут растет, красивое такое, ягоды спелые, крупные, черные-черные, словно дразнятся. Здесь их никто не ест, а я, когда к родственникам ездила в Россию, пробовала и знаю, какие они вкусные. Взяла миску, нарвала самых красивых и дома тихонько ела, пока мужа ждала. Джеймс – начинающий и очень перспективный актер. Мы должны были пойти на вечеринку, я оделась, накрасилась. – Оправляя подол, провела руками по платью.

Парамедик явно сдерживал улыбку:

– Что накрасилась, я вижу.

На секунду поджала губы, но продолжила:

– Джеймсу нужно показываться на людях, и я, как его жена, должна быть на высоте. А я тутовых ягод нарвала, – протянув руки, показала следы. – Он пришел, злой как черт. Оказывается, из-за низких рейтингов его сериал закрывают после первого же сезона. А тут я, с такими руками, а ведь на вечеринке должны быть папарацци, мы же туда затем и идем. Разозлился он страшно, орал так, что я чуть не оглохла, а потом зачерпнул горсть ягод и к моему рту поднес, хотел накормить, да только по подбородку размазал.

Парамедик посуровел:

– Хотите, я вызову полицию, и вы подадите заявление о домашнем насилии?

Отрицательно покачала головой.

– Я разревелась и убежала в магазин за лимоном. Его соком можно это все убрать. Иду, реву, про Джеймса думаю. Он хороший, добрый, совпало все так! Он когда улыбается, в его глазах словно чертята танцуют, но он совсем не агрессивный, я в первый раз его таким видела. Ну вот, иду реву, думаю, сейчас отмоюсь, домой вернусь, он меня зацелует, заобнимает, и пойдем на вечеринку. И тут неожиданно этот, – я кивнула на все еще лежавшего на тротуаре молодого человека с рыжими взъерошенными волосами и в строгом костюме, – хватает меня за плечи. Я от перепуга и слова сказать не смогла, рукой рот закрыла, а он – брык! – и упал! Я очень испугалась, а тут вы едете. Медленно! Вот я и выбежала, вы же его быстро на ноги поставите, правда?

– Правда, поставим, – склонил голову парень.

– Ладно, пойду я, мне за лимоном нужно! – облегченно вздохнула я и бегом направилась в магазин. Мне еще с Джеймсом мириться.

P.S. Тутовое дерево – шелковица.