- Так ты уже сказала ему о нас? - раздаётся на том конце провода несколько волнующийся голос Джейка, и, водя туда-сюда по ограждающим веранду перилам облачённой в перчатку рукой, я подавляю в себе порыв тяжело вздохнуть. Для него всё, кажется, так легко, но по какой-то причине я не могу просто взять и сказать Эдварду, что у меня кто-то есть. Знаю, рано или поздно мне придётся сообщить ему о Джейке, но я и понятия не имею, какая вслед за этим последует реакция, и не пострадают ли наши дружеские отношения, которые после развода я выстраивала буквально по кирпичику, и потому несколько напугана предстоящей перспективой раскрыться и признаться, что в жизни нашей дочери появился ещё один мужчина. Мужчина, который души в ней не чает, дарит всевозможные подарки и относится к ней, как к родной дочери. Мужчина, который однажды может стать моим мужем и её отчимом, но при этом не делать разницы между нашими совместными детьми, если таковые у нас когда-нибудь и появятся, и моей дочерью от первого брака. Конечно, так далеко я пока не заглядываю, но, узнав о существующем договоре между мною и Эдвардом, Джейкоб совсем не расстроился, а наоборот посоветовал не только оставить Несс у Каллена, но и самой провести в его доме пару дней, чтобы сберечь возведённые ранее мосты. Он заботливый, внимательный, добрый и отзывчивый, и всё это делает исход со свадьбой и всем тем, что из этого вытекает, в перспективе ещё более вероятным, но только бог знает, как воспримет все эти новости Эдвард. Одним словом, повод для беспокойства у меня определённо есть. И повод медлить тоже.

- Если честно, я всё ещё жду подходящего момента... Извини, - после некоторой задержки, наконец, отвечаю я, и из моего рта вырывается облачко пара, ведь, чтобы Эдвард не узнал обо всём раньше времени, я вышла на улицу, в то время как они с Ренесми находятся в доме и, возобновив после завтрака украшение ёлки, тем самым заканчивают с прерванным вчера занятием. Всё могло бы быть завершено ещё накануне вечером, но, отчего-то сильно перепугавшись, хотя Эдвард и не переставал заверять, что с ним всё в порядке, тогда я больше не подпустила его к дереву, но тянуть с этим и дальше уже просто некуда. Потому я и уверена, что по возвращении в дом они непременно продемонстрируют мне результаты своих совместных и кропотливых трудов.

- Это ничего. Я всё понимаю. А в остальном как дела?

- Всё хорошо. Они заканчивают с украшением ёлки.

- Я думал, что вы разобрались с этим ещё вчера.

- Таков был план, но...

- Что-то случилось? - с тревогой спрашивает Джейк, и, слыша, что ему небезразлично всё связанное со мной и Ренесми, даже если речь может зайти и о моём бывшем муже и её отце, я уже почти решаюсь рассказать ему обо всём, что меня настораживает и пугает, но моё внимание привлекает звук открывающейся входной двери, и я понимаю, что момент упущен. При Эдварде, а этот именно он и присоединяется ко мне снаружи, я ни за что не смогу обсуждать его же самого.

- Нет, ничего особенного, и ты прости, но мне пора идти.

- Хорошо. Созвонимся позже?

- Да, обязательно.

- Я тебя люблю, - говорит Джейк, и при других обстоятельствах я бы незамедлительно ответила ему тем же, ведь наши отношения довольно серьёзные, и прежде я уже не раз произносила эти слова, но присутствие Эдварда словно парализует меня, заставляя чувствовать неловкость и чуть ли не вину из-за измены, которой в действительности и не пахнет. Я осознаю всё это, но заканчиваю разговор торопливым прощанием, и от этого мне становится совсем неуютно.

- Всё в порядке? - между тем спрашивает Эдвард, а я думаю только о том, что, если бы он всё знал, мне не пришлось бы натягивать на себя зимнюю одежду, выскакивать, как какой-то преступнице, на холод и стужу, и скрывать то, в чём вообще-то нет ничего постыдного. Мы разведены и вольны встречаться с другими людьми столько, сколько пожелаем, и даже создавать новые семьи, и заводить ещё детей, ведь жизнь продолжается и не стоит на месте. Она не закончилась в связи с нашим расставанием, и все эти мысленные озарения и подталкивают меня завести разговор, которого я, тем не менее, всё равно опасаюсь чуть ли не до дрожи в коленках.

- Да, в полном, но… У тебя есть минутка?

- Для тебя и не одна, Белла, а сколько угодно, - кивая, тихо отвечает он и, сделав разделяющий нас шаг, неожиданно дотрагивается до моей левой руки, по-прежнему лежащей на припорошенном снегом поручне. Это прикосновение внезапно, но мне оно нисколько не противно и даже, признаться, приятно, но из-за него я ощутимо теряю концентрацию и испытываю что-то похожее на благодарность, когда мужская ладонь исчезает, а Эдвард немного отстраняется и сосредотачивает всё своё внимание на моём лице и глазах в ожидании того момента, когда я заговорю. Не знаю, сколько точно проходит времени, минута, пять или больше, но, более-менее собравшись с духом и надеясь, что он всё поймёт и даже не задумается о том, чтобы посягнуть на Ренесми, я всё-таки приступаю к главному:

- Есть кое-что, что я хочу тебе сказать, а ты должен узнать.

- У тебя какие-то проблемы? Что-то с Несс? – черты его лица мгновенно искажаются из-за омрачившего их беспокойства, и движение воздуха свидетельствует о том, что Эдвард, возможно, собирается прижать меня к себе, но я боюсь, что его близость снова спутает моё сознание, и обнимаю своё тело руками, лишь бы этого не сделал он. Я использую это своё движение, как предостережение, оказавшееся действенным и остановившее его, ещё и в силу страха, что потом, когда всё встанет на свои места, Каллену просто не захочется обнимать меня и дальше, но чувство такта не позволит ему сказать мне об этом. В мои же намерения вовсе не входит ставить его в неудобное положение, из которого Эдварду будет затруднительно выйти.

- Совсем нет, что ты? Просто я… Я кое с кем встречаюсь. Его зовут Джейкоб, и он хороший человек. Работает юристом в адвокатской конторе, и, возможно, его даже сделают партнёром.

- О, вот как? – выдыхает Эдвард, склоняя голову вниз, разрывая наш зрительный контакт и в соответствии со старой и до боли знакомой мне привычкой проводя рукой по своим волосам. Мужские пальцы взъерошивают их ещё больше, выдавая несколько нервное состояние их обладателя, в способе выражения которого совершенно ничего не изменилось, и в моей груди что-то начинает ныть, а в душе поднимается, пожалуй, предсказуемое желание успокоить. Но мало того, что я не знаю, о чём он думает и не воспримет ли мои отношения и присутствие Джейка в жизни Ренесми в штыки, так у нас ещё уже давно и не те отношения. Мы родители общего ребёнка, но в остальном нас больше ничего не связывает. Все касающиеся её решения, в чём бы они не заключались, мы принимаем вместе, но я не знаю, чем и как он живёт, есть ли у него кто-то, и думал ли он вообще о том, чтобы с кем-либо сблизиться, хотя бы раз за минувшие три года, и в мою личную жизнь Эдвард также не посвящён. Быть может, это и неправильно и не должно так быть, но факт остаётся фактом. Поэтому сейчас, видя, что Каллен как будто бы расстроен и, возможно, даже несколько разозлён, я и растеряна и не знаю, что отвечать и как себя вести.

- Эдвард? – тем не менее, зову его по имени я, одновременно раздумывая над своими дальнейшими действиями и собираясь рискнуть и попытаться его коснуться, но мне не дают ни единого шанса.

- Не надо, Белла. Не сейчас, - даже без вторжения в моё личное пространство и физического сближения фактически отталкивает меня Эдвард, и резкий тон его голоса доказывает, что, внезапно и без предупреждения вывалив на него ту информацию, которую он, возможно, и вовсе не желал знать, я поступила крайне безрассудно и опрометчиво. Прежде, чем мне удаётся заверить его, что на наш договор это никак не повлияет, а он сможет видеть Ренесми так же часто, как и прежде, и я ни в коем случае не стану это оспаривать, Каллен уже скрывается в доме, оставляя меня одну на пробирающем до костей ветру, но холодно мне отнюдь не из-за погодных условий.

* * *

Он заканчивает читать сказку своим бархатным и проникновенным голосом, в то время как, притаившись за дверью, я стою в коридоре около нашей с Несс комнаты и наблюдаю за их с отцом взаимодействием и общением. На самом деле глаза дочери уже некоторое время как плотно прикрыты, и выглядит она основательно и крепко заснувшей, но если Эдвард и знает это, то в любом случае, кажется, просто намерен дочитать текст до конца и переводит взгляд на нашу общую дочь, лишь отложив её любимую книгу, привезённую нами с собой, на тумбочку. Сдвинув в сторону непослушный рыжеватый локон, Эдвард целует дочку в лоб, поправляет одеяло, надёжно подтыкая его с всех сторон, чтобы она точно не замёрзла, а после, вставая, выключает торшер, но оставляет зажжённым мерцающий ночник и, выходя, прикрывает дверь в комнату. Кажется, я не видела Каллена целую вечность, хотя это и невероятно далеко от реальности, ведь мы все вместе готовили, а затем и поглощали праздничный ужин, но обманчивое и неверное ощущение напрямую связано с тем, что в течение дня мы едва ли говорили друг с другом. Это вряд ли заметила Ренесми, весь вечер только и делающая, что с энтузиазмом и предвкушением говорящая о завтрашнем утре и уже ожидающих её под ёлкой подарках, которые мы и распакуем прежде, чем уедем, но я не могла не чувствовать напряжения, и, увы, даже спустя столько часов это первое, что бросается мне в глаза при взгляде на Эдварда, оказавшегося как раз под точечным светильником. Но Каллен к неудачно начавшемуся и незавершённому разговору возвращаться пока что явно не хочет и внимания на возникших трудностях в общении совершенно не акцентирует:

- Хочешь чаю? Или, быть может, чего-нибудь покрепче?

- Нет, спасибо, - в отрицании качаю головой я, ведь притворяться и скрывать истинные эмоции не в моих правилах. Мне это просто не дано. Я не нашла, за что зацепиться, и не смогла перетерпеть, даже когда дело касалось глобальной вещи, а именно семьи и её сохранения, а теперь уж и подавно не справлюсь. - Я, пожалуй, тоже пойду спать. К тому же завтра рано вставать.

- Тогда спокойной ночи.

- И тебе, Эдвард.

Но со сном у меня совершенно не складывается. Казалось бы, что сложного в том, чтобы приготовиться ко сну, коснуться головой подушки, закрыть глаза и уснуть, но беспорядочные мысли не дают мне покоя, и полученное сообщение от Джейка картину дня тоже нисколько не улучшает. Я обещала ему перезвонить, а этого так и не произошло, потому его беспокойство и более чем очевидно и объяснимо, но сейчас уже слишком поздно, чтобы вести какие бы то ни было переговоры, и в результате я ограничиваюсь текстом в ответ.

Как всё прошло?

На самом деле хуже просто некуда. Он даже не дал мне ничего объяснить. Прости.

Но это ведь нам не помешает?

Я боюсь, что, так резко сообщив ему обо всём, очень поспешила и совершила непростительную ошибку… что теперь он отнимет у меня Ренесми и ни перед чем не остановится, ведь все наши договорённости лишь на словах.

Не думаю, что ты его разозлила.

Мне кажется, что именно это я с ним и сделала.

Знаешь, постарайся успокоиться и заснуть. Что бы там ни было, я с тобой и люблю тебя, Белла.

Ладно, попробую. Спасибо за поддержку. Доброй ночи.

Не за что. Для этого я и здесь.

На это я уже ничего не отвечаю и, положив телефон на прикроватную тумбу, поворачиваюсь на бок, чтобы видеть дочь, но, как ни стараюсь, сомкнуть глаз никак не могу, и в итоге ноги сами по себе ведут меня вниз. Почти не осознавая своих действий, я спускаюсь по лестнице и оказываюсь на кухне, чтобы попить воды, но внезапно замечаю на кухонном островке довольно толстую и увесистую папку с бумагами. Здесь кромешная и непроглядная темнота, а искать включатель мне совсем не хочется, и, оглядываясь вокруг, я ищу и нахожу другой вариант. Это окно, у которого довольно-таки светло благодаря лучам фонаря, не только разбавляющим уличную мглу, но и попадающим в помещение, и, не справившись с собой, я начинаю вникать в то, что, возможно, не предназначено ни для моих, ни для чьих-либо ещё посторонних глаз. А уже в следующее мгновение от неожиданности и ужаса мои руки охватывает неподдельная и страшная дрожь, и, не удержав чашку потерявшими силу пальцами, я вздрагиваю от звука разбивающейся посуды и разлетающихся по полу осколков у моих ног. Но это всё ничто по сравнению с тем, как ощущается удар новостью, которую, если бы была возможность отмотать время назад, я бы, пожалуй, выбрала не знать. Меня будто толкнули в пропасть, а я всё лечу и лечу, и нет мне спасения, а на её дне меня ждёт лишь верная и неминуемая гибель.

Именно в таком состоянии и застаёт меня Эдвард. Эдвард, который болен. Эдвард, страдающий от рака. Эдвард, наверняка все эти дни и даже гораздо дольше чувствующий себя плохо или, по крайней мере, не лучшим образом, но и не подумавший о том, чтобы мне открыться. Теперь же всему есть разумное объяснение. Он не переутомился на работе, а его кожа лишилась всякого румянца не потому, что подготовка к нашему визиту проходила сразу же после ночного дежурства, как я наивно полагала, и игрушечный снеговик его, временами казавшегося мне несчастным и чрезмерно погружённым в свои мысли, тоже ни при каком раскладе не подводил. Всему причиной страшная болезнь и ничего, кроме неё. Она и только она виновата во всём, что происходит с Эдвардом, а я и понятия не имею, с чем конкретно ему сейчас приходится иметь дело. С сильнодействующими болеутоляющими, которые, возможно, не всегда и помогают? С больницей и докторами, хотя он и сам врач, и ему явно непросто оказаться по другую сторону занавеса? С химиотерапией, делающей слабым и лишающей каких бы то ни было сил?

- Ты знал? – как ядовитую змею, отбросив проклятую папку куда подальше, поворачиваю к нему голову я.

- Конечно же, знал, - кивает Эдвард, и я понимаю, что задала несколько глупый вопрос, но что для меня загадка, так это то, как он может быть таким спокойным, будто бы мы и не о нём говорим, а о совершенно другом человеке. Как ему это удаётся? Не показывать эмоции? Оставаться хладнокровным?

- Почему не сказал?

- Это мои проблемы, не твои.

- Ты же умираешь… - осекаюсь от ужаса произнесённого я, ведь, когда называешь вещи своими именами, всё обретает реальные очертания и становится не подлежащим сомнению. Он, и правда, умирает. Мужчина, без которого я когда-то не могла дышать, мужчина, спасший меня и вытащивший из серого бытия, в перспективе не предвещающего ничего хорошего. Давший мне дочь, карьеру и деньги, чтобы жить, а не просто существовать.

Мужчина, без которого я не мыслю своей жизни и теперь. Отец Несс. Мой муж. Формально бывший, но теперь я, как никогда, уже сомневаюсь в этом.

- Мы все умрём, - оптимистично заявляет Каллен, но, поворачиваясь к нему всем телом, я уже едва сдерживаю слёзы, и то, что в принципе он прав, меня нисколько не утешает. Мы, и правда, все смертны, и никто не будет жить вечно, но Эдвард ещё слишком молод и наверняка полон планов, чтобы в свои тридцать пять уйти из жизни и прежде времени покинуть этот мир.

- Когда?..

- Две недели назад, - становится серьёзнее мужчина, хотя его глаза и остаются ласковыми и нежными. Неужели ему совсем не страшно? Даже немного? Ни капли?

- Ты… Господи, Эдвард, почему ты?..

Осторожно переступая через осколки чашки у моих ног, о которых к этому времени я уже почти и позабыла, Каллен делает разделяющий нас шаг и, гостеприимно раскрывая свои объятия, оказывается ко мне ближе, чем когда-либо прежде за прошедшие после развода годы.

- Иди ко мне, Белла, - просит он, а я и не думаю о том, чтобы сопротивляться. Просто не хочу и даже не пытаюсь. Мне это нужно, и я обнимаю его так крепко, что, кажется, могу задушить, и, сдавшись, начинаю рыдать, обильно орошая слезами его рубашку.

- Не надо плакать, ведь я же ещё здесь, - успокаивающе шепчет мужчина, целуя мои волосы и гладя спину, но его последние слова производят совершенно обратный эффект. Употреблённое им словосочетание расстраивает меня только больше, усиливая истерику и провоцируя истинное отчаяние. Господи, он умирает! Умирает он, а плачу-то я. Просто невероятно.

- Прости…

- Здесь не за что прощать, - отмахивается от моих извинений Эдвард. Он целует меня в лоб, что, пожалуй, лучше всего остального напоминает мне о прошлом, в котором мы были счастливы и думали, что так будет всегда, и некоторое время проходит в полной и безграничной тишине.

- Я рад, что ты нашла Джейкоба. Скорее всего, я отреагировал далеко не лучшим образом, когда ты мне только сказала, и мне жаль, но я очень рад, - неожиданно и внезапно нарушает её Каллен. Его же слова вводят меня исключительно в ступор.

- Рад?..

- Ренесми нужен папа, а тебе муж. Я рад, что вы в хороших руках.

Я вздрагиваю, и утихнувшие было мои рыдания возобновляются с новой силой. О, Господи, да он просто святой. Святой… Что же я буду делать? Как справится Ренесми? Сможем ли мы вообще без него? А ведь мои нынешние слёзы это только начало. Ерунда и мелочь по сравнению с теми, что грядут. Капля в, вероятно, бесконечном море.

- Не надо, - вырывается из моих уст не просто просьба, а мольба, как будто Эдвард может что-то исправить. – Пожалуйста, не бросай нас.

- Пойдём-ка спать, - единственное, что тихим шёпотом отвечает он, в то же время увлекая меня в сторону лестницы. – Утро вечера мудренее.

Предыдущая глава || Следующая глава