Когда Эрика приходит домой, ее встречает палевый лабрадор Сэмми. Пес тихо порыкивает, но не нападает - осторожничает.

Эрике двадцать восемь, она живет в пригороде Нью-Йорка, и ее аккуратный одноэтажный коттедж смотрит на Эзур-лейн двумя окошечками фасада. За стеклами - голубая кисея занавесок.
Стены холла украшают рисунки Эрики: пейзажи, на которых чистым цианом сверкает небо и пенятся пронизанные светом волны.

Вода, кажется, вот-вот захлестнет тоненькие лакированные багеты.

Эрика рассматривает картины и вспоминает, как горяча в южный полдень мелкая галька пляжа.
Эрика помнит каждый полутон залитого вечерним солнцем моря: плечо волны обнажает желтоватую бирюзу, подошва - сходит к папоротнику. Острый гребень - кофе с молоком - режет размяклый воздух.
Эрика помнит сапфировую гладь над головой, соль йода в горле; Эрика помнит жжение легких и отчаянное желание сделать вдох.

Сэмми щетинится и прижимается к полу; пол укрыт бордовым ковром.

Хозяина Сэмми признает только в муже Эрики: тот подарил щенка их сыну Джеку четыре года назад - за неделю до отъезда Эрики к морю, - но по-настоящему пес полюбил лишь Райана.

Сэмми громко тявкает, поводит носом влево, но блестящий собачий взгляд от Эрики не отрывается. Сэмми следит за ней.

Он насторожен.

Эрика улыбается и тянет руку. В солнечных лучах шерсть Сэмми переливается и блестит, как блестел и испускал снопы танцующих бликов золотой браслет на узком запястье Эрики. Эрика опускает взгляд.
Бликов нет.

Драгоценность, прежде живая и завораживающая, потускнела. Стала, кажется, одного сизого оттенка с рукой.

На собачий зов из гостиной выходит Джек: уткнувшись в широкий экран планшетника, под ноги он не смотрит и мимолетом проводит рукой по лбу Сэмми.

Шагает к двери мимо Эрики, выходит на улицу.

За полупрозрачным стеклом створки расплывается его силуэт, и Эрика еще долго наблюдает за удаляющимся сыном.

Ее взгляд возвращается к замершим на картинах волнам.

К сияющим волнам с искрящимися бликами - к краске, холсту и дереву. К пародии на жизнь.
Они никогда не захлестнут тоненький лакированный багет.

Ей не удается сделать вдох.

Эрике двадцать восемь.
Эрике двадцать восемь уже четвертый год.