Я не знаю, что все это значит. Ник вел себя… как гребаный мудак. Его настроение меняется чертовски часто, что вроде бы не должно меня настораживать, ведь отголосками прошлого мозги твердят мне, что я привыкла, но сейчас это действительно перебор. И это никоим образом не помогает мне вырваться из той чертовой паутины, в которой я застряла. Но я должна распутать эту сеть, ведь выхода у меня нет.

Я сделала шаг. Под ногами захрустели мелкие камешки. Подъездную дорожку нашего с Ником дома давно никто не убирал. Это место приходило в гребаный упадок при живом хозяине, и от созерцания этого бардака меня захлестывала чертова ярость. Два года… два года отцовских денег, девичьих фантазий и настоящей любви было вложено в это место, пока мы с Николасом не переступили порог, чтобы жить здесь вместе, как семья, как две половинки чего-то целого. Когда-то на этом самом месте не было нашего дома, а стояло только ветхое сооружение, принадлежавшее бабушке и дедушке Сантиньери, а сад был в два раза меньше и весь в сорняках, и все дорожки от тогда еще небольшого деревянного забора были грунтовыми. Эта земля перешла по наследству Нику, а он разделил ее со мной. Кто бы мог подумать, что мы… с ним вместе не навсегда. Рухнуло столько планов… А ведь даже мой отец твердил, что мы созданы друг для друга, еще тогда, когда я на Ника, как на парня, и не смотрела.

Времена изменились. Теперь в этих стенах живет гребаная змея. И Ник… мой сильный и всегда продумывающий парочку шагов наперед Ник скатился в чертов жаркий ад и не хочет из него выбираться. Порой узнать в этом человеке Сантиньери становится все сложнее. Я понимаю и принимаю то, что и я причастна ко всему, что сейчас происходит, но это, черт подери, не оправдание. Не ему одному было больно, сложно и тяжело. Не он боролся за меня, отпуская в якобы лучшую жизнь. И не я предала принципы, впустив на свой порог… грязную девку, которая когда-то отняла у нас все.

Я, казалось, зарычала и, крепко сжимая ключи от дома, шагнула к двери. Пустой дом встретил меня странным для этой жары холодом, пустотой и запахом отчаяния. Тишину прорезало тиканье огромных антикварных часов в дальнем углу коридора, которые стояли в специальной нише и достались Нику вместе с домом, и которые Ник отказался выбрасывать. Я прошла дальше, ощущая, как каждая клеточка моего тела напрягается от странного ощущения дискомфорта и чувства, что я здесь не в безопасности, и что ко мне со спины вот-вот кто-то подойдет, но ничего не происходило. На кухне тоже все было так, словно некто в жуткой спешке просто покинул жилище: кастрюля на плите, деревянная лопатка с засохшим на ней варевом, чашка и открытая банка кофе. Ник не позволил Бьянке доделать то, что она начала, и просто запихнул ее в подвал? Но, черт, что же или как должна была сказать эта девица, чтобы получить взамен от Сантиньери столько грубости, учитывая, что последние полгода он ее едва ли не боготворил? Или это все… снова из-за меня и моих слов? Мне ничего даже в голову не приходило.

Николас Сантиньери очень редко менял свои решения, и на то каждый раз были весомые причины. Он услышал меня? Или наконец-то выбил из этой дряни всю правду? Не знаю, но пора поставить гребаную точку.

- Ник? – донесся до меня голос Бьянки, когда я схватилась за ручку, чтобы открыть дверь, и включила свет. – Это не смешно, Ник. Открой чертову дверь, мне нужно покормить сына.

- Не знаю, будет ли у тебя еще такая возможность, - выдохнула я, спускаясь по ступенькам вниз.

- Франческа? Какого черта здесь происходит? – непонимающе бросила она, принимая странную боевую позу, словно львица, защищающая свое логово. Жалкое зрелище. Она явно не львица, и последнее, на что она способна, это противостоять… мне.

- Настал час расплаты, маленькая Би, - сухо и монотонно проговорила я.

Бьянка напряглась, прижимая к себе руки, инстинктивно пытаясь согреться, и бросила взгляд на моток одеял, которые ритмично поднимались и опускались. Ребенок спал. За ее спиной. В углу. Умиротворенно и так, черт возьми, сладко.

- Очень смешно, - рявкнула Бьянка, пытаясь сохранять иллюзию спокойствия. Но на деле все было совсем не так. Она боялась меня, ненавидела и презирала. Я была ее ночным кошмаром, который, кажется, закончился, но стоит едва закрыть глаза, как он снова возвращается. Так было. Есть. И будет. Я всегда была на ступень выше нее. И нет, не потому, что я Стражжи, а потому, что Бьянка всегда считала себя низшим звеном. Только вот незадача, такой считала себя она, а не все вокруг… ровно до тех пор, пока бедная несчастная девочка не вжилась в роль жертвы и мученицы настолько, что ей наконец-то все поверили.

- Знаешь, у тебя была возможность убраться, - рассмеялась я, застыв на последней ступеньке, практически ступив ногой на холодный пол подвала. – Возможность… выжить.

Я облокотилась на край деревянного поручня, за который держалась, когда спускалась, и снова бросила беглый взгляд на малыша, который, пока вокруг творилось такое дерьмо, просто мирно спал. Маленький человечек, совсем не виноватый в грехах своей матери и девственно чистый в своих мыслях и поступках, в зависимости от воспитания может стать великим, и я, черт подери, смогу его таким воспитать. Она почувствует то, что чувствовала я. Почувствует, как это, потерять часть себя.

- Что тебе нужно? – заслоняя малыша, прошипела Бьянка.

- Ты. Твоя жизнь. Он, - монотонно выговаривая слова, кивнула на ребенка я.

- Этому не бывать!

Бьянка сорвалась на крик, но резко замолкла, всем телом подавшись вперед, словно готовясь к броску, который она все равно не решится сделать. Она понимает… я не Ник, и ждать от меня прощения равносильно самоубийству. Она должна дать мне что-то взамен или… уйти.

Я рассмеялась.

- Тебя никто не спрашивает, дрянь, - рявкнула я. – Это был твой выбор, а теперь придется принимать последствия.

Я завела руку за спину, крепко обхватывая ладонью рукоять пистолета, которая, казалось, пощипывала кожу холодом металла, и достала оружие. Бьянка напряглась, а в ее глазах возник ужас. Но как бы я не хотела размазать ее мозги по гребаной стенке, я не собиралась этого делать. По крайней мере, пока. Просто напугать, не более того.

- Эй, Франческа, успокойся, - вытянула руки в защитном жесте она, вызывая у меня неподдельный интерес. Агрессия испарилась, осталось лишь желание провести ненужные мне переговоры. Что, черт подери, она может мне предложить?

- Успокоиться? Хочешь сказать, что не заслуживаешь смерти? – рассмеялась я.

- Никто не заслуживает такой смерти, - монотонно произнесла Бьянка.

- О, в тебе проснулась истинная католичка? – прожгла ее взглядом я. - А где эта чертова праведность была раньше? Ты воровала деньги с моих счетов. Хотела свести Ника в могилу и слить мой бизнес. Хотела навязать Сантиньери ребенка. Это был запасной план, да? Если бы у тебя не получилось убрать фигуру Ника с этой чертовой игровой доски, ты бы заявила о своих правах и выступила бы опекуном, взяв все себе до совершеннолетия сына? Хм… донна Бьянка. Мило. Но хватило бы тебе сил держать в узде столь огромный бизнес? Я не могу уяснить только одного. Причем здесь Молинари?

- Этот бизнес нужен не мне, - монотонно произнесла она. Бьянка смотрела на меня своими округлившимися от удивления глазами. Я, черт подери, знаю все… практически все. И мне лишь интересно, как это связано с ней.

- Не тебе? – зашлась смехом я. – Ну, это понятно. Ты не столь умна. Это все Молинари, да? Какой ему толк? Кто он тебе?

Но Бьянка молчала, а я теряла терпение. Мне нужна чертова правда. Нужна, какой бы она не была!

- Говори! – резко крикнула я, на что Бьянка вздрогнула, и ее взгляд резко упал на малыша, который, отреагировав на громкий звук, слегка пошевелился, издав несколько звуков, и спустя мгновение снова затих, возвращаясь в свой умиротворенный сон.

- Он мой дядя. Брат моей матери, - побеждено выдохнула она, слегка понизив тон голоса, словно это позволит малышу спать дальше. Но, похоже, ее сыну было плевать на наши разговоры до тех пор, пока кто-то из нас не повышал голос, и он вернулся в свой сладкий сон, как только в подвале воцарилась полнейшая тишина. Эта правда, это недостающее звено моей головоломки застало меня врасплох. Но это все объяснило. Месть через чертову родственницу, которую в любом случае придется опекать. Молинари хитер и, черт подери, использует все свои гребаные ресурсы. Но… как и, главное, почему я не знала этого раньше?

- Помнится, ты говорила, что, в отличие меня, не королевских кровей, и это было чертовой проблемой, а сейчас все оказывается совсем не так, - ухмыльнулась я, делая шаг вперед. – Не знаю, бонус ли мне это за старания или лишнее затруднение. Но думаю, что Молинари понравится, если я пришлю твою голову в картонной коробке.

- Ты… убьешь меня? – наконец-то вырвался наружу страх, переполнявший эту дрянь. Я же посмотрела на пистолет, в глубине души действительно желая ей смерти. Но хуже смерти может быть только жизнь с осознанием, а я хочу для нее наивысшего наказания.

- Убью? Может быть. Но сначала я позволю тебе жить и видеть, как твой сын называет меня «мамой». Как думаешь, Ник будет хорошим отцом? – улыбаясь, спросила я, в то время как лицо Бьянки с каждой секундой все больше наполнялось болью и ужасом.

- Нет. Это мой сын… мой и…

Она дернулась в мою сторону, наконец-то решившись на чертову жалкую попытку хоть что-то сделать, но я отреагировала слишком быстро, вытянув руку и наведя на нее пистолет, снимая оружие с предохранителя. Бьянка застыла.

- Твой. И Эрика, - предполагая, добавила я, но она слишком быстро подтвердила мои догадки.

- Откуда… ты знаешь?

- Я многое знаю, Бьянка. Но, как показала практика, тебе не слишком важны кровные связи, - сказала я и медленно отошла в сторону старого дивана, где лежал малыш.

- Нет, пожалуйста, - взмолилась Бьянка, - не забирай его. Я… я сделаю все, что ты захочешь.

- Сделаешь, не сомневаюсь, - бросила я, все еще направляя на нее пистолет, - а теперь отойди, пожалуйста, в сторону, чтобы я смогла забрать своего сына.

- Франческа, прошу тебя, - продолжила Бьянка, падая на колени. – Я… я… у меня есть, что дать тебе взамен?

Могла ли я подумать, что когда-нибудь все обернется именно так? Мой дом. Подвал. И она… на коленях, умоляющая меня изменить решение. Когда-то я, не думая, покончила бы с этим, но сейчас хочу услышать ее предложение. Взрослые игры ведутся головой, а не сердцем. Так всегда говорил мой отец, и как бы мне не хотелось поступить иначе, у меня нет права на ошибку.

- Взамен ребенка? – уставилась на нее я.

- Нет, не взамен. Это нужнее, чем я и мой ребенок, - вытирая слезы, ответила она.

- Сомневаюсь, - рассмеялась я. – Ребенок, сын это наивысшая награда.

- Власть… ты хочешь власти, – затараторила она.

- Я хочу мести!

- Это одно и то же… - выдохнула Бьянка. - Ты хочешь занять достойное место, свое место, но тебе нужна основа, то, что, в отличие от виноградников, будет давать тебе деньги, несмотря ни на что.

- И ты думаешь, что без тебя я не справлюсь? – ухмыльнулась я.

- Справишься, - побеждено выдохнула она. – Но я облегчу тебе задачу, ускорю процесс…

Я посмотрела на Бьянку в попытке найти подвох в ее словах или поведении, но ничего не смогла различить. Хотела ли она действительно мне помочь, в чем я сомневаюсь, или просто пыталась выиграть время, я не знала. Эта особа способна на многое, но ребенок… маленький мальчик весом всего лишь в несколько килограмм мог многое изменить в ее жизни так же, как и в мировоззрении. Теперь она мать, и наивысший инстинкт ее сознания уже не самосохранение, а забота о своем чаде.

Думаю, мне хотя бы стоит выслушать то, что она предлагает.

- Продолжай…

- Эскорт услуги, – четко произнесла она, сбивая меня с толку, и я не знаю, хотелось ли мне больше рассмеяться или же пустить пулю ей в лоб. Это грязный бизнес, а я благодаря своему союзу с живым Хэнлоном и так по горло в грязи.

- Что? Нет, мне это неинтересно, - отмахнулась я. – Знаешь, я даже на мгновение поверила…

- Послушай, это не работорговля. Девочки, которые работают в этой компании, знают, зачем они пришли, что будут делать и сколько за это получат. И, что самое главное для тебя, Франческа, это не деньги. Каждая из них принесет тебе крупицу информации. Эти птички слышат и знают такое, что позволит тебе оказаться у гребаной власти очень надолго и несмотря ни на что. Нужно только наладить систему…

- Ты что, заделалась сутенершой? – рявкнула я, понимая, что в каком-то роде Бьянка действительно права. Имея на руках информацию, ты управляешь миром. Элитные девочки — это элитные клиенты, а элитные клиенты — это власть и хорошие связи.

- Нет. Но для тебя я могу. У Эрика в клубе есть девушка, которая поставляет девочек всем в этих краях. Я займу ее место и буду предана тебе… босс. У тебя будет информация со всех дальних уголков, и…

- Что?! Босс?! Ты хочешь, чтобы я поверила в это? В преданность и честность? И в то, что, покинув эти стены, ты не пойдешь к Молинари?

- Я делаю ставку на победителя, - побеждено выдохнула она. – Мне нужно заботиться о сыне.

И лишь сейчас я увидела во всем этом разговоре ниточку истины. Бьянка – мать, и она сделает все ради своего ребенка. Она готова поклясться в верности мне, ее врагу, той, которая держит ее на коленях и грозилась отобрать ее сына, лишь бы ребенок остался рядом с ней. Где-то в глубине души я не хочу этим пользоваться, но буду… да простит меня отец.

- А ты необычайно умна, Бьянка, - улыбнулась я, возвращая предохранитель на место и пряча пистолет. – Думаю, тебе не стоит говорить, что будет, если ты меня предашь, а все это окажется лишь уловкой?

- Просто пообещай мне, что мой сын будет со мной, несмотря ни на что, и я клянусь тебе, Франческа Стражжи, что буду предана тебе до конца своих дней.

Я повернулась и зашагала к выходу, остановившись на последней ступеньке. Эта тишина душила меня, ведь Бьянка ждала хоть какой-то реакции, ответа и отдачи. Бьянка ждала согласия или гребаной пули, а я просто просчитывала варианты и продолжала молчать.

- Обещание за обещание, Бьянка. Если ты будешь мне верна, твой сын будет с тобой, но если ты предашь меня, я убью его на твоих глазах, - едва произнесла я, понимая, что никогда не смогу так поступить, и, глубоко вдохнув, проглотила ком тошноты, подошедший к горлу. - И еще… ты ведь понимаешь, что твой сын не увидит своего отца… что Эрик не жилец? Всех тебе не спасти.

- Я спасу только того, кому подарила жизнь, Морта. Этого более чем достаточно.

***

Не знаю, почему судьба играет со мной в такие жестокие игры. Когда-то я была истинной католичкой, почитала Бога, ходила вместе с семьей в церковь каждое воскресенье, исповедалась с завидной регулярностью и чтила все правила. И что в итоге? Такая благодарность? Или, быть может, это возмездие? За то, что, выживая, я сошла с предначертанного мне истинного пути? Это смешно, но да, за все мои деяния посылают в ад. Но после смерти. Когда вдоволь насладишься грешной составляющей жизни и семью смертными грехами. Но я еще жива. И да, черт возьми, я была в гребаном аду, и да, прекрасно это понимала. Но пора действовать. Все то время, пока я сижу, сложа руки, мои враги приумножают силу, а я показываю свои слабости. Да, у меня есть информация, но пока у меня нет чего-то свинцового, грош цена всему. Как бы выразилась сеньора Деваначчи, это все прошлый век, а сейчас все решается полюбовно за бокалом вина, но только не в моем случае. Пришло время творить новую эру. Смерть ходит за мной по пятам, и если я не начну действовать решительно, ходить мне будет нечем.

Выдохнув настолько сильно, что опустевшие легкие, кажется, начали зудеть, я села на деревянный стул, который сегодня казался мне чертовски не удобным, хотя когда-то в этот дом его я принесла сама, и, запустив пальцы в волосы, подперла голову руками, и, закрыв глаза, пыталась отдышаться. Перед глазами так и была Бьянка, стоящая на коленях, маленький комочек, мило посапывающий в одеяле, и не особо светлый подвал, в котором ее запер Ник. Но почему это должно меня заботить? Что я делаю? Отнимаю свое по праву? Да, так я и думала. Но мое мнение, черт подери, неверно. Я строю что-то новое, более сильное и более жесткое, и у меня нет права оступиться или отступить. Будут реки крови, но это выбор каждого. «Кто не с нами, тот против нас». Я не буду творить будущее. Оно уже здесь. Пришла новая эра. И это гребаная война. Но все мои планы, задумки и желание вернуть имя Стражжи ничего не будут стоить, если я окажусь мертва.

- Фрэнки? – удивленно произнес Тобиас, и я наконец-то оторвала голову от созерцания глади стола и посмотрела на него. Не знаю, сколько провела я времени в такой позе, но, видимо, немало, ведь тело изрядно затекло. Росси замер, сделав лишь один шаг на кухню, крепко сжимая в руках большой бумажный пакет.

- Кофе будешь? – спросила я, желая абстрагироваться от ненужных вопросов и разбирательств, и, поднявшись, разминая затекшие конечности, подошла к плите, доставая три чашки. Бьянке тоже не помешает зарядить энергией свое тело.

- Что ты здесь делаешь? – осторожно спросил Тобиас, нарушая мое душевное равновесие, которое и без того было довольно шатким. Но это мой дом, и, вероятнее всего, это я должна задавать ему столь простой, но коварный вопрос.

- Это я должна у тебя об этом спрашивать, - дублируя вслух свои мысли, улыбнулась я, и комнату заполонило шипение чайника, а я принялась насыпать в чашки сублимат. – Так как?

- Что? – все еще прожигал меня глазами Росси.

- Кофе. Тебе сделать?

Вероятно, я знаю первопричину такого его поведения. Он в курсе? Что Бьянка здесь? Ну, раз он пришел с пакетом, в котором, скорее всего, еда, то думаю, что да. Но действительно ли он не думал, что я могу быть здесь? Поэтому на смазливом личике Росси нет ни единого намека на шутку, а слегка отрешенный взгляд направлен на пистолет, что покоится на столе за моей спиной. Вот оно что. Мои мужчины заботятся о ней. Мило.

- Поставь уже чертов пакет. Если это для ее головы, то, боюсь, он слегка мал, да и не практичен. Кровь слишком быстро пропитает эту чертову дешевую бумагу, Росси, - отмахнулась я, положив и в третью чашку ложку молотого кофе.

- Что ты сделала, Фрэнки? – наконец-то поставив свою ношу, он шагнул ко мне с диким ужасом на лице, на что я просто улыбнулась.

- Ничего. Пока.

- Но…

- Брось, Росси. Я не так низко пала, чтобы убивать женщин и детей, - закатила глаза я, заливая чашки наконец-то закипевшим чайником. – Кроме того, она может быть полезной.

- Это такая уловка, да? – все еще с осторожностью спросил он, пока я все колдовала, перенося чашки на стол и доставая яблочный пирог, который в холодильник, вероятно, поставила Бьянка, так любящая готовить на моей гребаной кухне моему гребаному мужу.

- Думаю, это вкусно, - промурлыкала я, извлекая из теста кусочек печеного яблока, и, положив его в рот, застонала. Пирог действительно был чертовски вкусным.

- Морта! – рявкнул он.

- Хватит орать, у меня нет на это настроения, - пробормотала я с полным ртом. – Она внизу, в подвале, там, где ее и оставил Ник. Не я. Поэтому позови ее, пожалуйста, чтобы мы могли поговорить.

И это, вероятно, правильное решение, потому как, чтобы поставить Бьянку руководить девочками в клубе Эрика, ее предшественницу нужно убить… или арестовать, что, собственно, и может устроить агент Росси. А вот Эрик… им займусь лично я. Сегодня.

Предыдущая глава