После слов Карлайла про моего отца, Эдвард виновато взглянул на меня, и я поспешила всех заверить, что папин знакомый из аэропорта давно должен был успокоить Чарли. Но Элис уже стояла рядом со мной и протягивала маленький серебристый сотовый телефон, на котором был набран номер. Оставалось только нажать на кнопку вызова.
Отец был рад услышать меня и узнать, что я уже в Форксе, но он все еще был завален работой, поэтому просто сказал, что ключ от дома лежит на карнизе, и чтобы я располагалась в своей комнате. Он же прибудет только к ночи.
- Конечно, пап, не волнуйся, со мной все будет отлично, – пробормотала я и отключилась.
После этого Карлайл пригласил меня пройти в дом. Внутри великолепное строение оказалось еще более светлым и приятным, чем могло показаться снаружи. Светлая мебель и стеклянные панно вместо стен делали его просторным, открытым. Казалось, что ты одновременно находишься на улице и в уютном доме.
Из гостиной, в которую мы попали, зайдя в дом, мы проследовали к массивной дубовой лестнице, ведущей к кабинету, с элегантными резными перилами, так органично вписывающейся в бесподобный интерьер.
- У меня в кабинете есть рентгеновский аппарат, – пояснил Карлайл. – Элис предупредила меня недавно, что он может тут понадобиться.
Его улыбка, такая открытая, теплая, лучезарная вызывала только доверие. Ни тени сомнения, ни мысли о том, что я в доме полном вампиров больше не приходило в голову, пока я следовала за молодым доктором в его кабинет в сопровождении Эдварда. Холодные ловкие руки, касающиеся моей кожи во время осмотра не вызвали ни малейшего дискомфорта, ни капельки боли, наоборот, было приятно чувствовать обжигающий лед на больном месте. Хотя, кажется, не так приятно, как в машине от ладони Эдварда...
- Похоже и правда перелом, – сказал Карлайл, когда уклыдывал мою руку так, чтобы сделать снимки. – Эдвард, я слышу, как возвращаются Эсми и Розали с Эмметтом. Думаю, мать с сестрой будут рады тебя видеть, а Эммет - наконец-то познакомиться.
Эдвард с недоверием окинул взглядом врача, но послушался и вышел, похоже, даже, с небольшим облегчением.
- Мать и сестра? – удивленно прошептала я, когда дверь закрылась.
Карлайл глубоко вздохнул, уже разглядывая снимок.
- Как это вышло? – проигнорировал он мой вопрос, показывая на снимок. – Кость почти раздроблена, как будто... Он сильно сжал твою руку?
- Не Эдвард, другой...эээ... вампир, – почему вдруг стало сложно произносить это слово?
- Ооу, – удивился Карлайл. – Ты мне не расскажешь? – он снова взглянул на снимок. – А тебе повезло! Здесь еще поможет обычная гипсовая повязка, если бы осколков было больше, то пришлось бы делать операцию...
Его руки уже заворачивали мое несчастное предплечье в застывающую белую массу, снова аккуратно, не причиняя боли или неудобства. И пока он это делал, я начала рассказ, с самого начала, с того самого момента, как встретила дьявольски красивого мужчину в аэропорту, как он передал меня Эдварду, а тот так и не убил, а потом и вовсе решил отпустить. Я рассказала почти каждую деталь последних дней, не умолчав даже о том, как, забыв про здравый смысл, искала в Эдварде хорошее и нашла.
- Он сразу показался мне другим, – призналась я. – И теперь я точно вижу, что не ошиблась.
- Белла, – прошептал Карлайл, который уже просто сидел напротив и вниматеьно слушал. – Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен.
- За что? – удивилась я.
- Слышать, что он все-таки... Белла, ты что-нибудь знаешь обо мне и моей семье? Поняла, почему Эдвард привез тебя именно сюда?
- Он только сказал, что когда-то жил с вами, что вы другие, – тихо призналась я. – Больше я ничего не знаю. А привез сюда потому, что я в больницу не хотела...
- Что ж, думаю, нужно тебе рассказать, – задумчиво произнес он. – Видишь ли, я, да в прочем как и все мы, стал вампиром поневоле, но, в отличии от других, возненавидел себя сразу же, с первых же дней! Убивать людей вовсе не хотелось, поэтому я сначала голодал, но однажды совершенно случайно узнал, что можно поддерживать силы и кровью животных. Несколько столетий я путешествовал по миру, искал единомышленников, но, увы, никто не захотел жить так, как я. Тогда я стал подумывать о том, чтобы создать кого-то... И во время эпидемии испанки в Чикаго, в 1918 году я изменил умирающего семнадцатилетнего юношу, родители которого уже скончались от коварного вируса.
- Эдварда, – прошептала я внезапно онемевшими губами.
- Именно, – улыбнулся Карлайл. – Он принял мой образ жизни и мы зажили вдвоем. Не буду вдаваться в подробности, но все было прекрасно... до какого-то момента... Однажды в моей жизни появилась Эсми, - его, и без того теплый, голос внезапно наполнился нежностью и любовью, и все изменилось. Мир изменился, все стало совсем другим, красочным, потрясающим, замечательным... Бедный мой мальчик, я и не заметил, как одиночество начало его разъедать! Ведь он видел нашу любовь в наших же мыслях... Слишком поздно я стал искать кого-нибудь для него, и однажды нашел на улице брошенную умирать девушку, Розали. Я обратил ее, не подумав о последствиях. Во-первых, вместо любви, на которую я возлагал надежду, между моими детьми сразу же вспыхнула лютая ненависть, а, во-вторых, Розали до сих пор считает, что смерть намного лучше, чем такая жизнь! Но самое худшее то, что Эдвард ушел от нас, выбрал другой путь, более легкий, жестокий... К счастью, Розали нашла Эмметта, и для нее, как и для меня, появился смысл жить, существовать, бороться... Белла, ты даже не представляешь насколько виноватым я себя ощущаю, что не уберег его... Где-то я совершил ошибку...
- Вы ее не совершали, – вмешалась я. – Ведь это личное дело каждого, правильно?
- Конечно, ты права, хотя и странно слышать это от человека, – снова улыбнулся мой врач. – И я сейчас очень благодарен тебе за то, что он снова, пусть и ненадолго, но с нами. Боюсь, что я готов видеть своего сына любого...
- Как и подобает по-настоящему любящему отцу, – улыбнулась я.
Карлайл снова приподнял уголки губ и еще раз меня поблагодарил. Потом предложил спуститься вниз и отвезти домой.
В гостиной сидели уже знакомые мне Элис и Джаспер, с ними еще трое, сногсшибательная блондинка в обнимку с темноволосым парнем, похожим на гризли и трогательно-прекрасная женщина, с милым личиком и глазами, преданно смотрящими на Карлайла. Эсми, догадалась я, блондинка в обнимку с парнем – Розали и Эмметт.
Эдвард со смоляными глазами стоял у входной двери, привалившись спиной к деревяшке и скрестив ноги. Его взгляд был устремлен на семью, заинтересованный, изучающий, немного виноватый... Я посмотрела на него через призму того, что услышала от его отца пару минут назад, и внезапно увидела парня, который просто напросто запутался, потерялся; парня, который в поисках спасения от одиночества споткнулся и упал, а когда встал, оказалось, что тропа не та.
Он же видел в мыслях отца эту любовь, вероятно, достаточно сильную, раз она сохранилась до сих пор, и я, снова вспомнив сон, внезапно поняла какого это, постоянно испытывать, но не в своей жизни... Я до сих пор жалела, что проснулась тогда, в то утро, так и не взглянув в то лицо, не попробовав вкус тех губ, не окунувшись целиком в эту любовь... А если бы получилось? Что было бы тогда? Насколько больно было бы проснуться?
Я, кажется, начала понимать почему он избрал другой путь. Но более того, мне казалось, что сейчас он о том жалеет.
- Ты готова ехать домой? – прервал он мои размышления немного хрипловатым голосом. – Здесь все равно нечем тебя накормить.
- Да, поехали, – согласилась я, почувствовав, как в очередном приступе мой желудок почти прилип к позвоночнику.
- Вот, Белла, - Карлайл протянул мне какие-то таблетки, - это обезболивающее, выпьешь на ночь.
- Спасибо, – сказала я. – Спасибо вам за все.
И с этими словами я вышла из дома и села в машину. Эдвард молча проследовал за мной. Сквозь открытое окно я услышала, как Эсми просит, буквально молит его вернуться.
- Поохотишься и приезжай еще, мы будем очень рады.
Эмметт – единственный, кто кроме Карлайла и Эсми вышел из дома проводить нас. Его задорный смех раздавался почти на всю округу, заставляя всех улыбаться.
- Оставь нам Беллу, – гоготал этот большой медвежонок. – С ней может хоть повеселее будет.
Эдвард зашипел, но с места не сдвинулся.
- Сынок, - Карлайл, как и его возлюбленная, буквально молил сына, - прошу тебя, погости хоть немного...
- Посмотрим, - буркнул Эдвард в ответ и завел мотор.
Колеса снова зашуршали по гравию, увозя нас прочь от великолепного дворца, светлого дома, оазиса в темном пасмурном Форксе. Снова в окнах мелькали лишь сосны. Однообразие, к которому возвращается моя жизнь после столь яркого приключения. Изменится только одно. Раньше я любила это однообразие, теперь же... эта перспектива казалась мукой...
- Ты останешься с ними? – спросила я Эдварда, когда он уже почти подъехал к дому Чарли.
- Не думаю, – ответил он неуверенно. Снова, как и по дороге в Форкс, я видела внутреннюю борьбу, а может быть мне опять показалось, что ему как и мне не хочется возвращаться к прежней жизни.
- А жаль, – выдавила я. – Мы могли бы дружить...
- Дружить? – засмеялся он, останавливая машину. – Ты не в своем уме, Белла! Прощай.
И он кинул на меня последний взгляд, снова встретив мои глаза. Короткая, мимолетная связь... Но в ней было что-то необъяснимое, вызывающее трепет, заставляющее все тело содрогаться от одной только встречи наших глаз. Я и правда была не в своем уме, но мне казалось, что я не просто хочу, я нуждаюсь в этой дружбе, не проживу и недели без нее.
- Прощай, – ответила я, уже не первый раз мы расставались навсегда, и снова мне казалось, что еще не все закончено.
Вот глупая! Он вышел из машины и исчез. Скрылся с моих глаз, из моей жизни. Тяжелые слезы потекли по щекам, а свинцовые веки закрылись. Собрав волю в кулак, я вышла из машины и пошла домой.
Вот и все. Послезавтра начинается обучение в колледже, новая, скучная, однообразная жизнь, рутина без конца и начала...