Глава 24.1 Приговор

Казалось, что только мгновение назад за Элис захлопнулась тяжелая стальная дверь. На самом же деле время стёрлось, размылось в сплошную серую однообразную массу. Он даже не понял, когда она ушла. Сколько простояла рядом. Глухой стук закрываемой двери лишь ненадолго вывел из ступора. Отчаянье разрывало сердце и душу. Так не хотелось верить в то, что узнал, так хотелось предаться самообману. Но увы… От горькой правды не спрятаться.

Он проиграл. Заранее. Заведомо. Еще в тот день, когда согласился на эту поездку. Как же горько было осознавать, что все это время был марионеткой в чужих руках. Как противно становилось от понимания, что вся его жизнь, его чувства, эмоции были для родного человека ничем. Что тот с легкостью предал его, разрушил то ценное, что между ними было – доверие. И все ради чего? Ради какой-то глупой мести? Ради каких-то несостоявшихся амбиций?

Как так можно? Как можно так жестоко предавать родных людей? Не только его. Ведь Белла тоже, как ни горько было это признавать, когда-то была ему близка. Неужели он легко разделается с ней? Убьет, не смотря ни на что?

Эдвард в отчаянии сдавил руками голову. Ответы на собственные вопросы подкашивали ноги. Убьет. Сможет. Плюнет на всех. И слова Элис были тому подтверждением.

Впервые за время ареста Эдвард не видел выхода. Рассказ Элис словно сломал внутри него пружину, держащую в тонусе. Отобрал последнюю надежду. Лишил сил, так необходимых для борьбы.

Когда спустя время тяжелая дверь снова приоткрылась, даже не повернул голову. Кем бы ни был посетитель, ничего хорошего уже не ждал. Но все же, чужое присутствие и ощущаемый затылком пристальный взгляд заставили обратить внимание на вошедшего. На почтительном расстоянии от него застыл охранник. Вышколенный, без единой эмоции на лице. Идеальный страж, беспрекословно выполняющий приказы хозяина. Почему-то не захотелось знать, зачем тот спустился к нему в камеру, словно неведенье могло чем-то помочь, или предотвратить неизбежное.

- Мистер Каллен! Следуйте за мной!

Охранник отступил на шаг, освобождая место для прохода. Секунду Эдвард оценивал сложившуюся ситуацию. Кандалы с него так и не сняли, значит, все же пленник. Да и на что он рассчитывал? Что случится чудо и отец в последний момент передумает? Вероятнее всего его ждал допрос. Спрашивать не стал. Молча тронулся с места, с тяжелым сердцем покидая пределы камеры. Понимал, что это путешествие наверх ничем хорошим не закончится. Что время, которого и так не было, неумолимо приближалось к роковой отметке.

Его повели по длинным, с давящими низкими потолками, коридорам, предназначенным для заключенных. Как бы ни хотелось увидеть кого-то из родных, понимал невозможность своего желания. В их системе все было предусмотрено. Пленники своим видом никогда не беспокоили обитателей особняка. Не сведущий в делах вампир и не предположил бы, что твориться у него под ногами.

Вскоре они оказались в небольшой комнате. Оставив его одного, стражник поспешно ретировался. Эдвард осмотрелся. Стул, стол. Скудная и лишенная изящества меблировка, выкрашенные в серый тон толстые стены. Место, в котором решались судьбы, выбивались признания. Сколько раз он сам допрашивал в подобных комнатах? Много. Интересно, кто будет его судьей?

Долго томиться в ожидании не заставили. Дверь в очередной раз открылась.

- Не думал, что когда-нибудь увижу тебя здесь! – скептически разведя руками, в комнату вошел Джаспер. Эдвард с трудом скрыл удивление, не думал, что к нему пришлют брата. Лишь сухо кивнул в ответ.

- Я тоже!

Не смотря на трагизм ситуации, Эдвард был рад видеть родного человека. Джаспер как никто другой обладал интересующей его информацией. Он был вторым приближенным после него к Карлайлу. Эдвард уже было собирался накинуться на него с расспросами, но что-то неуловимое в мимике брата остановило так и невысказанные вопросы.

Спокойный и всегда уравновешенный, Джаспер сейчас выглядел немного рассеянным и не собранным, даже нервным. Было странно видеть его таким. Похоже, арест Эдварда имел намного больше последствий, чем предполагал. Если Джаспер так переживал, что же творилось с его матерью? Чувство вины неприятно обожгло совесть, но увы, ничего вернуть или исправить уже не мог. Надеялся, что когда-нибудь мать простит ему эти часы причинённого беспокойства.

- Одень это!

Не веря своим глазам смотрел на длинный черный плащ, зажатый в руке брата. И как он сразу его не заметил?

Эдвард взял протянутую вещичку. Рука предательски дрожала. Спрашивать, зачем принес плащ, не было необходимости. И так догадался. Такие плащи надевали лишь в одном случае: будет суд. Он ошибся, подумав лишь о допросе и наивно предполагая, что у них есть еще хоть немного времени. Но почему? Почему так быстро? По всем законам должны еще пройти допросы. Словно прочитав его мысли, Джаспер начал рассказывать сам.

- Сегодня суд! Карлайл собрал все необходимые доказательства.

Эдвард со злостью сжал кулаки.

- Почему так быстро? Меня даже не допрашивали!

- В этом нет необходимости. К границам подходят мятежники. Твоя мать позвонила Аро, попросила помощи. Карлайл уже отослал основные войска на подавление мятежа, но никто не знает, как долго ему удастся сдерживать их. Мятежников очень много! Мы и не знали, что их столько! Отец в бешенстве.

Слова брата отдавались радостным эхом в сознании. Бунт. Конечно же. Как он раньше не предположил такую возможность? Эдвард невольно мысленно вернулся в стены румынского замка. Вспомнил, как тогда поразил факт, насколько истинная численность мятежников отличалась от официальной статистики. А сколько еще таких, как они, скрывались по всему миру?

Карлайл даже не догадывался об их существовании. Он свято верил, что его режим подмял всех, а кого не удалось сломить, держат в постоянном страхе и гонениях многочисленные патрули. Женившись на дочери вампирского короля, Карлайл обеспечил себе шикарный тыл. Не станет родной дед нападать на семью собственной дочери. Но Карлайл просчитался в главном. Раньше, пока Эдвард был в безопасности, Аро не трогал зазнавшегося тирана. Сейчас же у того появился реальный повод и шанс изменить ситуацию в свою сторону. Как и в сторону Эдварда. Последние известия возродили потухшую надежду. Главное продержаться, дождаться помощи. Аро поможет, вытащит и его, и Беллу.

Джаспер словно прочитав его мысли, поспешно добавил.

- Карлайл ускорил судебный процесс, хочет все решить до того, как войска Аро пробьют оборону. Мне жаль, Эдвард, но вряд ли Аро успеет помочь вам.

Слова брата разозлили своей правдивостью. Он только обрел надежду. Эдвард понимал, что при желании можно вынести и исполнить приговор за пару часов. Слова Элис снова всплыли в памяти, задавливая своей неизбежностью. Неужели таки не было выхода? Со злостью сжал челюсть. Нет. Что бы ни говорил Джаспер, что бы ни предрекала Элис, он будет бороться. До последнего вздоха. До последнего удара сердца. Захотелось немедленно увидеть Беллу, поделиться новостями. Хотелось крикнуть, чтобы держалась, что у них все получиться. Вопреки предсказаниям, чужим козням. Что осталось потерпеть всего чуть-чуть. И они будут вместе, навсегда.

Дотронувшаяся до его плеча рука брата и его тихий голос вырвали из печальных мыслей.

- Нам пора!

Эдвард молча кивнул. Накинул на плечи плащ, уверенно двинулся вслед за братом. Они еще поборются. Это еще не конец. И он больше не сомневался в этом.

Ее привели в небольшую по размерам комнату. Четыре на четыре. Белле было плевать, она даже не смотрела по сторонам. После камеры, наполненной ледяной водой, любое другое, сухое место казалось раем. Но не это сейчас волновало ее. Она была здесь не одна! Всеми фибрами души ощущала в этой комнате чужое присутствие, не стража, к нему уже привыкла. По стенам этого помещения гулял запах, который она узнала бы, и горя в аду.

Брошенная в руки длинная тряпка упала на пол, так и не достигнув цели. Скрипя зубами и звеня кандалами, Белла опустилась, поднимая с пола вещь. В иных обстоятельствах бы и с места не сдвинулась. Но сейчас ей нужна была одежда. Ее, подранная во многих местах, слишком явно оголяла различные участки тела. А предстать перед врагами в таком виде ой как не хотелось.

Лишь полностью закутавшись в плащ, повернулась лицом к находящейся у противоположной стены женщине. Та пыталась стоять ровно, не сутулясь, хотя Белла видела, как непроизвольно, словно под тяжким бременем опускаются ее плечи. Что с ней случилось? Какое горе так подкосило когда-то уверенную в себе женщину? Эта не была той, что она помнила. Словно ее подменили. Да и не только осанка выдавала бывшую соперницу. Потухший взгляд, дрожащие руки, выражение глубочайшей скорби на лице. Жалкая. Поверженная. Белла могла бы еще много слов подобрать, чтобы описать состояние женщины.

Сколько лет она мечтала об этой встрече? Сколько хотела увидеть ее униженной и раздавленной? Слишком много. Слишком долго. Увидела. Мечта сбылась. Вот только долгожданной радости, увы, не чувствовала. Поверженный противник не вызывал триумфа. Лишь неконтролируемую жалость, что не понравилось, не привыкла к таким чувствам. С раздражением выплюнула:

- Чего пришла? Любоваться? – с вызовом вздернула подбородок. – Любуйся… и убирайся!

Эсми вздрогнула, насмешливый взгляд арестантки прожигал насквозь, выворачивал душу. Так хотелось спрятаться, закрыться от этих пронзительных, ненавистных черных глаз. Но она держалась, старалась сохранять уже и так растерянное достоинство. И это давалось с трудом. Один лишь вид пленницы вызывал дикую, разрушительную злость и ярость. Эсми ненавидела ее всем сердцем, ненавидела так, как только могла материнская душа. Была бы ее воля, разорвала бы на месте. Стерла бы с ее лица нахальную ухмылку. И никогда бы в жизни не сделала бы то, что собиралась.

Если бы только жизнь Эдварда не зависела от нее. Если бы не так много если… Эсми секунду колебалась, собиралась с мыслями, кивнула стражнику, чтобы покинул комнату, а затем выпалила на одном дыхании.

- Спаси его! Если Эдвард хоть немного дорог тебе, спаси! Умоляю.

Как ни старалась говорить уверенно, голос дрогнул. Слишком через многое переступила, умоляя врага о милости, но в данный момент ей было плевать на собственную гордость. Она хотела спасти сына, и цена не имела значения. Затуманенным взглядом следила за лицом бывшей соперницы. Ожидала увидеть насмешку, торжество, но не находила. Только ничем не прикрытое удивление.

- О чем ты?

Неподдельная тревога в голосе врага придала сил, подарила надежду.

- После того, как тебя арестовали, Эдвард попытался шантажом воздействовать на отца. Он признался, что пил кровь вампира, нарушив при этом самый главный закон. Эдвард рассчитывал, что Карлайл ради сына изменит законы и отпустит и тебя, и его.

Слова Эсми поразили. Белла не дослушав, перебила ее:

- Но он ошибся! – Эсми, отрешенно глядя в никуда, кивнула, хотя Белле и не нужно было это подтверждение. Ее нынешнее положение говорило больше любых слов. Карлайл никогда не отступится от своего. Ему плевать, кто при этом пострадает. Больше всего в жизни он ценил собственное эго и чтил лишь свои интересы. Ей ли этого не знать. Поведение же Эдварда приятно удивило, не думала, что ради нее пойдет на столь безрассудный поступок. Но на что он рассчитывал? Глупый! Неужели он так и не понял, что из себя представляет его отец? По-видимому, нет, а вот его жена, похоже, сполна раскусила сущность муженька. Но в одном она ошибалась. Ей не стоило бояться за жизнь сына. Каким бы подлецом он ни был, сына не убьет. Помучает, вдоволь поизмывается, но не убьет. Это Белла знала на собственном опыте.

Ей даже стало жаль Эсми. Искренне. Впервые. По сути, эта женщина никогда и врагом ей не была. На ее месте могла оказаться любая другая. Белла это поняла только сейчас, но легче не становилась. Ей все сложнее было находиться рядом, в одной комнате, слишком много обид, злости лежало между ними. И даже эта мимолетная жалость, вспыхнувшая на фоне общего горя, в корне не могла изменить ее восприятия.

- Карлайл не тронет Эдварда. Ты зря ко мне пришла, – сказала сухо, быстро, словно отрезала.

Белла отвернулась от Эсми, она больше не хотела видеть ее. Аудиенция закончена. Задавила непрошенные чувства. Ни к чему ей предаваться сентиментальностям, у самой проблем столько, что до конца не была уверенна, справится ли она. Уже было собиралась позвать стражника, как глухой стук за спиной отвлек. Ткань плаща натянулась, грозя свалиться с плеч в любой момент. Белла резко обернулась и опешила от увиденного.

Эсми, цепляясь руками за ее плащ, стояла перед ней на коленях. Ее лицо исказилось в безумной маске паники и страха. Она неистово замотала головой.

- Нет.. . нет… тронет! Я знаю! Я все знаю, что он убил вашего с ним ребенка, я подслушала его разговор с Адель, когда он планировал это. Я знаю, на что он способен. Он не остановится. Эдвард задел его, ослушался. Карлайл не простит ему, он хочет его судить. Помоги ему! Умоляю! Помоги!

Белла смотрела на Эсми сверху вниз и ничего кроме горечи не чувствовала. В ее безумии узнавала свое. Когда-то она точно так же рвала на себе волосы и металась, словно выброшенная на берег рыба. Понимала ее горе, и ей искренне было жаль. Но она ничем не могла ей помочь. Уговаривать нужно Карлайла, а не ее.

- Что я могу? Я такая же пленница, как и Эдвард, я ничем не могу помочь ему.

Эсми вскинула голову вверх, глаза лихорадочно заблестели.

- Можешь! Заставь его отказаться от своих слов! Заставь изменить показания! С твоей силой это пустяк. Надави на него.

Шум за дверью заставил Эсми замолчать и резко подняться с колен. Обреченно выдохнула, их прервали, так и не дав договорить до конца. В комнату без предупреждения вошел стражник. Поднял свисающий конец кандалов, сковывающий руки Беллы, и, не церемонясь, дернул за него. Белла пошатнулась и от толчка сделала шаг вперед. Боковым зрением заметила, как в беззвучной просьбе шевелятся губы Эсми:

- Помоги!

Белла ничего не ответила. Она и себе-то толком не могла помочь, не то, что кому-то еще. И впереди ее ждало самое страшное и самое важное испытание в жизни. Но вот справится ли она? Белла не знала. Ей нужны были все ее силы, она и так была слишком ослаблена из-за яда, лишняя трата энергии могла стать фатальной. Белла не верила в то, что Карлайл казнит сына, но все же, эта мысль прочно засела у нее в голове. Отдаваясь тупой болью при каждом шаге. Готова ли она рискнуть его жизнью? Готова принести его жизнь в жертву собственной? Готова ли она рискнуть ради него так, как рискнул он? Она не знала, и в тайне надеялась, что ей так и не придется делать этот выбор.

Зал суда был точно таким, как Эдвард его помнил. Просторный, с высокими потолками, широкими окнами, зашторенными плотными портьерами. Их никогда не открывали, помещение освещалось искусственным свечением настенных бра. Широкий стол на двенадцать мест, клетка, обычно стоящая по центру зала. Сегодня их было две. Надо же, отец даже потрудился поставить вторую, обычно пленников заключали в одну. Острые шипы, полные яда, торчащие из переплетений клетки, в любом случае не давали возможности безопасно передвигаться внутри нее. Карлайл лишил их и этого мизерного шанса на встречу, возможности поговорить. Клетки стояли в противоположных углах зала, и дверца одной из них была услужливо открыта. Приготовленная лично для него.

Эдвард уверенно направился к ней. И хотя внутри его раздирала тревога и страх за их с Беллой будущее, он пытался выглядеть спокойным и сосредоточенным. Зал суда был напичкан до отказа видеокамерами, каждый квадратный сантиметр просматривался с любого ракурса. Был уверен, что отец в данный момент наблюдает за ним, следит за каждой эмоцией на лице. Он не доставит ему радости, не покажет своего истинного состояния.

Зал потихоньку наполнялся вампирами, которые быстро рассредоточиваясь по залу, застывали у стен. Их было немного, учитывая сложившуюся ситуацию и этого было достаточно. Карлайл собирался судить их при свидетелях. Ему мало было обычных судей, понадобились зрители. Вот только зачем? Обычно заседания имели закрытый характер. Почему именно сейчас захотел изменить правила? К чему такая публичность? Эдвард окончательно престал понимать мотивы отца.

Вскоре появились и сами судьи. Одиннадцать. В длинных черных, как ночь, мантиях. Пытливо вглядывался в невозмутимые и знакомые лица. С некоторыми он дружил. Достаточно близко. Сейчас же они делали вид, что не замечали его. Словно он – пустое место. Никто не повернулся в его сторону, не удосужил взглядом. Ровным строем прошли, заняли свои места. Оставляя одно пустым. По центру. Место правителя. Пустой оставалась и вторая клетка. Пока Беллы не было, он еще как-то держался, во что-то верил. Знал, что будет невыносимо тяжело видеть ее и понимать, что ничем не сможет ей помочь. Не сможет даже обнять, утешить. Но он даже не догадывался, какое испытание ждет его на самом деле.

Размеренным шагом в зал вошел Карлайл. Эдвард, как ни пытался держаться, приклеился взглядом к отцу. Его спокойствие, уверенность, надменность выводили из себя. Как он мог? Откуда столько желчи и цинизма? Неужели не ранит то, что собрался судить собственного сына? Как может, будто не случилось ничего из ряда вон выходящего, с таким каменным спокойствием опускаться в свое кресло?

Эдвард смотрел на отца, на его показное безразличие, и внешне оставался таким же спокойным, уравновешенным. Хотя внутри рушился его мир. Окончательно. Где-то глубоко в душе он все же надеялся, что отец сделает правильный выбор, но весь этот разворачивающийся фарс со зрителями убивал последнюю веру. Карлайл, почувствовав на себе прямой взгляд сына, лишь искривил губы в злобной полуухмылке и повернул голову к двери. Столько торжества на его лице Эдвард не видел давно. Ему не нужно было смотреть, чтобы узнать, почему. Пьянящий, сладкий запах мускуса постепенно, метр за метром наполнял зал суда. Стражники привели Беллу.

------------------------------------------------------------------------------------------------------
Спасибо за помощь с главой Тане TTTT