Глава 17. Весна.
- Вперед, мой хороший! - надрывно крикнула я, как можно сильнее сжимая тонкие поводья, - Давай, сладкоежка, покажи им, где пряники зимуют!
У меня болели пальцы от сильной и цепкой хватки. Костяшки не то, что бы побелели, а, казалось, сейчас посинеют. И это, что самое странное, было уже привычным ощущением. Я в такт подпрыгивала с взмыленным конем, который в таком же бешеном восторге, как и я, несся вперед. Ноги твердо упирались в стремена, широкий плащ развивался на ветру, вставая почти параллельно земле, ветер слизывал волосы назад, позволяя отчетливо видеть путь перед собой. Я привычно пригибалась к шее Пряника и, чуть приударяя его коленями, захлебывалась от щемящего чувства беспечности, которое вместе с воздухом продувало меня насквозь. Впереди мелькала утоптанная дорога, изрытая копытами лошадей. По бокам угадывались трибуны, а за ниточкой горизонта краешек чистого, режущего глаза своим сочным цветом, синего неба.
Через несколько десятков метров будет поворот. Придется сбросить скорость, чтобы дать коню его осилить. Отсчитывая секунды, я чуть натянула поводья, уперлась в стремена и наклонилась в бок. Пряник поддался моему движению и лихо повернул, огибая огромный стадион. Я представила, как хорошо сейчас сделала маневр и начала просто задыхаться от гордости. Наверняка, да нет, даже точно казак это увидел! Я с трудом чуть повернула голову и увидела учителя верховой езды, который с суровым видом наблюдал за учениками.
Он был недоволен, что многие из моих одноклассников могли разогнать лошадь бегать только трусцой. Некоторые просто боялись разогнаться больше, кто-то действительно не мог, хотя мне не понятно, как можно так медленно скакать. Но, конечно, таких была только треть класса. Хотя эта треть и заставляла казака злиться на весь класс.
- Да как так ездить можно! - в порыве ярости говорил он обычно, - Вы что, на лошадь в первый раз сели?! А кого я на соревнования поставлю? Это стадо недоучек, которые залезть на коня по нормальному не могут?!
- Но они брыкаются! - возмущенно всхлипывала какая-нибудь девочка, которая брыкается похуже стада жеребцов и царапается, как дикая кошка.
Усатый, прекрасно знавший об этом, мерил ее озлобленным взглядом и начинал себя щипать за усы, как если бы хотел выдрать их с корнем. Они, бедные, страдали больше всех, когда у мужчины были приступы ярости.
- Я с вами раньше времени поседею! - серьезно отвечал он, - А кто так с лошадьми обращается? Конечно, если их бедных за поводья без толку дергать и за гриву тянуть они и будут брыкаться! Если тебя заставлять пинками бегать по полю, не думаю, что ты будешь улыбаться, и за каждый пендель говорить "спасибо". Вы должны быть аккуратными, в меру твердыми, но заботливыми и внимательными. Как бы банально это не звучало, вы должны чувствовать и понимать своего коня. Если ему не удобно, это значит, что вы делаете что-то не так и не надо ему со всей дури натягивать поводья, а то без зубов мне всех скакунов оставите!
На этих словах он сухо плевал в сторону и резво поворачиваясь, уходил в глубь конюшни, задевая плечами косяки и бормоча проклятья на головы своих нерадивых учеников.
Воспоминания заставили меня улыбнуться. И такие промывки мозгов случались довольно часто. Почти в конце каждого занятия, за исключением тех, когда учителя не было на уроке и его замещали помощники. Кстати, казак и меня в помощники поставил! Зеленоглазого должен был кто-то замещать, и лучше меня кандидатуры не оказалось. Поэтому, на свободных уроках, я могла скакать с той скоростью, с которой мне хотелось и для полного счастья покомандовать своими нерадивыми одноклассничками. Но, конечно, утихомирить их было невозможно, поэтому каждый делал, что хотел, за исключением пары человек, которые покорно занимались весь урок. Но и они смотрели на меня, как на выскочку, возомнившую о себе не весть что.
Пряник взбрыкнул, и я ткнула его коленом. Конь заметил, что я отвлеклась, перестала следить за дорогой и расслабилась. Он терпеть не мог, когда я расслаблялась на огромной скорости, поэтому я снова мертвой хваткой вцепилась в поводья и пригнулась вперед. Как он различал, когда я была собрана, а когда нет? Не знаю! Но мне кажется, просто ощущал, что я ослабляю поводья и не так твердо сижу в седле, хотя я за собой особых перемен не замечала.
И снова завертелся бешенный караван. Пыль из под копыт лошадей взмывалась вверх, образуя облако над дорогой. Чесались глаза и нос, грязь забивалась в рот, в уши и во все, куда могла проникнуть. Взволнованный казак нервно тер ус и хмуро наблюдал за обстановкой на стадионе. Ему опять что-то не нравилось, и он сердился. Учитель был бы доволен, если бы перед ним была профессионально натренированная свора наездников со стажем, но, к сожалению, у него были только мы - долговязые подростки, не желающие ни чему учиться, а только бессмысленно проводить время. Такими нас, кстати, казак и охарактеризовал.
Я с трудом обернулась. Волосы мгновенно упали мне на лицо, загораживая обзор. Плащ стал трепыхаться сильнее, словно стремясь привлечь мое внимание. Но кое-что я все-таки могла разглядеть. Сзади, как рой мух, топтался мой класс. Кто-то отделялся и ехал впереди, но основная масса тащилась позади особняком. Из-за пыли и мешавших волос я не могла определить кто где, но узнавала некоторых по лошадям. Мне легко далось запомнить у кого какой конь. Почему-то каждая лошадь была похожа со своим скакуном. Например, у невысокой девочки Маши со светло-русыми волосами и огромными, как у кролика зубами, был тоже небольшой конь у которого, как ни странно была очень светлая грива и такой же буйный характер. Словно подобрали две половинки и соединили их.
Внезапно от основной толпы вперед вырвался огненно-рыжий жеребец. Он лихо кого-то подрезал и стал нагонять меня. Грива лошади взвивалась, подобно языкам пламени, а сам наездник уверенно держался в седле и даже чуть приставал на стременах, словно бы показать, с какой небрежностью дается ему эта немалая скорость. Я задорно усмехнулась. Конечно же, мне без труда удалось определить, кто сидел в седле.
Я чуть притормозила и, спустя несколько секунд, Рыжик, так звали этого жеребца, встал вровень со мной. Мне не пришлось даже поворачивать голову, чтобы понять этого. Я отчетливо слышала приглушенный о почву стук копыт и ясно различала, как стучат копыта Пряника, а как Рыжика. На огненном коне сидел Женька. Он широко улыбался, тоже не поворачиваясь ко мне лицом, и горделиво выгибал спину, довольный тем, что догнал меня. И так мы ехали, не смотря друг на друга, но мысленно общаясь и довольствуясь своим обществом.
Волосы Евгеши вставали веером под потоком встречного воздуха, оголяя смуглый лоб. Это было так забавно, что я рассмеялась и обрывки моего смеха, как видимо, донеслись до Жени. Из-за того, что я прервала тишину, он удивленно посмотрел на меня и, задорно вскинув бровь, пригнулся к Рыжику. В следующее мгновенье он ударил его коленями и стал медленно меня обгонять. Это был явный вызов. Я не захотела оставаться в долгу и тоже пришпорила Пряника. Что ж, посмотрим, кто кого!
Я припала к гриве своего коня. Через пару коротких секунд мы поравнялись и скакали так какое-то время. Евгеша всматривался в дорогу, не поворачивая голову в мою сторону. Я тоже не видела его, а лишь угадывала по звукам. Но и он, и я ясно чувствовали друг друга, как и то, что пока ехали наравне. Это такое странное чувство скорости и расстояния, которое порой вырабатывается в таких ситуациях. Когда огромная скорость, ветер свистит в ушах, разрывая перепонки, а у тебя лишь одна мысль - обогнать соперника. Тогда ты начинаешь угадывать каждое его движение на интуитивном уровне, слышать даже его прерывистое дыхание. А в моем случае и мысли, но я никогда не прислушивалась к мыслям противника. Это не честная битва, когда я могу заранее предугадать его шаги и планы. Поэтому этой своей способностью я не пользовалась даже на соревнованиях, когда от моего выигрыша или проигрыша зависела честь школы.
А вскоре я заметила, что начала чуть выходить вперед. Рельефная спина Пряника вздрагивала подо мной, и из его носа вырывалось хриплое дыхание. Он, выдавая последние усилия, обгонял жеребца, который считался резвее его. Буквально выгрызал лидерство, почувствовав мое настроение и желание победить. Казалось бы, соревнуюсь с другом, просто игра ни на что, но как холодеет спина, когда этот друг обгоняет. Появляется навязчивая идея быть первой. Наверное, это мой пунктик, но Пряника я не дам обогнать никому, да и он сам не даст.
И вот, спустя несколько секунд, я оказалась где-то на метр впереди, чем Евгеша. Теперь у меня появилась возможность посмотреть на него. Женька летел с серьезным видом, плотно сжав челюсти. Ему не льстило, что его обгоняет какая-то девчонка, хотя я и считалась самой быстрой в классе. Он выглядел очень по-мужски в седле. Обычно мягкий и спокойный Евгешка выглядел уверенным и твердым. Пригнувшись, выгибал спину, темные волосы развивались, смуглая кожа блестела, а лицо словно одеревенело. В глазах прыгали огоньки, губы плотно сжаты... Я почувствовала к нему прилив нежности, и это поддело меня дать ему вырваться вперед. Но, отвернувшись к дороге, и снова почувствовав кровь, бьющуюся в висках, поняла, что не смогу этого сделать. Не смогу придать своего четвероногого друга и свои принципы.
Я еще сильней пришпорила Пряника и тот медленно, но верно оторвался от Рыжика. Евгеша остался позади. Передо мной же замаячила черта, на которой следовало остановиться и бок конюшни. Я дала коню возможность еще пробежать, а потом резко натянула поводья. Тот незамедлительно остановился, чуть не встав на дыбы и ворчливо фыркая, но я примирительно похлопала Пряника по шее и пригладила свои взлохмаченные волосы. Резинками на уроках верховой езды я так никогда и не пользовалась. Когда волосы в свободном полете, а не стянуты, то и чувствуешь себя более раскованноее. Внутри все еще дергалось от ощущения езды, а разгоряченное лицо пылало от жара. Я снова приехала первой!
Не успела я пригладить волосы, как рядом затормозил Евгеша, мчавшийся у меня почти на хвосте. Он тоже резко остановил Рыжика и, глубоко дыша, расстегнул куртку. Все-таки, даже когда ездишь на коне, устаешь порой не меньше, чем он. Все лицо парня было красным и все еще напряженным. Глаза яро блестели, губы плотно сжаты… Я победно взглянула на друга и снова рассмеялась. Тот поднял на меня лицо и тоже хмыкнул.
- Ладно, ладно, твоя взяла, - недовольно признал Евгеша, слезая с Рыжика и помогая слезть мне.
Я фыркнула:
- Нашел с кем связаться! Меня не обгонял еще ни один человек в нашем классе!
Женька насмешливо посмотрел на меня. В его взгляде была и ирония и снисходительность. Мол, пусть гордиться девочка, что помыла посуду, не разбив не одной чашки, хотя и оставив пятна жира на боках.
- Если быть откровенным, тебя не обгонит ни один человек в нашей школе, - серьезно сказал Евгеша, с восторгом рассматривая меня.
Я радостно кивнула, но тут же помрачнела. Он прав, в какой-то степени... Всех помощников - одиннадцатиклассников я теперь обгоняю без труда, хотя раньше просто догнать их не могла. Казак в расчет не берется. Не смотря на то, что он учитель верховой езды, усатый крайне редко катается на лошадях, по крайней мере, при учениках, и уж тем более не позволяет с собой соревноваться.
Единственный человек, которого я никогда не могла обогнать и могу поспорить, что не догоню и сейчас, был Артур. У меня екнуло сердце и, остановившись, понеслось с удвоенной силой. Я невидящим взглядом уставилась куда-то на стену, забыв о радости победы, о присутствии Евгеши и вообще обо всем на свете. Уже давно, больше месяца, я не вспоминала ни о зеленоглазом, ни о его семье, ни об их мире, похоронив в памяти все события, которые связывали меня с Хищниками. Затолкав в самый дальний угол сознания чувства и горечь, выкинув из памяти все образы и лица... Я думала, что забыла о существовании другого мира. Лед, покрывавший меня, начал таять и с приходом теплого марта я стала улыбаться. Заново научилась радоваться, восхищаться, грустить. Равнодушие и безразличие, сковывавшее меня раньше, не позволяло испытывать всего этого, но у меня получилось преодолеть внутреннюю «деревянность». И вот теперь, когда я постепенно вошла в ритм жизни, в ритм своей старой и прежней жизни, Евгеша попал в самое уязвимое место, заставив вспомнить и расковырять то, что я так отчаянно прятала. Перед глазами заново поплыли события, зазвенели голоса, рваными пятнами замелькали лица, мысли, чувства... Смех Акима, надменность Глеба, зеленые глаза...
Я тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение и снова почувствовала, что нахожусь на улице рядом с конюшней и Женькой, который удивленно разглядывал меня. И мне была понятна причина, почему он так смотрел на меня. На моем лице не было ни тени прежней улыбки, а губы побелели. Глаза были широко раскрыты, а челюсти плотно сжаты. Я не заметила, что рукой сильно сжимала поводья, словно опять неслась на Прянике... Да, так и есть. Сейчас я уносилась, только не по стадиону на коне, а в белоснежный дом, стоящий посреди леса, где наравне с честью и силой живет предательство и ложь...
- Я что-то не то сказал? - взволнованно спросил Евгеша. Он испуганно смотрел на меня и на то, как я тяжело и прерывисто дышала, - Тебе плохо?
Я перевела свои широко раскрытые глаза на друга и постаралась выровнять дыхание.
- Все в порядке, - сухо ответила я, - Просто голова закружилась...
- Может, учителя позвать или в медпункт проводить?
Женька так заботливо говорил и так испуганно на меня смотрел, что я слабо улыбнулась.
- Нет, не надо. Все уже хорошо, - я ткнула кулаком его в плечо, - Просто от скачек дыхание сперло.
Я снова неуверенно улыбнулась и почувствовала, что к щекам возвращается румянец. Евгеша облегченно выдохнул.
- Ты меня испугала! - громко воскликнул он, - Стояла улыбалась, а потом словно доской ударили...Глаза большущие, лицо побелело, в поводья вцепилась и стоишь на стену смотришь, словно призрака увидела!
- Прости! - я рассмеялась, представив свой вид, - Мне поплохело...Это ничего, бывает!
Евгеша смерил меня задумчивым взглядом и, покачав головой, ободряюще улыбнулся:
- Ладно, пошли, но это твое «бывает» мне точно не понравилось!..
- Звучит как угроза! - я поддалась на уговоры и зашагала за Женькой к конюшне, ведя за собой, как на поводке родимого Пряника.
Евгеша стал что-то рассказывать, я улыбалась и подкалывала его своей победой на уроке. Мы шли и общались непринужденно, как и полагается друзьям. Все было до противного естественно, выглядело как всегда... И все бы ничего, да только в висках еще потом долго бился пульс, а в груди что-то неприятно ворочалось. Было ощущение как тогда, когда я почувствовала, что потеряла остаток жизни.