Они думали, что в любой момент смогут остановиться... Я начала употреблять наркотики около двух лет назад. Мне было семнадцать, когда родители погибли в автокатастрофе, оставив меня совершенно одну. Конечно, у меня были родственники, но они проживали в другой стране и вряд ли обрадовались, если бы я вдруг заявилась к ним погостить. Не в силах справиться с горем и одиночеством, я начала выпивать. Причем не просто пару бокалов вина или шампанского, нет. Я напивалась так, что забывала, где нахожусь. Это помогало мне расслабиться, немного отвлечься. Алкоголь, знаете ли, обладает чудесным свойством превращать душевную боль в головную. Однако на следующий день становилось только хуже. Но я продолжала глушить одну за другой бутылки дешевого портвейна, ведь на нечто более качественное денег не хватало.
Тогда я училась в старшей школе Форкса, и до выпускных экзаменов оставалось около года. Школу я, разумеется, бросила, хотя меня бы и так выгнали оттуда за прогулы занятий и пьяные дебоши. Каждый Божий день я запиралась в пустом доме и, задернув шторы, чтобы ни один лучик солнца не тревожил меня, либо вновь пила, либо отсыпалась от предыдущей пьянки.
Но так было не всегда. Однажды у меня закончились деньги и на выпивку. Я и так продала все, что было возможно и, конечно же, не работала – такую, как я, никто бы не рискнул устроить даже дворником. Разбитая, страдающая от очередного похмелья, которое было нечем побеждать, я бесцельно бродила по темным улицам нашего городка. В ту самую ночь я и познакомилась с Эдвардом, моим нынешним парнем. Забавный зеленоглазый парниша с вечно взъерошенными волосами, будто он валялся, черт знает, где, он буквально спас меня от одиночества. Никто не знает, что было бы, останься я одна еще на некоторое время. Эдвард стал моим крохотным огоньком надежды в полной тьме, которая окружала меня уже, как мне казалось, целую вечность.
Эдвард был из довольно-таки обеспеченной семьи. Родители подарили ему крутую тачку на восемнадцатилетие, а скоро, по его словам, подарят и квартиру где-нибудь в Финиксе. В какой-то степени, я завидовала ему. Предметом зависти были отнюдь не те дорогие подарки, обеспеченность родителей Эдварда. Нет. Я завидовала ему потому, что у него была семья. Меня же рано оставили в одиночестве, когда я была еще совсем не готова к этому. Эх, Рене и Чарли,… почему вы так рано ушли?
Как я узнала потом, Эдвард иногда баловался наркотой. С ним впервые я попробовала траву, гашиш, а потом и героин. Эдвард знал, как мне тяжело приходится, и делал все, чтобы хоть на какое-то время я могла «забыться». Он все больше и больше времени проводил у меня дома, так как знал, что я не могу оставаться одна. За что я была ему очень благодарна. На вопрос, не беспокоятся ли о нем родители, Эдвард всегда посылал их к черту и говорил, что они окончательно доконали его. Ну, а я и не возражала. Напротив, я нуждалась в том, чтобы он как можно больше времени проводил со мной. Я крепко цеплялась за него, как за спасательный круг, брошенный утопающему. Ведь я тонула. Да, именно тонула в бездне горя и пролитых по погибшим родителям слез.