Я не знала, воспринимать ли мне этот разговор всерьез. Вполне возможно, что моё сознание помешалось. Я падаю в обморок от вещей, я вижу молодых бабушку и свою маму, я отражаюсь в зеркале, как призрак. Со мной что-то происходило. Я не понимала этого.
Я уже не могла слушать этот разговор. Я выбежала из комнаты и побежала по коридору. Мне хотелось, чтобы всё это прекратилось. Я никогда не думала, что всё дойдет до такого. Мама называет меня существом, а бабушка не уверенна, что я человек. Может ли это действительно быть правдой? Я не могла найти ответы на все вопросы. Я ни на один вопрос не могла найти ответ! И меня это злило. От меня что-то скрывали, и скрывают до сих пор. Микки говорит, что это опасно для меня и для него. Но что опасно?! То, что он расскажет? Что он мне объяснит?
Я спускалась по лестнице и плакала. Я проходила сквозь людей, кто-то замечал моё отражение в зеркале, но меня это не волновало. Сегодня я хотела узнать то, что приснится мне в этот раз после обморока, но я не ожидала услышать этого. Я человек, у меня есть ноги, руки, голова. Мои глаза редкого, но обычного синего цвета. У меня нет никаких особенностей. Я ничем не отличалась от любого подростка в этом мире. Да, происходят странные вещи в этом городе, которого даже нет на карте, но, скорее всего, это я плохо искала тогда... И я не существо, я не родилась от пятнадцатилетней матери – я человек. Сейчас моей маме сорок, и она выглядит на свой возраст. Мой самый родной и близкий мне человек умер пять лет назад, а папа пропал. Это немного необычно, но в других семьях бывает и хуже...
Я мчалась по огромному залу на выход. Мне необходим был свежий воздух. Мне нужно было выветрить все нахлынувшие на меня воспоминания. У меня дрожали руки, а голову сводила ужасная боль. Я не знала, почему я до сих пор не возвращаюсь в реальность.
Я бежала к фонтану, который стоял напротив этого дворца. Он был также шикарен и также могущественен. Вода тонкими изящными струйками возвышалась посередине фонтана. Кое-где сидели люди и разговаривали. Мне хотелось знать, буду ли я также отражаться в водной глади? А может, мне вообще здесь утопиться? Хотя я призрак – я уже умерла. Может, я попала в ад, и призрак смерти так надо мной издевается?
Это случилось неожиданно. Я почти добежала до фонтана. И я не смотрела перед собой, потому что мои мысли запутались, и я хотела найти хоть какую-то зацепку. Но именно в этот момент, совершенно неожиданно для себя, я налетела на человека. Это было, как удар машины о забор, крепкий забор. Причем больше всего пострадала машина, а не забор.
Моей преградой стал человек. А я думала, что просто пройду сквозь него, как это было в других случаях. Но на этот раз меня просто отбросило от него. Я не упала, но это было так неожиданно, и, похоже, он тоже это заметил. Это был молодой человек, к сожалению, я не могла определить его возраст. Он был высоким, стройным, в черном костюме, закрывающем его с ног до шеи, у него была красивая черная маска, а ещё он был блондином. Но единственное, что меня удивило, так это его глаза – голубые, как небо и... в них была боль. Эти глаза я не раз видела и прекрасно знала, кому они принадлежат. Его взгляд был рассеянным – он не видел меня. В его глазах я не видела своего отражения, но я точно знала, что именно он заставил меня остановиться, именно с ним мы столкнулись.
Я никогда раньше не видела его в своих так называемых «снах». В них были моя мама, бабушка, другие незнакомые мне люди, но не он.
Но всё закончилось также быстро, как и началось. В один миг всё пропало, всё стало черным, а я опять чувствовала себя как «неизвестно что». Я не была материальна, я не чувствовала ни дрожи, ни головной боли. Я проваливалась в темноту, в которой где-то вдалеке был слышен чей-то голос.

***

- Ты мне расскажешь, что это было? – сверху на меня смотрел Микки.
Он был сердит, но в то же время в нем читался какой-то страх. Я попыталась поднять голову, но Микки крепко удерживал её в своих руках.
Теперь я снова её чувствовала – головную боль, которую ощущала в своем «сне».
- Что со мной было? – я когда-нибудь получу точный ответ на свой вопрос?!
- Я не знаю как, но ты умудрилась упасть на ступеньки! И хорошо, что ты по ним ещё вниз не скатилась, иначе вряд ли бы осталась жива! – его просто разрывало от гнева.
- Я хотела попить, но ничего не нашла, а потом поднималась наверх... – нагло врала я.
- Эни, говорил же тебе поесть, а ты спать захотела. Ты упала в обморок!
Я лежала в гостиной на диване, торшеры были включены, а моя голова лежала на ногах Микки, и он крепко её сжимал.
- Отпусти мою голову, она не оторвется, не бойся! – я попыталась вырваться из его рук.
- А разве ты не чувствуешь боли? Ты ещё мало ударилась! Или ты забыла, как валялась на траве и из твоей раны на голове шла кровь?! – этот момент я никак не хотела вспоминать.
- Я не хотела падать, Микки. Я почувствовала что-то неладное и схватилась за перила!
- Что дальше? – он смотрел на меня так, будто знал о том, что я видела этот «сон», но я не хотела выглядеть сумасшедшей.
- А дальше я очнулась здесь, на диване, и мою голову разрывает ужасная боль! – ответила я как можно правдивее.
- Точно?
- Точнее не бывает! И ты достал меня со своими тупыми вопросами, Микки. Если хочешь упечь меня в психушку, то знай, что я туда не пойду, даже если жизнь там будет гораздо лучше этой! – теперь злилась и я.
- Ты о чем сейчас?
- Не притворяйся идиотом, Мик! – я вырвалась из его рук и встала. – Где аспирин? Где у тебя аптечка?
- В ванной комнате, наверху.
- Спасибо! – я метнулась на второй этаж.
Я думала, что год не будет таким плохим, но начало у него было не самое лучшее. Когда я встретила Микки, то подумала, что это хороший знак, а потом он ещё отвез меня к себе домой. Но я не думала, что увижу его в своем обмороке. Я не думала, что именно через этого человека я не смогу пройти, как это было с остальными. Я также не думала, что увижу себя в качестве приведения, и что меня также увидят бабушка и мама. Всё, что сейчас было, я хотела забыть, как страшный сон. Но это не давало мне покоя. В моей голове появились новые мысли. Мне казалось, что я лопну от избытка информации и впечатлений, полученных мною за один лишь день.
Свет на втором этаже был включен во всех комнатах, поэтому я без проблем добралась до ванной. Это была довольна большая комната, обложенная голубой плиткой с причудливыми узорами. На полу возле ванной и туалета находились коврики, которые были немного светлее, чем плитки. Также в комнате находились тумбочка с раковиной и зеркалом над ней и стиральная машина. Свет был приглушенным, что было довольно приятным. Комната выглядела просто, но красиво.
Я открыла шкафчик рядом с зеркалом, где стояли разные принадлежности, в том числе и аптечка. Там я нашла аспирин. Моя головная боль росла с каждой минутой и давила на меня изнутри. С глаз текли слезы.
Когда-нибудь я всё узнаю! И это решит все мои проблемы. Я несла на себе груз неизвестности, от которой с каждым днем становилось всё тяжелее. В своей голове я прокручивала все те моменты, что казались мне странными. Они причиняли мне боль, я не хотела о них думать. Я хотела от всего этого сбежать ещё тогда, когда только вошла на порог тетиного дома. Я почувствовала эту угнетающую неизвестность, и она меня очень сильно пугала.
Я закрыла дверь и стала набирать воду в ванную. Я хотела окунуться и забыть все свои проблемы. Я старалась не думать. Я пыталась погасить головную боль. Вода шумела, наполняя края ванной. Как только она достаточно наполнилась, я залезла в нее.
Теплая вода всегда умиротворяет, расслабляет. После настолько загруженного дня нет ничего лучше. Я распустила свои длинные волосы, и они упали на мои плечи, а концы в воду. Раньше я любила играть со своими волосами в воде, потому что там они такие мягкие, они не запутываются и приобретают красивый темный цвет. Но сейчас я от этого отвыкла. Я не принимала ванную с сентября месяца – был только душ. В воде мне было тепло, будто меня укутали одеялом. Я опрокинула голову назад и пыталась думать о хорошем.
Я думала о Сьюзи, вспоминала время, когда она ещё была жива. Это было прекрасное время. А Рождество! Даже мама не могла его испортить. Говорят, что об умерших надо думать только хорошо, но о своей бабушке я просто не могу думать плохо. Все самые счастливые моменты моей жизни были связаны с ней и с папой. Я помню, как папа учил меня плавать в океане, а бабушка смотрела на меня и улыбалась. Она улыбалось той самой улыбкой, которой она одаривала меня каждый раз, когда я делала что-нибудь полезное и хорошее. Она редко выходила с нами в люди, также как и мама. Но с папой мы тоже были счастливы. Те моменты, когда он не был в очередной командировке, он проводил их со мной. Счастливые дни, драгоценные жизни моменты... Всё это было так далеко от меня. Жизнь изменилась, и я пока не знала в какую сторону.
Вот, я опять стала думать о плохом. Я окунулась в воду с головою, пытаясь «смыть» с себя эти плохие воспоминания. Вода, голубое. Мне всегда нравилось голубое. Мне нравятся голубые глаза Микки – они как океан, как небо, такие же бездонные и бесконечные. Мне нравится его внешность, его странный характер. Но иногда это выводит меня. Он почему-то боится находиться при людях. Я тоже не люблю шумиху и кучу народа. С детства меня окружали только мама, папа и бабушка. Они очень редко разрешали мне гулять с другими детьми. Поэтому в школе я не имела друзей...
Я опять подумала о плохом, поэтому окунулась ещё глубже и задержала дыхание. Когда ты под водой, то ты не можешь плакать – и это хорошо. Под водой я не ревела, хотя готова была разрыдаться.
Наконец я вышла из ванной, обернутая полотенцем. В голове мелькала фраза, которая доставляла мне неудобства. Я не хотела понимать её.
«На свет рождаются люди, животные, птицы, насекомые и рыбы, и этот мир не предназначен для рождения кого-либо другого. Я не знаю, кто живет внутри тебя, но это не человек, не животное, не птица и даже не рыба и уж точно не насекомое. И Анна, нами не рождаются, нами становятся.»
Я НЕ ЧЕЛОВЕК. Эта фраза пугает меня больше всего. И они тоже не люди, они стали кем-то другими. Я хотела думать, что это только моя больная фантазия, но откуда я могла такое придумать? Я не смотрела часто телевизор, не посещала кинотеатры, и тем более я не видела ничего фантастического. Один раз я прочитала книгу о каких-то эльфах и тут же её забросила подальше, так как меня стали посещать не самые хорошие сны. Я не могла понять, откуда это всё берется. Я чувствовала в себе что-то, но скорее всего это был страх перед неизведанным.
Я села на пол и заплакала. Я не всхлипывала – я только плакала. С глаз текли слезы, а душа разрывалась на части. Мокрые волосы падали мне на плечи. Они были «холодными». Они не грели меня так, как это бывает, если они сухие.
- Эни, с тобой всё в порядке? – это Микки постучал в дверь.
- Всё хорошо, я приняла ванну.
- Я приготовил тебе поесть. Когда закончишь, спускайся вниз.
Его голос опять стал равнодушным. Микки слишком часто менялся. И я определенно не могла понять этого.
Я собрала свои мокрые волосы и завязала их повыше. Также я одела свои уже сухие джинсы и рубашку Микки со свитером. Выглядела я почти нормально, если не считать моих заплаканных глаз.
Я спустилась вниз, на кухню. Микки приготовил мне какой-то салат и сок.
Он сидел напротив и смотрел, как я ем. Я немного смущалась под его взглядом, но есть хотелось больше. Сейчас было около 4-х часов утра, но на улице было всё также темно. Я быстро поела и помыла за собой посуду.
Он наблюдал за мной всё время, не произнося ни слова. Он что, пытался по моим действием что-то разгадать? Нет, я никогда не скажу ему, что вижу «сны» при этих обмороках. Я это никому не скажу, кроме Эрн.
О ней я последнее время совсем не думала. Я бросила её так же, как и Леона. Она, наверно, ужасно на меня дуется. Но я ей всё объясню, я ей всё расскажу. Она должна меня простить и понять. В глубине души я совсем не хотела с ней расставаться, когда писала записку Леону перед моим неудавшемся полетом в США. Но видеть её слезы, умолять не волноваться... Это было выше моих сил.
- Как включить телевизор? – спросила я Микки, когда села на диван, а он примостился рядом со мной.
- Сзади тебя пульт лежит, - всё таким же безразличным тоном сказал он.
Вот именно сейчас, именно такой тон и манера общения меня выводят из себя. Но я сдержалась. Я взяла пульт и включила телевизор.
К сожалению, по телевизору хоть и показывали около сотни разных программ и новостей, но мне ничего не нравилось. Я тупо переключала каналы с одного на другой, но Микки всё также смотрел только на меня.
- Ну что? Что ты так на меня смотришь? – не выдержала я.
- Ничего, - вот так вот просто ответил он.
- Микки, по-твоему, я дура?! По-твоему, я ничего не замечаю?!
- Нет, ты вполне умная, - улыбнулся он.
- Это уже не смешно! Объясни мне, откуда ты узнал, где я нахожусь?! Зачем ты мне прислал эту шкатулку и записку?
- Я ничего тебе не присылал и не писал, - он опять принялся за старое.
- Да хватит тебе уже! Сначала ты приходишь к моему дому и плетешь мне какую-то ерунду про «бабушка тебе, конечно, ничего не сказала о нас»! Потом отговариваешься! О, ну конечно, ты ещё приносишь мне кулон с запиской от моей бабушки! Ты заставлял меня его открыть! Кто они? Зачем ты это всё делаешь? Расскажи мне! – я еле остановилась, чтобы не рассказать ему всё.
- Я не понимаю о чем ты говоришь. Да, я заставлял тебя открыть кулон, но я не знал, что там записка от твоей бабушки. Он мне пришёл по почте, и я решил отдать его тебе. И ты ведь сказала мне тогда, что не открывала его. Ты потом его открыла? – он говорил всё с тем же невозмутимым тоном.
- Задаю вопросы я, а не ты! – злилась я.
- Ну тогда у меня просто нет ответов на твои вопросы.
- Они есть, я уверенна! Почему ты меня наталкиваешь на это? А потом отпираешься?
- Что? Эни, пойми, я уже говорил тебе... Тебе нельзя этого знать, я сожалею, что тогда проболтался, но и рад, что не выдал ничего. Тебе нельзя это знать и точка. Это опасно для твоей жизни, - он попытался обнять меня за плечи, но я отвернулась.
- К черту жизнь! Мне нужны ответы! Я больше не могу жить со всем этим! Зачем меня мать только отправила сюда? Чтобы я с ума сошла? – я опять начала плакать.
Я уже поняла, что он мне никогда ничего не расскажет. Он будет давать подсказки, но ничего не скажет, не пояснит. Может, мне стоит затолкать все эти вопросы в коробку и запихать её подальше в моей голове? Я попыталась жить нормально, но долго это не продолжилось. Судьба не расположена ко мне, она издевается надо мной. Она заставляет меня бегать по замкнутому кругу, и это ей доставляет удовольствие.

Тот разговор так и окончился. Мик больше не ответил ни на один из моих вопросов. Поэтому через час просмотра скучного канала я уснула.
Проснулась я от яркого света. Я не привыкла так просыпаться. В мои окна лучи солнца обычно никогда не попадают. Я потянулась и встала. Я спала на диване, накрытая пледом. Телевизор был выключен, а из окон струился свет. Погода была ясная, что меня очень порадовало. Микки куда-то ушел. Я была одна в этом светлом уютном доме.
Я включила музыкальный канал и начала танцевать под все веселые песни, которые только слышала. Я хотела, чтобы сегодня у меня было прекрасное настроение. Та коробка с вопросами была поставлена на самую высокую и далекую полочку в моей голове, и я нарочно забыла, где она находится.
Я прыгала и подпевала, как маленький ребенок. Хотя я таким и была. Я никогда не чувствовала себя взрослой. Даже когда бабушка умерла, а папа пропал, я хотела бегать и орать, и плакать, и бить всё подряд, лишь бы мне вернули их. Я слишком рано пережила смерть самого близкого мне человека. Мне пришлось рано взрослеть, чтобы понять, что жизнь это не игрушка. Её нельзя починить или купить новую. Она одна, и она очень сложная. Но в душе я остаюсь той маленькой Эни, которой бабушка каждую неделю покупает вкусное мороженое. Точнее я хочу остаться такой...
Тут начала играть песня Celine Dion - "Titanic". Я ненавидела эту песню, я ненавидела фильм «Титаник». Он заставлял меня плакать, а я не люблю плакать. Я бегом кинулась к пульту, чтобы выключить раздражающую меня мелодию.
Я села на диван. Моё настроение испортилось. Мне уже не хотелось петь и танцевать.
Из-за громкой музыки я не могла услышать, что было вокруг меня, я не могла услышать, как открывается дверь или подъезжает машина. Но теперь я четко слышала, как в гараже что-то или кто-то пытался сдержать крик. И это была вовсе не машина. Я содрогнулась от звуков, похожих на скул собак. Только это было намного громче. По коже пробежали мурашки, а в голове возникли не самые приятные мысли.
Я вся напряглась, пытаясь уловить хоть толику понимания всего этого. Я хотела думать, что это опять моё воображение, но глупо всё спихивать на него. Я схватила какую-то тяжелую статуэтку с полки. Я не знала чего, но я боялась. Мне не нравился этот звук, который был слишком неправильным для такого хорошего дня. Я пошла к двери, ведущей в гараж.
Я дрожала, но пыталась идти уверенно. Мой голос пропал сразу, как только я услышала этот звук. В случае чего я просто не смогу произнести ни слова, но тем лучше. Я подошла вплотную к двери и приложила ухо.
Я слышала стоны, кто-то или что-то стонал от боли, это пыталось сдержать крик. Оно скребло по чему-то, издавая неприятный звук, судя по всему, это была машина.
Сложно передать те чувства, что я испытала, когда чуть приоткрыла дверь. Это не было похожим на страх, это также не было похожим на шок. Я так же, как и моя бабушка в моем «сне», замерла. Во мне не было никаких эмоций, только вот ящичек с вопросами, который, как мне казалось, я так надежно спрятала. Но он с огромной скоростью вернулся на первый план, открылся и завалил меня новыми вопросами. Я еле выдержала такого натиска.
Я захлопнула дверь и побежала на второй этаж и заперлась в ванной комнате. Я включила воду и стала напевать какую-то песню. Мне было действительно страшно. Теперь и этот дом перестал мне казаться таким добрым и светлым. Я больше не видела здесь поддержки. Я не знала, к кому мне теперь бежать. Что мне сделать, чтобы меня никто не мог найти? Мне умереть? А если я не смогу? Я не способна на убийство, даже самой себя... Бежать? Опять бежать... Почему я всегда сбегаю от проблем? Может поэтому, я получаю их ещё больше, потому что постоянно бегаю от них...
Мороз пробежал по коже. Опять этот холод. Я его ужасно боюсь. Я не думала, что здесь этот холод станет чем-то материальным. Я не думала, что здесь со мной будет что-то из ряда вон выходящее...
Но в моей голове до сих пор была эта картина: через маленькую щелочку было видно Микки. Он стоял на коленях, пытаясь удержаться руками за машину, но они не держали его. Он ногтями сдирал краску машины вместе с металлом, издавая этот ужасный звук. А его тело... Он пытался кричать, но из губ вылетал только подавленный стон, но он был слишком громкий. И ещё было кое-что... Микки светился, точнее он был в каком-то «полутумане», а его тело... Оно мерцало чем-то голубым.