Входная дверь отворилась, и в гостиную вошел Чарли с полным пакетом свежей рыбы:
- Детка, ты знаешь, что Джейкоб вернулся? Билли мне сегодня сообщил. Я так спешил рассказать тебе это… Беллз, что случилось?
Я наконец подняла на папу глаза:
- Ничего не случилось. Я знаю, пап. Мы виделись с ним.
Отец внимательно на меня посмотрел. Наверное, я ужасно выгляжу. Грязные кеды - в песке, волосы растрепались от ветра, глаза влажные. Сколько же я плакала? Я даже не вытирала слез. Они сами стекали из-под опущенных ресниц тоненькими ручейками и застывали на щеках. Каждая слезинка – это его взгляд, его невысказанный диалог, его прикосновение…
Я просто ушла, припав губами к щеке Джейка. Оставила его сидящим на бревне. А он не поднялся, не ушел к себе домой, не проводил меня до машины, не обратился в волка и не убежал. Просто сидел на нашем дереве, пока я шла к этому «Гардиану» и оглядывалась в надежде, что Джейк обернется и помашет мне сейчас рукой, а я улыбнусь и помашу в ответ. Я заводила мотор, а оборотень так и не пошевелился.
Мне было не видно его лица. Я просто нажала на газ и уехала домой. Неподвижность Джейка ранила больнее, чем если бы он на коленях умолял меня остаться. А я как приехала и села в гостиной на диван, не имея сил даже подняться к себе в комнату, так и сидела, глядя в одну точку. Я забыла, что мне холодно, забыла о Чарли.
Папа больше ничего не спрашивал. Просто, изменившись в лице, побрел на кухню. Сколько же у него из-за меня проблем!
- Беллз, а рыбы больше нет? – послышался голос Чарли с кухни.
Я даже забыла приготовить ужин.
- Прости пап, Джейкоб все съел. Я сейчас что-нибудь придумаю, - сорвавшись с дивана, я механически пошагала на кухню. Вот и дело!
- Белла, не нужно, я сделаю себе бутерброды. Ты можешь быть свободна. Ничего не нужно.
При упоминании еды я почувствовала, как мой желудок скрутило от боли. Я с утра ничего не ела, кроме всего одного бутерброда и сока. Пока сидела в прострации - даже забыла о боли в желудке, но сейчас он напомнил о себе…
- Пожалуй, я поужинаю с тобой, пап.
Иначе меня ждет истощение организма.
- Как хочешь.
- Теперь ты свободен. Я сама все приготовлю.
Я на автомате достала из холодильника ветчину и сыр (совсем как утром!), наложила как попало на криво порезанные булочки и поставила в микроволновку.
Суета немного отвлекла меня, и я уже не чувствую себя такой опустошенной. Как выжженное поле после пожара, до которого на нем буйствовали всеми красками полевые цветы. Чарли молчит, я - тоже.
Я через силу впихнула в себя три бутерброда, запила стаканом холодного молока и пошла к себе.
Я должна привести себя в порядок до прихода Эдварда, должна!.. Я обещала себе, что он больше не увидит моих слез из-за Джейка, и Эдвард их не увидит!
И мне нужно принять душ. Эдварду не нравится запах Джейка (чего не могу сказать о себе), а я пропахла им насквозь. Сняв всю одежду и тут же запихав ее в стиральную машину, я вновь включила горячую воду, позволяя обжигать кожу, смывать все его прикосновения, но помнить, какие они горячие и нежные…
Температура воды в бойлере начала падать, и мне вновь стало холодно. Разгоряченная кожа горит от нещадного почти-кипятка, а меня бьет озноб!
Я завернулась в самый толстый махровый халат, какой нашла в своем гардеробе, и принялась феном сушить волосы. Теплый воздух! Иначе я замерзну, пока они высохнут сами. У себя в комнате я поспешно натянула теплые махровые носки и села на кровать, поджав под себя ноги и укутавшись в одеяло.
Совсем стемнело на улице. Я сижу неподвижно. Мне даже слышно, как на негромком звуке в гостиной бурчал телевизор, и как папа, выключив его, пошел к себе. И тогда я перестала отводить взгляд от окна. В котором минут через пятнадцать появился грациозный силуэт хищника. Самого прекрасного на планете. И самого опасного.
Я сбросила с себя одеяло и уже не думала ни о чем другом. Ничего не забыла, просто исчезли мысли, когда в свете сумерек я увидела его бледное лицо. Эдвард подошел ко мне совершенно бесшумно и остановился в полуметре от меня. Не делая абсолютно никаких движений, не моргая и не дыша. Если бы я не знала, кто он, подумала бы, что это статуя. Восковая фигура. Музейный экспонат, который, как и Джоконду, можно разглядывать часами – и так и не постичь истины великого художника. Не понять, что же он хотел донести своим творением…
Эдвард так резко поднял руку, что я должна была испугаться… если бы хоть когда-нибудь боялась его. Ледяная рука запуталась у меня в волосах, он гладил мою растрепавшуюся копну… а остальное тело так и осталось неподвижным.
Потом - такой же резкий шаг, и губы Эдварда впиваются в мои, ища ответа, требуя его! Страстно. Почти болезненно. Так, что у меня подкашиваются ноги, и я падаю. Но он, как всегда, подхватывает меня и почти бросает на кровать, придавив мое тело своим. Я задыхаюсь от желания. Он - тоже. Мне больше не холодно, хотя ледяные пальцы ласкают меня, а каменные руки с такой силой прижимают к себе! Но мне не больно. Мне хорошо... Лучше, чем «хорошо».
Я не могу понять, что творится с Эдвардом. Происходящее сейчас не поддается описанию! Еще никогда у нас не было так… сильно и резко! А мне хочется сильнее. Еще сильнее! Я прижимаю к себе Эдварда изо всех сил, но не могу сделать это так, как он. Так, что мне не вырваться и не убежать… Мне и не нужно бежать, я не хочу. Я хочу его!..
С каждым поцелуем растет надежда, что Эдвард передумал - и сейчас это вот-вот произойдет! И все указывает на перемену решения моего любимого. Неужели я победила?!..
Он не убрал мою закинутую ему на спину ногу, а наоборот – сам гладит мое оголившееся бедро. Дрожь по телу от его холодных ласк превращается в не вырвавшиеся стоны. Я не могу кричать. И все еще не верю. Все еще боюсь, что это - не всерьез…
Дрожащими пальцами расстегиваю его рубашку. Только две верхних пуговицы. Больше не получается, потому что Эдвард весь прижат ко мне. Но и этого мне достаточно, чтобы дотянуться губами до его ключицы. Его губы где-то у меня возле уха. Щекочут прикосновениями кожу щеки и шеи, покрывают поцелуями… Я не могу больше! Начинаю забываться и терять контроль…
Я не могу расстегнуть его одежду. Чувствую его возбуждение и хочу дотянуться рукой, но не могу! И жду, когда он сам оторвется от меня и сорвет с себя одежду… Зато он может делать все, что захочет. Его рука путешествует по моему телу, а другая - ласкает бедро, продвигаясь все ниже… Я чувствую, что начинаю сходить с ума.
Пальцы Эдварда уже на внутренней стороне бедра, нежно продвигаются к цели… но все-таки слишком нерешительно. Ну давай же! Чего ты ждешь?! Дотронься до меня. Сделай то, чего мы оба жаждем, и покончим с этим! Возьми меня прямо сейчас! Я готова принять тебя!
И его пальцы, словно услышав мою безмолвную мольбу, прикоснулись к набухшей влажной плоти, а с моих губ сорвался крик наслаждения...
И все прекратилось. Так же резко, как началось. Эдвард отстранился и замер, нависая надо мной. Черт, и надо же мне было закричать! Чарли же мог проснуться и прибежать! Наверняка Эдвард испугался того же самого. Я едва смогла прийти в себя и потянулась к его лицу рукой.
- Эдвард, Чарли спит?
- Да.
- Давай пойдем к тебе, а то мы действительно можем его разбудить.
Эдвард медленно поднялся и сел, обнимая меня за плечи и усаживая напротив.
- Белла, ты не так меня поняла. Я не собирался делать ничего из того, что ты подумала.
- Не собирался?!
Я просто в шоке. Я же была уже на грани безумия…
- Но тогда зачем?!.. Почему ты едва не довел меня до конца? Я поверила, что ты действительно сделаешь это сейчас!
- Нет, я не сделал бы.
Миллион и одна догадка завертелись у меня в голове. Это так похоже на прощальный поцелуй. Как тогда… На мой восемнадцатый день рождения. Эдвард… собирается уйти от меня снова или… смирился, что потеряет меня?!.. Но… почему?.. Я ведь навсегда принадлежу ему!..
Опять?!.. Я не переживу!!!..
- Эдвард, ты ведь не уйдешь, правда?! – И опять мой голос так дрожит! - Скажи мне, что не оставишь меня только потому, что ты… не человек!..
Обида и боль захлестывают меня, как морские волны… только на сей раз меня некому спасать!
- Белла, родная моя! Я никогда не оставлю тебя!
Он нежно прижал мою голову к своей груди. Из моего горла вырываются приглушенные всхлипывания. Ощущение дежавю. Все как тогда. Как в тот проклятый день, только сильнее… и больнее… оттого, что я знаю, что означает это чувство! Огромная черная дыра вновь открывается внутри меня!.. И нечем ее заполнить…
Эдвард сказал, что не оставит меня?!..
- Эдвард, я тебе не верю! Ты уже так говорил, а потом поцеловал и через несколько дней ушел!
- Ну что мне сделать, чтобы ты поверила?!
- Докажи мне это, закончив то, что мы начали.
Я потянулась к ремню его джинсов.
- Белла, нет! – он отодвинул мою руку.
- Но почему?!
- Ты знаешь, не спрашивай. Просто мне… с каждым разом все труднее сдерживаться. Прости за это. Ты слишком соблазнительна для меня. Я сам едва не потерял контроль. Я не должен был… Белла, нам нельзя, помнишь?
Я прильнула к нему и обняла, приподнявшись на колени. Прижала его голову к груди, целуя волосы. У меня сейчас нет сил спорить. На это – точно не осталось.
- Белла, ты разве не хочешь спать?
- Не знаю. Но знаю, чего хочу точно.
Мои губы опустились к гладкому мраморному лбу, прикоснулись к глазам, к точеному носу, остановились на красиво очерченных губах…
- Белла, я же сказал «нет»!
- Ты больше даже не поцелуешь меня?!
- Ложись рядом со мной. Я поцелую тебя, и ты уснешь.
Я нехотя отпустила его:
- Отвернись. Мне нужно переодеться. Не могу же я спать в халате.
Эдвард отвернулся к окну, а я натянула на себя хлопковую голубую пижаму и нырнула в кровать. Можно даже не размышлять – Эдвард не станет подглядывать точно! Иногда начинаешь жалеть, что у твоего парня нет привычек… Тайлера Кроули, например.
- Я всё.
- Забирайся под одеяло, я укутаю тебя и обниму. Ты не против?
Я улыбнулась ему. Так мы делали всегда, каждый вечер. Эдвард аккуратно завернул все края одеяла и обнял обеими руками, прижимая меня к себе. Его плечо служит подушкой. Хоть и твердой - зато самой любимой.
Я, не отрываясь, смотрю на него в ожидании обещанного. Эдвард наклонил ко мне голову и прижался к губам. Как хорошо! Как знакомо. Я хотела высвободить одну руку из-под одеяла, чтобы обнять его за шею, но Эдвард крепче обвил меня мраморными руками (не позволяя мне и пошевелить своими), оторвался от меня и, приникнув щекой к моей щеке, прошептал:
- Тебе пора спать.
- Пообещай мне, что никогда не уйдешь!
- Обещаю, - с присущей ему уверенностью попытался он заверить меня. – Спи. - И поцеловал меня еще несколько раз, но уже не в губы.
И я поверила ему. Ведь что мне еще остается? Я не хочу думать о плохом. Я хочу, чтобы Эдвард был рядом! Вечно…
Сон начал поглощать мой разум, когда я окончательно успокоилась.
В голове начали появляться какие-то неясные образы. Я не знала, где нахожусь. Какая-то улица и много-много зелени, но на небе - ни единого облачка. Я понимаю, что это сон: в нашем городе такая погода практически невозможна. Тепло. Даже жарко. Я иду по улице и слышу плач маленького ребенка. Я пытаюсь пойти на звук голоса. Откуда он доносится?
Потом я побежала. Мне стало страшно за малыша. Что с ним?! Почему он плачет? Где его мама?
Я бежала все дальше, а плач не прекращался, но и не приближался. По другую сторону улицы возвышался величественный лес. От отчаяния я сошла с дороги и побежала по лесу. Иначе среди домов я бы уже нашла ребенка. Где же ты, малыш?!
Лес сгущался, а я бежала все дальше в глубь вековых деревьев. Боялась, что заблудилась, и не знала, в какую сторону повернуть. Остановившись и оглянувшись вокруг, я не увидела ничего, кроме все тех же деревьев. Они везде одинаковые.
Подняв голову к небу, я увидела солнце по правую сторону от себя. Если повернуть на запад - выбегу к морю. Я не чувствовала усталости, крик ребенка вел меня за собой. Я увидела где-то вдали просвет среди деревьев, и что есть сил помчалась к нему. Вскоре я оказалась на небольшой поляне, заросшей высокой густой травой мне по пояс.
Плач стал громче. Значит, я близко! Я пошла сквозь траву на голос - бежать через эти заросли совершенно невозможно.
И через несколько шагов я увидела ребенка. Совсем кроха. Он лежал на покрове густой травы и плакал. Я наклонилась и взяла на руки этот кричащий комочек. Прижав его к груди, я начала шептать ему ласковые слова.
- Кто тебя здесь покинул, малыш? Ну не плачь больше, я не оставлю тебя здесь одного!
Приникнув щекой к маленькой пухлой щечке, я не прекращала говорить с ним. Почти тихо и очень нежно, чтобы он успокоился. Я почему-то была твердо уверена, что это мальчик. Он перестал плакать и теперь посапывал у меня на руках. Я взглянула на маленькое сморщенное личико и увидела, что ребенок улыбается мне. Я улыбнулась ему в ответ.
И вдруг я почувствовала, что ребенок стал тяжелее. И еще тяжелее… Я не понимала, почему так происходит, но он внезапно начал расти прямо у меня на глазах. Я не могла больше держать его и опустила на землю. Он твердо стоял на ножках и продолжал возвышаться передо мною. Вот десятилетний черноволосый мальчик. Его черты лица кажутся мне знакомыми.
Но мальчик растет дальше. Он уже выше меня, и волосы стали длиннее, пока не выросли ниже плеч. Я завороженно смотрела на этот процесс ускоренного роста, пока он не прекратился вовсе.
Передо мной стоял красивый парень со смуглой атласной кожей и длинными густыми волосами, которые я так люблю. Он был точно такой, как когда-то… совсем давно. Не такой высокий как сейчас и не настолько мускулистый. Еще когда носил длинные волосы, обрамляющие милое юношеское лицо. Он мягко улыбается мне, а я улыбаюсь ему. Как же он красив! Я не могу налюбоваться им.
Я осторожно сделала шаг в его сторону, а он протянул ко мне руку, и я взяла ее в свою. Шагнув еще ближе, я подошла к нему вплотную и крепко обняла, почувствовав, как его руки тоже сплетаются у меня за спиной. Я нашла то, что искала! Прижав его к себе еще крепче, я с упоением прошептала имя, так много значащее для меня:
- Джейкоб, я люблю тебя!..