Белла.

Он сильней сжал меня в объятьях, когда мы продолжили двигаться друг на друге, кожаное сидение его машины забавно скрипело под нашими полураздетыми телами. Я засмеялась, а он издал страстный стон, закрывая своими идеальными губами мою глупую улыбку. Я застонала в ответ. Темп наших движений все возрастал, и мое тело начало подниматься к новым вершинам наслаждения. Одной рукой я вцепилась в его волосы, а другой царапала его плечо. Слезы брызнули из глаз и меня начало трясти от внезапного блаженства.
Как только я нашла освобождение своему желанию, мой экстаз оборвал рев автомобильного сигнала, прерывая последние секунды нашей страсти. Я зарычала от злости, протягивая руку мимо его тела, пытаясь нащупать переключатель и вырубить этот сигнал к чертям собачьим. Вот, вот эта заветная кнопочка. Вот она, родимая… Мои пальцы нащупали маленький рычажок, я подтянулась еще на миллиметр, чтобы опустить его вниз. Но этот миллиметр оказался явно лишним и я внезапно свалилась с сиденья.

Мое тело приземлилось на пол спальни, на мягкую кучу из скрученной простыни и розового одеяла. Будильник на часах продолжал постоянно пищать. Со стоном я спихнула его с прикроватной тумбочки, шмякнув о стену.

Черт подери!

Я щелкнула пальцами по уже бесполезному куску пластика и проводов, прежде чем упасть обратно на подушку, которая присоединилась ко мне на полу рядом с моей кроватью. Опять этот гребаный будильник прервал мой самый любимый сон. Я выдохнула в черную наволочку и закусила губу. Чего бы только я ни отдала, чтобы по-настоящему запустить пальцы в его бронзовые волосы…
Днями и ночами я мечтала о его зеленых глазах и кривоватой улыбке. Но какими бы чувственными и восхитительными мои фантазии ни были, они никогда не сравнятся с тем, чтобы хоть какая-то подобная ситуация произошла в реальности.
Тем не менее, мне и так каждый день напоминали, что этому не суждено случиться. Фея Убогого Словарного Запаса была очень пунктуальна и навещала меня с завидной регулярностью. Она косила глазом и злорадно мне улыбалась, когда я пыталась хоть как-то заговорить с ним. В конечном итоге я говорила либо слишком много, либо вообще ничего. Я уже боялась представить, что он действительно обо мне думает. Так что точно. Это никогда не произойдет.
Забыв о проклятом будильнике, я уткнулась носом в подушку, пытаясь вернуть сон на место. Может, я смогу вернуться в тот момент, на котором застряла?..

Когда я только начала проваливаться в сон, бесстыжий вопль ворвался в мое подсознание.
- Белла! Что ты делаешь? А ну вставай сейчас же!
Со стоном я схватила что-то с кровати и накрыла этим голову.
- Заткнись, Элис! – пробурчала я. – Приходи попозже!
Две маленький ручки с потрясающей жестокостью сгребли с меня покрывало c одеялом и отбросили их обратно на кровать. Мое тело безвольно вывалилось из этой кучи и поползло на ковер. Оно захныкало и свернулось калачиком от холодного утреннего воздуха.
- Вставай, маленькая сучка! – радостно пропела Элис, пихая меня под зад носком своего тапка. – Давай, деточка! День начался!
- Давай он начнется через пару часов? И я клянусь, что если ты сейчас запоешь что-то радостное и счастливое, я дождусь ночи и сбрею тебе одну бровь! - я неохотно села на полу, пробежалась рукой по своей лохматой голове и взглянула на часы. – Сейчас пол-шестого утра, черт тебя дери! Тебя уронили еще в роддоме?
Элис всегда выглядела веселой, но в этот несчастный момент, когда все, у кого есть мозг, сладко спят, она выглядела прямо-таки непристойно сияющей.
- Вот ты глупая! Пора открывать кофейню. Почему, ты думаешь, я завела твой будильник? – она пробежалась глазами по комнате, пока ее взгляд не остановился на куске бывшего технического достижения. – Еще один? – она взвизгнула, поднимая проклятый будильник.
Меня рассмешило ее скорбное выражение лица, и я поднялась, чтобы начать собираться.
- Ты бы подумала прежде, чем ставить это возле моей кровати. Ты – единственная вещь, которая выживает после попыток меня разбудить. - Она показала мне язык и бросила будильник в мусорное ведро.

Не включая свет, я потопала в ванную, почистила зубы и зачесала свои безнадежные волосы в беспорядочный пучок. Затем два пшика дезодоранта и прикосновение туши к ресницам. Вроде все. Я вышла из ванной и посмотрела, что оставила Элис на моей кровати перед тем, как уйти собираться.
Это было как раз то самое утро, когда я была ей бесконечно благодарна, что она подбирала мне одежду, как это когда-то делала моя мама. Она знала, что меня очень утомляет делать это самой. Без кофеина и Элис шансы на то, что я отправлюсь в «Кофемолку» во вчерашних трусах, были очень велики.
Я была не настолько сонной, чтобы не заметить белые гетры, которые она положила рядом с зеленоватой мини-юбкой. Прекрасно, Элис. Очень по-католически! Школьница, мать твою! У меня возникло чувство, что весь это ансамбль был ничем иным, как праздником по поводу вчерашней восковой эпиляции, которую она заставила меня сделать за компанию. Я вздрогнула от одного упоминания об этом, быстро натянула на себя одежду и схватила балетки прежде, чем она заставит меня обуть туфли на каблуке. Пусть только попробует!
- Вот, – сказала она, быстро пересекая гостиную, как только я закрыла за собой дверь спальни. У нее в руках был причудливый флакончик с голубой жидкостью, которую она проворно разбрызгала над моей головой, давая ей осесть на волосах и одежде. Я фыркнула и пожала плечами, не желая принимать тот факт, что это действительно пахло довольно приятно. – «Запретная фантазия» от Victoria’s Secret, очень вкусно! Теперь он перекроет аромат твоего «мокрого» сна. – Она захихикала и вывернула руку с флаконом, когда я попыталась его выхватить.
- Я не могу контролировать свое подсознание, - пробормотала я, перекидывая ремень сумки через плечо. – Если у тебя проблемы с моими снами, выкинь писанину Фрейда на помойку!
Один семестр изучения теории этого придурка убил во мне любовь к психологии, напрочь изменив мое шестое чувство. Все, что мог показать этот идиотский Зигмунд – это то, насколько запутано все дерьмо в человеческой голове.
Элис только улыбнулась моему ответу, скривилась при виде моей обуви и закрыла дверь в квартиру. И проболтала все время по пути на парковку. Мы всегда ездили в кофейню на ее Порше, она не хотела, чтобы ее видели в моем-ты-долго-копалась-на-свалке?! грузовике. Я усмехнулась. Он привозит меня из пункта А в пункт Б, почему меня должно волновать, как он выглядит?
В хорошую погоду до «Кофемолки» мы шли пешком. Но однажды в ноябре нас растерзал холодный ветер, и мы решили на работу все-таки ездить.
Мой мозг, лишенный кофеина, обрабатывал только процентов двенадцать бесконечной болтовни Элис, но она знала меня не первый год. Ей не нужно было напоминать, что в моей голове ничего не откладывалось до десяти утра.
Я прильнула щекой к холодному окну пассажирского сиденья, давая низкой температуре облегчить головную боль, которая не замедлила появиться от желания выпить кофе. Еще три минуты. Еще три минуты до того, как Хуан Валдез «вновь раскроет ваши чувства».

Благодаря маниакальному вождению Элис и отсутствию в столь ранний час пробок на дорогах мы прибыли в кофейню в рекордное время. Я быстро набрала горсть кофейных зерен, размолола их в тонкую пыль и положила фильтр в кофеварку. Запах жидкой надежды начал обволакивать кофейный магазинчик, я включила все лампы и немного поморщилась от яркого света. Элис улыбнулась моему шипению, раскладывая булочки на противень для запекания.
Когда часы показали ровно шесть утра, я показала им средний палец в ответ и открыла входную дверь, переворачивая пластиковую табличку.
- Мы открыты! – Прокричала я Элис вглубь кофейни.
В ожидании посетителей я выпила кофе. Жадными глотками. Мой язык уже давно прекратил возмущаться и реагировать ожогами на кипяток. Теперь для него это нормальная температура. Я вздохнула, когда кофеин, наконец, утихомирил головную боль. Я засунула наушники своего IPod’а под рубашку, вытянула концы через воротник и воткнула один из них в ухо, прикрыв его волосами. Я всегда слушала только свою подборку на работе. День был ужасен, если он проходил без активного участия моего IPod’а.
Кофеманка и меломанка. Могло быть и хуже. Я улыбнулась, когда начала играть моя любимая мелодия U2.

Посетители заходили один за другим, Элис принимала заказы, пока я варила кофе. Однажды мы вдруг поняли, что нам дают намного больше чаевых, если за стойкой стоит приветливая фея, а не строптивая сучка. Поэтому сучка зависала возле кофеварки, дожидаясь, пока кофеин сделает из нее более адекватную особу.
Женщина с тугим пучком на голове и в кошачьих очках заказала тройной латте с половиной молока и половиной сливок, двумя ложечками карамели и одной ванили, без пенки, и сливки ни в коем случае не взбивать.
Я чуть ли не рычала на нее.
Гребаные люди и гребаные заказы. Вот, выпейте это, леди. Черный, горячий и чистый. Это называется кофе. Что, коза, не знала?
Элис бросила на меня предупреждающий взгляд. Я пожала плечами и отправилась готовить ее дурацкий заказ.
Великолепный звук кофемолки был подобен моей личной мелодии, кофе медленно растекался по моим венам, заставляя меня вновь вернуться к жизни. Еще пара чашек – и меня можно отпускать к людям. Ко всем, кроме этой показушной зануды.

Время тянулось. Мой желудок начал волноваться и подскакивать к сердцу уже в 10.45, прямо как часы. Даже моя матка знала, что приближается одиннадцать часов – самое лучшее время дня. Мое время, когда все во мне просыпалось и сразу умирало.
- Эл, я буду на заказах! – Крикнула я, стараясь сделать свой голос обыденным.
Ага, ну конечно!
Она выгнула свою идеальную бровь и одарила меня пронзительным взглядом.
- Конечно, Беллз! Я собираюсь пойти попереписываться с Джасом, пока ты тут будешь флиртовать. Я думаю, что сегодня все будет по-другому. Кто знает? Может, тебе удастся сегодня произнести вслух целое слово! Может быть, даже слитно… - Она участливо на меня посмотрела и потащила свою тощую задницу в заднюю комнату.
Я злобно смотрела ей вслед, всем своим естеством желая, чтобы она оказалась неправа. Но я знала, что скорее преодолею свое отвращение к крови и стану хирургом, чем когда-либо заговорю с ним, и при этом не буду звучать, как жертва логопеда.
Конечно, флирт с любым другим парнем был как кусок пирога. Но этот пирог был и мягкий, и слишком сладкий. Такой сладкий, что аж тошнит, понимаете? Такой пирог, как будто кто-то вывалил туда тонну сахара и смешал с ложкой муки и какао.

Когда я была маленькой, глазурь была моей любимой сладостью. Я всегда думала, что небеса состоят именно из нее. Зная это, я делала все пироги из глазури. Слой за слоем сахарных кружев, кленового сиропа и шоколада, слой глазури на другом. Когда я вынимала свое творение из духовки, передо мной была только темная лужа с застывшими кристалликами сахара наверху. Я съедала это в любом случае, а потом пару дней после этого мне было ужасно плохо.
У меня было до хрена опыта в выпечке таких глазурованных пирогов в виде всяких идиотов. Конечно, с ним было весело до поры, до времени. Но через несколько недель они все исчезали, оставляя меня изнывать от тошноты, сладости и приторности, оставляли безо всяких сил и надежд избавиться от этого.
Элис называла это эпидемией. Расстройство Желудка Быками и Лохами. С ней тоже такое случалось, так что она знает. Вообще-то, Джас был ее лекарством от РЖБЛ и, как бы счастлива за них я ни была, я не могла ей не завидовать. Они встречались только пару недель и она еще не познакомилась с его семьей, но я могла точно видеть, насколько они стали близки. А я стала меньше внимания обращать на мужчин, особенно после того, как Джеймс своим двухнедельным присутствием вызвал у меня страшную передозировку глазурью. И пусть я была одинока, но я была ужасно счастлива выползать из кровати по утрам, не чувствуя судорог желудка.

Я как раз готовила очередной мокко, покачивая бедрами в такт мелодии из наушников, когда по моей коже побежали мурашки. В моем свободном ухе зазвенело, когда я услышала знакомое вежливое покашливание, и я почувствовала, как кровь хлынула к лицу.

Отлично, просто превосходно! Ты уже красная как рак, хотя еще ни разу на него не глянула!
Эффект, который он на меня производил, был пугающим. Незадействованная и самая разумная часть моего мозга это лишь подтвердила. Я мысленно попыталась заткнуть эту часть. О, Боже! Если я ее заткну, то чем я сейчас буду думать? Даже моя задница уже была красной и для размышлений не годилась. Так, успокойся, леди Бизнес!
Пытаясь изобразить беспечность, я закончила с мокко, украсив верхушку взбитыми сливками, и передала его женщине, ожидавшей у края стойки. Я повернулась к кассе и медленно подняла глаза, ожидая встречи с ним. У меня перехватило дыхание, впрочем, как и всегда, и я еле удержалась от того, чтобы не ударить себя в грудь, обкашляв при этом его с ног до головы.

Вот проклятье!

Мне показалось, что он уловил драку моих внутренностей и улыбнулся, в его глазах сверкнуло любопытство. Я уставилась на него, и, казалось, никакая угроза взрыва или забастовки моих внутренних органов не способна заставить меня оторваться от его глаз.
Однажды, в приступе жесточайшей скуки и моего помешательства, я полезла в Гугл, чтобы посмотреть возможные оттенки зеленого. Восемьдесят четыре миллиона результатов. Восемьдесят четыре! И ни один из них даже близко не подходил под описание цвета его глаз.

Фисташковые?
Сфокусируйся, Белла!

Вот дерьмо! Я до сих пор пялилась на него.
Я закусила губу, радостно осознавая, что не оставила рот открытым с мило стекающими слюнями, сопровождающими мою наполовину пустую голову. Прекрасное сочетание!.. А что я собиралась делать дальше?

Белла, открой рот.

Мои губы чуть приоткрылись.

Говори.

- О-хо-хох! Хэнде хох! – Пролаяла я ему в лицо.

Закрой рот!

Я закрыла глаза и поняла, что это конец.
- Белла, ты в порядке? – спросил он нежно, вероятно, обеспокоенный моим здоровьем, и озабоченно оглядел меня с ног до головы. Я почувствовала, что покраснела до кончиков пальцев.
Я закивала головой и вновь издала звук:
- Д-да. – Вот дерьмо! – Простите, ради Бога. Я, видимо, выпила мало кофе.
Четыре чашки и полплитки черного шоколада. Но этого явно недостаточно, чтобы хоть как-то формулировать свои мысли, хотя почему-то моим тараканам этого вполне хватило.
Его лицо озарила великолепная улыбка, один уголок губ был приподнят чуть выше другого, но эта улыбка была самой идеальной во всем мире!
Мне захотелось облизнуть его губы.
Да что же ты вылупилась?
- Что ж, у меня та же проблема. Так что мне, пожалуйста, как обычно, - сказал он, вытаскивая бумажник из заднего кармана идеально сидящих джинсов.
Мой рот опять открылся, а глаза расширились.
- Ч-что вы только что сказали? – Спросила я, затаив дыхание.
Он изогнул бровь, но спокойно повторил:
- Мне, пожалуйста, как обычно?

Проклятье! То же самое он сказал в моем сне как раз перед тем, как мы полезли на заднее сиденье его машины. Мои соски вдруг стали предательски твердыми, и его взгляд моментально переместился с моего лица вниз. Теперь он тоже осведомлен, что я утром не надела лифчик.
Я была абсолютно уверена, что наше неловкое молчание приобрело расплывчатые очертания черной тяжелой тучи. Она висела под потолком и тоже пялилась на нас в ожидании развязки.
- Ой, простите! – выдохнула я, пытаясь убить возникшее напряжение, - Один двойной? Карамельно. Ореховый латте с пенкой… б-будет готов. Через минуту?
Эти слова я произнесла уже с помощью моей любимой феи, которая вместе с тучей лупилась на нас и улыбалась в свои шесть кривых зубов. Но я ничего не могла поделать. Мне было стыдно от своей оды Великой Тупости и того, как мои соски отдали ему честь. Я без слов взяла его обычную двадцатку и, раз десять пересчитав сдачу, вернула ему $16,50.
Почему Элис была так уверена, что сегодня все будет по-другому? Сегодня все было даже хуже. Я всегда выглядела идиоткой в его присутствии, но так по-царски еще никогда. Проклятая Элис, ее мужские фантазии и этот проклятый парфюм! Неужели так видно, что я пытаюсь произвести на него впечатление? Неудивительно, что он смотрит на меня как на дуру – я ведь не в состоянии произнести хоть что-то интеллигентное.

Я готовила ему кофе с опущенной головой и ярко-красным лицом, как всегда добавив чуть больше карамели, как он любит, и убедилась, что взбитые сливки немного вылезают из дырочки в крышке стаканчика, чтобы он мог их слизать. Все это меня страшно возбуждало и, раз уж день не задался, я не должна себе отказывать в этом удовольствии.
Я принесла ему стаканчик кофе, моя рука дрожала, как будто во власти электрического демона. Я молилась, чтобы он этого не заметил, когда я ставила чашку прямо перед ним. «Goo Goo Dolls» надрывались в моем наушнике, но даже они не могли на меня повлиять.
Он склонил голову набок, одаривая меня взглядом вроде «Все ли в порядке в Беллалэнде?». Мой вид отвечал на этот вопрос за меня: «Беллы сейчас нет. Оставьте свое сообщение и оно, возможно, через пару часов к ней дойдет».
- Спасибо, милашка! - Как всегда плавно сказал он.
Я только улыбнулась и опять залилась краской. Как всегда. Дура. Но как бы унизительно я ни выглядела, я не могла оторваться от него, когда он проводил языком по дырочке на крышке, аккуратно слизывая сливки и тихо мыча от удовольствия.
Только я успела подумать, что этот день не сможет унизить меня еще больше, как его изумрудные/лесные/папоротниковые/фисташковые/бирюзовые глаза посмотрели на меня и он лукаво улыбнулся.
Мой рот поспешно захлопнулся, давая мне понять, что все это время нижняя челюсть где-то отсутствовала. Я сконфуженно отвела глаза, пытаясь избавиться от странного чувства, появившегося в животе, когда он вот так мне улыбнулся.
- Наслаждайтесь, Эдвард. – Не желая ляпнуть еще что-нибудь, я рывком переметнулась к стойке, чтобы притвориться, что я работаю.

Часы тикали и тикали. Некоторое время я провела в поисках ста одного способа убедить свою вагину, что ей совершенно не стоит мокреть от одного только упоминания об Эдварде. Она не соглашалась. В итоге мои мятежные яичники и дерзкая матка объединились с этой юной леди, и я была побеждена большинством голосов.
Элис сделала чрезвычайно сочувствующий взгляд, когда я поделилась с ней своим очередным рекордом дебилизма, и посоветовала мне просто встряхнуться и перестать строить из себя кого-то, кем я не являюсь.
- Черт, Белла! Угомонись! – Воскликнула она, когда я не очень грациозно полезла посмотреть на столики в зале через маленькое окошко под потолком. – Почему бы тебе не поговорить с ним снова? Перестань строить из себя соблазнительницу, или что ты там строишь, и попробуй быть самой собой. Это очевидно, что ты ему нравишься!
- Что? – Я была уверена, что выражение «глаза вылезли из орбит» было придумано как раз для этого момента. – Я ему НЕ нравлюсь! Я едва могу составить фразу в его присутствии, и ты видела, какие девушки сюда приходят с ним! Все блондинистые, высокие, ногастые!.. Это точно не про меня!
- Вот именно, – просто ответила она, целуя меня в щеку. – Я должна бежать. Меня Джас заберет. Ты сама закроешь?
Я неубедительно кивнула, скрещивая руки на груди. Я все еще была немного раздражена, что она посмела вякнуть, будто у Эдварда есть ко мне чувства. И сделала это только для того, чтобы я чувствовала себя лучше. Кому, как не ей знать, насколько я трепетно отношусь к этой теме.

Вот дерьмо. Я разговариваю, как малолетка. Мне двадцать три, я готова к любви, пиву и пицце. И я могу разговаривать с парнями.

С парнями.

Но не с Эдвардом, мать его.

Я занялась небольшой уборкой перед закрытием, мысленно благодаря небеса, что мы работаем только до пяти. Также отвратительно, как вставать по утрам с трещиной в мозгах, было, наверное, приятно всю ночь гудеть и веселиться, как это делали Элис и Джаспер. Я редко участвовала в их гулянках. Мне как-то не очень нравилась перспектива целоваться с фарфоровым другом в облаках кислотных испарений моего перегулявшего тела.
В наушниках теперь орали «Nightwish», пока я проходила шваброй по полу задней комнаты. Слава богу, хотя бы IPod не забыла.
О, музыка моей жизни, что бы я делала без тебя?
Я попой открыла дверь задней комнаты, развернулась и замерла, когда увидела, что один из столиков был по-прежнему занят. Элис закрыла за собой входную дверь, когда уходила. Так что я подумала, что она избавилась от всех посетителей.

Но нет.
Там сидел он – весь в своей бронзе, зелени своих глаз – и аккуратно печатал что-то на ноутбуке, притопывая ногой. Видимо, в такт музыке, что играла в его наушниках.

Минимум семьдесят два желания в моей голове начали одновременно бороться за приоритет их исполнений. Я хотела позвонить Элис и вылить на нее ведро грязи, потому что она не сказала, что он был здесь. Я хотела убежать обратно, в заднюю комнату, и там прятаться, пока он не уйдет. Я хотела скорей закончить с уборкой, чтобы отправиться домой и напиться клюквенного морса. Но больше всего я хотела, чтобы он сбросил свой ноутбук, блокнот и кофе на хрен со стола и насиловал меня, пока я не буду молить о пощаде.

Понимая, что ничего из этого нельзя назвать лучшим вариантом, я тихо подошла к нему и с робкой улыбкой заглянула ему через плечо...