Среда, день 10.

Эдвард.

«О. Мой. Бог!»

Эти три слова были единственным, что крутились у меня в голове всю ночь, и даже на рассвете я продолжал их мысленно повторять.

Вчера вечером перед дверью Беллы я ощущал себя проклЯтым подростком. Самому трудно поверить в тот страх, который поглотил меня, когда она позвала меня назад, и захотела, чтобы я остался с ней, в её квартире.

Я понимаю, что это была моя идея… И я сам так захотел. Но я никогда не думал, что действительно смогу это сделать. Где-то глубоко во мне, я будто мысленно вернулся назад, в то время, когда я занимался любовью с Таней, но я никогда так не возбуждал её… А в конце нашего брака мы вообще не занимались любовью. Где-то далеко, за красной линией, я убедил себя в том, что изучение всех этих ролевых игр, трюков, приемов и штучек, сделает меня любовником лучше, чем я был до этого.

Я думал, что женщинам нравятся все эти игры и приспособления… По крайней мере, это нравится им время от времени… Но я хотел дать Белле нечто большее. Я всем сердцем хотел творить для неё любовь, а не секс, заниматься с ней любовью, а не просто оставлять в её памяти массу пустых сценок со мной в главной роли, которые она, морщась, могла бы иногда вспоминать. Но как только я представил это, то сразу испугался, что не смогу претворить все это в жизнь. А вдруг я бы ужасно разочаровал её, не говоря уж, что разочаровался бы при этом сам в себе?

Я был совершенно выбит из колеи, и ненавидел себя. Я больше не мог вернуться к тому Эдварду, который был раньше, перешагнув через порог спальни в этот раз… Я чувствовал себя как чертов девственник, таким же неопытным и неумелым. Такое смогло со мной случится только теперь. Когда мы занимались с Беллой ЛЮБОВЬЮ… Я не был похож на себя прежнего. А что же с Беллой? Несомненно, она представляла меня себе намного лучше, не так ли? Нет, я все никак не могу успокоится. Был ли я слишком быстр или слишком медленен, достаточно ли жестким или нежным? В самом начале нашей ночи я дрожал и ждал катастрофы, но Белла меня просто поразила.

Я подозреваю, что ей больше понравилось, когда я перестал относится к ней прохладно и перестал быть таким учтивым, как на свидании. Возможно, я ей нравлюсь ранимым и уязвимым, нуждающимся в любви, сломленной игрушкой, которую нужно починить. Но ведь она настолько сильная, спокойная, нежная, любящая и всегда знающая, что делать, и как поступить. Она никогда не унижала меня. Может, поэтому я полюбил её еще сильнее? Но! Это она учила меня этой ночью!

Мы не упустили ни единой детали… Все было так медленно и просто потрясающе. Почти целый час после того, как захлопнулась изнутри дверь в квартиру, мы не могли добраться до кровати. Мы сидели в на полу в темноте совершенно одетые и разговаривали, легонько касаясь друг друга. Я никогда не думал, что у меня могут побежать мурашки от простого прикосновения девичьих пальчиков… Но у неё это получилось. Я изучал её тело целиком, а не только его некоторые особенные, отдельные части. А она изучала мое тело… Мы наполнились совершенной, мучительной, страстной любовью друг к другу. Я, правда, почувствовал с ней что-то необыкновенное… Это было похоже на то, что наши души слились в одну и больше никогда не смогут разъединиться, даже если наши тела пойдут своей дорогой. Это звучит как сопли какой-то девчонки… Но это единственные слова, которые я могу подобрать чтобы описать свои чувства.

Я никогда не чувствовал ничего подобного. Это было несравнимо ни с каким сексом. Я-то уж это знаю. Это было почти … сверхъестественно!

Ночью мы так и не смоги заснуть. Бела провалилась в сон буквально несколько минут назад, но мое тело до сих пор слишком напряжено и заряжено, чтобы уснуть прямо сейчас. Я чувствую себя так, как будто пробежал десять миль, и готов пробежать еще столько же.

Я лежал на животе и пристально смотрел на Беллу, положив голову на скрещенные под щекой руки.

Я никогда не смогу приударить за её подругами… Я не смогу сделать ей больно. Я непростительно ранил Таню и никогда не смогу перед ней извиниться. После всего случившегося я не смогу также поступить с Беллой.
Это та черта, которую я пересек, войдя в дом Беллы. Я пересек её прошлой ночью и вошел в новую жизнь… В ту жизнь, в которую только у неё получилось меня пригласить, в том мир, право на вход в который я не заслужил.
Причинить ей боль сейчас, после тех бесконечных часов, которые она провела, спасая мое тело и мой разум… Сойти с этого пути… Это была бы другая невидимая красная линия, которую я пересек бы и сожалел об этом вечно. Я не могу снова и снова делать глупые ошибки, которые меняют мою жизнь. Я даже не могу воспользоваться Элис, нет, только не после того, как она помогала Белле спасти меня.

Я буду делать все так, как предлагает Белла. Будет честно, если я ей открою всю правду. Может быть, от этого станет больнее, но она, в конце концов, все узнает. И она не возненавидит меня. Я надеюсь. Зная, что она где-то плачет, морщась от одного звука моего имени, что воспоминания обо мне вызывают у неё отвращение, сломало бы меня окончательно и «починить» меня уже не смог бы никто.

После полудня, когда Белла проснулась, я приготовил ей легкий ланч, и попросил о терапии, желательно подольше. При этом она выглядела слегка удивленной и немного взволнованной. Может ей не понравилась наша особенная ночь, которую мы провели вместе?

Для начала, я рассказал ей, как изменилась для меня жизнь после прошедшей ночи… И поблагодарил за её необыкновенное доверие, лидерство, не говоря уж о её терпении во время всего происходящего. К её чести, она сделала вид, что не понимает, о чем это я говорю, и сказала мне, в свою очередь, о том, каким изумительным я был. Сначала я решил не соглашаться с ней в этом вопросе, но потом просто забил на это. Она сказала, что получила незабываемое наслаждение, которое мог дать ей только я… Но я уверен, что её удовольствие просто не идет ни в какое сравнение с моим.

Я рассказал ей намного больше о том ночном пожаре, о том, как я кричал, как долго страдал. Она сидела рядом со мной, обнимала меня, и позволяла мне плакать столько, сколько я хотел. У неё даже получилось заставить меня рассмеяться, когда она предложила мне набор носовых платочков, и сказала, что это лучше, чем просто плакаться в жилетку.
Я рассказал ей каждую подробность той ночи, когда я сидел рядом с Кейти в больнице и не мог дотронуться, обнять её, когда она плакала, и звала мамочку, а ей нельзя было плакать, потому что слезы, скатываясь по её обожженному личику и причиняли ей острую боль.
Я в красках рассказал ей о том, как орал на врачей, что бы они дали Кейти больше болеутоляющих лекарств, дали ей что-нибудь, что поможет ей уснуть, потому что мое сердце больше не может выдерживать её боли.
О том, как час спустя, когда встало солнце, и я рыдал рядом с моей спящей дочерью, приехали Бен и Анжела. Как раз вовремя, чтобы услышать от полиции, что тело их дочери наконец-то нашли в руинах здания, где находилась наша квартира, и, что их дочь умерла.
Я рассказал ей о том ужасе, который пережил, разговаривая с моей маленькой девочкой по телефону, пытаясь сохранять спокойствие и объяснить, ей как открыть заклинившее окно, пока еще видел этаж, уже пылающий в пламени пожара.
Вы можете себе представить насколько можно ебануться, видя как пожарный держит вашу дочь и говорит, что с ней все в порядке и они скоро будут вне опасности… Ваше сердце парит, думая, что все чудом закончилось… А потом, здание взрывается… И прежде, чем вы успеваете посмотреть туда снова… Вы слышите вопль пожарного и вашей дочери?
Это не говоря уж о такой безумной агонии как слышать вашу трехлетнюю дочь, стонущую от боли, которую она до этого никогда не знала, и заставлять себя осознавать – все, что ты можешь сделать, пока её тело горит… это молить Бога, чтобы кричащий от боли в огне горящий пожарный удержал её, не бросил её, теряя сознание… Чтобы другие пожарные на крыше поднимал их так быстро, как только могут, пока пожар не поглотил вашу доченьку… И ужасные моменты ожидания после всего этого… Ожидания знать: выжила ли она… или уже мертва.
Единственный момент горько-сладкой радости за всю ночь – услышать из рации пожарного, стоящего рядом со мной, голос другого пожарного с крыши: «Маленькая девочка выжила!». Это было сказано так торжественно и радостно: «Она все еще жива!»

И я высказал все это… Белле. Она ни разу ни содрогнулась, ни разу ни просила меня остановиться . Она все была рядом… Со мной… Для меня… Как мне только пришло в голову попытаться ранить Беллу, заигрывая с её подругами? Сейчас меня тошнило только от одной мысли об этом.

Я до сих пор так и не знаю, как погибла Таня. Задохнулась ли она от дыма, пока Кейти не могла проснуться, или во время нашего с Кейти разговора по телефону? Патологоанатом сказал, что она умерла до того, как огонь коснулся её тела. Причиной пожара, по их словам, стала неисправная проводка. Ночник в комнате Кейти «пытался мне сказать», что он неисправен, когда я укладывал её в постель… Но мне было все равно, я не обратил на это никакого внимания. Я был поглощен мыслями о Тане, и проигнорировал это малозаметное предупреждение.

Я продолжал рассказывать о том, что я должен был попытаться спасти Таню… А Белла продолжала говорить мне снова и снова и снова, что это не моя вина… Что если бы я не позвонил Кейти по телефону… Она бы тоже погибла… И что иногда в нашей жизни случаются страшные вещи. А иногда хорошие, которые тоже случаются, и помогают прогнать боль.

После нескольких часов разговора Бела взяла меня за руку, а я прислонил голову к её плечу, я все-таки спросил, ненавидя то, что её слова все еще так волнуют меня:

- Ты действительно считаешь, что мои отношения с Кейти… разрушены?

Она прижала меня к себе крепче и, переведя дыхание, ответила:

- Иногда я думаю, как ей должно быть тяжело, и я страдаю, когда пытаюсь поставить себя на её место. Во-первых, она прошла через эту страшную, полную боли ночь. Затем, она узнала, что её мать умерла. Потом ей пришлось осознать, тот факт, что она обгорела и изуродована. Я уверенна, что она не могла не видеть боль в твоих глазах, когда ты смотрел на неё… И как на неё смотрят медсестры и врачи… И однажды…ей пришлось увидеть свое отражение. И, что спасая её, погиб пожарный… Может, она также чувствует, что в этом есть её вина. Потом, через какое-то время её отец также исчезает. Ей остаются только разговоры с ним.
- Я же рассказал тебе, почему мне пришлось оставить её! Я не хотел этого! – я сел, сжал кулаки и уставился на них, совершенно не глядя на Беллу. Я знал, что она права… Но я не хотел этого.
- Но никто не рассказал об этом Кейти, никто не сказал ей, почему ты оставил её, так ведь?- спросила меня Белла.
- Они сказали ей, что мне пришлось уехать, чтобы заработать для неё денег, чтобы ей могли делать операции и, чтобы у нас все опять стало хорошо, - пояснил я прохладным тоном.
- Дети не всегда верят тому, что им говорят, Эдвард, - заметила Белла. – Иногда они делают собственные выводы. Честно, я считаю… что Кейти подумала, что ты оставил её потому что она сильно обгорела и больше не красивая девочка. Она видит, какой красивый ты и помнит какой красивой была её мама… и, может быть, она думает, что не нужна тебе больше, потому что она стала некрасивой.
- Чушь собачья! – зарычал я, ненавидя то, что только что сказала Белла, но она продолжала настаивать на своем.
- … Или, может быть. Она думает, что Таня погибла в огне по её вине, - Белла выдвинула новую идею, которая не приходила мне в голову раньше. – Может, она считает, что если бы она разбудила мать той ночью, как ты и просил её, то её мама была бы сейчас жива… А еще она может думать, что ты злишься на неё за то, что она этого не сделала.

От того что сказала Белла и того, что она еще пока не сказала, мои колени начали дрожать. Я почувствовал, что меня мутит… Господи Иисусе, она же могла оказаться права во всем… Может быть Кейти действительно думает обо всей этой чуше? И винит во всем себя.. Так же как и я.
Я вспомнил её слова по телефону той ночью, когда она подняла трубку: «Ты сошел с ума, папочка?»

Я кинулся в ванную комнату, и меня стошнило прямо перед Беллой, потому что у меня не хватило времени закрыть за собой дверь. Я ненавидел все это, и то, что Белла заставила меня пройти через это… Но она не убежала, отказавшись выслушивать меня… Она не убежала от меня.
Она стаяла за мной, гладила по волосам, похлопывала по спине, говоря, что ей очень жаль… Она ждала несколько минут пока я приду в себя и достаточно окрепну, чтобы встать на ноги, а потом протянула мне полотенце, чтобы я мог умыться и почистить зубы. Интересно, что мне теперь ей сказать после всего этого, что бы впечатлить Беллу и не чувствовать себя идиотом? Но вскоре это странное ощущение покинуло меня. Я не должен производить на неё впечатление или заставлять её поверить в то, что я бог секса или Казанова… Я могу быть с ней самим собой. Таких чувств я не испытывал много лет ни к одной женщине.

Когда я вернулся на диван, Белла снова села рядом со мной и положила мою голову себе на плечо, её пальчики пробежали по моим волосам, и она заговорила тихим, успокаивающим голосом:

- Я думаю, Кейти страдает также как и ты, Эдвард. Я уверена, что Бен и Анжела любят её, но её страданиям придет конец только тогда, когда ты к ней вернешься, все объяснишь, и скажешь, что всегда любил её и будешь любить. И в том, что произошло, нет ни капли её вины. Только все это ты должен сказать ей, глядя в глаза. И только после этого вы оба начнете выздоравливать.

Я хотел поехать к Кейти прямо сейчас и взять Беллу с собой. Флорида всего в нескольких часах езды отсюда. Может быть, это мой единственный шанс съездить к ней. Виктория никогда бы не отпустила меня навестить дочку во Флориде, до конца моих дней. Сейчас у меня есть еще четыре дня, до возвращения в «Огонь». Но как я могу так внезапно появиться в жизни Кейти и также внезапно исчезнуть после того, как меня так долго не было рядом с ней? Это причинит ей еще больше боли, и окончательно добьет меня самого. Если я навещу Кейти, я никогда больше не смогу оставить её. А Виктория приедет следом за мной… Расскажет Кейти, о том, что я из себя представляю… А потом убьет их всех… А меня притащит обратно в её логово. Я знаю, на что способна Виктория… Я никогда не позволю оказаться ей рядом с моей дочерью!

Наверное, физически я как-то выдал свои мучительные раздумья, потому что Белла прошептала:

- Шшшш…. Все хорошо… Не думай сейчас об этом. Ты же можешь поехать к Кейти в любое время. Как только будешь готов к этому. Никто, слышишь, никто не сможет остановить тебя, если ты однажды решишь вернуться к ней. А теперь, можем мы немного поговорить о твоих родителях? – спросила она, желая, видимо, посыпать соль на другую рану.


Не забываем отписываться на Форуме
Эту главу перевела для вас я, iolanda