за две недели до пятой годовщины свадьбы

- Я так нервничаю, Джаспер.
- Да, да, я понял, - усмехнулся он.
Я поморщилась - конечно, понял.
- Все будет отлично, Белла, вот увидишь.
- Но что если он разозлится? Что если расстроится? Что если- ?
- Вряд ли, дорогая, Он будет прыгать от счастья, когда узнает, что ты задумала.
Я вздохнула.
- Вот эти хорошие, - проговорила я, просматривая фотографии, которые мы перепечатали и увеличили.
- Да, эти мне нравятся. Пойдем, надо отдать их в магазин, чтобы вставили в рамки, и тогда все будет готово.

Джаспер помогал мне с самого начала осуществления моего проекта. Я так волновалась по поводу своей задумки, что готова была взорваться. И с другой стороны, я так нервничала, что не могла усидеть на месте.

Все началось одним днем через пару месяцев после моего обращения, когда мы с Эдвардом решили записать наши любимые детские воспоминания. У Эдварда воспоминания были не такими полными, как мои, но он смог припомнить, как его мама стояла на кухне в их доме и пекла печенье. Он не мог вспомнить, какое именно, но знал, что это было его любимое, и мама готовила всегда лично для него. Когда мы обменялись тем, что написали о своем детстве, я поняла, как мало он помнит.
Но еще больше шокирована я была, когда узнала, что он до сих пор является владельцем их дома в Чикаго.
Он туда никогда не возвращался. Он не признавался почему, хотя я предполагаю, что ему было бы сложно встретиться лицом к лицу с воспоминанием из жизни, которая ему не принадлежала. И тогда Карлайл смог договориться, чтобы дом оформили на некоего дальнего родственника Мейсонов, которым конечно был Эдвард. Карлайл предложил сохранить поместье в качестве удачного вложения – как-то Карлайл проговорился, что безумное состояние Каллены обрели только с появлением Элис.

Я не возвращалась к мысли о поместье, пока не пришло время подумать о подарке на наше четвертое Рождество. Эдвард был настоящим виртуозом в выборах подарков – он всегда покупал уникальные, безупречные вещи, вещи, которые показывали, как хорошо он меня знает. Я же напротив никогда не могла решить, что подарить, хотя Эдвард всегда утверждал, что ему очень нравится. На четвертое рождество я то и дело прогоняла в голове мысль о том, что можно было бы сделать что-нибудь с его домом или в доме, но пока не могла решить, что именно.
И потом после дня Святого Валентина мне пришла в голову идея, что я хочу сделать и когда.
Я вошла в нашу спальню утром Дня всех влюбленных и нашла на кровати огромную коробку, обернутую в розовый бархат и с бантом наверху. Такую коробку я получала в третий раз, но из какого времени я не знала.

Дело в том, что целая серия фантазий Эдварда заключалась в особом свидании, причем мы оба должны были быть одеты в стиле какой-нибудь эпохи. В первый раз он подарил мне изысканное голубое платье в стиле 1920х. Тогда он объяснил, что хотел бы показать мне тот век, который провел в одиночестве, и все свидание проходило так, как будто мы и правда переместились в ту эпоху.
Во второй раз я получила наряд из 50х – платье с многослойной юбкой и двухцветные туфли, и мы поехали в кинотеатр под открытым небом, где как раз показывали классического кино. Мы смотрели «Поющие под дождем», хотя сосредоточиться на экране было крайне сложно, когда рядом сидел Эдвард в костюме а-ля Джеймс Дин. В кинотеатре людей было мало, поэтому мы отклонились от списка и забрались на заднее сидение классического Студебекера, взятого напрокат Эдвардом, где я оседлала его, отчего ткани юбки заполнили все вокруг, двигаясь в такт нашим движениям, до тех пор, пока мы совершенно не выдохлись.

В этот день Святого Валентина он снова подарил коробку с винтажным платьем. Я затаила дыхание, предвкушая – как и в два прошлых раза – какое платье оказалось главным в списке его фантазий. Я заметила лишь несколько слов из последнего перечня, перед тем как он уговорил меня не читать. Но я четко помню следующее:
…номер один – он одет в костюм, а я в вечернее платье как будто 1917 года, хотя только что купленное. Он хотел пригласить меня на свидание так, как если бы это было в его время. А потом он хотел привезти меня домой и очень аккуратно снять это платье…
Вместо этого в коробке я нашла мини-платье 1970х и высокие до колена белые кожаные сапоги. Мы танцевали буги в частной кабинке под музыку 70х, пока постоянные соприкосновения наших тел не довели нас до спальни. Он велел не снимать сапоги, пока он брал меня снова и снова.
И когда на следующее утро я убирала платье в шкаф, я с любовью оглядела каждое из платьев – голубое из 20х, розовое из 50х и вот теперь мини-платье 70х с крупным цветочным принтом. Рассматривая их, я вспомнила слова Эдварда о его желании показать мне эпоху своих воспоминаний.

И я вспомнила первый пункт его списка.
И вспомнила про его дом.
И я поняла. Поняла, что хотела сделать для Эдварда.
Я хотела воплотить в жизнь его фантазию, и в то же время вернуть ему детство. Я хотела, чтобы он больше не боялся думать о своей человеческой жизни. Я хотела ослабить ту боль, что не давала ему вернуться в родной дом. Я вспомнила тот день, когда на выходные в Виктории закрывала его от солнечного света, и теперь я хотела спасти его, спасти от демонов в голове.

Это понимание стало началом долгого проекта по восстановлению дома, чтобы я могла привезти туда Эдварда на нашу пятую годовщину. Элис и Джаспер принимали активное участие, и из них получились отличные конспираторы.
Главная проблема секрета заключалась в том, что приходилось обманывать Эдварда во время поездок в Чикаго. Иногда прикрытием служила охота «только для девочек», а иногда Эмметт забирал всех на «мальчишник», чтобы я могла заняться делами. К счастью, ездить приходилось не так часто, ведь я наняла работников, которые делали основную работу. Но мне все равно нужно было проверять, чтобы все шло по графику.
В первый раз я съездила туда в марте, а Элис и Джаспер поехали со мной по трем причинам – моральная поддержка, любопытство и желание проверить, что я могу справиться с жаждой крови, как мне казалось. Как-то во время охоты с девочками в январе я смогла совладать с запахом человеческой крови. Совершенно случайно мы встретили трех мужчин, и девочки почти пришли в панику, пока не поняли, что я смогла держать себя в руках. Я не рассказала тогда Эдварду, потому что хотела сделать ему сюрприз, ведь мой контроль освободит нас от изолированного существования на Аляске. Конечно мы были не против, да и Каллены тоже, но контроль давал столько новых возможностей.
К тому же мой контроль был одной из причин, по которым я смогла исполнить мой проект.

Когда мы свернули на улицу к дому Эдварда в тот первый раз, я была поражена зданием с первого взгляда. Дом Мейсонов представлял собой темный особняк из красного кирпича в Викторианском стиле. Он стоял не прямо на дороге, а немного поотдаль. Парадная дверь была из массива дерева с вырезанными на нем узорами, с витражом над ней, а на фасаде были разбросаны окна самых разных форм. На правом углу возвышалась башня с конической крышей, которую венчал декоративный флюгер.
Карлайл дал нам ключи, я вставила один из них в замок, повернула, и с трепетным волнением толкнула дверь. Здесь никто не жил с момента смерти семьи Эдварда, и стоя в мрачном пыльном фойе, мы ощутили, как будто вес столетней тишины и покоя обрушились нам на плечи.

Я не знаю, чего ожидала, но все что я видела, вызывало благоговейный трепет.
Пробродив пять минут по первому этажу, я вдруг осознала, что задерживаю дыхание, не желая тревожить древний воздух своим дыханием.
Мебель в доме отсутствовала, но все предметы Викторианского декора непотревоженные остались на своих местах - и канделябры, и мраморная отделка, и настенные лампы, и различные изделия, вырезанные вручную.
Я стояла в центре темной гостиной, и меня безостановочно трясло.
- Наверх? - прошептала Элис, чувствуя мое восхищение этим местом, которое не походило ни на один из их домов.
Я поднялись по широкой лестнице и остановились перед огромным витражом на лестничной площадке.
Этот этаж почти полностью занимали спальни, за исключением комнаты, где располагалась огромная ванная на ножках в виде когтистых лап — других признаков водопровода не было.
Мне казалось, что я должна почувствовать, которая из комнат принадлежала Эдварду, но конечно же это было невозможно. Я пыталась представить его здесь, но так сложно было воссоздать картинку зеленоглазого, розовощекого Эдварда-ребенка, играющего на лестнице или лежащего на своей помятой после сна кровати.
- Пойдем, - пора было искать комнату, которую описал мне Карлайл.

В начале столетия им приходилось нанимать человека, чтобы следить за домом, но теперь с современными охранными системами необходимость в этом отпала. А в то время, чтобы у воров и особо любопытных соседей не было соблазна исследовать дом, всю оставшуюся мебель и другие предметы переместили в специальное хранилище на третьем этаже.
Я ужасно хотела посмотреть, что же там находится.
На верхнем этаже почти все комнаты были маленькими помещениями без окон. Исключениями оказались всего две комнаты - одна круглая по форме в угловой башне имела витражное окно, от которого на стенах был настоящий разноцветный калейдоскоп. А вторая в конце коридора была темная, но большая, и вся заполненная старинной мебелью.
Хотя наши глаза быстро привыкали к темноте, Джаспер достал из сумки фонарь - он знал, что я не хочу пропустить ни одной детали.

И, о Боже, что мы нашли!
Антиквариат викторианской эпохи - огромный обеденный стол со стульями, и пару изящно вырезанных диванов, которые нужно было только перетянуть, большую двуспальную кровать из красного дерева с подходящим комодом, кресло-качалку, и кровать поменьше с четырьмя колоннами и рамой для балдахина —возможно ли, что она принадлежала Эдварду? - и еще много небольших предметов: стульев, столиков и т.п.
Меня тянуло, как бабочку на огонь, к двум платяным шкафам, таким огромным, что наверно понадобилось четыре человека, чтобы поднять каждый из них сюда. Открывая их, я надеялась найти сокровище, но оба они оказались пусты - кто-то вынул всю одежду.
Осматривая комнату, мы обсуждали план. Я не хотела менять ничего, что не требовало обязательных изменений. Мы собирались навести порядок, освежить краску, провести электричество и осовременить единственную ванную. А потом мы планировали обратно расставить мебель в основной части дома.
И за несколько месяцев я с этим ужасно измоталась.
В эти выходные мы с Джаспером последний раз съездили в Чикаго перед раскрытием великой тайны. До пятой годовщины оставалось две недели, и мне нужно было проверить, все ли в порядке.
Но самое главное и волнующее — мы собирались посмотреть, как рабочие расставили мебель.