Within Temptation - Memories

Я стояла перед домом. Дом – такое родное и такое емкое слово. В нем и радость, и печаль, и несбывшиеся мечты.
….на улице бушевала природа, дул сильный ветер, а у меня перед глазами светило солнце и две маленькие девочки крадутся через клумбы к качелям.
… красивая, стройная, не по годам взрослая девушка стреляет по мишеням за домом. В глазах ее отца светится гордость и любовь.
… из дома доносится восхищенный визг девочки – подростка: «Папа, Ливи, меня приняли! Приняли!»
Я взглянула на небо, грозовые тучи прорезала молния, освещая округу и дом, а по моей спине пробежала стая мурашек. Донесся грохот грома, приводя меня в чувство и возвращая обратно в реальность. «Будет гроза» - пронеслось у меня в голове. В темноте ночи дом выглядел зловеще и притягательно, как в страшных сказках. Он одиноким строением возвышался надо мной и обещал, то ли затянуть в пучину тьмы, то ли подарить тепло родного очага, которого мне так не хватало все эти месяцы.
Поднявшись по ступенькам, их было шесть, так мало и так много одновременно. Мало – что бы оттянуть этот болезненный момент, и много – что бы побыстрее узнать правду. Я оказалась возле входной двери. «Я дома. Дома. После всех метаний и испытаний я, наконец-то, дома» - думала я, берясь за древнюю ручку двери, на которой были выгравированы инициалы MG. Крыльцо было обрамлено высокими колонами, сделанными из белого мрамора. Входная дверь была большой и дубовой. По бокам были вырезаны драконы из красного дерева.
Стиснув крепче в руке револьвер, который я нашла в машине Эдварда и, спрятав его за пояс джинсов, я глубоко вдохнула и переступила порог дома, оказавшись в маленьком помещении, что-то вроде предпокоя, где люди могли оставлять зонты и ненужные вещи. Впереди была еще одна дверь, но двухстворчатая, она была выполнена в том, же стиле, что и входная. Меня всю трясло, я ощущала всю ту боль, что хранил в себе дом. Трясущимися руками я взялась за ручки и толкнула двери. Она легко отворилась, открывая мне огромный холл.
Я замерла и, кажется, перестала дышать. Все тело сковал холод, а на коже выступили мурашки. Оглядевшись вокруг, и вспоминая все мелочи из моего прошлого, по щекам начали течь горькие слезы. Слёзы потери и понимания, что уже ничего не будет как прежде.
Справа от меня была старая деревянная лестница, которая вела на второй этаж. С внешней стороны лестница была украшена высеченными узорами из дерева. Это была тонкая работа мастера. На ней были видны различные виды цветов и много птиц. Все это составляло невероятную картину. За лестницей была гостиная.
С противоположной стороны находилась столовая, а дальше кухня. Двери в эти комнаты были открыты, и я видела их со своего места, все еще стоя, и не в силах сделать первые шаги к разгадкам. В столовой были опрокинуты и сломаны стулья, стол, еще кое-что из мебели. На окнах висели лохмотьями, когда-то дорогие бархатные шторы. На полу в столовой, как впрочем, и во всем доме, наверное, валялся различный мусор. Ничего ценного не осталось в этом доме, это было ясно с первого взгляда. Дом давно уже разграбили. Остались только стены, пол, потолок и воспоминания. Я чувствовала, даже скорее знала, что этот дом хранит много воспоминаний, и не только хороших, таких как детский смех и веселье, а и ужасные, очень ужасные – боль, горечь, страх, разочарование, сломанные жизни.
Встряхнув головой, я повернулась к главной двери в холле. Она была огромная, белая и полупрозрачная. В хаотичном порядке были разбросаны уцелевшие цветные витражи, наверное, на солнце они создавали волшебную картину сказки. Неуверенной походкой я направилась в сторону двери и, взявшись за ручки, я осторожно открыла дверь и заглянула внутрь.
Передо мной был бальный зал. Большой, выполненный в старинном стиле. Он завораживал и притягивал к себе. В памяти всплыла мелодия вальса, а сердце пропустило несколько ударов.
Цвет стен невозможно разглядеть из-за темноты, но я знала, помнила, что они лилового и темно-бордового цвета. Также на стенах была видна чудесная лепнина, которая дополняла картину совершенного узора, который создал декоратор. Возле окон по всему периметру были развешаны подсвечники, как в далеком прошлом XIX века. Пол деревянный, старинный, но очень качественно отреставрирован. На потолке фреска. Большая, красивая, загадочная.
Я долго всматривалась в нее в детстве, но тайну узнала только за несколько недель до трагедии. Я машинально потянулась рукой к своей татуировке и прижала ее. Тайна… Уйдет в могилу со мной.
Двери, выходящие в прекрасный сад. Когда-то это было шедевром искусства, наполненным любовью обитателями этого дома.
Но больше здесь не чувствовалось то величество, и та теплота, что я помнила из своего детства. Все было разрушено. Здесь навсегда поселился холод и мрак. Тишина этого места меня оглушала, я не хотела чувствовать этой ноющей зияющей раны черной пустоты у меня в груди, но никак не могла избавиться от нее. И опять слёзы. Тихие беззвучные слезы…

Жизнь в осколках … не вернуть, не склеить…
Дорогие сердцу вещи были сломаны, как и моя судьба. Вокруг было множество мусора - перевернутые стулья, разбитые вазы, как мои мечты и ожидания. В центре на полу лежит, когда-то красивая хрустальная люстра, а вокруг нее, как пары в вальсе кружатся пиль, поселившая здесь, как хозяйка, за неимение других господ и осенние листья клёна, который растет возле дома. Их занес сюда вольный ветер, через битые окна.
«Вот бы мне стать ветром» - пронеслась мысль в голове. Улететь так далеко, что бы освободиться от этого огромного груза болезненных воспоминаний. Почувствовать себя свободной, не скованной обстоятельствами. Парить над миром и любоваться его красотой, и не думать о людях и их бессмысленных поступках.
Ну почему? Почему мне не дали умереть? Зачем спасли, после того как стреляли? Эти вопросы не давали мне покоя. Они все время крутились у меня в голове. Я точно знала, что не успокоюсь, и не смогу сделать дальнейший шаг вперед, что-то выбрать, пока не разберусь со своим прошлым. Потому, что прошлое всегда с нами, и все, что мы собой представляем, все, что мы имеем, исходит из прошлого. Мы его творение, и мы живем, погруженные в него. Не понимать этого и не ощущать прошлое – значит, не понимать настоящее. (Прим. авт. Выделенный текст – слова Неру Д.)
Я продолжала разглядывать пол и осколки битой люстры, не в силах поднять голову и осмотреть до конца пространство зала. Какая-то невидимая сила меня сдерживала, не давая переступить эту черту, за которой уже не будет возврата назад. Я чувствовала всеми фибрами души боль и горе этих стен, которые были безмолвными свидетелями того ужаса в Рождественскую ночь, которые видели, как исчезает с земли целая семья.
Как мне сделать этот шаг в никуда?
- Боже дай мне сил! - прошептала я, сжав кулаки и кое-как уняв бешеный стук сердца, я ступила несколько несмелых шагов в глубину комнаты, поднимая голову. В этот момент в окно слева блеснула молния, освещая часть зала. Но мне и этого хватило. Взгляд вырвал и запомнил ужасную картину. Везде: на стенах, на полу, на оконных рамах была застывшая в различных узорах багровая кровь. Кровь моих родных и друзей. Мое тело окаменело, а сознание никак не хотело воспринимать эту картину. Раздался новый раскат грома и в голове зазвучали крики ужаса и паники погибших в этом доме людей.
- Нет! – выкрикнула я в гробовую тишину дома. – Не надо! Пожалуйста! Верните мне их! – звук с огромной скоростью разлетался по пустому, совершенно мертвому дому. Я упала на колени и горько разрыдалась в ладони.
- Заберите меня… Верните их! Верните… – шептала я. Еще некоторое время было слышно эхо моего голоса, голоса раненого зверя, пока он окончательно не потонул в коридорах, в этот момент, мне так ненавистного дома. Дома призраков.
Страшно! Очень страшно одной оставаться в этой тишине и ощущать, как по всему телу растекается яд, отравляя тебя. Осознавать, что твоя семья поплатилась за твои грехи. И только ты в этом виновата! Это ты виновата в их смерти! Не смогла, не сумела защитить…
Немного отдышавшись и успокоив рыдания, я поднялась на ноги. Тело все еще дрожало от рыданий, и тяжело было дышать. Неуверенным шагом я уже разворачивалась к выходу, когда заметила слева от меня черную тень. Сердце сделало кульбит и громко упало в область пяток. Тело сразу же напряглось и стало в боевую стойку. Я ждала нападения, но его не было. Присмотревшись, я облегченно вздохнула – это был рояль. Он, как одинокий рыцарь на поле боя, остался цел среды этого сражения.
Подойдя к нему, я провела рукой по черной гладкой поверхности, сметая мусор и толстый слой пыли. Руку обдало жаром, она начала покалывать, а каждую клеточку моего тела начало заполнять спокойствие. Обойдя рояль по кругу, приподняв его крышку и проведя пальцами по гладким черно-белым клавишам, я поняла как устала… Устала бороться… Устала мстить… Устала жить…

Сев за рояль в моей голове всплыла мелодия, которой меня научила Элли. Я сидела перед роялем и оглядывала это серое безликое помещение. Чтобы не думать о случившемся, и насладиться этим мгновением спокойствия моей грешной души, я надавила дрожащим пальцем правой руки на первую клавишу. Звук первой ноты наполнил зал и заглушил эту противную тишину. Потом зазвучала вторая, третья, четвертая нота, наполняя не только бальный зал, но и пустынные коридоры и комнаты дома. Затем я коснулась левой рукой клавиш, создавая единую мелодию.

Музыка наполняла все вокруг, воскрешая из глубинных уголков моей памяти воспоминания. Я перевела взгляд влево и увидела хрупкую фигуру девушки. Её изящный стан в белом воздушном платье и темные волнистые волосы были до боли знакомыми. Девушка повернулась ко мне лицом. Увидев эти пронзительные наполненные жизнью серо-голубые глаза, в моих легких кончился воздух.
- Элис… - прошептала я, выдыхая последний воздух из легких. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть её.
Но Элли меня не видела, она смотрела сквозь меня куда-то вдаль… Повернув голову вправо и следя за её взглядом, я только сейчас заметила, что все исчезло – серые стены, тёмные углы комнаты, разбросанный мусор. Хрустальная люстра вернулась на свое законное место, на стенах заиграли насыщенные краски, а вокруг много людей, живых людей… они смеются, разговаривают, пьют шампанское… ведь сегодня праздник.
Сегодня Рождество…
Из моих мыслей меня вывела тишина. В один момент все голоса притихли, а взгляды людей устремились к входу в бальный зал.
В дверях стояла красивая пара – девушка и парень искренне улыбались друг другу и гостям. Это были я – Оливия Мак-Грегор и мой жених – Кристофер Данст.
Сегодня я должна пережить снова тот день, но уже быть не Оливией, а Беллой… Беллой Каллен… И тогда все станет на свои законные места…
На Лив было безумно красивое и элегантное платье из шелка нежно-голубого цвета. Шлейки вышиты камнями Сваровски и при каждом попадании света на них, они сверкали как алмазы на солнце. Элегантно закрытый перед, и сексуально оголенная спина – в этом вся Оливия. Сказочное платье завершал длинный шлейф. Облик королевы сегодняшнего бала дополняли изящная прическа и макияж.
Крис в красивом черном костюме подал ей руку и Лив, с готовностью её сжала. Я ощутила, как по руке разливается тепло… Я ощущала все заново, но уже с большей силой, с какой-то толикой трагичной неизбежности, разрывающей меня изнутри - ведь я знаю, чем все это кончится…
Они пошли в центр зала. Все взгляды гостей были прикованы к ним, как и мой, который запоминал все детали того дня и воскрешал в памяти. Я любовалась ими. Ведь им так мало суждено быть вместе…

Anastasia - Once upon a december

Заиграла медленная вальсовая музыка. Все притихли и, затаив дыхание, смотрели за созданием чего-то прекрасного с помощью танца. Крис выкинул руку вперед так, что бы Лив смогла раскрутиться и высвободиться из его объятий. Она сделала несколько красивых поворотов и присела в реверансе, приветствуя гостей. Крис стал за спиной Лив, а та подмигнула Эллис и заулыбалась.
Верхний свет погас, и мерцали лишь зажженные свечи в канделябрах. Вокруг царила атмосфера рождественской сказки.
Крис поднял Лив на руки и медленными вальсовыми шагами прошагал в центр круга, который образовали гости. С началом слов песни он нежно и бережно, как сокровище, опустил Лив на пол, и они не дотрагиваясь начали свой восхитительный танец. Движения их были плавными и четкими. Лица светились от счастья и любви, а в глазах играл огонь жизни.
С новой силой, как волны, меня накрыли все эти эмоции – радость, теплота, любовь, покой, счастье…
В средине песни Лив и Крис разошлись, а к ним подошли Элли и Карл Мак-Грегор. Они поменялись парами. Я вспомнила… Это был первый бал, и первый вальс Элли. Она очень тщательно готовилась. Учила шаги, движения и сейчас кружась в крепких руках Криса, она излучала уверенность в своих движениях и неподдельный восторг всем происходящим. Она, как ангел, в этом белом платье кружилась и радовалась жизни, которой не суждено было продлиться дольше, из-за моих ошибок и грехов…
Как вальсовый узор на паркете, так снова прошлое было рядом со мной: я ощущала теплоту отцовских рук, видела любовь и безграничную нежность в его уставших глазах, чувствовала его заботу и опеку. Вальс кружил и нес в сказку, которая никогда не сбудется и не станет явью…

Я встала со своего места и начала танцевать, а с последними словами песни прошептала:
- Будешь ты в декабре вновь со мной дорогая… Декабрь! Папа, слышишь, уже декабрь! Я пришла… - с этими словами все исчезло – музыка… семья… друзья… праздник… веселье… Вернулись серые стены и разруха. В один момент я из уверенного и ясного прошлого вернулась в мутное и непонятное настоящее.
В доме воцарилась тишина… тяжелая… напряженная… Я осталась наедине со своими демонами и призраками прошлого…
Тяжело вздохнув, я развернулась и вышла из комнаты. Мыслей не было, а в душе была лишь пустота. Я вспомнила, что потеряла намного больше, чем приобрела…
Пройдя мимо лестницы, я направилась в гостиную и опять всплыла картинка из моего прошлого, и опять я стала лишь зрителем, а не действующим лицом.

Alexander Rybak - Song From A Secret Garden

Полумрак. В комнате собралась все семья. Отец сидит на диване и листает важные документы. Эллис стоит возле огромного стенного шкафа с огромным количеством книг. Здесь можно было найти все, что душа пожелает от классики всех народов мира до современной литературы. Сестренка провела руками по книгам и с задумчивым видом начала выбирать. Так и не выбрав книгу Элли подошла к Крису, который нервно бегал по комнате.
- Так, почему ты нас собрал Кристофер? – спросила сестренка с ангельским лицом, а в глазах плясали бесенята.
- Скоро узнаешь! – нервно бросил Крис и уставился в окно. Элли сделала тоже самое и взвизгнула от счастья:
- Ура! Снег! Первый снег! Папа ты слышишь?! – она, как метеор, подбежала к отцу. Забрала у него документы, небрежно бросила их на стол, и потянула отца к окну. Он не сопротивлялся и старался потыкать всему, что взбредет Элли в голову. Мы с ней виделись очень редко, она училась в престижной музыкальной школе в Лондоне. Элли была мечтательницей, уникально доверчивым и безгранично добрым человечком. Она была ангелом-хранителем нашей семьи. Она всегда улыбалась и заряжала всех своим оптимизмом.
Отец был просто самым счастливым человеком в эти дни, ведь он и не надеялся, что Элли приедет на это Рождество домой, потому и не огорчился, когда этот маленький комок энергии выбросил его документы и потянул к окну.
Отец ласково обнял Элли за плечи, а Крису ободряюще улыбнулся.
- Это будет самое счастливое Рождество, - прошептала задумчиво Элли.
Счастье… Простое человеческое счастье оно было так близко совсем рядом, но прошло мимо нашей семьи. Сердце сжалось, но слез не было, ведь прошлого не вернуть. За ошибки нужно платить, и настигает тебя плата всегда в моменты счастья, когда ты больше всего уязвим, и не можешь защититься и отбить удар судьбы.
В камине потрескивал огонь, в углу стояла рождественская ёлка, за окном падали белые снежинки… Оливия стояла в дверях в гостиную и улыбалась, чувствуя, как по всему телу растекается тепло и уверенность в завтрашнем дне и в нерушимом будущем. На ней сегодня было черное коктельное платье с бретелькой на одно плечо. Волосы собраны в хвост. Высокие каблуки и длина платья представляли во всей красе её стройные ноги. Уверенная и робкая, нежная и дерзкая, горячая и холодная, недоверчивая и безрассудная, преданная и осторожная в ней таилось множество тайн. Именно такая она… настоящая…
Сегодня с утра у нее было непонятное чувство тревоги, но суета вызванная подготовкой к празднику притупили его. И вот эта картина покоя и умиротворенности немного успокоили её.
- Ты уже здесь, дорогая! А мы тебя заждались – обратился Крис к Оливии. Увидев её, он успокоился и широко улыбнулся. Вот она его королева, его судьба. Он был в этом уверен. И собирался сегодня это доказать.
Оливия прошла вглубь комнаты и поцеловала по очереди Карла, Элли и Криса. Они не виделись с самого утра. У нее было важное поручение отца, которое она исполнила беспрекословно, ведь она его правая рука и дочь. Карл с лукавой улыбкой уселся назад на диван, Эллис отошла к ёлке, а Крис и Лив остались стоять возле камина.
- Извините за опоздание. Уже начало восьмого и пора идти ужинать, - нарушила тишину Лив.
- Подожди минутку, - остановил её Крис, хватая за руку. – У меня к вам серьезный разговор.
Все подобрались у посмотрели на Кристофера.
- Мы тебя внимательно слушаем! – проговорил Карл, поднимаясь в дивана, и направляясь к бару.
- Мистер Мак-Грегор, мы с вами знакомы не так давно, но свою преданность вам и вашей семье я доказывал каждый день, - Карл развернулся и посмотрел твердым пронзительным взглядом на Криса. Он поежился, но решил не отступать. – Вы знаете, как я отношусь к Оливии. Я никогда не встречал столь потрясающей девушки. Она не просто эталон женской красоты, но еще и очень умная и преданная. Я влюбился в нее с первого взгляда, и с каждой нашей встречей, с каждым разговором моя любовь все крепла! – Крис говорил все это, не отводя взгляда от Карла. Но ничего не мог прочесть на его бесстрастном лице. Проглотив ком в горле, он продолжил:
- Так вот я решил просить у вас руки Оливии.
Карл посмотрел на дочь, отвернулся, налил себе виски. В гостиной стояла напряженная тишина. Все были в ожидании ответа. Карл сделал глоток виски и лишь после этого обратился к Кристоферу:
- А ты нее у самой спрашивал? Согласна ли она за тебя выйти?- Крис облегченно вздохнул и повернулся к Оливии и стал на одно колено и достал кольцо с бриллиантом.
- Оливия, ты моя королева! Я знаю, что не достоин, иметь тебя и благодарю судьбу за то, что ты обратила на меня свое снимание. Ты согласно стать моей женой?
Все это время Оливия смотрела не него широко распахнутыми глазами и пыталась понять смысл сказанного. Он хочет, чтобы она была его женой? Его второй половинкой?
В этот момент в ней бушевала буря эмоций. Она пыталась определить, что она чувствует к этому человеку. С ним ей было комфортно и уютно. Он не пытался изменить её и не спрашивал о её командировках. Он был её хорошим другом, и она его любила. Но как? Какой именно любовью? Братской или все-таки той, которой любит женщина мужчину?
И именно в этот момент в её памяти всплыло далекое воспоминание детства. Яркой картинкой она встало перед её глазами, опущенными в пол. Лето. Огромный сад возле загородного дома. Она и её детская любовь Эдвард Мейсен. Дерзкий мальчишка с бронзовыми волосами. Он всегда дразнил её и заставлял беззаботно смеяться. Он поддержал её и не дал пасть духом, когда умерла её мама. Иногда она злилась на него, но всегда знала, что он её судьба. Только он может пробуждать в ней светлые стороны и заставлять совершать безумные безрассудные поступки, а также таять под его взглядом.
Пошел дождь и Эвард вытянул Лив побегать босиком под дождиком. Полностью промокнув до нитки, Ливи уже хотела убежать под большую старую яблоню, но он схватил её в свои объятия. По лицу Ливи стекали крупные прозрачные капельки дождя и мешали увидеть лицо Эдварда.
- Ливи, я тебя никогда и никуда не отпущу! – серьезно сказал Эдвард, тем самым голосом, которому нельзя противиться.
- Глупенький, а я и не собираюсь уходить, - успокоила его Лив. – Просто хочу немного отдохнуть и обсохнуть.
- Я люблю тебя… - выпалил Эдвард и достал из кармана брюк кольцо. Две медные проволоки переплетенные змейкой завершались изящным цветочком.
Эдвард взял холодные руки Ливи в свои и взглянул в её пронзительные серые глаза.
- Оливия Лилиан Мак-Грегор – ты мой ангел. Я люблю тебя. И хочу, что б когда-то ты стала моей женой. Ливи, ты станешь ею?- в его глазах светилась неподдельная чистота и искренность предложения.
Ливи смущенно отвела глаза, и начала кивать головой в знак согласия.
- Да… Да, я буду, - и Эдвард надел кольцо.
У Оливии огнем обжигало безымянный палец левой руки на который Эдвард одел когда-то то простое и одновременно дорогое её сердце колечко. Лив подняла взгляд на Кристофера, не зная, что ответить. Он ждал её ответа, и с каждой секундой её молчание его лицо серело, а глаза тухли в предчувствии отказа. Собрав остатки разума, и заглушив голос сердца, и давно минувших чувств она твердо и уверено ответила:
- Да!
Ведь того милого и озорного мальчишки, который с открытым сердцем и душой делал ей предложение больше нет и его не вернуть…

Возвращаясь из своих воспоминаний, я опять ощутила пустоту. Память возвращалась, даря моей душе минуты спокойствия. Она открывала все новые грани моей прошлой жизни. Я когда-то любила и точно была любима… Но это были лишь мгновения, после каждого возврата в прошлое настоящее казалось мне сущим адом. С каждым моментом счастливого воспоминания прошлого я все больше падала в глубокую пропасть, в темную яму из которой не выбраться.
Осталось вспомнить основное… Как все были убиты…
Резко развернувшись и оставляя позади эти мучительные воспоминания, я направилась к лестнице и поднялась на второй этаж. Он тоже пострадал, но не так сильно как первый этаж. Длинный коридор, обитый деревянными панелями. Двери пяти спален распахнуты. Пытаясь вспомнить какая из спален моя. Идя через каминный зал, я заметила зеркало и остановилась возле него. Посмотрев в него, я увидела Беллу Каллен. Оливии больше нет. Осталось только её прошлое, которого нет у Беллы, но у нее нет и будущего. У Беллы Каллен нет ничего, кроме вранья и обмана.
И опять воспоминание.

Poets Of The Fall - Where Do We Draw The Line

25 декабря. Рождество. Всем уже было объявлено о помолвке Оливии и Кристофера. После всех поздравлений Карл позвал Оливию и они поднялись на второй этаж в каминную комнату. Здесь было тихо и можно было спокойно поговорить.
- Дочка, - грустным голосом обратился к Оливии Карл. – Ты действительно любишь Кристофера?
Оливия очень долго молчала, не зная как описать свои чувства к Кристоферу. Он хороший, намного лучше, чем она. С ним спокойно и уверенно. Он не придаст, и будет любить её несмотря ни на что. Но вот этого ей было мало. Ей хотелось летать, парить на крыльях любви. Хотелось испытать весь спектр чувств от ярости до нежности. Она хотела открыть свое сердце. Но с Кристофером не возможно было это сделать. Он слишком предсказуем. Лишь один человек способен был дать ей то, чего она желала. Эдвард Мейсен… Табу в их семье… Враг… и детская любовь Оливии…
- Папа! Он тот кто мне подходит, - проговорила Лив с легкой улыбкой, спрятав свои истинные чувства от отца.
- Ну ладно. Раз ты так решила. У меня для тебя есть подарок, - Карл поднялся с кресла, которое стояло возле камина.
- Какой?
- Сейчас увидишь! Развернись.
Оливия развернулась лицом к старинному зеркалу. Карл подошел к дочери и теплые руки легли ей на шею. Легким движением он повесил медальйон. – Это мамин! Она хотела подарить его тебе сама, но, к сожалению, не дожила до этого момента.
Старинный, тяжелый сделанный из золота, а посредине рубин, он из поколения в поколения передавался наследникам в день их помолвки. Вот теперь очередь Оливии. Дрожащей рукой она сжала драгоценный подарок и повернувшись к отцу заключила его в крепкие объятия.
- Спасибо! – и безудержные слезы катились по щекам Оливии. Это первый раз за много лет она плачет. Когда-то она дала себе обещание, что никому и никогда не покажет себя слабой, не будет плакать.
Но этот день и эта ночь были поистине решающей в её жизни.
Внезапно снизу раздались крики и глухие удары, а потом и выстрелы…
Отец оттолкнул Оливию к стене и приказал не выходить из холла.
- Будь здесь, а еще лучше спрячься где-то!
- Папа, я… - отец разгневанно и встревожено взглянул на дочь, но, тем не менее, беспрекословно приказал:
- Молчать! Я сказал спрятаться!- понятно, что такое вторжение вызвало панику в нем – дом был под хорошей охраной и выстрелы внизу не обещали ничего хорошего.
- Ливи, будь умной девочкой – беги… - и с этими словами отец выбежал на лестницу, где все яснее доносился шум форменного беспорядка.
Ливи, окаменев, стояла посреди комнаты. Решимость и желание защитить свою семью взяло верх – она бросилась по коридору в кабинет отца. Схватив револьвер, Оливия бросилась вниз. Замерев на лестнице второго этажа она не верила своим глазам – люди в черных костюмах расстреливали гостей – холодно… бесчувственно…
Оливия понимала, что ничем не может помочь…
Но там, где-то внизу, были Элис и Карл…
Из бального зала выбежала прекрасная фея в белом платье, и парень с русыми кудрявыми волосами взвел на нее курок…
- НЕЕЕЕТ…. – душераздирающий крик Оливии потонул в кровавом кошмаре и слился со звуком выстрела, а платье Элис становилось кроваво-красного цвета… Сама она стала серой и повалилась на пол.
В убийце сестры Ливи узнала одного из людей Карлайла – Джаспера… Сам же Карлайл И Джеймс гордой походкой хозяина входили в бальный зал – там был ее отец, послышался его голос, а потом что-то оборвалось в сердце Ливи…
Оливия бросила последний взгляд на беспорядок внизу, и на миг ее глаза пересеклись с зеленым огнем так давно любимых глаз…
Девушка отвернулась и бросилась бежать – сейчас она теряла смысл своей жизни, она теряла семью.
Бежать… Спрятаться… Отомстить… И Оливия понеслась по второму этажу в попытках спасти свою жизнь.

Вынырнув из воспоминаний, сердце гулко билось, а по телу выступили мурашки. Не в силах больше оставаться в этом доме я опрометью бросилась к входной двери. Я задыхалась от боли и неизбежности всего произошедшего.
Взявшись за ручку двери, я услышала тихий шепот, доносившийся из зала. Отпустив ручку, я, как марионетка, шла на этот неразборчивый шепот. Мое сознание кричало возвращаться назад, бежать без оглядки и попробовать забыть этот ужас, но я не могла… просто не могла все забыть. Это мое прошлое и оно всегда будет со мной.
Войдя в зал, я почувствовала какую-то невидимую силу. На плечи навалилась непосильная усталость и ноги подкосились. Не замечая всего мусора, я легла посреди зала и закрыла глаза. Вот и тогда я разобрала слова.
- Привет дочка, - шептал ласковый голос отца.
- Привет, папа! – ответила я в пустоту дома. Я его не видела, но чувствовала его присутствие.
- Вот видишь, что вышло! Не такого я тебе желал… - горечь проступала в его голосе, отравляя и так израненную душу.
- Я знаю… Ты желал мне только счастья… Скажи мне как выстоять и выдержать все это… Покажи мне правильный выход… Научи меня отличать ложь от истинны… Скажи стоит ли спасать меня от этой губительной пропасти…
- Ты хорошая дочь… Я люблю тебя Ливи…
- Я тебя тоже, папочка…
Комната опять опустела. Его больше здесь нет. Я открыла глаза и уставилась на фреску украшавшую потолок. Несколько минут я смотрела, не отрываясь, и в один момент я увидела знак, который показывал мне ангел.