Моя комната вновь темна -
Ночи день уступает место.
И теперь я – ничья жена,
И давно уж ничья невеста.

Этой ночью мне сон – не друг,
Он не даст мне покой желанный.
Этой ночью замкнётся круг.
Моей памяти круг печальный.

Девять лет, словно взмах крыла
Журавля в небосводе синем
Пронеслись. И я так жила,
Как умела, как мне по силам.

Я бежала от глаз твоих,
Своё счастье с другим искала,
Но ошиблась: в руках чужих
Я счастливей, увы, не стала.

Дом был погружён в тишину. Танечка и дети давно спали в своих кроватях, устав от слишком тяжелого дня. И только в комнате Изабеллы горел ночник, от которого мягкий рассеянный свет растекался небольшим желтоватым пятном по ковру рядом с кроватью. Белла, как и предполагала, так и не смогла до сих пор провалиться в желанное забытье. Воспоминания, как о недавних событиях, так и последних годах её жизни мелькали перед глазами. Воспоминания были такие разные: тяжёлые, удивительные, а некоторые и счастливые. Они дружной толпой лезли в голову, никак не желая выходить обратно. Один образ сменял другой, кружась вереницей. Ночь памяти началась.

Вот, спустя неделю после отъезда Калленов, Белла стоит у окна, держа Сашу на руках. Ему только исполнился месяц. Она решила! Она готова начать новую жизнь! В ней нет места Эдварду, потому что он сам не захотел этого. Будет Белла, будет Танечка, как заботливая наседка, квохчущая над правнуком, будут отец и мать, так любящие внука (а папа так вообще до дрожи в руках обожает мальчика), будут редкие визиты Эммета и Эсме. Не будет только ЕГО.

Вот Саше десять месяцев, и он, осторожно перебирая ножками, делает свои шаги от дивана до кресла. А бабушка, следуя старинной примете, быстро хватает ножницы и взмахом руки в воздухе пересекает путь за его спиной, чтобы умение ходить крепло с каждым днём. Изабелла хлопает в ладоши и улыбается, глядя в восторженные глаза сына…

Саше полтора года. К этому времени Изабелла успешно восстанавливается в университете, перейдя на заочную форму обучения. Ещё через шесть месяцев она устраивается на работу в детский сад сначала на должность нянечки, а потом - воспитателя. Директриса идёт ей на встречу, оценив старания девушки, а также перспективу в будущем иметь в штате работника с высшим образованием. Дополнительные деньги сейчас совсем не лишние для Беллы. Конечно, она помнит о банковском счёте, в своё время оставленном для неё Энни. Но когда–то Белла поклялась себе надеяться только на собственные силы, и обещание своё старается держать…

Вот Белла на свадьбе Жени. Окончив университет, Евгения выходит замуж за бывшего однокурсника. Никита Дубов бегал за девушкой с первого курса университета, и Женька, наконец, оценив его настойчивость, решила дать ему шанс, начав с ним встречаться, потом и вовсе согласилась выйти за парня замуж. У них немного странные отношения: Никита обожает и боготворит свою вторую половинку, а Женька… Женя просто позволяет себя любить и возносить на пьедестал. Любит ли она? Может, и любит, но по-своему. И, как ни странно, этот вариант семейной жизни устраивает обоих. Но Изабелла прекрасно знает, кому из мужчин на самом деле принадлежит сердце подруги, кто так остался тем самым единственным для Евгении Керницкой. Хотя, нет: теперь уже – для Евгении Дубовой. Они редко теперь говорят об Эммете, но Белла часто замечает, какой болью наливаются глаза подруги, когда его имя случайно всплывает в разговоре. Но, как видно, Женя действительно отказалась от надежды на возвращение первой любви, и решила двигаться дальше…
Именно на свадьбе Никиты и Жени Белла знакомится с Дмитрием Корневым. Он - гость со стороны жениха и хороший знакомый Никиты ещё со школьных времён. Вот Изабелла выходит из дамской комнаты ресторана, в котором проходит свадьба. В какой–то момент она не удерживается на высоких каблуках и с ужасом готовится встретиться с полом, но её подхватывают чьи–то руки. Приняв устойчивое положение, девушка вскидывает голову и видит два карих глаза. Радужки коричневые, но настолько тёмного оттенка, что кажутся почти чёрными. Пропутешествовав взглядом по внешности своего спасителя, она отмечает про себя, что тот является среднего роста темноволосым мужчиной. У него некрупные, резковатые черты лица. Карие глаза с длинными, слегка загнутыми вверх ресницами, хорошо гармонируют с его немного смуглой кожей. Взгляд немного дерзкий, но сейчас, кроме дерзости, в нём скользит беспокойство.
«Девушка, вы в порядке?» - слышится его низкий голос, так не похожий на голос другого мужчины, с которым связано много горьких воспоминаний.
Но эти глаза перед ней - первые за два года, от которых не хочется отвернуться и пройти мимо. Они - другие, в них нет и намёка на любой оттенок зелёного. Может, в этом и состоит вся их прелесть? А вдруг, в этом и есть спасение – найти того, кто совершенно не похож на причину её непрекращающейся душевной боли? И Изабелла решается: впервые за долгое время она дарит улыбку мужчине, потом отвечает на вопрос:
- Спасибо. Сейчас – да, в порядке. Но моя координация иногда меня подводит.
- Ничего, бывает. Я рад, что оказался рядом, – произносит мужчина, довольно кивая.
- Я – Дмитрий. А как вас зовут, прекрасная незнакомка? – пытается он продолжить разговор.
- Изабелла, - отвечает девушка, краснея под пристальным взглядом своего спасителя.
- Какое необычное имя! Но вам оно идёт, – удивлённо вскидывает брови Дима.
Белла только пожимает плечами. Почти три года назад она уже слышала что-то подобное из уст другого человека. Но сейчас совсем не хочется объяснять, почему её так назвали.
Оставшееся время, отведённое на торжество, они проводят вместе. Потом Дмитрий провожает Изабеллу домой, не забыв пригласить её на свидание. И девушка соглашается…

Время бежит. Молодые люди встречаются уже несколько месяцев. Дима не скрывает того, что Белла нравится ему, сильно нравится. Он знает, что у неё есть двухлетний сын. Они проводят много времени втроём, устраивая походы то в кафе, то в главный городской парк, где совсем недавно появился новый детский городок с множеством горок, лесенок и качелей. Саша в восторге от Дмитрия! До недавнего времени в его жизни присутствовал только один мужчина – дедушка, отец Беллы. Но Дима – это немного другое. В понимании мальчика он тот человек, который может стать ему папой. Папой, которого у Саши никогда не было, и которого ему так хочется иметь…

Вот они, спустя полгода, уже живут вместе в квартире Танечки. До встречи с Изабеллой Дима снимал квартиру в том же городе. Но Татьяна Тимофеевна, узнав, что Белла вместе с мальчиком намерена переехать в однокомнатные «хоромы» мужчины, приветливо предлагает молодой паре остаться у неё:
- Квартира большая, места всем хватит. Да и мне без Саши будет тяжело. Так что, оставайтесь.
И Дмитрий кивает, как кажется Белле, с облегчением. Может, ей действительно кажется? Она поспешно выбрасывает дурные мысли из головы и с улыбкой смотрит на сына и человека рядом с ним, теперь уже превратившегося в её гражданского мужа. Они возятся на ковре в гостиной, строя из больших кубиков гараж для игрушечных машинок. Что она чувствует к мужу? Нет, она не испытывает к нему большой и страстной любви, но ей хорошо с ним, он нравится девушке. С Димой спокойно и легко. Да и Саша привязался к нему. А любовь… А что - любовь? Она уже была в её жизни. Огромная, заполняющая каждую клеточку тела, она чуть не сожгла сердце Беллы дотла, когда тот, кто был ей так дорог, отказался от неё, испугавшись, что расстояние от России до Америки станет для них непреодолимым препятствием. И, словно, подтверждая мысли Изабеллы, в комнате вдруг слышится детский смех, а следом за ним звучит: «Папа!»…

Вот одна из многочисленных ночей, когда Белле снова снится Эдвард. Девушка просыпается от ощущения горячей ладони на своей талии и не спешит открывать глаза, представляя себе: сейчас она поднимет голову и встретится с такими знакомыми глазами, отливающими зеленью лунном свете, пробившем себе дорожку сквозь щели в ночных шторах. Потом она всё же поворачивается к обладателю обжигающей её кожу ладони и видит перед собой другую пару знакомых глаз с радужкой почти чёрного цвета, которая не отражает, а поглощает частицы скупого ночного цвета. И тогда привычной волной накатывает понимание: не ОН, не тот, кто приходил к ней во сне. Не его имя она опять шептала, умоляя не покидать её. Несмотря на то, что Дмитрий знает её историю, он, как и любой другой мужчина – собственник. Поэтому Дима болезненно реагирует на звуки чужого мужского имени, вылетающего по ночам из уст спящей жены. И Изабелла понимает это, чувствуя вину перед Димой. И, когда он начинает свои пылкие, торопливые ласки, словно желая убедиться, что теперь она полностью принадлежит ему, а не какому–то мифическому Эдварду, Белла отвечает мужу так же эмоционально, принимая его условия, всей душой стремясь стряхнуть с себя осколки воспоминаний. Вот только освободиться из плена памяти получается далеко не всегда – Эдвард Каллен острой занозой держится в её сердце, не желая покидать его…

Саше уже четыре года. В его День рождения Дима приходит домой глубокой ночью, пропустив праздничный стол и визит родителей Беллы и Евгении, пришедшей поздравить обожаемого крестника! Муж в стельку пьян. Заплетающимся языком он сообщает девушке, что потерял очередную работу. И она не удивлена, только обречённо кивает: кто же будет держать человека, так часто в последнее время налегающего на алкоголь. Белла задумчиво гладит свой уже большой животик и молча глотает слёзы. Всё совсем не так, как казалось ей раньше. Дима изменился, стал грубее, часто задерживается где-то, приходя домой в приличном подпитии. Она вспоминает, как обрадовалась, когда узнала, что ждёт второго ребёнка. Проблемы с мужем тогда только начинались, и Изабелла списала всё на временный кризис в их отношениях – такое ведь часто случается в семьях. Узнав о её интересном положении, Дима отреагировал как–то вяло: не расстроился, но и огромной радости в его голосе не наблюдалось. Поняв, что у жены, в ответ на его реакцию, начинается истерика, он опомнился и принялся её успокаивать. Твердил, что всё будет в порядке. Он говорил, пряча глаза, что нужно дать возможность этому ребёнку появиться на свет, раз уж так вышло, что Белла забеременела. А молодую женщину не покидает чувство, что муж, бросая громкие фразы, которые, как ему казалось, смогут утешить её, сам себе не верит. И вот теперь, когда срок родов неумолимо приближается, она стоит в тёмной прихожей и, глядя на покачивающегося от опьянения мужчину, понимает, что лучше их жизнь не стала точно. Снова становиться милым и понимающим созданием Дмитрий определённо не собирается, добровольно пуская своё существование по наклонной плоскости…

Ане примерно месяцев восемь. Белла устало передвигается по комнате, укачивая дочку. Она никак не хочет засыпать, беспокойно ворочаясь в маминых руках. У девочки режется уже второй зуб, и он, как и первый когда-то, доставляет малышке боль и дискомфорт. Муж где–то снова пропадает, не отвечая на телефонные звонки. Бабушка, время от времени заглядывающая к Белле, только горько вздыхает и негромко ворчит что-то о нерадивом отце, променявшем семью на сомнительные удовольствия на стороне. Наконец, когда Аня, обессиленная, всё же проваливается в сон, «нерадивый отец» появляется, принося с собой запахи перегара и женских духов, а потом, еле ворочая языком, начинает читать жене лекцию о правильном ведении хозяйства и воспитании детей. И вот тут нервы Изабеллы не выдерживают: в ту ночь она впервые выгоняет гражданского мужа из дома, в который раз в течение последние месяцев придя к выводу, что идея Дмитрия не оформлять официально их с Изабеллой отношения оказалась не такой уж и плохой.
Спустя несколько дней он приходит с повинной головой, на коленях умоляя Беллу начать всё с начала. И она, вспомнив о дочери и о Саше, который всё ещё привязан к отчиму, соглашается и даёт мужу шанс исправить ошибки. Как покажет время, таких шансов впоследствии накопилось достаточно, но Дима, получая их большим авансом, не воспользовался ни одним. Он так и не удочерил официально Аню, хотя признание отцовства, как правило, является обычной практикой, если мать и отец ребёнка состоят в гражданском браке. Мужчина каждый раз откладывает это на более поздний срок. В конце концов, дочка Беллы так и осталась Анной Журавлёвой…

Ане пять лет, а Саше уже девять. К этому времени семейная жизнь Изабеллы Журавлёвой и Дмитрия Корнева уже давно напоминает американские горки. Несколько дней затишья и, как исключение из правил, отсутствие запаха перегара и ночёвки мужа в родной постели. Потом, как закономерность, неделя пьяных глаз и триумфальное появление под утро – вот то, из чего состоит теперь его жизнь. Вековая усталость и тяжёлое молчание – обычные составляющие реальности Беллы. Тихое осуждение со стороны Танечки, из последних сил сдерживающейся, чтобы не вмешаться. Закипающий от гнева отец при виде заплаканного в очередной раз лица дочери. Привязанность Саши к Дмитрию, на глазах превращающаяся в жгучую ненависть к человеку, столько раз обижавшему его мать. Всё накапливается постепенно, как снежный ком, грозя вот–вот взорваться и разорвать замкнутый круг.
Женька, часто появляющаяся на пороге с намерением прибить незадачливого мужа подруги, уже не скрывает своей злости и раздражения.
«Гони его прочь, Журавлёва! Сколько ты ещё намерена это терпеть? И почему ВООБЩЕ ты это терпишь?» – шипит она, сжимая кулаки.
Почему? Да Белла и сама не знает, почему. Может быть, из-за страха остаться одной. А может, она боится опять испытать то давнее чувство вины, лишив и второго своего ребёнка отца. А её муж понимает это. В нём, кстати, погибает неплохой психолог. Дмитрий часто во время ссор в красках рисует перед ней картины страданий дочери, оторванной от одного из родителей. И в это время его совсем не беспокоит факт, что Аня именно по его вине не знает, что означает выражение «мир в семье».
Изабелла задыхается от ощущения, что она находится под колпаком. Этот колпак прозрачный и пропускает свет. И, вроде, вот он – выход, только протяни руку и ударь посильнее по стеклянным стенкам накрывшего её плена. Только сил на это почему–то совсем нет.
- Знаешь, - тихо произносит Евгения внезапно осипшим голосом, - вот я сижу на твоей кухне, плююсь праведным гневом, требую справедливости, а сама… Я же ведь с Никитой развожусь.
- Женя! - поражённо выдыхает Изабелла. – Почему? У вас ведь всё было хорошо! Вы столько сделали, столько прошли, добиваясь возможности иметь детей!
- Вот именно, Белла, мы столько уже испробовали средств и методов! А сколько слёз я пролила, отчаиваясь всё больше и больше после очередной неудачной попытки, – бесцветным, шелестящим голосом шепчет подруга. – Ты же знаешь, что мы оба прошли полное обследование. С моим мужем всё в порядке, а вот со мной… Все врачи дружно твердят только одно: мои шансы забеременеть равняются всего нескольким процентам из ста.
Изабелла потрясена. Она прикрывает рот ладонью, пытаясь сдержать изумлённый возглас. Потом всё-таки находит слова, призванные утешить подругу:
- Никита так любит тебя! Даже если ничего не получится, он будет рядом. Женюль, я уверена: как бы он ни хотел иметь детей, он смирится, если ваши попытки ни к чему не приведут, потому что ты для него дороже всего на свете.
- Знаю, поэтому и подала на развод. Пойми, Никита – молодой парень. Он ещё найдёт ту, которая сможет подарить ему кучу детей, сможет подарить ему полноценную семью.
- Да и ты, вроде, далеко не старуха и даже ещё не женщина среднего возраста, – тихо произносит Изабелла, и голос её дрожит от обиды на Женькин пессимизм.
- Да устала я, пойми, солнышко! Так устала! Больницы, анализы, немалые суммы денег, лекарства, графики моих циклов длиной как красная голливудская дорожка – у меня уже в глазах рябит от всего этого! И самое главное, всё напрасно. Мы с Никитой уже шесть лет тешим себя пустыми надеждами. Хватит! Слышишь, Белла, хватит уже! Ты не представляешь, как это – ждать после очередной попытки зачатия, придут ли в этот раз твои месячные. И вот – задержка, день, два. И ты ходишь, забывая о реальности, боишься даже дышать, чтобы не спугнуть удачу. А потом среди ночи – знакомые ощущения, боли внизу живота и заткнувшееся чувство надежды, помноженное на пустые глаза твоего мужа, отчаянно пытающегося вспомнить очередные слова утешения.
Изабелла слушает и плачет, машинально потирая рукой ту область груди, где находится сжавшееся сейчас от боли сердце. Журавлёва вдруг срывается с места и через мгновение уже крепко обнимает подругу. Теперь они рыдают уже вместе, отчаянно вцепившись друг в друга, пока громкие всхлипы не уступают место тишине.
- Жень, - говорит Белла, пытаясь справиться с дыханием, - я хочу завтра съездить на могилу к Энни. Ты – со мной?
Женя поднимает голову, долго разглядывает пятно от своей потёкшей туши на плече Изабеллы.
- Конечно, поехали вместе, как всегда. Мы уже несколько месяцев там не были, – хрипло отвечает она.
- А помнишь, - неожиданно усмехнувшись, вспоминает Евгения, - как года два назад мы с тобой решили навестить Сукачёвых?
- Да уж! – хмыкает Белла. – Незабываемое было зрелище.
В памяти Изабеллы всплывает посёлок, куда она отправилась, ориентируясь на адрес, когда–то оставленный ей Эмметом. Евгения поехала с ней в качестве моральной поддержки. Отыскав нужный дом и зайдя в распахнутую настежь калитку, болтающуюся на одной петле, они видят заросший бурьяном двор. Толкнув незапертую входную дверь, девушки попадают внутрь. В сенях – длинная батарея пустых бутылок, явно не из-под молока или кефира. За следующей, внутренней, дверью перед ними предстаёт помещение, вероятно, когда–то называвшееся кухней. Сейчас это просто запущенное пространство с разбросанными в хаотичном порядке грязными тарелками, стенами, засиженными мухами, и давно немытым, покрывшимся толстым слоем жира и грязи, полом. Единственные предметы мебели – старый растрескавшийся стол и такой же табурет на трёх ножках, который непонятно как удерживается в вертикальном положении. За столом - небритый и давно нечёсаный мужик, похожий на бомжа. Перед ним стоит бутыль с мутноватой, чуть белёсой жидкостью.
«Подозрительно напоминает самогон», - шепчет Женька, наклоняясь к уху Беллы.
Та лишь пожимает плечами, поражённая картиной запустения, представшей перед ней. Сей представитель рода человеческого, услышав Женин шёпот, поднимает на девушек мутный взгляд и вдруг пьяным басом выдаёт:
- Ититься–колотиться! Каких кралей занесло на нашу полянку! Ну, чего стоите? Проходите! И вам налью по стопочке.
- Простите, - тоненьким голоском пищит Изабелла, не обращая внимания на приглашение, - вы – Степан Сукачёв?
- Он самый, - подозрительно сузив глаза, произносит мужчина. - И чего надо?
- А того надо, - вступает в разговор Женя, - что очень хочется узнать, когда в последний раз вы, уважаемый, были на вверенном вам участке захоронения известной вам Анны Каллен? Нет, мы, конечно, делаем, что в наших силах. Но там полно работы, требующей исключительно мужских рук.
Степан таращится на Евгению, молча переваривая её слова.
- Где ваша жена? – спрашивает Белла, так и не дождавшись ответов на предыдущие вопросы.
- А нет её, лебёдушки моей. Ещё год назад в городе машина сбила. Вот, один теперь кукую.
Степан вдруг хватает бутылку и начинает жадно пить прямо из горла. Неожиданно изрядно опустевшая тара выпадает из его рук, а сам он с багровым лицом падает на пол, где его начинает нещадно выворачивать наизнанку. Женька хватает телефон, быстро нажимая какие-то кнопки. Звучат слова: «скорая», «алкогольное отравление», «плохо».
- Ты точно знаешь, что это отравление? – ошарашенно спрашивает Изабелла.
- Ты забыла, где я работаю? В первый год службы в местном отделении МВД меня много раз ставили в наряды по городу. Знаешь, сколько таких вот забулдыг прошло перед моими глазами? Не все же алкаши пьют дома. Некоторые предпочитают делать это прямо на свежем воздухе, где и сваливаются, когда организм уже не в состоянии принимать такое количество отравы, – в голосе Евгении сквозит спокойствие. Она вообще всегда была девушкой не робкого десятка, а работа в органах, казалось, только закалила её ещё больше.
Белла только потрясённо мотает головой.
Девушки дожидаются бригады врачей и выслушивают долгий монолог о том, что лиц в состоянии алкогольного опьянения они имеют право не обслуживать. После чего лейтенант Евгения Дубова так рявкает на них, что оба мужчины–фельдшера смущаются и начинают, наконец, заниматься стенающим на всю округу пациентом…
С этого момента, плюнув на спившегося Сукачёва, Изабелла и Евгения целиком и полностью берут на себя обязанности по уходу за могилой Анны. Белла просто не может иначе – здесь похоронен родной её душе человек. Женя помогает Изабелле, как может, шутливо предупреждая подругу, что, если та проболтается об этом Эммету, она перестанет с ней разговаривать…

Эммет... Они изредка перезваниваются. Несколько раз за прошедшее время они с Эсме навещают Сашу. При этом Изабелла спешит объяснить сыну, что эти люди – её хорошие друзья из США, имеющие русские корни. Её мальчик быстро нашёл общий язык с бабушкой и дядей и называет их просто – тётя Эсме и Эммет. Они всегда встречаются в каком–нибудь кафе, потому что дома находится Дмитрий, мающийся от безделья по причине потери очередной работы. На вопрос Калленов: «Как жизнь?» - Изабелла всегда отвечает одно и то же: «Нормально», изо всех сил старясь натянуть на лицо искреннюю улыбку. Эммет только хмыкает, а Эсме с тревогой заглядывает в глаза матери своего внука. Миссис Каллен не откажешь в проницательности, вот и теперь она хорошо чувствует фальшь в голосе Беллы. Но лишних вопросов не задаёт. При встрече Белла делится фотографиями Саши. Они говорят только об её сыне. Конечно, Изабелла понимает, что иногда в Россию вместе с матерью и братом наведывается и Эдвард. Но девушка за все годы не позволяет себе ни одного вопроса о нём, как будто этого человека больше не существует на этой земле. Эммет и Эсми тоже никогда не упоминают его в разговорах, видимо, из-за боязни затронуть больную для Беллы тему…
Эммет, кажется, нашёл своё счастье там, у себя на Родине. Из рассказов своего «братишки», как Изабелла иногда в шутку называет здоровяка, она знает, что тот живёт вместе с девушкой по имени Розали, и что у них у них уже есть сын, ровесник её Анюты. В памяти всплывает момент, когда Эммет прислал сообщение, что стал отцом. В это время Белла как раз находится в супермаркете вместе с Евгенией. Узнав о столь кардинальных переменах в жизни своего бывшего парня, Женя спокойно кивает. И только внезапно побледневшее лицо подруги выдаёт, насколько тяжело даётся ей эта новость…

Следующее воспоминание. Ему всего год. Оно тяжёлое. Оно сильно горчит и воскресает в памяти вкусом слёз на губах и ощущением невосполнимой потери. Белла на кладбище. Но в этот раз она пришла сюда не к Анне Каллен. Она находится здесь, отмечая сороковину со дня смерти матери. Жизнь Маргариты Журавлёвой унёс банальный грипп. То, что начиналось, как обычная простуда, всего через несколько дней переросло в сильнейшую пневмонию. Сердце женщины не выдержало высокой температуры, долго державшейся, несмотря на капельницы и вводимые в её организм многочисленные антибиотики. Изабелла помнит своё тогдашнее состояние: оцепенение, неверие в такую внезапную и бессмысленную смерть родного человека, ещё недавно не знавшего недуга сильнее, чем простой насморк. Танечка, осунувшаяся и похудевшая, днём старается держаться из последних сил. Но Белла, теперь часто страдающая бессонницей, иногда застаёт пожилую женщину перед иконой, неистово молящуюся и всхлипывающую. Желая успокоить Танечку, она покрепче прижимает её к себе и слышит, как та бормочет ей в шею: «Не дай Бог никому в этой жизни пережить своего ребёнка…» Помнит Белла и глаза отца – больные, отчаянные. Какое-то время после смерти матери Изабелла живёт на два дома, каждый день следя за тем, чтобы отец, потерянный в своём горе, нормально питался и не терял человеческий облик. Ночи Изабелла часто проводит в кровати своей девятнадцатилетней сестры. Поглаживая её вздрагивающую от судорожных рыданий спину, Белла держится до последнего. Но дело почти всегда заканчивается тем, что девушки, обнявшись, плачут вдвоём, деля друг с другом общее горе. Проходит примерно полгода, прежде чем её родные медленными темпами всё же начинают возвращаться к жизни…

Новый скачок во времени, и новые, совсем свежие ощущения. Им всего несколько часов. Белле срочно нужно позвонить в детский сад, где она так и осталась работать воспитателем, расставшись с давней мечтой о карьере учителя. Как назло, стационарный телефон барахлит уже несколько дней, а у сотового Изабеллы села батарея. Решив сделать звонок с телефона Дмитрия, женщина берёт его в руки и уже собирается набрать свой рабочий номер, когда замечает множество неоткрытых смс - сообщений. В первый раз в жизни ей приходит в голову мысль прочитать чужие письма. И, убедившись, что муж увлечённо опустошает на кухне холодильник, она открывает сообщения одно за другим. Самые приличные из них выглядят примерно так: «Котик Митенька, я заждалась тебя. Когда придёшь, милый? Твоя Н.». Беллу начинает тошнить уже на третьем по счёту излиянии загадочной «Н.» . Она брезгливо откидывает в сторону аппарат, вытирая руки о футболку, словно только что испачкалась в грязи. Подняв голову, девушка встречает тяжёлый взгляд Дмитрия, стоящего в дверном проёме. Он, не отводя глаз, молча подходит к ней. Оказавшись совсем близко, мужчина хватает жену за ворот футболки, резко притягивая к себе.
- Проверяем чужие телефоны, жёнушка? – шипит он, сверля Изабеллу злыми, налившимися кровью глазами.
- Я… Мне нужно было срочно позвонить, - лепечет Белла испуганно. - Мой телефон разрядился и…
Белле страшно: раньше Дима мог быть грубым, мог быть равнодушным, но ещё никогда он не разговаривал с ней так зло, как сейчас. Но ненависть и презрение в ней пересиливают все остальные чувства. С силой оторвавшись от мужа и оставив в его кулаке кусок ткани от того, что ещё несколько минут назад называлось футболкой, она глубоко вдыхает, а потом произносит на выдохе:
- Пошёл вон!
- Что?!
- Я сказала: пошёл вон отсюда! – повторяет женщина, из последних сил пытаясь казаться спокойной.
Как ни странно, Дмитрий, даже не пытаясь спорить, начинает одеваться. Белла, словно находясь в каком–то трансе, дрожащими руками собирает его вещи, хватая те их них, что первыми подвернулись под руку. Оставшееся имущество он заберёт потом. Щелчок замка – Дмитрий ушёл. А потом, несколько часов спустя, когда он, вернувшись, начинает барабанить во входную дверь с требованием впустить его обратно, происходит тот разговор на лестнице, который поставил последнюю точку в семейной жизни Изабеллы Журавлёвой и Дмитрия Корнева…

Белла, вынырнув из глубин собственной памяти, протянула руку и выключила ночник. Темнее в комнате почти не стало – за то время, что она была погружена в воспоминания, незаметно подкрался рассвет, и мрак за окном почти отступил. Женщина чувствовала себя опустошённой и вымотанной. Но если это чувство было ценой за расставание с человеком, который последние годы методично превращал жизни её и детей в ад, то она, больше ни минуты не сомневаясь, готова была заплатить эту цену.
От усталости, навеянной тяжёлым днём и последовавшей за ним бессонной ночью, молодая женщина не сразу вспомнила, что на подходе – утро субботы. Это означает, что сегодня не будет раннего подъёма и сумасшедших сборов на работу для неё и в школу - для Саши. Да и маленькую Аню, которая ходит в тот же садик, где работает её мама, не нужно поднимать ни свет ни заря, чтобы Изабелла смогла успеть к началу утренней смены.
За дверью раздался звук, будто кто-то царапал лапой по дереву. Улыбнувшись, Изабелла встала и впустила Афанасия, тоскливо поджидавшего, когда ему разрешат зайти в комнату. Пёс радостно завилял хвостиком, пробежал мимо женщины и ловко заработал короткими лапами, пытаясь затащить на кровать сначала голову и туловище, а потом – свою довольно упитанную заднюю часть. После нескольких неудачных попыток он всё же добился успеха и тут же вольготно разлёгся на середине кровати, не забыв положить голову на подушку. Белла усмехнулась и улеглась рядом, аккуратно спихнув собаку ближе к краю. Фаня недовольно заворчал, потом широко зевнул и, не обращая внимания на реплики хозяйки о наглой лохматой морде, имеющей персональную лежанку, но привыкшей спать там, где ей вздумается, уснул, негромко похрапывая.
Белла покачала головой, глубоко вздохнула, перевернулась на живот и, обняв свободную подушку, тоже провалилась в долгожданный глубокий сон.