Глава 60
Темнота ползет по коже. Перебирает миллионами липких ножек, щекочет десятками тысяч усиков, впивается сотнями жал. Сердце грохочет, как старая машина на плохой дороге. Рядом тихо сопит Джейк. С завистью думаю о том, что он беззаботный странник в мире сновидений – гуляет по красивым тропинкам, наслаждается видами. Меня же за тонкой пеленой поджидают кошмары.

Когда, успокоившись, я закрываю глаза, мне снится пустой холл. Он тянется из бесконечности в бесконечность, словно какая-то математическая абстракция. Белые стены и черный потолок. Потом ко мне подходит мистер Садист. Я спрашиваю, что он делает здесь и зачем заставил придти меня. Он улыбается и говорит, что трудно быть никем, пустым местом. Нелегко нести пустоту в мир, приходится расчищать место. Внезапно рядом возникает лестница, и Эдвард протягивает мне руку. Осторожно вложив свои пальцы в его ладонь, я делаю первый шаг. Мы поднимаемся все выше, черный потолок становится прозрачным, и мы проходим через него. Но дальше ничего нет. Чернота и холод. Я крепче сжимаю руку Эдварда, но уже понимаю, что он ускользает и мне его не удержать.

Проснувшись, я думаю, что меня так напугало. Пустой коридор? Эдвард? Или то, что он ушел? Нет, это просто сон и не стоит придавать ему значение. Но сердце бешено стучит в груди, как подарок, обернутый в шуршащую бумагу страха. Я боюсь заснуть и встречаю рассвет, согнувшись над столом, выводя немеющими от холода пальцами бессмысленные узоры на старом пластике. Магические руны моего еще не наступившего будущего, которого, может быть, у меня нет.

Осторожно ступая по холодному полу, возвращаюсь в кровать. Роль спящей девушки кажется мне довольно простой. В любом случае я не хочу говорить с Джейком. Закрыв глаза и стараясь дышать глубоко и ровно, я жду, когда он уйдет на работу. Лежа на боку, слушаю, как льется вода в душе, Джейкоб чистит зубы, заваривает чай – звенит о блюдце ложка, хрустит упаковка печенья, а затем, вздохнув, он щелкает клавишами ноутбука, проверяя почту. Наконец гремит замок в двери, и я отбрасываю легкое стеганое одеяло. От недостатка сна тело кажется свинцовой болванкой, а глаза словно погребены в песках пустыни.

Перед тем как начать собираться, я включаю еще теплый ноутбук и захожу в сеть. Вбиваю в поисковике единственное слово "Роско". Добрый дядюшка гугл выбрасывает тысячи ссылок. Я не знаю, что конкретно мне нужно найти, поэтому просматриваю все подряд. Но в общем-то, ничего конкретного, такого, что объясняло бы странное поведение амбалов в супермаркете. Может быть, я не там ищу. А может быть, это слово не имеет смысла. Может, просто какой-то пароль. Боевой дух падает еще на пару пунктов. Лестница из неудач – ступенька за ступенькой – ведет меня вниз.

Приняв душ и надев новые вещи, я снова чувствую себя лучше. Наношу косметику. Потом плачу и снова крашусь. Мои усилия похожи на попытку выловить в бурном потоке повседневности новое лицо. Едва я подцепляю его на крючок и тяну к поверхности, как оно срывается и уходит под воду, размываясь слезами. Приходится снова забрасывать удочку. Несколько попыток и я, наконец, добиваюсь своего. Закончив, прижимаю руки к щекам, словно стремлюсь крепче прижать с трудом обретенную маску к коже. Шепчу себе, что все хорошо. Сама в это не верю, но упорно повторяю десять раз. Все будет хорошо. Хорошо. В голове неожиданно рождается вопрос – для кого все будет хорошо? Для мистера Садиста?

Возле подъезда на лавке сидит Бри. Она обхватила себя за плечи, мертвенно-белые пальцы вжимаются все в тот же заношенный толстый свитер. Похоже, она неважно себя чувствует. Пустой взгляд упирается в одну точку, плечи вздрагивают. Услышав звук моих шагов, Бри с трудом выходит из транса. Тяжелый, как будто облитый мазутом взгляд на пару секунд пристает ко мне. К моей яркой одежде и оптимистичной маске вместо лица. Я вижу, как в ее сознании плавают разрозненные обрывки, но еще я понимаю, что у нее не хватит сил собрать эти клочки в единую картину. Она меня не узнает, но понимает, что должна бы. Я пытаюсь ей помочь. Ей или, вернее, себе.
- Как пиджак?

- Ага. Спасибо. Классно, - после каждого слова она, задумываясь, делает паузу. Ее хриплый дрожащий голос не подходит для свежего солнечного утра. Ему не хватает обрамления из серых гнетущих красок и таинственных шорохов на заднем плане. Кажется, что она ошиблась и местом, и временем. Она здесь совсем лишняя, больше, чем я сама. Осколок из другой коробки. Растерянная несчастная душа, потерявшая все ориентиры.

- Сигаретку не подбросишь?
- У меня нет, но могу купить. Подожди меня здесь, ладно?

Она послушно кивает, хотя и так ясно, что никуда она не уйдет. Может быть, ей и идти-то некуда, а старая облезлая лавка – ее последняя пристань. Окончательный пункт назначения.

В маленьком магазинчике через дорогу пахнет корицей, пылью и высохшей травой. Продавец – пожилой, уже немного отяжелевший мужчина лет сорока. Мне почему-то кажется, что он из Перу или из Чили. Оливковая кожа, своеобразный разрез глаз, волосы того самого цвета, про который принято говорить «соль с перцем». Увидев меня, он радушно улыбается и спрашивает, я случайно зашла или буду жить неподалеку. Он всех тут знает, «в курсе дел, красавица». Я мило улыбаюсь, хотя ситуация и не вызывает у меня особого прилива оптимизма. Тем временем «местное отделение АНБ» продолжает меня пристально изучать. Уверена, что после того, как я уйду, этот тип сможет нарисовать мой портрет с закрытыми глазами. Его внимательный взгляд не пропускает ни одной детали, занося необходимые пометки в соответствующие файлы и ставя галочки в нужных колонках.

- Наверное, задержусь на пару месяцев, пока не подыщу другое жилье, - пытаясь хоть как-то сгладить неловкость ситуации, я выжимаю из себя максимум дружелюбия и обаяния.
- Могу помочь. У меня есть несколько знакомых, они сдают приличные квартирки по вполне умеренным ценам. Порядочность и безопасность я гарантирую.

- Спасибо, это было бы нелишним.

- Отлично. Оставьте свой номер, я вам позвоню, - как фокусник, он достает буквально из ниоткуда потрепанный блокнот и красивую стальную ручку. - У вас есть конкретные пожелания?
- Ничего особенного. Главное, чтобы было дешево.

Я пожимаю плечами, мне хочется, сказать "подальше отсюда", но я не решаюсь. Честно говоря, напор "местного АНБ" меня немного подавляет. Его кипучая энергия бесцеремонно врывается в мое личное биополе и смещает силовые линии. Он, как подводная лодка в моих территориальных водах – угроза, которую не сразу разглядишь, но чувствуешь ее нутром.
- Я вчера потеряла свой телефон, но думаю, я часто буду к вам заходить.

- Хорошо, - он улыбается. - Чем я еще могу помочь девушке, столь неожиданно скрасившей очередное скучное утро?

Я прошу шипучку и пачку сигарет.

Бри сидит в той же позе. Ветер хватает ее за давно немытые волосы и бросает пряди прямо в лицо, но она не обращает на неожиданное неудобство никакого внимания. Прикуренная сигарета придает ей немного оживления. Она делает три судорожных затяжки, долго кашляет, вытирает набежавшие слезы и смачно плюет.

- Спасибо. За пиджак тоже.

Я молча киваю, принимая неловкую благодарность. Газировка холодная, обдирает горло и теркой проходится по желудку. Пить такую отраву натощак – точно не лучшая мысль. Но если сидишь утром на лавке в обществе дошедшей до определенной черты наркоманки, то ты наверняка не из тех, у кого есть хорошие мысли в голове. Напротив, ты из тех, кто очень близок к тому, чтобы в скором будущем и самой стать такой же наркоманкой на гнилой лавке.

Поэтому я хлебаю колу и разглядываю окна ближайших домов. Иногда за стеклами мелькают лица, но чаще всего там клубится спокойная темнота. Передо мной как будто распахиваются десятки черных провалов. Кто-то более оптимистичный назвал бы их порталами в другую жизнь. Кто-то, но не я. Я понимаю, что окна – это всего лишь куски чужой бездны отчаянья и повседневной трясины, со временем грозящие затянуть в себя мечты, надежды и амбиции. Глядя на них, мне проще сказать то, что я хочу.

- Бри, ты могла бы познакомить меня со своим барыгой?
Она криво усмехается. На ее измученном, избитом жизнью лице эта улыбка выглядит, как ломаная линия, проведенная детской рукой – сначала довольно плавная, затем все менее уверенная и в конце обрывающаяся в никуда. Правый уголок губ вздергивается вверх, тогда как левый остается неподвижным.

- Зачем он тебе?
Честно говоря, я не ожидала от нее столь здравого ответа. Тем более не ожидала, что она начнет меня отговаривать. В тех сюжетах, что я смотрела по ящику, наркоманы изображались эгоистичными чудовищами, неспособными никого пожалеть. В общем, там они были похожи на мать Эдварда, а в реальности, когда я смотрю на хрупкую девочку в большом не по размеру свитере с потухшими глазами и тощими руками, мое сердце сжимается от тоски и боли. Я знаю, что ничего не могу для нее сделать, но мне очень бы хотелось дать ей нечто большее, чем рваный пиджак и пачка сигарет.
- Пожалуйста.

- Странно, что я еще об этом думаю. Но я думаю. И чем больше думаю, тем больше понимаю, что угодила в яму. Это яма, у которой нет дна, - длинная речь дается ей нелегко. Она постоянно путается, подбирает слова, иногда замолкает, и тогда по ее пустому взгляду я понимаю, что она потеряла мысль и проходит, наверное, минута прежде, чем Бри удается закончить предложение. Тем не менее она не сдается в своей попытке донести до меня нечто важное. Пропащая, говорят про таких, но сейчас именно «пропащая» прилагает огромные усилия, желая спасти меня. Я спрашиваю, куда катится мир, если все происходит так, а не наоборот. Куда заведут его эти рельсы? Не поздно ли свернуть?
Бри протягивает мне сигарету, и я успокаиваюсь. Куда бы ни шел мир, и неважно, сколько он еще будет существовать, никотин остается все тем же прекрасным средством от лишних тревог – доступным и относительно дешевым.

- Ты не боишься? – затянувшись, я разглядываю выходящего на тротуар парня сквозь дымные кольца. - Не хочешь вылезти из своей ямы?
- Будь она моя, наверное, я бы попыталась. Но эта яма мне не принадлежит. Я в ней живу, но она не моя.

Внезапно мне приходит в голову безумная идея. Я не знаю, откуда она возникает и к чему может привести, но внутри все сжимается от легкого возбуждения – ощущения, что я узрела верный путь.
- Скажи, как можно встретиться с твоим барыгой, а завтра я тебя тоже кое с кем познакомлю.
- Только не тащи меня к священнику, ладно? Я все это пробовала.

- Я не помню, когда последний раз была в церкви, так что напрасно волнуешься.
- Решила, лучше будет сразу внести ясность.

Она достает из кармана древний телефон. Наверное, не будь необходимости звонить барыге, она бы давно его загнала. Но дешевый громоздкий аппарат – это последняя нить, что связывает Бри с миром, мостик, по которому она каждый день проходит с острова отчуждения на остров избавления. Она быстро находит нужный номер, возможно, даже помнит его наизусть. Но посчитала, что, если притворится, будто забыла, то это прибавит ей баллов.

Однако, глядя на то, как трясутся у нее руки, я осознаю, что ей вообще плевать на любые рейтинги, она давно себя вычеркнула из всех списков. Просто ей так плохо, что она ни хрена не соображает. Трезвый человек выберет из всех вариантов оптимальный, но что выберет наркоман ранним утром – трудно предугадать. Хорошо уже то, что она мне помогает.

Записав телефон барыги прямо на руке, я отправляюсь на встречу с соседкой. В черной коробке, что она передает мне, аккуратной стопкой сложены документы. Я нахожу даже свои права, которыми не пользовалась несколько лет. На фотографии лицо молодой глупой девочки, той Беллы, которая никогда больше не возродится. А еще читательский билет и банковскую карточку – ключ к счету-на-всякий-случай. Пара сотен наличными и записная книжка Чарли. Ничего лишнего, только то, что мне требовалось.

Остаток дня я провожу в поисках квартиры, а вечером заглядываю в парикмахерскую. Я специально выбираю заведение попроще – никакой бронзы и позолоты, зеркал в высокой раме и девиц с надменными лицами, встречающими у входа. Меня до сих пор трясет от воспоминаний об Ирине – красотке-родственнице жены Эдварда.

Поэтому сейчас я доверяю свои волосы пусть и не таким ухоженным, но весьма умелым рукам молодой и симпатичной Анжелы Вебер. Она настолько же далека по своему характеру и поведению от холодной и надменной Ирины, как пустыня Сахара от северного полюса. Ничего не скрывая, она с грустной улыбкой рассказывает мне и про отца, сидящего в тюрьме, и про брата алкоголика, и про парня, который ее избивал.

- Он превращался в чудовище, - Анжела легко щелкает ножницами, укорачивая прядь за прядью. - Я знала, что это будет происходить все время, до тех пор, пока я от него не уйду.
- И ты ушла?

- Я не смогла. Несколько раз, пока его не было дома, я собирала вещи, но всякий раз останавливалась еще до того, как защелкнуть замки на чемодане. Так что в итоге я прятала чемодан под кровать, вешала одежду обратно в шкаф и готовила ужин. Я не понимала, почему не ухожу. Все во мне кричало: «Беги, это ведь так больно, когда он колотит тебя. Глупая, у тебя еще не зажили старые раны», - Анжела на секунду замирает. Потом на ее печальном лице расцветает странное мечтательное выражение. - Я его любила, поэтому и оставалась. Любовь заставляет потерять рассудок, она отключает инстинкт самосохранения, делает тебя зависимой и уязвимой.

Слова Анжелы заставляют меня задуматься. В первую очередь над моими чувствами к мистеру Садисту. Разве не делают они меня уязвимой? Разве не оказалась я против воли привязанной к чудовищу, от которого нужно бежать. Но сделать это невозможно. Я спрашиваю у девушки, как ей удалось выпутаться из смертельной паутины. Возможно, я надеюсь, что ее решение поможет и мне, но ответ оказывается столь же прост, сколь и бесполезен. "Его убили, - говорит Анжела. - Уличные разборки, а он был членом одной из банд, торговавших наркотиками".

- Как тебе? Нравится? - девушка отходит на шаг назад, словно боится испортить картинку, отражающуюся в маленьком и тусклом старом зеркале. - Признаться, жаль было обрезать такие шикарные локоны, но результат получился обалденный.

Я осторожно провожу рукой по волосам – от макушки к кончикам. Под пальцами скользят гладкие как шелк пряди. Кажется, что я опускаю руку в прохладный поток воды, так неожиданно приятно возникающее ощущение.

- Ты сделала все лучше, чем я могла ожидать.

Бледные щеки Анжелы вспыхивают алыми пятнами. Она делает еще один шаг назад, как будто хочет сбежать в приоткрытую дверь, из которой соблазнительно тянет умирающим летним теплом, перегретым асфальтом и пылью – непривлекательные запахи вместе образуют необычный аромат, наводящий на мысли о странствии. Есть в нем нечто манящее, выворачивающее душу за самые уголки, как будто это не душа, а наволочка. Но я четко знаю, что лишь в уголках моей "наволочки" остались последние крохи чего-то живого и человеческого.

По дороге я захожу в магазин, покупаю продукты на ужин, зубную щетку и необходимые мелочи. Когда я, переступив порог, бросаю сумки на пол, из ванной появляется Джейк. На нем нет ничего, кроме полотенца и виноватой улыбки.

- Привет. Сегодня получилось закончить пораньше.

Он хочет сказать что-то столь же малозначительное, но замечает мою новую прическу и изменившийся цвет волос. Или, может быть, до него долго доходит. Его мозгу требуется время на то, чтобы обработать столь невероятную информацию. Судя по всему, обработать-то он обработал, но выдать хоть сколько-нибудь разумной схемы действий не в состоянии. Джейкоб несколько раз открывает рот, зачем-то поправляет полотенце, потом чешет в затылке. Он выглядит, как автомат, который за неимением подходящего алгоритма просто перебирает все возможные программы, что-нибудь да сработает.

- Тебе нравится? - я решаю немного поиграть. Притворяюсь восторженной наивной дурочкой. Весь мой облик как бы говорит: "Да, мне захотелось поменять прическу и что здесь такого? Обычный женский каприз, а если тебе не нравится, то я выцарапаю тебе глаза".

- Очень необычно, - мямлит Джейкоб и опять замирает в нерешительности.
- Я принесла продукты. Можно заняться ужином. Как ты смотришь на то, чтобы нам сделать это вместе? Приготовим что-нибудь необычное и вкусное, а?

- Вообще-то я хотел пригласить тебя в ресторан. Я заказал на вечер столик. Итальянская кухня, все, как ты любишь, - последнее предложение Джейк произносит с плохо скрываемыми нотками сомнения, как будто больше не уверен в том, что мне нравится. Он считает меня другим человеком. Незнакомкой, с которой ему не так-то легко находить общий язык.

- Отличная идея, а ужин можем приготовить и завтра, - я подхожу к шкафу. - Я как раз вчера купила пару новых нарядов.

Несмотря на все мои попытки, атмосфера остается гнетущей, Джейкоб скованно молчит, и мне не остается ничего другого, как скрыться на время в ванной. Выкрутив кран с холодной водой, я, не раздеваясь, становлюсь под душ. Мне кажется, что еще секунда, и я задохнусь. В чужой квартире, в чужом мире, в чужом молчании.

Я позволяю холоду пробраться под кожу и наполнить каждую вену. Разрешаю ему чуть замедлить ритм бешено колотящегося сердца. Через пять минут включаю горячий кран и, чертыхаясь, стягиваю промокшие вещи. Ткань липнет к коже и поддается с трудом, но, как ни странно, эта небольшая война с одеждой возвращает мне немного спокойствия. Выпустив пар, я вновь готова к погружению в дерьмовую действительность.



Автор: Bad_Day_48; бета: tatyana-gr