Отъезд Каллена в Китай никак не повлиял на течение нашей размеренной жизни. Я тратила каждую свободную минуту на чтение книг по выбранным предметам, продолжала работать в кафе и наслаждаться своим счастьем с Джейкобом. К моему удивлению, даже сентябрьский листопад не придавал мне уныния, как это бывало раньше, напротив, я могла с умилением наблюдать за изменениями, происходящими в природе, радуясь разнообразной палитре красок, расстелившейся за окном. Солнце, хоть и не так энергично, но всё ещё грело, даря свою энергию земле, освещая своими лучами золото и багрянец листвы, заставляя их переливаться разнообразными огненными оттенками.

Одним сентябрьским воскресеньем мы с Ренесми и Джейкобом по привычке прогуливались по лесу, любуясь все ещё живой, но уже увядающей красотой природы. Джейкоб перед выходом из дома ненароком напомнил мне о том, что неплохо было бы обновить мой подарок, и я с энтузиазмом захватила с собой фотоаппарат, надеясь словить им самые красивые и неожиданные моменты.

— Джейк, всё-таки не стоило дарить мне такой дорогой подарок, — начала я свою речь, вспомнив, что так и не выяснила, почему Блэк решил купить мне именно фотоаппарат.

— Мне подумалось, что он как раз тебе необходим, — улыбаясь, ответил парень, сильнее сжимая мою ладонь в своей руке.

Ренесми забежала впереди нас и собирала огромный букет из разноцветных листьев разных причудливых форм и окраса.

— Интересно, почему тебе так подумалось? – заглянула я в лицо любимому в любопытстве.

Он слегка помедлил, будто собираясь с мыслями, а потом произнёс:

— Когда мы ездили с тобой в Кристал Маунтин, я заметил, с каким удовольствием и воодушевлением ты старалась запечатлеть завораживающие тебя виды гор и лугов с канатной дороги. В какой-то момент ты настолько погрузилась в процесс фотографирования красивых мест, что я даже не смел отвлекать тебя разговорами, а лишь молча наблюдал за тобой. Я видел, как горели от возбуждения твои глаза, когда на небе образовалась волшебная картина из облаков, похожая на плывущего ангела, и как затряслись твои руки в нетерпении всё это сохранить. Тогда-то мне и показалось, что твоя мыльница - не лучшее орудие в борьбе за увековечивание прекрасного.

Я внутренне застыла от нахлынувших чувств. Джейкоб не переставал поражать меня в самом лучшем смысле этого слова. Я и не подозревала, насколько хорошо он изучил меня, насколько внимателен к моим ощущениям и действиям, что может распознать заинтересованность там, где я сама её почти не ощущала. Мне вспомнилось, как Чарли вручил мне ту самую "мыльницу" в день моего восемнадцатилетия, чтобы я смогла запечатлеть на память свой выпускной год в школе. Идея принадлежала маме, но тогда я уже жила с отцом и ему приходилось контролировать регулярную наполняемость альбома под чутким руководством Рене.

Помню, что сначала идея мне не понравилась, я никогда не любила фотографироваться сама, да и была абсолютно нефотогеничной. Но позже я втянулась в это дело, приноровилась делать сносные снимки и даже успела надоесть своим школьным друзьям с позированием и поиском всё новых и более неожиданных мест и ситуаций. Этот альбом до сих пор хранился в моём старом шкафу и на его страницах можно найти, например, изображение Лоран, подкрашивающей губы алой помадой в женском туалете с широко открытым ртом и не подозревающей о подлом нападении с моей стороны. Там была и Джессика, смачно жестикулирующая руками, объясняющая мне важность взаимопонимания в паре и застуканная врасплох моим фотоаппаратом. Скромная Анжела, задумчиво ковыряющая вилкой в тарелке с ланчем за столом школьной столовой. Мне даже удалось запечатлеть Майка и Джессику, мило зажимающихся в тёмном углу школьного коридора, после чего на меня обрушился весь шквал недовольства парня, однако Джесс позже выпрашивала у меня эксклюзив, но я не поддалась, оставив за собой право обладать единственным экземпляром. Тот школьный альбом стал самым первым моим творением, и я часто пересматривала его, наслаждаясь давно ушедшими, но когда-то счастливыми моментами. Я каждый раз, когда приезжала навестить Чарли, будучи уже замужем, смахивала с его кожаной обложки толстый слой пыли и погружалась в воспоминания о школьных временах, рассматривая застывшие изображения. На страницах альбома были почти все одноклассники и очень, безусловно, слишком много Эдварда. Наверное, именно поэтому я уже почти год не притрагивалась к этому альбому, не хотела бередить старые раны забытыми воспоминаниями.

Надо признать, я быстро втянулась в увлечение фотографией и в моей коллекции было немало альбомов с природой, нашей семьёй, маленькой Ренесми. Я брала свой фотоаппарат в каждую поездку загород с Эдвардом, я таскала его с собой и в колледж, на прогулку. На заре нашей семейной жизни с Калленом я особенно часто делала снимки, желая сохранить каждый счастливый момент не только в памяти, но и на физическом носителе. Нужно ли говорить, что большая часть фотографий была с изображением Каллена: Эдвард задумчиво смотрит в окно, нахмурив густые брови, Эдвард перебирает длинными тонкими пальцами клавиши рояля, Эдвард бездумно запустил руку в непослушные волосы, изучая математический анализ, Эдвард, сверкая глазами, счастливо расплылся в улыбке от новости о моей беременности, Эдвард в одной только рубашке на выпуск и боксерах подбирает себе галстук со всей присущей ему внимательностью к мелочам, Эдвард пытается разглядеть пол нашего ребёнка на УЗИ-фото, Эдвард, Эдвард, Эдвард… Боже, как же много было его в моей жизни, он один был всем моим миром, моей вселенной и смыслом существования, пока не родилась Ренесми, которая абсолютно справедливо и законно присвоила половину моей безграничной любви.

Когда дочь была совсем крошкой, мой фотоаппарат был всегда под рукой, и я постоянно щёлкала её, стараясь поймать самые забавные и запоминающиеся моменты. Можно даже сказать, что фотографирование было моим излюбленным занятием, если, конечно, было что фотографировать. Однако когда Ренесми подросла, я уже не тянулась к фотоаппарату каждое мгновение, да и забот было больше, чем достаточно, и порой мне было лень или просто не хватало времени, чтобы вылавливать интересные кусочки нашей жизни. В какой-то момент я и вовсе забросила свою «мыльницу», а после того, как Эдвард предал меня – намеренно не брала её в руки. Я хотела забыть все те страшные переживания, а не сохранять их в виде картинок на электронном носителе.

И вот теперь, благодаря Джейкобу, я чувствовала, что моя забытая страсть к фотографированию оживает. Парень успел за какой-то день разглядеть во мне то, что Эдвард не замечал годами. Каллен никогда не задавался вопросом, для чего я всюду таскаю с собой фотоаппарат, зачем мне это, нравится ли мне фотографировать или я делаю это ради своеобразной обязанности сохранить в памяти важные моменты. Я вновь ощутила растекающееся по сердцу тепло оттого, насколько мне повезло с Джейкобом, насколько он любит меня и как внимателен к важным для меня мелочам.

— Джейкоб, спасибо тебе, — пробормотала я, всё ещё пребывая в ошеломлённом состоянии.

— Не за что, Белла, — жизнерадостно ответил парень. – Давай, увековечь меня под этим некрасивым клёном!

Джейкоб шутливо обхватил первое попавшееся под руки дерево и обнял его, смешно задрав одну ногу, будто бы девица из романтической комедии, впервые целующаяся с возлюбленным. Я взяла фотоаппарат, сняла дрожащими от смеха пальцами крышку объектива и, словив более выгодный ракурс, щёлкнула несколько раз подряд. Джейк, кажется, вошёл во вкус и, воодушевлённый моим весельем, начал менять позы, одна забавнее другой, позируя мне и пытаясь смастерить на лице серьёзное выражение лица. Ренесми, увидев наше занятие, примкнула к Блэку и уже вдвоём они начали изображать различные фигуры и строить рожицы в камеру, то высунув язык, то вытаращив глаза, то оттопырив друг другу уши.

Когда всеобщий приступ смеха и веселья немного ослабел, я поняла, что у меня скулы сводит от напряжения, а мышцы на животе отваливаются – так долго и искренне я хохотала.

— Теперь твоя очередь, — проговорил Джейкоб, протягивая руку к фотоаппарату.

— Нет, Джейк, я не люблю фотографироваться, — запротестовала я.

— Да ладно тебе, Беллз!

— Я серьёзно, мне не хочется, — настаивала я. – Лучше я ещё пару снимков природы-матушки сделаю.

— Ну, нет, так нет, — пожал плечами Джейкоб и пустился догонять Ренесми, которая осыпала его кучей листвы, собранной с земли.

Пока эта парочка гонялась друг за другом по лесу, я присела на поваленное дерево и осмотрелась вокруг. Лес был такой нарядный сейчас, такой красочный и яркий, что я невольно залюбовалась им, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. На глаза мне попадались необычные деревья и кустарники причудливых форм и я, подойдя поближе к заинтересовавшим меня объектам, бездумно фотографировала их с того ракурса, который казался мне более выгодным. Я так втянулась в это занятие, что вся былая и безжалостно задвинутая в угол страсть к фотографированию вновь разрасталась внутри меня. Азарт буквально затягивал меня в свои тягучие сети, и я продолжала жадно оглядываться по сторонам, примечая те вещи, на которые в другое время даже не обратила бы внимания.

Вскоре я приметила жука, который всеми своими силами пытался сдвинуть с места упавшую с дерева шишку, размер которой в несколько раз превышал объёмы завоевателя. Я присела на корточки и нажала на кнопку как раз в ту секунду, когда жук, встав на задние лапки, передними лапками и головой пытался воплотить задуманное в реальность, прикладывая неимоверные для себя усилия и тратя огромное количество энергии, чтобы хоть на миллиметр столкнуть с места свою добычу. Шишка всё не поддавалась, а жук всё не сдавался, упорно продолжая свои действия. Кто знает, что было у него в голове в тот момент, и зачем эта шишка была ему так необходима, но действовал он вернее всего по принципу: «Глаза боятся, руки делают».

Я не знала, сколько времени потребуется этому жуку, чтобы понять всю безнадежность своего положения, но его упёртость и вера в победу меня порядком впечатлили. Мне стоило поучиться у этого отважного насекомого стойкости и вере в себя и свои силы. Как только эта мысль пронеслась в моей голове, шишка сдвинулась с места и я разглядела, что её подпирал маленький камень, не позволяющий жуку сместить свою ношу. Теперь же, когда преграда осталась позади, жук ещё энергичнее зашевелил лапками, и мизерная шишка покатилась по земле в нужном жуку направлении. Я с открытым ртом наблюдала это чудо, только успевая наживать кнопку на фотоаппарате, и понимала, как многому нам стоит учиться у природы. Жук явно правильно рассчитал свои силы в самом начале своего сложного пути, и преграда в виде камня только затормозила результат, но не подтолкнула жука отступить от своей цели. Это маленькое открытие затронуло какие-то чувства в моей душе, я вдруг осознала, насколько слабой и бесхарактерной была, как легко могла отступить от намеченной цели и отдать своё счастье другим. Этот жук открыл мне глаза на моё поведение и помог мне понять, что пуская всё на самотёк, поддаваясь слабости, мы порой упускаем своё счастье и позволяем другим управлять нашей судьбой и нашими жизнями. У каждого есть выбор, даже у примитивного насекомого, надо только уметь расставлять приоритеты и учиться делать правильный выбор. Насекомое выбрало правильно – продолжило борьбу, и было вознаграждено.

За всеми этими рассуждениями я не заметила, как рядом оказался Джейкоб с Ренесми на руках.

— Что там нашла? – поинтересовался парень, нагибаясь к земле и всматриваясь в то место, куда был направлен мой взгляд.

— Просто жук, — отстраненно ответила я, всё ещё ощущая тяжесть на сердце от маленького открытия и пытаясь утихомирить так некстати разогнавшееся в груди сердце.

— Уже вечереет, пора в сторону дома выдвигаться, — предложил Джейкоб, и я, молча кивнув, зашагала за ним, всё ещё погружённая в собственные мысли.



Наступил октябрь, на улице заметно похолодало, клиентов в кафе значительно поубавилось, а вместе с ними и работы у меня. Я с ужасом осознавала, что ещё несколько недель и открытую веранду закроют, а я лишусь места и дохода. Единственным плюсом во всей этой ситуации было то, что я смогу больше времени уделять учёбе и дочери, но мне вновь придётся жить на деньги Эдварда, что сильно задевало моё недавно приобретённое самолюбие.

Любовь к фотографированию вновь завладела моим сердцем, и теперь я всюду таскала с собой подаренный Джейкобом фотоаппарат, игнорируя его внушительный вес, в надежде наткнуться на интересный сюжет и запечатлеть его. Как только я начала присматриваться к обычным вещам, внимательнее наблюдать за окружающей обстановкой, то я сделал для себя маленькое открытие, убедившись, как много любопытных и по-настоящему красивых вещей нас окружают. Даже если на первый взгляд они кажутся совсем обыденными и привычными, стоит повнимательней присмотреться, и неожиданно в любом объекте или ситуации можно отыскать изюминку и преподнести её в необычном свете.

Дафна подшучивала надо мной, когда я вдруг доставала из-за прилавка свой инструмент и фотографировала заинтересовавшие меня моменты, стараясь не потревожить объект своего внимания, дабы не испортить момент неожиданности. Привычные, казалось, люди иногда, погружаясь в свои мысли или искренне радуясь чему-то, могли преобразовываться до неузнаваемости под действием сильных эмоций или чувств. Именно такие моменты я старалась зафиксировать, потому что видела в них какое-то волшебство.

Но не только люди интересовали меня в качестве объектов моего нового, а вернее, давно забытого хобби. Предметы, насекомые, деревья, цветы, облачное небо, закат, рассвет, дождь, земля, покрытая листвой и хвоей, дома – всё теперь имело для меня особое значение, и во всём я могла увидеть нечто необычное, наполненное смыслом. Тот жук вдохновил меня на поиски картинок, взглянув на которые можно было задуматься о жизни, поступках, прочувствовать энергию окружающего нас мира.

Я намеренно приобрела новый альбом, тщательно подбирая переплёт и цвет, и в свободное от работы и дома время занималась его оформлением. Мне казалось, что каждая фотография, сделанная моими руками, имеет смысл и значение, для меня, во всяком случае.

Теперь моя жизнь была заполнена до краёв любовью к Джейку, дочери, друзьям, учёбе и фотографированию. Я могла с уверенностью сказать, что живу полной жизнью и радуюсь каждому дню, которые неумолимо приближали меня к ноябрю, что означало окончательное закрытие летней части кафе.

В конце октября миссис Паркинсон вызвала меня на беседу, и я уже заранее знала, о чём пойдёт речь.

— Белла, с каждым днём на улице холоднее и клиентов всё меньше, — с грустью проговорила она и сделала многозначительную паузу.

— Я понимаю, миссис Паркинсон, я помню, на каких условиях нанималась сюда, — вежливо и как можно добрее ответила я.

— Да, но мне бы не хотелось расставаться с тобой насовсем, — проговорила женщина, и в её голосе я ясно слышала неподдельное сожаление.

— Мне тоже, — я пожала плечами, маскируя неловкость и нахлынувшую грусть.

— Ты очень хороший и ценный для меня работник, но я не могу предложить тебе место. Зимой клиентов совсем мало, и Дафна с лихвой справляется в одиночку. Единственное, что я могла бы тебе предложить – это дать тебе возможность иногда подменять её, когда она захочет уйти в отпуск, заболеет или возьмёт выходные. Мне бы очень хотелось видеть тебя в наших рядах следующей весной, — застенчиво улыбнулась моя работодательница, а я ответила ей тем же.

— Я буду рада любой подработке. Мой телефон вы знаете, звоните в любую минуту, — наигранно весело сказала я.

В начале ноября веранда была закрыта, и я с тоской попрощалась с полюбившимся мне местом работы. Будучи лишённой возможности зарабатывать я приуныла, и моё настроение и безграничное счастье были слегка омрачены. Однако я не позволила себе окунуться в депрессию по этому поводу, а лишь с тройным усердием засела за книги, отводя несколько часов в день на хобби и стараясь не думать о том, на чьи деньги мне теперь придётся жить. Других вариантов у меня пока не было, ситуация с вакансиями в Форксе была на зависть стабильная, то есть вакансий не было вовсе.

Однажды субботним дождливым днём мы сидели в гостиной дома Свон. Я оформляла новый альбом, а Джейк воодушевлённо играл с Ренесми в настольную игру и, судя по его замечаниям, Ренесми жульничала время от времени. Закончив игру, дочь побежала наверх за другой, а Блэк, освобождённый от неусыпного прессинга Ренесми, обратил внимание на моё занятие и, присев рядом, с моего разрешения принялся рассматривать уже готовые снимки, вклеенные в альбом.

— Белла, это потрясающе, — воскликнул он, заворожено разглядывая заполненные страницы. – Как тебе удаётся видеть в обыденных вещах необычное? Слушай, у тебя талант! Снимки превосходны, я вижу, что ты буквально душу в них вложила! И каждая работа с особым смыслом, наталкивает на размышления, даже меня.

— Джейк, ты о чём? Это просто красивые картинки, — смущённо проговорила я, краснея от неожиданной похвалы и восторга парня. – Таких фотографий пруд пруди. Мне просто нравится этим заниматься.

— Это что, я? – переспросил Джейкоб, перелистнув несколько страниц и увидев своё изображение.

Я взглянула на картинку, фон которой представлял собой осенний пожелтевший лес, в верхней половине фотокарточки сквозь густое облако просачивались скромные лучи, придавая листве сияние, которое обрамляло собой образ Джейкоба. Парень не подозревал в ту секунду, что я фотографирую его, он просто стоял и ловил рукой неспешно падающий лист, выписывающий в воздухе забавные пируэты. Выражение лица парня в тот момент было таким задумчивым, что могло показаться, будто бы он размышляет о короткой жизни этого листа, дальнейшая судьба которого зависит сейчас от его воли. Парень так бережно и трогательно пытался изловить мёртвый лист, будто бы жалел о его скорой кончине, и в то же время глаза его сверкали, словно радуясь тому, что к листу, всё лето выполнявшему рабскую повинность по переработке ультрафиолета в хлорофилл для питания могучего дерева, наконец пришло освобождение. Это всё виделось мне так, и я постаралась передать свои эмоции через фото.

— Да, — только и ответила я, ожидая вердикта.

— Беллз, я даже не думал, что способен на такие эмоции. У меня буквально на лице написано, что мне жаль этот несчастный лист. Но знаешь, в то же время, я будто бы сравниваю его жизнь со своей собственной и понимаю, что нужно прожить свою короткую жизнь так, чтобы потом не пришлось жалеть.

Я замерла. Джейкоб почти угадал все мои мысли, вложенные в картинку. Неужели у меня на самом деле получается отобразить свои чувства и ощущения без слов через плоскую фотографию?

— Это должны увидеть все! – вдруг со всей серьёзностью заявил Блэк.

— Ты с ума сошёл, Джейкоб? – я искренне рассмеялась, удивляясь глупости, которую он сморозил. – Даже если эту ерунду кто-то и захочет смотреть, я ни за что на свете не выставлю её на всеобщее обозрение, это бред какой-то.

— Так, собирайся, — вдруг заявил Блэк со всей серьёзностью, от которой у меня свело зубы.

— Что? Куда?

— Хочу тебя кое с кем познакомить. Давай, давай, собирайся, а я пока одену Ренесми. Поедем в резервацию.

— С кем познакомить? – я схватила парня за рукав, когда он решительно поднялся с места и направился в сторону моей дочери. – Джейкоб?

— С одной моей подругой, Эмили Янг.