Глава 7. Pov Белла

Обложка к главе

Саундтрек к главе



Виктория задремала после введения очередной дозы лекарств, и я прикрыла глаза, сидя на жестком больничном стуле, когда до моего слуха донесся тихий шорох возле двери.

Я мгновенно распахнула глаза и не поверила им. В палату медленно вошел никто иной как Эдвард Каллен. Я сразу узнала его, несмотря на то, что наша прошлая встреча была недолгой, а лица в памяти были размыты от слез.

Выглядел он неважно, и хотя на нем был дорогой темный костюм и белая рубашка, а лицо гладко выбрито, темные круги под глазами, лишенными жизни, выдавали его внутреннее состояние. Да, глаза были самым страшным зрелищем, они походили на высохшие колодцы, зияющие черной пустотой.
И весь он казался каким-то потерянным, будто заблудившаяся тень, и мне вновь захотелось подойти к нему и как-то утешить, облегчить его боль.

Я уже сделала шаг навстречу, когда заметила, что он замер на месте и не отрывает завороженных глаз от спящей Виктории. На лице его застыло странное выражение муки и изумления одновременно. Это-то и отрезвило меня.

Стоп! Что он здесь делает? Зачем он пришел? Не то чтобы он не имел на это права после всего, что сделал для нас, но все же его внезапное появление было очень подозрительным.

А что если он хочет причинить вред Виктории? Возможно… Я слышала, что люди под воздействием эмоций в период горя и отчаяния решались на безрассудные поступки. Внутри у меня все похолодело от одной только мысли об этом. Сумею ли я остановить его, если он надумает что-то сделать? Нет, Боже, о чем я? Он же спас мою девочку!

- Мистер Каллен? – мой голос дрожал от волнения, как бы я ни пыталась его сдержать.

Он словно вышел из забытья, услышав мое обращение к нему, и встрепенулся.

- Да, я пришел навестить Викторию… - пояснил он чуть хриплым голосом. – Наверное, это покажется вам странным…

У меня отлегло от сердца. Какая же я глупая! Мне стало стыдно, невообразимо стыдно перед этим мужчиной. Вместо того, чтобы встретить его как полагается и принести соболезнования, я подумала о нем дикие вещи. Похоже, у меня от всех этих волнений началась паранойя.

- Нет, что вы, я очень рада вас видеть, - поспешно оправдалась я. – Просто, это неожиданно…

В его глазах мелькнула растерянность.

- Я и сам не ожидал, что приду сюда. Но я хотел узнать, как она. Как прошла операция?

Чувство вины полностью поглотило меня. Он, переживающий такое горе, потерявший самое дорогое в жизни, думает о здоровье чужого ребенка!

- Все хорошо, операция прошла успешно, как видите… - мой спутанный ответ заставил меня устыдиться еще сильнее.

- Да, я слышу… биение сердца, – тяжело выговорил мужчина, голос его был хриплым.

Биение сердца, сердца его сына - вот что он услышал здесь… Как же это странно и больно для него, наверное. Я осмелилась посмотреть прямо в его глаза. В их серой глубине плескалась невообразимая тоска.

Мне захотелось хоть как-то подбодрить его, но что я могла? Только выразить свою неизмеримую благодарность.

- Да, оно бьется, благодаря вам и вашему сыну… - голос не слушался от охвативших меня эмоций. Я никак не могла подобрать правильных слов. – Я не желаю причинять вам боль, но мне бы хотелось выразить вам свои самые искренние соболезнования…

Может, не стоило бередить его еще не зажившую рану, но не сказать этого я тоже не могла.

- Спасибо… - глухо ответил он, прикрыв глаза. Все же я ранила его.

- Я была там, в церкви и на кладбище… - зачем-то поделилась я, чувствуя, что он должен знать о том, что я помнила о нем и его сыне, была вместе с ними, хоть и вдалеке в этот трагический момент.

- Почему? – он был искренне удивлен, на лице его отразилось недоумение.

- Я не могла не прийти, не отдать дань уважения и скорби вашему сыну. Он, в некотором роде стал родным и мне. И, поверьте, я тоже ощущаю эту невосполнимую потерю…

И это было правдой. Каким-то непостижимым образом, наверное, через узы сердца, мы все: я, Эдвард, Джеффри, Виктория, оказались связаны вместе. Тори тоже это ощутила в своем сне или не сне? Мистер Каллен пришел сюда, так же, как и я на кладбище.

Тем временем, на его лице сменялись эмоции, очевидно, он переваривал то, о чем я ему поведала только что. Рассердится ли он, сочтет ли это неуместным с моей стороны?

- Букет лилий, это… – вдруг выдал он совершенно не то, что я ожидала.

Как он догадался, что они от меня? И разве он заметил их среди множества других цветов?

- Да, я принесла их. Простите, если расстроила вас, я поступила так от чистого сердца, – пробормотала я, словно меня поймали на месте преступления.

- Все в порядке, не беспокойтесь, спасибо вам… - успокоил он меня, и я выдохнула облегченно.

- Это лишь цветы, вы дали мне невыразимо больше! Если я когда-нибудь смогу чем-то отплатить вам, только скажите, и я все сделаю! – выпалила я.

Мужчина ничего не сказал в ответ и отошел к окну. Казалось, он о чем-то напряженно раздумывает, и это немного обеспокоило меня. Он хочет что-то попросить взамен? Что это может быть? И действительно смогу ли я расплатиться с ним?

Пока эти тревожные мысли нарастали как снежный ком в моей голове, он вернулся от окна к кровати Виктории и пристально смотрел на нее, словно впитывая в себя ее черты.

- Вы можете отплатить мне тем, что позволите навещать Викторию, - наконец озвучил он свою просьбу, глядя на меня.

И все? Да это же самое малое из того, о чем он мог бы попросить. Я понимала его: он потерял своего сына, и если общение с моей дочерью поможет ему хоть как-то приглушить свою боль, то я согласна, конечно, согласна.

- Конечно! Это будет большая честь для нас с ней! Сейчас ей ввели лекарство, и она спит, но я уверена, что она с радостью познакомится с вами, - таков был мой ответ.

- Хорошо, значит, я зайду завтра… - в его голосе послышалась надежда, и это было замечательно. Тори – общительная девочка, и она не испугается, я думаю, так что проблем возникнуть не должно.

- Да, мы будем вас ждать, мистер Каллен!

- Меня зовут Эдвард. Я думаю, уместнее называть меня так, - вторая неожиданность за весь наш немного неловкий сегодняшний разговор. Он решил чуть отойти от официальных границ.

- Да, конечно, Эдвард. Я – Изабелла Свон! – я протянула ему свою руку, сама вдруг смутившись своего жеста. Так необычно было переходить на более неформальное общение, ведь я совсем не знала этого человека, но волею судьбы у нас оказалось теперь так много общего.

- До встречи, Изабелла… - Эдвард сжал мою протянутую руку в своей большой ладони, и его внимательный взгляд был обращен прямо на меня. Это было так, словно он впервые увидел меня и изучает. Я давно отвыкла от того, что на меня смотрит мужчина и едва ли не покраснела, хотя ничего интимного в данной ситуации не было. В прошлый раз мы едва ли могли запомнить друг друга, так что его внимание было вполне естественно.

Я вдруг поняла, что ничего не сказала в ответ.

- До встречи, Эдвард… - пересохшими вмиг губами произнесла я.

Он отпустил мою ладонь, а мне почему-то этого совсем не хотелось. Я не понимала себя, этого иррационального желания. Эдвард бросил последний взгляд в сторону спящей Виктории и вышел из палаты.

Я несколько секунд смотрела на закрывшуюся за ним дверь, а потом вернулась на свой пост возле дочери. Этот визит оставил неизгладимый след в моей душе сегодня.



Осенний дождь вовсю моросил, заливая стекла моей машины, а ветер бросал в прохожих за окном яркими пятнами из падающих листьев.

Выйдя из больницы, я будто впервые вдохнул влажный воздух и ощутил запах прелой листвы, почувствовал мокрые капли на своем лице. Я снова мог что-то чувствовать с тех пор, как потерял моего мальчика.

Я думал поехать к матери, но резко развернул автомобиль в противоположном направлении. Другая встреча была необходима мне прежде других. Встреча с моим сыном.

Я не был на кладбище со второго дня после похорон. Я не мог переступить за ворота, боясь, что боль раздавит меня своей тяжестью, словно могильной плитой. Но сегодня я ощущал себя готовым к этому и чувствовал потребность быть там.

Заглушив мотор, я выбрался из салона и толкнул кованую дверь в ограде кладбища. Я шел по аллеям, пустым из-за плохой погоды. Нужное место я нашел без труда.

Скромная бело-серая мраморная плита гласила: « Джеффри Элиазар Каллен, две тысячи седьмой – две тысячи четырнадцатый год. Наш ангел – ты вечно будешь с нами». Цветов было по-прежнему много, видимо мама и Элис заботились об этом. Я присел на корточки, провел рукой по золоченым буквам, боль вернулась новой волной, вырываясь из глубин сердца сносящим с ног потоком.

- Джеффри… Здравствуй, сынок…Прости меня, что я не приходил. Но теперь этого не будет, слышишь, я обещаю тебе, что мы будем видеться каждый день. Я больше не покину тебя, как теперь знаю, что и ты не покинул меня. Я слышал, как бьется твое сердечко сегодня, а это значит – что они были правы – ты продолжаешь жить, пусть и в другом маленьком человечке. Ты всегда будешь с нами, в наших сердцах, в наших мыслях, в этой девочке. Ее зовут Виктория. Я навещал ее сегодня, она такая маленькая и хрупкая, но она борется и будет жить, как и ты…Я знаю, ты не будешь против, если я буду видеться с ней, ведь вы так связаны с ней теперь… Я знаю, что ты послал ее мне в утешение, но никто не заменит мне тебя, моего любимого сыночка… Никогда… Но я буду продолжать жить ради тебя, ведь ты бы этого хотел, - я говорил все это, а по моим щекам стекали ручейки то ли дождя, то ли слез, капая на воротник пальто.

Но это будто смывало с меня боль, принося облегчение. Разговор с сыном очищал мою душу, давая ей то, что необходимо. Я знал, что он слышит и поддерживает меня, где бы ни находился.

Я постоял рядом еще какое-то время, просто слушая тишину, нарушаемую только звоном дождевых капель и шелестом ветвей деревьев.

- Мне пора… Я вернусь завтра. До встречи, сынок, я люблю тебя…

Медленно я пошел прочь, когда я вернулся в машину, то изрядно промок, но это не волновало меня. На душе полегчало, словно с нее сняли значительную часть тяжкого груза.

Я отправился в загородный дом моей матери, который перешел нам по наследству от деда. Двухэтажный особняк из темного камня с большими французскими окнами. Добрался я туда уже к вечеру, мама выбежала мне навстречу, наверное, услышав автомобиль на подъездной дорожке.

Я ужаснулся ее виду – моя мать была моложавой ухоженной женщиной, но сейчас выглядела много старше своих лет. Черное платье только подчеркивало бледность ее лица и углубляло морщинки. В поблекших зеленых глазах блестели слезы.

- Эдвард, сынок, слава Богу! – сквозь рыдания говорила она. Я притянул ее в свои объятия, чувствуя вину за то, что тоже стал причиной ее терзаний.

- Успокойся, мам, все нормально… Я вернулся, вернулся к жизни, - пробормотал я.

- Я думала, что потеряю и тебя тоже…

- Прости меня…

- Мне не за что тебя прощать, ты так страдал, а мы ничем не могли тебе помочь…

-Никто не мог помочь мне, пока я сам не понял, для чего мне жить дальше. Пойдем в дом, я все тебе расскажу.

- Конечно, сынок, конечно.

Мама провела меня в гостиную, еще при жизни деда выполненную в бежевых тонах, усадила на диван, обтянутый темно-коричневой кожей. Я собирался раскрыть свой главный секрет, ведь до сих пор, кроме меня, врачей и родственников Виктории не знал о том, что Джеффри стал для нее донором. И я не знал, как сообщить об этом семье, поймут ли они меня? Не осудят ли? Но начать с чего-то придется…

- Ты говорил, что понял, для чего жить дальше и что же это? – помогла мне мама.

- Об этом непросто говорить… Возможно, вы не поймете меня или даже осудите… - Эсми изменилась в лице, видимо, испугавшись за меня.

- Эдвард, я надеюсь, речь не идет о наркотиках или чем-то подобном…

- Нет, конечно, нет!

- Тогда я приму это, чтобы это ни было, - приободрила она меня.

- В тот день, когда произошла авария, и я приехал в больницу, врачи сказали мне, что шансов нет… Они попросили разрешения использовать сердце Джеффри для пересадки его маленькой девочке, которая умирала в той же больнице…

- Боже мой! – у Эсми вырвался шокированный вздох.

- Я не согласился и послал их к черту. Но потом… ко мне обратилась мать этой девочки, она на коленях умоляла меня спасти ее дочь, в ее глазах было то же горе, что и у меня, и я… я не смог отказать ей…

- Ты отдал сердце Джеффри для спасения этой девочки? – дрожащими губами произнесла мама.

- Да, я сделал это.

- Эдвард… это… Это невероятно, то, что ты совершил…

- Ты осуждаешь меня?

- Нет, ты поступил правильно, милосердно, Карлайл гордился бы тобой. Если нашего мальчика нельзя было спасти, то почему бы не дать шанс другому малышу. Я уверена, что Джеффри не был бы против, он был добрым и чутким мальчиком, - по ее щеке скатилась слезинка. – Просто это так неожиданно и сложно…

- Вчера я вспомнил слова врача о том, что часть моего сына таким образом всегда будет жива в этой девочке.

- А ведь так и есть! – оживилась Эсми. – Или? Это же такая тяжелая операция…

- Сегодня я был у нее в больнице, операция прошла успешно.

- Слава Богу!

- И я слышал… слышал, как бьется сердце Джеффри, мама! Оно бьется, пусть и в этой девочке, Виктории!

- Это чудо, Эдвард! Чудо, которое спасло ей жизнь и дало утешение всем нам…

- Да. Я решил, что буду навещать ее.

- Это хорошая идея. Как себя чувствует малышка?

- Она еще очень слаба, такая маленькая, худенькая, но борется с таким недугом. Я хотел познакомиться с ней, но сегодня она спала, когда я пришел.

- Почему бы и нет? Ведь она стала как бы частью нашей семьи, если только ее родные не против.

- Нет, с этим все нормально. Я вернусь туда завтра.

- Хорошо. Я так рада, что ты нашел в себе сил выкарабкаться из этой бездны и обрел новый смысл в жизни, сынок!

- Я был и у Джеффри сегодня, это тоже принесло мне облегчение. Казалось, что он слышит меня…

- Конечно, сынок, ушедшие всегда рядом с нами, даже если мы не можем больше видеть их и говорить с ними. И я знаю, что наш малыш рад, ведь тебе стало легче… - Эсми украдкой вытерла слезы на своих щеках.

- Еще я должен навестить Эммета. Я даже не узнал о его состоянии…

При этих словах мама отвела глаза, а ее лицо помрачнело.

- Что? Что с ним? Он… неужели он… - задохнулся, представив самое страшное.

- Нет, нет, он жив, но, Эдвард… у него серьезные нарушения позвоночника и есть вероятность, что он не сможет ходить…

Я закрыл лицо руками, не в силах вынести еще и это ужасное известие. Что же это за злой рок, я потерял сына, а теперь и мой друг может остаться инвалидом! Меня прожигал стыд за то, что я не навестил его, даже не спросил о нём, за то, что был эгоистом, поглощенным лишь своей бедой и забывшим о близких.

- Но, может, все еще образуется, он молод, его организм сильный и крепкий… – попыталась утешить меня Эсми.

- Хорошо бы, мама, только сейчас так сложно сохранять надежду!

- Надежда есть всегда, даже когда больше не остается ничего, помни это...

- Я постараюсь.

- Как же я рада, что ты здесь, - она снова обняла меня.

- Я здесь. Надо как-то продолжать жить дальше, хоть это и больно…

- Мы справимся, сынок, ради нашего ангелочка, мы справимся. Может тебе лучше переехать ко мне?

- Нет, я вернусь в свою квартиру, это мой дом, я не буду ничего делать с вещами сына, они навсегда останутся там, где были при нем.

- Как скажешь, только навещай меня почаще, мы должны держаться вместе.

- Обязательно, мам!



Через несколько часов после ухода Эдварда Каллена приехал Чарли, и я рассказала ему о странном визите.

- У нас с Викторией сегодня был гость, - начала я.

- Гость? – не понял отец.

- Да, Эдвард Каллен, - пояснила я.

- Тот самый, что…

- Да, тот самый, что подарил моей дочери шанс на жизнь.

- Что ему было нужно? – нахмурился Чарли.

- Он просто пришел навестить Викторию…

- И как он?

- Выглядел плохо, да и кто бы выглядел хорошо, оплакав своего ребенка…

- И он пришел сюда? И все?

- Он попросил разрешения навещать ее.

- И ты согласилась?

- Конечно, как я могла отказать ему после всего, что он для нас сделал! Да и что в этом плохого?

- Не нравится мне все это, Беллз, слишком подозрительно… - он задумчиво почесал подбородок. – К чему ему навещать чужого ребенка?

- Папа, ты забыл, что в этом чужом ребенке бьется сердце его сына!

- Да, это так. Но не вообразил же он из-за этого, что имеет какие-то права?

- О чем ты? Он просто отец, потерявший своего ребенка, и если Виктория может облегчить его горе, я не стану препятствовать этому. Я слишком многим ему обязана!

- Хорошо, но я должен встретиться с ним, чтобы держать все под контролем.

- Папа!

- Что? Я не буду навязчив!

- Пожалуйста, будь деликатнее с ним, представь себя на его месте… - попросила я.

- Я же не изверг, Беллз, мне жаль его, не знаю, что бы я делал, если перенес такую же потерю, как он… А как его жена?

- Честно говоря, я не в курсе… - я задумалась о том, что не видела ее ни в больнице, ни на кладбище, возможно, он вдовец? – Она ни разу не появлялась здесь.

- Он что, воспитывал сына один?

- Я не знаю и не буду спрашивать, это невежливо, мы понятия не имеем как все обстоит на самом деле, незачем тревожить его раны.

- Ты так защищаешь его…

- Да, потому что он сделал для меня то, чего никто не мог – спас жизнь моей дочери, этого для меня достаточно, чтобы верить ему!

- Но я все равно пробью его по своим каналам…

- Папа, ты неисправим! – я покачала головой.

- Просто меры предосторожности, никогда не помешает знать, с кем имеешь дело.

Я пожала плечами, спорить с ним бесполезно, пусть узнает, уверена, что ничего криминального он там не найдет. Да и мне хотелось побольше узнать об этом загадочном мужчине…

**************************************************************************************
Мы узнали мысли Беллы об этой встрече, теперь очень хотелось бы знать ваши, пожалуйста, оставляйте комментарии и отзывы! Все ждут встречи с Эмметом, поэтому новая глава появится пораньше, 7 апреля!