Глава 6. Pov Белла

Обложка к главе

Саундтрек к главе



Две недели я ждала, когда состояние моего ребёнка стабилизируется и вот, наконец, ее перевели из реанимации в палату интенсивной терапии.

Мне позволили увидеть ее, и я с колотящимся сердцем переступила порог ее палаты. Виктория лежала, укрытая легким одеялом, она похудела еще больше, ее личико осунулось, а под глазами еще оставались лиловые тени.

Моя крошка, сердце обливалось кровью при виде ее, но главное, что она будет жить, а все остальное пройдет. Понадобятся месяцы реабилитации, но она снова встанет на ноги, наберет потерянный вес и вернет здоровый цвет лица.

Мы обязательно съездим в Диснейленд, как и собирались. Правда с деньгами стало особенно туго, медицинская страховка не покрывала все расходы на лечение и операцию, Чарли и Рене с Филом заплатили большую часть денег, но они тоже не были миллионерами, а я уже несколько месяцев не работала. Я боялась потерять работу, но не могла оставить Тори, особенно теперь, без присмотра, ведь она так слаба и беспомощна.

Я приблизилась к кровати, осторожно, едва касаясь, взяла ее маленькую прохладную ладошку в свои руки.

- Виктория, доченька… - прошептали губы.

Едва заметный взмах ресниц, и родные глаза смотрят на меня слегка затуманенные лекарствами.

- Мама… - легкий шелест ветерка в ответ.

Но я услышала, услышала, и это слово, словно живительный бальзам пролилось на мою измученную ожиданием и тревогой душу. Она очнулась, моя девочка, она узнала меня! Слава Богу, самое сложное позади!

- Я здесь доченька, здесь, мама с тобой, моя родная… Все хорошо, Тори, теперь все будет хорошо… - исступленно повторяла я, касаясь рукой ее лба, убирая прядку темных волос.

- Я спала, мамочка, да? Мне снились хорошие сны… - сообщила моя крошка.

- Да, ты долго спала и лечилась во сне. А что тебе снилось?

- Лужайка, такая зеленая и красивая, там были качели и мальчик на них, он уступил их мне, и я взлетела так высоко, а он ушел…

Я замерла в неверии, услышав ее слова. Мальчик… уступил качели и ушел. Джеффри? Но, как? Как это возможно? Передалась ли ей связь с ним через его сердце? На моих глазах выступили слезы…

- Мамочка? Ты плачешь, но ведь это был хороший сон, да?

- Да, очень хороший сон, детка. Я плачу от радости. Знаешь, пока ты спала, у тебя появилось новое сердечко, оно больше не будет болеть, - осторожно поведала я.

- Боженька подарил мне его?

- Да, я же говорила, что он тебя обязательно услышит…

Пока я не собиралась говорить дочери о том, каким образом у нее появилось новое сердечко, она еще слишком мала, чтобы понять это. Потом, когда она подрастет, я непременно расскажу ей, и мы навестим Джеффри, но это будет потом…



Собираясь в больницу, я взглянул на себя в зеркало и ужаснулся. Ребенок испугается меня… Заросшее двухнедельной щетиной, почти бородой, лицо с темными мешками под мутными, покрасневшими глазами, всколоченные волосы. Жалкое зрелище опустившегося человека…

Я не хотел произвести такое впечатление и схватился за бритву. Приняв душ и побрившись, я переоделся в один из своих костюмов. Пригладив волосы, я вышел в коридор. Мой взгляд упал на полуоткрытую дверь, ведущую в комнату сына. В сердце привычно кольнуло ледяным холодом, эхом прокатившемуся по всему телу… Джеффри…

Я постоял там немного, упершись руками в косяк, на миг моя уверенность пошатнулась, но я взял себя в руки, достал ключи от машины и отправился в больницу.

Но чем ближе я подъезжал к ней, тем сильнее внутри меня боролись два чувства: неимоверное притяжение и такое же отторжение. Меня тянуло туда, где сейчас находилась частичка моего сына, важная частичка, но по воле злого рока это было то же самое место, где я потерял его.

Я разрывался на части от сомнений и не знал, как поступить. Пару раз я сворачивал с дороги, но, покружив по окрестностям, вновь возвращался на автостраду, ведущую в окружную детскую больницу.

Спустя час я все-таки оказался возле унылого серого здания, которое предпочел бы больше никогда не видеть, но выбора у меня не было. Я уронил голову на руки, находящиеся на руле. Что я здесь делаю? Зачем мне это?

Я не мог объяснить этого даже самому себе и тем более не представлял, что скажу родителям той девочки. Не сочтут ли меня сумасшедшим, помешавшимся от горя и преследующим их ребенка? Но, черт возьми, я отдал им самое ценное, что у меня было, и они должны понимать это!

Я вышел из машины и поднялся по ступенькам больничного крыльца. Воспоминания о том ужасном дне, когда я находился здесь в последний раз, словно мутная волна, накрыли меня с головой, лишая воздуха и зрения.

Я прислонился к больничной стене, чтобы перевести дыхание и прогнать их прочь из моей головы. Надо взять успокоиться и сосредоточиться, я здесь по делу, только и всего…

Я медленно вошел в стеклянные двери и направился к стойке регистрации.

- Здравствуйте, мне нужно попасть в кардиологическое отделение… - обратился я к молодой медсестре.

- Это на шестом этаже, лифт справа.

- Спасибо, мисс.

Лифт ехал медленно, как мне показалось, пока я отслеживал мигающие цифры этажей на электронном табло, но вот створки его раскрылись на шестом этаже. Голубые стены с жизнерадостными детскими рисунками, как обычно. Обычный медицинский пост.

- Мисс, я бы хотел навестить одну девочку, пару недель назад ей сделали операцию по пересадке сердца.

- Вы имеете в виду Викторию Свон?

- Да…

- Она находится в палате интенсивной терапии, и посещения строго ограничены, вы – родственник?

- Нет, но я…

- Тогда извините, но я не могу вас пропустить!

- Послушайте, это очень важно…

- Сожалею, сэр…

- Нет, вы не понимаете… - начал взрываться я, но меня перебил мужской голос сзади.

- В чем дело, мисс Стенли?

Я обернулся, за моей спиной стоял доктор.

- Этот мужчина хочет навестить Викторию Свон, но я объяснила ему, что посещения только для родственников и то строго ограничены!

Доктор пристально взглянул на меня и спросил.

- Мистер Каллен, верно?

- Да, а вы…

- Я – доктор Харрис, лечащий врач Виктории, мы разговаривали с вами тогда…

- Понятно.

- Мисс Стенли, я разрешаю пропустить мистера Каллена, я думаю, родные Виктории не будут против его посещения.

- Хорошо, доктор Харрис. Сэр, наденьте бахилы и халат, я провожу вас.

Я переоделся, как мне было велено, и теперь стоял перед неприметной белой дверью. Рука потянулась к ручке, но замерла на полпути. Правильно ли я поступаю? «Да!» - откликается что-то внутри меня, глубоко внутри. Медленно поворачиваю ручку, и дверь поддается.

Обычная угрюмая палата, кровать с маленьким тельцем на ней, опутанном проводами, каштановые волосики на голубой больничной подушке, худенькое заострившееся личико с фиолетовыми тенями под глазами и звук, пригвоздивший меня к полу и пустивший мороз по моей коже.

Тук-тук-тук. Биение сердца. Сердца моего мальчика…. Оно бьется, бьется в этой девочке! Громко и оглушительно для меня, переворачивая весь мой мир с ног на голову. Это происходит так, как будто с моих глаз сняли черную повязку, и я шагнул из темноты на свет.

Все приобрело другие цвета, другие очертания, все встало на свои места, и я понял, что сделал правильный выбор тогда. Все было не зря…

Я стоял там, на пороге палаты, на пороге нового начала и слушал самую важную и завораживающую мелодию на свете – мелодию родного сердечка, бившегося в унисон с моим, рвавшимся к нему из моей груди, узнавая его из тысячи. Каждый стук будто касался моего сердца своими невесомыми и невидимыми крылышками, исцеляя его, давая силу все преодолеть и идти дальше.

Впервые за эти темные недели вечной ночи я понял, что не потерял моего мальчика, он всегда будет со мной – в моей душе и здесь – в этой маленькой беспомощной девочке.

Ведомый чувством мощного притяжения, я сделал шаг навстречу биению сердца, и тут послышался тихий вздох. Обернувшись на него, я заметил в кресле возле окна невысокую хрупкую девушку. Она встревожено поднялась
со своего места в мою сторону, ее карие глаза с тревогой вглядывались в меня, словно она хотела прочесть мои мысли.

Ее размытый образ мелькнул в смутных воспоминаниях, глаза в глаза, сердцем к сердцу…

Да, это была она, мать этой девочки, это она на коленях умоляла меня спасти ее дочку. Я помню боль в ее глазах и безмерное отчаяние, которое рвалось из нее. Я помню, как растерзанный собственной болью, я почему-то смог почувствовать и ее боль тоже. Может, потому, что она была у нас общей на тот момент.

И я согласился, потому что мне не хотелось, чтобы эта женщина тоже понесла тяжелую утрату. Смерть уже забрала в свои цепкие когти моего мальчика, но еще одного невинного ребенка я не смог ей отдать, слишком много жертв…

- Мистер Каллен? – дрожащим от волнения голосом, спросила девушка, в нем слышался страх. Она боялась, но чего? Меня? Ради Бога, не думает же она, что я пришел навредить ее дочери?

- Да, я… пришел навестить Викторию…. – сразу расставил все точки над «и» я. – Это, наверное, кажется вам странным…

- Нет, нет, что вы! Я очень рада вас видеть, просто… это неожиданно…

- Я и сам не ожидал, что приду сюда. Но я хотел узнать, как она, как прошла операция?

- Все хорошо, операция прошла успешно, как видите…

- Да, я слышу… слышу биение сердца… - «моего сына», чуть было не сказал я, и у меня в горле вырос колючий ком.

-Верно, оно бьется, благодаря вам и вашему… сыну, - срывающимся голосом сказала девушка. – Я не желаю причинять вам боль, но мне бы хотелось выразить вам свои самые искренние соболезнования.

- Спасибо.

- Знаете, я была там, в церкви и на кладбище… - призналась она.

- Зачем? – мое удивление зашкаливало.

- Я не могла не прийти, не отдать дань уважения и скорби вашему сыну. Он, в некотором роде стал родным и мне. И, поверьте, я тоже чувствую эту невосполнимую потерю…

Внезапно меня осенила догадка. Цветы, которые я невольно растерзал. Те белые лилии…

- Букет лилий, это…

- Да, я принесла их. Простите, если расстроила вас, я поступила так от чистого сердца… - заволновалась она.

- Все в порядке, не беспокойтесь, - успокоил я ее, не став упоминать об участи ее букета. – Спасибо вам…

- Это лишь цветы, вы дали мне невыразимо больше! И если я когда-нибудь смогу чем-то отплатить вам, только скажите, я все сделаю!

Я помолчал, отходя к маленькому окну с тусклыми стеклами. Я убрал руки в карманы моих дорогих брюк, чтобы не было видно стиснутых до боли, побелевших от напряжения пальцев.

Внутри меня происходило нечто невообразимое, бурными волнами накрывая меня. Я чувствовал, что решение, которое я принял в эту самую секунду, изменит всю мою дальнейшую жизнь или то, что от нее осталось.

Я подошел вплотную к больничной кровати, впервые внимательно вглядываясь в лицо девочки. Она казалась такой маленькой, слабой и беззащитной.

- Вы можете отплатить мне тем, что позволите навещать Викторию, - произнес я, ожидая ее реакции.

- Конечно! Это будет большая честь для нас с ней! Сейчас ей ввели лекарство, и она спит, но я уверена, что она с радостью познакомится с вами.

- Хорошо, значит, я зайду завтра…

- Да, мы будем вас ждать, мистер Каллен!

- Меня зовут Эдвард. Я думаю, уместнее называть меня так.

- Да, конечно, Эдвард. Я – Изабелла Свон, - девушка протянула мне свою бледную холодную ладошку, немногим больше, чем у ее дочери.

- До, встречи, Изабелла, - я сжал ее руку в своей, обратив свой пристальный взгляд на нее. Серый джемпер, джинсы, полусапожки, растрепанные каштановые волосы и карие глаза на бледном лице. Она казалась такой же, как и ее дочка, хрупкой, под навалившимся на нее тяжким грузом.

- До встречи, Эдвард!

Я отпустил ее ладонь и, бросив последний взгляд на кровать, вышел за дверь.
В коридоре я устало привалился к стене. Слишком много, слишком сильно, слишком всего произошло за этот день.

В моей душе все смешалось. Жалость к этой малышке и ее матери, и в то же время злость, что она здесь, а мой сын нет. Радость и изумление от звука его сердца, боль от того, что это сердце уже не его.

Нет, я не жалел, так я мог чувствовать неразрывную связь с моим мальчиком. Эта девушка, Изабелла, правильно сказала, что в ее дочери часть моего сына, а значит, она тоже мне не чужая.

Я ощутил некое возрождение отцовского инстинкта во мне, я хотел оберегать эту девочку, защищать ее. И я буду это делать, мне плевать, что подумает об этом ее настоящий отец. Кстати, почему его не было в больнице ни в тот раз, ни в этот, разве он не должен быть вместе с больной дочерью и женой, поддерживать их? Хотя я вроде бы не видел обручального кольца на руке Изабеллы.

Я буду заботиться о Виктории, это необходимо мне, жизненно необходимо. И я решил начать прямо сейчас, побеседовав с ее лечащим врачом. Я нашел его в ординаторской комнате. Он не был удивлен моим визитом к нему.

- Доктор, я хотел бы знать, каково состояние Виктории Свон?

- Понимаю, хотя, признаюсь, не ожидал, что вас это заинтересует, пока не увидел вас в больнице.

- Вы знаете, какую цену я заплатил за ее спасение и теперь имею право знать, что все это было не напрасно!

- Конечно. Ваш поступок не имеет цены. Я работаю в кардиологии много лет и, скажу честно, немногие проявляли такое же милосердие, как и вы. Но не будем об этом, операция прошла успешно, курс циклоспорина помогает избежать отторжения организмом чужого органа. Сейчас можно говорить о высоких шансах на успех…

- Спасибо, именно это я и хотел услышать.

Из больницы я вышел в странном состоянии, но пребывал в полной уверенности, что вернусь сюда завтра. А сейчас меня ждала встреча с сыном, а затем с матерью.

***************************************************************************************
Вот и произошла долгожданная встреча! Очень жду ваши мнения здесь и на форуме! Спасибо всем, кто оставляет комментарии и отзывы и нажимает яблочки, благодаря чему история снова заняла место в Топе!