Эдвард заходит, едва я приоткрываю дверь своего трейлера, и закрывает её за собой. Уже третий час дня, а его рейс в 16:45 по местному времени. Приземление чуть позже полуночи по времени Нью-Йорка. Я думала, что Эдвард уже на пути в аэропорт. Или хотела бы, чтобы всё было так. Я не хочу сказать что-то не то.

- Ты закончил собираться?

- Да. Небольшая сумка и рюкзак. Машина подъедет через десять минут. Я не мог не зайти к тебе перед отъездом, - говорит Эдвард, приближаясь ко мне. - Давай поговорим об этом что ли.

- О чём именно?

- О том, что ты можешь звонить в любое время, и я тоже буду. Если я не отвечу, значит, телефон не со мной, но в таком случае я перезвоню, как только смогу. Мы вроде решили, что оба будем заняты в последующие дни, но всё-таки...

Незначительного расстояния между нами как будто и не было, едва я подхожу вплотную и обнимаю Каллена изо всех своих сил. Я не думаю, больно ли ему, и не чересчур ли для него подобное. Может, я и должна думать, но мне словно безразлично. Пусть он скажет сам, а до тех пор я буду считать, что всё в порядке.

- Я буду скучать, Эдвард, - эти слова просто вырываются из меня. Всё так по-дурацки и словно по-детски. Может быть, ему даже забавно от того, что я так бросаюсь на него. Что со мной такое? Месяц назад меня бы не заботило, что ему надо уехать. Я была бы только рада дистанции, чтобы отдохнуть от эмоционального давления, и уж точно помнила бы о своём месте, волнуясь на расстоянии, а не вот так открыто, как сейчас. Нет, я не готова услышать, что я смешна или что-то в этом роде.

- Ну это не здорово, но типа здорово, - шепчет он у меня над ухом, - а то я уже стал думать, что из нас двоих только я такой идиот.

- Нет.

Чуть отстранившись, Эдвард прикасается к моим губам затяжным поцелуем, а потом задерживает руку у меня на шее, прежде чем сделать шаг назад:

- Мне пора идти. Но я позвоню. Пока, Белла.

- Пока.

- Не грусти, ладно? Сходи куда-нибудь в один из дней. Может быть, даже сегодня.

И Эдвард Каллен выходит за дверь, оставляя меня одну в трейлере. Съёмки с Наоми начнутся только завтра, а до тех пор я... свободна. Не обязана оставаться на студии. И впервые за долгие недели мне даже не ради кого ночевать здесь. С мыслями, что вдруг мой партнёр заглянет как-нибудь вечерком и захочет познакомится ближе. Мы уже познакомились так, но теперь он не рядом. Я смотрю, как он садится в машину, надевая солнечные очки, и она уезжает прочь. Он не оглядывается. Но он и понятия не имел, что я подойду к окну и буду наблюдать. Ладно. Лучше не зацикливаться на этом. Может быть, кто-то из девчонок сможет найти время и встретиться со мной где-нибудь в городе. Или Элис, или Розали. Я звоню сначала Роуз, и она сразу же говорит, что вполне свободна и как раз собиралась пройтись по магазинам, но что Элис точно завалена работой.

- Можешь даже не звонить. Она совсем потерялась с этой своей стажировкой. Элис стали платить.

- Правда? Она не говорила.

- Это решилось только на днях. Так что, хочешь пойти в Мейсис со мной?

- Встретимся там.

- Через сколько примерно ты подъедешь?

- Давай часа через полтора, - отвечаю я, и мы с Розали договариваемся, где именно встретимся, у какого конкретно магазина. Мы уже неоднократно были в данном торговом центре и знакомы с его обстановкой на девяносто процентов так точно. Он довольно уютный внутри, и не сказать, что по нему бродят прямо-таки толпы людей. И это приятно.

- Хочешь купить?

Розали неслышно подходит ко мне у одной из вешалок в магазине. Я уж точно не собиралась в бутик нижнего белья. Но Розали захотела новый бюстгальтер, и вот мы тут. Стоять столбом посреди помещения не лучше, чем ходить и смотреть. Ко мне бы точно подошёл кто-то из консультантов. Они всегда так делают, чтобы не упустить клиента.

- Ну, он красивый.

- Да, топик красивый. Если тебе нравятся кружева. И напоминает бюстгальтер.

- Который выбираешь ты, а не я.

- Что не отменяет того, что мы можем купить что-то и тебе, - Розали берёт ту самую вешалку с белым топиком, - между прочим, это как раз твой размер.

- И зачем он мне?

- Чтобы порадовать себя. Это достаточная причина. Ты заслужила. В том числе и потому, что вынуждена мириться с Калленом.

- Всё не так уж и плохо теперь. Ты ведь знаешь.

- Так, значит, у вас реально мир и дружба? - мир и... секс скорее. Но я, конечно, не говорила ни о чём таком. Ни о чём из того, что произошло в последние дней пять. Это ложь? Или просто сознательное замалчивание фактов? Наверное, в какой-то степени всё-таки ложь. Я точно не задумывалась о последствиях чего-либо, когда мы с Эдвардом впервые... Заниматься сексом и одновременно думать было бы трудно, наверное.

- Ну да, так и есть. Я про мир.

- К вечеру наверняка появятся фотки из аэропорта. Из одного или обоих, - замечает Розали, проходя мимо меня к вешалкам по соседству, где висят именно бюстгальтеры. К слову, в её стиле. Она любит пуш-ап. Я нет. Не то чтобы я стесняюсь своей груди, просто не хочу ощущений, что она вот-вот куда-то выпрыгнет. Хоть она и небольшая.

- Может быть.

- Говоришь как-то без энтузиазма. Ты впервые знаешь, что он куда-то полетел, одновременно с тем, как это происходит, и должна их типа ждать.

- Но я видела Эдварда сегодня и вчера, и на протяжении всех этих недель, так что... Теперь я вроде как думаю о нём... значительно меньше, - ну да, как же. Ни хрена не меньше. И такими темпами я скоро и выражаться стану подобно Каллену. Используя всякие нецензурные фразочки.

- Или он просто вконец затрахал тебе мозги, и ты рада побыть без него.

Я буквально давлюсь воздухом, который попадает куда-то не в то горло. С физиологической точки зрения это, может, и невозможно, но меня охватывает дикий кашель. Я прикрываю рот рукой, чтобы было не так громко. Судя по озадаченному выражению лица, Розали точно далека от понимания того, что же именно вызвало такую мою реакцию, и хорошо. Затрахал мозги. В последнее время Каллен трахал не их, а кое-что совсем другое. Кое-кого одушевлённого. Меня.

- Ты бы ещё громче сказала, - наконец откашлявшись, говорю я, - а то тебя слышала только я одна.

- Да кому какое дело.

- Мне есть дело. И может быть дело тому, кто меня узнает.

- Не рановато ли кое-кто возомнил о себе такое? - пожимает плечами Розали, смотря прищуренными глазами. Я даже замираю, потому что я не это имела в виду. Совсем не это. Ну, в своём понимании уж точно. - О, как ты быстро напряглась. Расслабься. Ты, конечно, не подразумеваешь, что тебя непременно кто-то да опознает.

- Точно не подразумеваю.

- И супер. Но если вдруг ты проснёшься знаменитой, и это типа одна из немногих оставшихся нам вылазок, то негоже уйти с пустыми руками. Возьми тот топик. Будет же у тебя когда-то парень. Он тоже заценит.

Будет. Он как бы уже есть. Но выглядеть так после обычных вещей вроде майки и рубашки или платья. Велика вероятность надеть, стать пунцовой просто перед зеркалом наедине с самой собой и сразу же снять, закинув куда-нибудь вглубь шкафа. С другой же стороны, для Каллена я бы, может, и оделась так. Я оплачиваю топик, пока Розали придирчиво выбирает бюстгальтер в примерочной, а потом мы просто бродим вокруг и захаживаем ещё в некоторые магазины, но без новых покупок. Разве что Роуз так и не удерживается от приобретения ароматических свеч в стакане и дарит мне ту, что пахнет пионом. Мы заканчиваем день в одном из кафе, намереваясь поужинать, прежде чем разъехаться кто куда. Она домой, а я на студию. Студия. Который сейчас час? Я достаю телефон и вижу не только время, но и непрочитанное сообщение. Даже два вообще-то. От Каллена. Как я могла пропустить? О, всё ясно. Я забыла включить звук после съёмок.

Уже в самолёте. Посадка скоро закончится. Решил написать.

Ты, видимо, не видишь. Ну ладно. Позвоню потом. Может, ты ответишь.

Вот же чёрт. Теперь писать бессмысленно. Он даже не получит. И ему лететь ещё часа три. Он мог обидеться на меня? Ну нет, это ведь ерунда. Вроде бы.

- Белла. Всё в порядке?

- Да, определённо. Ничего такого. Я буду гамбургер и картошку фри, - говорю я официанту, который ждал только мой заказ и теперь, приняв его, уходит.

На некоторое время мы с Розали остаёмся вдвоём. Но я преимущественно вся в своих мыслях, и в какой-то момент, когда мы уже едим, она смотрит на меня особенно внимательно.

- Теперь ты переживаешь.

- Что?

- Я поняла. Теперь тебе не нужны фотки, но вместо того ты переживаешь, как и что. Ну, всё ли будет в порядке в воздухе, и не случится ли чего с Эдвардом Калленом, пока вокруг сплошь обычные люди. Хотя он наверняка всегда летает бизнес-классом. Лучше бы фотки постфактум, верно? - Розали заметно подмигивает. Вот же я влипла.

- Просто ешь, ладно? Скоро мне надо будет уезжать. Вот доем и вызову такси.

- Такси... Ты не пользуешься своим служебным положением. А Каллен ездит на лимузине?

- Ты пересмотрела разных сериалов или фильмов про богатых, Роуз. Он не ездит на лимузине. Никогда.

- О, ну ладно.

- Ты разочарована. Точно разочарована. Что, думала, что он пригласит нас прокатиться?

- Видимо, можно об этом забыть, - улыбается Розали, качая головой. - Ну да, мысли такие были на протяжении одного процента времени, но раз твой Каллен такой... обычный, то и ладно. Накоплю на аренду сама.

Мы доедаем молча и оплачиваем ужин пополам. Я возвращаюсь на студию примерно без пятнадцати восемь. Ответственный и серьёзный, один из дежурных охранников удостоверяется, что я это я, и что при мне нет ничего подозрительного, а потом Томас, так его зовут, вдруг говорит про Эдварда:

- Вас искал мистер Каллен. Звонил вскоре после того, как вы уехали. Мы так ему и сказали, что вас нет.

- О. Спасибо, Томас. Он не просил ничего передать?

- Нет. Наверное, он вам перезвонит.

- Да, наверное. Ещё раз спасибо, что сказали.

- Не за что. Хорошего вечера вам, мисс Свон.

Ответив взаимностью, я прохожу через турникет в здании пункта охраны и вскоре оказываюсь у себя в трейлере. Одиноко ли мне? Нет, я бы не сказала. Непривычно быть одной, а точнее, быть без Каллена? Да, чертовски и дико непривычно. Я прожила так двадцать лет. Двадцать это фактически преувеличение, причём преувеличение громадное, двадцать лет назад он не был актёром и был просто мальчиком, посещающим школу, а я тогда ещё даже не родилась, но года четыре я точно так жила. Будучи никем для него. Теперь его нет рядом, и внутри меня странная опустошённость. Это иное чувство, чем то, когда я просто была одной из тех девчонок, которые жадно следят за жизнью кумира. Я не ощущала пустоты, а теперь она есть. И чем мне себя занять? И как я буду жить и сосуществовать с ней дальше? А он... чувствует ли он хотя бы нечто отдалённо похожее? Мысли перескакивают с одного на другое. Его карьера. Моя карьера. Актёры и актрисы часто вдали от дома. А когда ты популярен, то и тем более. А Эдвард такой и есть. Он не в последний раз куда-то уехал. Надо попробовать хотя бы почитать. Быть может, время пойдёт быстрее, эти полтора-два часа. Примерно столько Эдварду ещё лететь.

Он обзавёлся мантией-невидимкой, да?

Ты что это, Роуз, ждёшь фотки вместо меня?

Ну не у всех же перед глазами бродит оригинал во плоти.

Сейчас не бродит.

Но бродил утром.

Да, утром бродил. Это правда. В своём трейлере у меня на глазах. В одних шортах. Да, я ночевала там. Снова. После совместного душа. Как и было обещано, обошлось действительно без приставаний. Эдвард даже не касался и вышел из кабинки первым. Кто бы мог подумать.

Мне надо повторить роль. Всё это не помогает. Весь этот разговор.

Что ж, повторяй.

Я бы и рада, но выходит плохо. То есть я читаю и запоминаю, и убеждаюсь, что и так помню каждую реплику, которую потребуется знать завтра. И вот наконец, когда на часах отображается без двадцати десять, мой телефон начинает звонить с высвечивающейся фамилией Каллена. Не уверена, что когда-либо хватала сотовый настолько быстро чуть ли не дрожащей рукой.

- Алло.

- О, ты ответила. Какая приятная неожиданность.

- Я не игнорировала тебя намеренно. Просто забыла включить звук.

- И куда-то уехала. Я наслышан об этом.

- Охрана мне сказала, - сев в кровати по-турецки, шепчу я. - О твоём звонке. Как прошёл полёт?

- Нормально. Я немного поспал, когда дети не так плакали.

- О. Дети. А что же случилось с твоим умением ладить с ними?

- Не прикалывайся. Не ходить же мне было по салону, чтобы приставать к людям с целью успокоить их ребёнка. Ну а ты где была? Никто знакомый там случайно не встретился? Может, кто-то вроде нашего оператора?

- Я вынуждена спросить. Ты сейчас шутишь? Или ты серьёзно? Я затрудняюсь понять. По-моему, этот разговор у нас уже был.

- Ну да, был... - соглашается Каллен, - просто я привык знать, что ты под боком или подо мной, а сейчас ты не под боком, и...

- Но и не под боком у оператора или другого мужчины. И уж тем более ни под кем. Я была с подругой и больше нигде. А ты уже в отеле?

- Угу. И вроде бы я везде остался незамеченным нашими с тобой приятелями.

- На данный момент да. Роуз так сказала.

- Это что, полное имя? Или сокращённое?

- Сокращённое. Её зовут Розали, - я качаю головой, хоть он и не может видеть. - Не будь таким придирчивым.

- Я не придираюсь. Я просто не знаю имён твоих подруг. Она могла бы быть и Роуз. Такое имя тоже существует. Расскажи мне что-нибудь про них.

Я медлю и мнусь, но всё-таки приступаю, опустившись на спину и смотря в потолок трейлера. Я говорю про то, как давно дружу с девчонками, и какие они, что из себя представляют, и что мне трудно представить подруг, которые были бы добрее и заботливее, и кажется, Каллен всё время просто слушает. Или он просто уже заснул, если вдруг лёг или уже лежал, но не сказал об этом. В Нью-Йорке-то уже почти час ночи. Это обычное дыхание на другом конце телефона? Или дыхание спящего мужчины? Каллен спит или не спит? Я замолкаю, и он почти сразу открывает рот:

- И? Ты типа закончила?

- Я не была уверена, тут ли ты ещё или не совсем.

- В каком смысле? Это вопрос, не заснул ли я?

- Да. Пожалуй, это он и есть.

- Я немного хочу спать, но ещё держусь и слышал всё о том, что вы дружите со школы и приехали сюда вместе.

- Это звучит не очень хорошо, - выдыхаю я, - я не хочу, чтобы ты пытался не засыпать из-за меня, Эдвард. Тебе на съёмки уже сегодня.

- Да и тебе, - напоминает он, но с очевидной вялостью голоса, не говоря уже о том, что мне на площадку только завтра. В Лос-Анджелеса ещё не завтра, а по-прежнему сегодня.

- Ты немного ошибаешься. У меня ещё вечер. Хоть и поздний.

- Чёрт. И правда. Разница во времени. Я забыл. Не люблю эту путаницу с часовыми поясами, - теперь он фактически шепчет, и я слышу странный искажённый звук. Я без понятия, что это. Может, Эдвард зевнул? Звук повторяется, и да, я понимаю, что права. Он совсем уставший. Любимый мой…

- Эдвард.

- Да, я понял, - сипло говорит он. - Доброй ночи, Белла. Я позвоню тебе сегодня, но завтра. Всё получится. С Наоми.

- Спасибо, что поддерживаешь. Спокойной ночи.

- Ну отключайся первой.

После непродолжительного раздумья я так и делаю и ложусь раньше обычного. Да, сон первоначально не идёт, но всё-таки я засыпаю, чтобы проснуться отдохнувшей и увидеть сообщение, присланное пару часов назад.

Доброе утро. Удачи сегодня и в другие дни.

Доброе утро. Ты уже трудишься?

Каллен так и не отвечает за всё то время, что я ещё нахожусь на студии до отъезда в парк, где сегодня пройдут некоторые съёмки. Там мы и встречаемся с Наоми. Она подходит в укороченных джинсах и синей рубашке с вкраплениями белых точек, держа стакан из Старбакс.

- Привет, Белла.

- Здравствуйте, Наоми.

Она приобнимает меня и спрашивает, как настроение. Я ограничиваюсь кратким ответом, что всё в порядке. Не думаю, что она хочет услышать что-то большее, чем это. И в целом мне становится нервно. То есть по пути сюда я и так уже нервничала, но с её появлением уровень тревожности возрос словно во много раз. Хотя я и сама не уверена, отчего именно нервничаю. Накануне мы общались почти так, как будто давно друг друга знаем, и в разговоре со мной Наоми точно не бурчит подобно Эдварду в наш с ним первый день, и не похоже, что я уже успела её чем-то рассердить. Неужели стоило выпить успокоительные, несмотря на моё игнорирование их из-за Каллена? Или я вся такая взвинченная как раз по причине разлуки с ним? Надо мысленно с него переключиться, иначе я всё просто запорю.

- Наоми. Я могу спросить? Это насчёт сцены.

- Разумеется.

- Мне не очень удобно повышать на вас голос, точнее, совсем неудобно, но я вроде должна и...

- О. Ты об этом. Я скажу тебе только одно. Не стесняйся. Если бы тебе нужно было меня ударить, я бы, конечно, пожелала и попросила, чтобы ты не била сильно, но остальное нисколько не проблема, - Наоми чуть прикасается к моим волосам. - Прости за вопрос, и не отвечай, если не хочешь. Но твои глаза по цвету как будто не соответствуют волосам. Ты...

- Они окрашены. Для роли. Я шатенка, не блондинка.

- У меня были такие мысли на самом деле, - Наоми допивает содержимое стакана, прежде чем выбросить его в близ стоящую урну. - Хотя тебе идёт быть блондинкой. Просто есть ощущение, что ты не всегда была ею.

- Это ведь просто цвет. Я имею в виду, что он не меняет меня изнутри. Или нет?

- Безусловно, это просто цвет. Мы меняемся не из-за таких вещей.

- Наоми, Белла.

- Здравствуй, Френсис.

Мы приветствуем его одновременно, и он кивает, прежде чем дать нам наставления, что бы ему хотелось увидеть. Потом он просит поправить мне причёску, которая немного растрепалась на ветру, и чуть подкрасить губы, и я приоткрываю рот, чтобы Андреа было удобнее с контурным карандашом. Съёмка начинается сразу, как из кадра уходят все посторонние.

- Мама.

Так странно называть не маму мамой. Я представляю, что она мама. Не такая, как Рене, конечно. У Мередит мама совсем другая. По характеру и соответственно в плане отношения к дочери и принимаемым ею решениям.

- О, дочь, - Наоми поднимает голову от телефона и смотрит на меня и вокруг меня непонимающе, - ты... одна. С кем Дейзи? Это ведь не то, что я думаю?

- Смотря, что... - невольно я делаю короткую паузу в силу предстоящего неформального обращения, - ты думаешь, мама.

- Ты же не оставила мою внучку с тем человеком.

- Ричард её отец, и да, я оставила их вдвоём. Если бы ты знала, как она радуется, когда он приходит, и понимает, что он это он.

- Отец, - Наоми хмурится, качая головой из стороны в сторону, прежде чем подойти и поравняться со мной, - ты не можешь ему доверять. Так называемый отец вполне счастливо жил в своё удовольствие, пока мы с твоим отцом помогали тебе всем, чем могли.

- И я не принижаю значение этого и не отрицаю, что без вашей помощи мне пришлось бы тяжело. Я благодарила вас и продолжаю благодарить. Но теперь Ричард полон решимости всё исправить, и я дала ему второй шанс. Я не спрашиваю твоего позволения, мама. Это моя жизнь, - эмоционально говорю я, двигаясь по дорожке среди деревьев и мимо лавочек. В парке не очень оживлённо. И в основном другие люди находятся в стороне. Может быть, потому, что кто-то не даёт им идти именно в нашем направлении.

- Ты и раньше так рассуждала, Мередит, и посмотри, куда тебя это завело. Сделало матерью-одиночкой, вот куда.

- Не навсегда.

- Если только он снова не сбежит.

- Нет, - я говорю прямо в лицо Наоми. Как, если что, сказала бы всё своей родной матери, решив, что с меня наконец хватит, и достаточно молча сносить какие-то вещи. - Ты не обязана верить и, скорее всего, не веришь, но он изменился. Я чувствую. Это не подделать. Он звонит по несколько раз в день и вечерами, спрашивая, не нужно ли мне что, есть ли дома еда, и всегда приносит что-то с собой, когда приходит. Фрукты или другие продукты. Наверное, я зря говорю всё это. Ты не поймёшь. Ты принципиально не хочешь видеться с ним, а значит, ты не увидишь его с Дейзи, не увидишь его отношения и их связи, а мои слова... Ну что толку от них.

- Он сам создал ситуацию, при которой лишился моего доверия, которого и так было не особо много. Он решил так жить. Не надо переводить все стрелки на меня.

- Да, мама, сам. Но он пытается заслужить моё доверие вновь и заслуживал бы и твоё, если бы ты не передумывала приходить, узнавая, что мы с Дейзи ждём его в гости. Так было уже не раз. Папа и то виделся с ним и...

- Да потому, что вы двое словно слеплены из одного теста. Ты и твой отец. Вы оба такие, что эмоции заслоняют ваш разум, - отрывочным голосом, от которого я вздрагиваю и как-то даже пугаюсь его звучания, произносит свою реплику Наоми. Она всегда потрясающая в особо напряжённые моменты, когда ситуация накалена до предела, но испытывать это на себе отличается от того, как всё преподносится зрителю, сидящему перед экраном. Я поражена, и по коже проносятся мурашки. Это так... убедительно. Будто сама Наоми такого мнения именно обо мне. Я собираюсь с мыслями, чтобы продолжить.

- Ты ненавидишь это?

- Не придумывай. Я лишь сказала то, что сказала, и что является правдой. Вы вечно даёте вторые и третьи шансы.

- Давай лучше сменим тему или просто молча пойдём в клинику. Ты говорила, что хотела бы, чтобы я была рядом, когда тебе скажут, что там с образованием, и нужно ли что-то делать. Это ещё одна причина, по которой я даже не думала взять Дейзи с собой. Она могла бы расплакаться в незнакомом месте.

- А с ним она, значит, не плачет?

- Иногда плачет, - Мередит честна и откровенна, а значит, и я говорю, ничего не утаивая, и без всякого стыда. - Но Ричард терпелив. Он может упомянуть что-то, но не жалуясь, а просто рассказывая. Послушай, ты... боишься?

В фильме не будет показано, как мы идём к врачу, то, что с «моей» мамой всё хорошо, и то был не совсем верный диагноз, будет просто упомянуто в одной из последующих наших с Наоми сцен, но сейчас я должна быть встревоженной. Мой голос не тихий, но неторопливый. И ступаю я также медленнее.

- Больше за вас с Дейзи. Если что, в своём возрасте она быстро забудет меня, а времени узнать папу у неё будет более, чем достаточно.

- Не думай так. Мы ещё ничего не знаем. Мама. И... - я дотрагиваюсь до Наоми, до её левой руки около локтя. Наоми останавливается и едва заметно кивает, опуская правую руку с сумкой вниз. Я выжидаю ещё мгновение, прежде чем обнять Наоми нежно, но крепко. Она обнимает в ответ только левой рукой. Прикасаясь к моему плечу. «Моя» мама явно сдержанный человек. Соответствующая мысль проходит и через страницы сценария, но так и зрители убедятся, что их ощущения правдивы. Надеюсь, что убедятся.

Оставшаяся часть дня проходит вполне размеренно. И я нервничаю всё меньше. После того, как в перерыве появляется возможность прочесть сообщение.

Да, тружусь. Как, полагаю, и ты, пчёлка. Я звонил, хотел услышать твой голос, но ты не ответила. Я позвоню тебе часов в семь, ладно? По твоему времени. В это время мы обычно уже всегда свободны.

Я вижу, что не ответила. Это очевидно сначала по уведомлению на экране, а потом и по единичке на светло-зелёной иконке программы. Ничего не сделать. Это всё разница во времени. Может, Эдвард тогда ел, или просто требовалось время, чтобы переставить декорации или переодеться, но мы с Наоми продолжали работать. Над сценой, где наши героини снова проходят через парк после оптимистичного визита к врачу. Пчёлка... Эдвард Каллен назвал меня пчёлкой. Я уже была «халатиком», но пчёлка звучит лучше. И нравится мне больше. Более того, Эдвард повторяет обращение, когда вечером я отвечаю на его звонок, уже находясь в своём трейлере. На часах ровно 19:00. Поразительно. Я думала, это всё условно, и что семь часов могут превратиться и в восемь, и в девять, и что Каллен вообще может забыть про меня или заснуть, но нет. И его голос нисколько не сонный.

- Как прошёл день, пчёлка?

- Хорошо. Мне показалось, что Лоуренс удовлетворён всем, что мы сняли сегодня, и, когда был перерыв, Наоми заказала всем пиццу за свой счёт. Точнее, несколько пицц. Чтобы хватило всем.

- Так вот что ты любишь, пчёлка. Ну всё, в ресторан больше не пойдём.

- Я и не собиралась.

- Ты, может, и нет, а я с тобой собирался. Но можно переключиться на пиццу.

- А что об этом подумает твой метаболизм? Я слышала, с годами с ним становится хуже.

- Ну да, это вроде общеизвестный факт, - вдохнув, соглашается он, может, задумавшись о чём-то своём вроде того, когда он взвешивался в последний раз, и в какую сторону число на весах могло измениться с тех пор, но, по-моему, это всё ерунда, не стоящая беспокойства. В смысле он не вот прям худой, как тростинка, но подтянутый и красивый, и у него упругий живот. Каллен вряд ли когда-либо станет толстым. Он же следит за собой. - Послушай, можем поговорить по FaceTime? Я бы хотел видеть тебя.

- Я тоже хочу видеть тебя. Да, давай поговорим.

Когда Эдвард перезванивает, то предстаёт моему взгляду лежащим на спине. На нём нет ни рубашки, ни майки. Это как бы слишком для меня. Может, я никогда не привыкну. Хотя нужно ли привыкать? Может, у него ко мне всё не так уж и серьёзно.

- Так намного лучше. Что это на тебе? - спрашивает он, поднимая телефон чуть выше. Будто чтобы я видела больше подробностей. Ну, больше грудной клетки и рук. Я вижу и не сразу сосредотачиваюсь на глазах.

- Просто майка.

- А ниже?

- Шорты.

- Покажешь?

- Думаю, что нет.

Я, и правда, только что сказала «нет» Эдварду Каллену? Я отказала ему. Я. Ему. Отказала. Словно он предложил что-то, что мне совсем не хочется испытывать. Но как он себе это представлял? Может, обычно. Если он был таким со своими девушками, и те не возражали. А я вроде против. Да, против.

- Ладно. Это было тупо с моей стороны, наверное. Ты ведь так и думаешь сейчас? Что я болван? Меня не расстроит, если да. Я знаю, что временами похож на него. Веду себя подобным образом или говорю что-то идиотское.

- Ну да, это было довольно... по-дурацки, - решившись, шепчу я. Я смотрю на него и могу себе представить, что он рядом, а не где-то далеко. У него уже заметна небольшая щетина. Любопытно, имеет ли это значение для его съёмок? Тогда в сеть утекло не так уж и много фото, и все они были низкого качества, сделанные на значительном расстоянии, отчего я затрудняюсь сказать, как выглядит его герой внешне.

- Вот. Я знал. Меня не провести. Давно ты приехала?

- Минут семнадцать как. Сначала завезли Наоми в её отель. Ты можешь рассказать мне хоть что-то о своём персонаже, кроме того, что он слегка безумен? Он красивый или неряшливый?

- Он неряшливо-красивый. И у него нет ярко выраженной любовной линии. Наверное, он больше неряха, и потому всё так. Ты посмотришь однажды и сама убедишься.

Впоследствии Эдвард спрашивает об ужине, конкретно моём, и это самое время признаться, что Наоми приобрела одну пиццу лично для меня. Та ещё в коробке. Эдвард лишь пожимает плечами, запрокидывая голову в сторону изголовья кровати и неприкрыто смеясь довольно продолжительное время. От этого телефон подрагивает в его руке, изображение становится нестабильным, но я и не пытаюсь что-то вставить. Просто, вероятно, жду, когда Каллен прекратит. Он же успокоится в какое-либо мгновение? Наконец он перестаёт, садясь. В тишине я спрашиваю:

- И что означал смех?

- Да ничего такого. Просто вы, видимо, успели стать довольно близки.

- Или она ко всем относится подобным образом, и дело не лично во мне.

- Предполагаю, этого мы не узнаем. Вряд ли мы станем проводить опрос среди тех, с кем работала Наоми, чтобы определить, угощала ли она пиццей и их.

- Только ты мог бы ходить повсюду с такими вопросами. На каких-нибудь вечеринках, изыскивая там её коллег.

- Я не хожу на вечеринки, забыла? Признаюсь, меня звали сегодня на одну, но я просто хотел остаться с тобой. Точнее, быть с тобой по телефону. Сегодня вечером и все эти дни. Можешь рассказать мне что-нибудь? Может быть, о том, какие приложения есть у тебя в телефоне? Что-то такое, что ты устанавливала сама?

- Разве что программы для коллажей, - отвечаю я, вне поля зрения протягивая руку к левой коленке. Она чешется, и я чешу как можно тише, чтобы Каллен не обратил внимания. Вроде не замечает. Что вообще такое? Меня что, кто-то укусил? Какого чёрта так сильно зудит? - И читалка. Но я пользуюсь ею не слишком часто, а с коллажами стало скучно. А что любопытного есть у тебя?

- Я не верю в эту хрень, но у меня скачан гороскоп. Любопытно иногда открывать, пробегать глазами и знать, что написанной фигни сегодня точно не произойдёт, если я досконально знаю свой план на день. Ну типа если упомянуто какое-нибудь место или встреча, а я точно там не окажусь, очевидно, что гороскоп не может распространяться одновременно на всех представителей одного и того же знака. Ты понимаешь меня?

Я несомненно согласна, что всё это с гороскопами действительно скорее хрень, чем не хрень. Ну в самом деле. У меня тоже ничего и никогда не совпадало. Я снова чешу кожу, и на этот раз Каллен спрашивает:

- Ты чего дёргаешься? Уже второй раз. У тебя что-то болит?

- Нет, ничего. Просто, видимо, укусил комар. Неважно.

- Есть чем помазать? Можешь сходить за бальзамом после укусов ко мне.

- Куда это к тебе?

- В мой трейлер, естественно. Я оставил ключ под цветочным кашпо справа от твоей двери.

Что? Под кашпо снаружи моего трейлера? Кто оставляет ключи от своего имущества непонятно где, и зачем говорить об их местонахождении мне?

- Когда ты успел и зачем?

- Успел перед тем, как зашёл тогда к тебе. Не хотелось тащить ключ с собой. Иногда я теряю вещи и не могу найти. Бальзам в холодильнике.

- Я не пойду.

- Хочешь расчесать всё до крови?

- Нет. Но и пойти в твой трейлер, когда тебя там нет, я тоже не могу. Это неправильно.

- И что тут неправильного? Не упрямься. Просто сходи, возьми и снова всё запри. Это же не взлом с проникновением, чтобы пригласить кого-то на вечеринку в чужой дом. Я доверяю тебе, Белла. Серьёзно. Послушай, мне надо бы почистить зубы и лечь не очень поздно, - добавляет Эдвард. Не очень поздно это, полагаю, в ближайшие несколько минут. Я понимаю, потому что у нас всё аналогично, разве что в Лос-Анджелесе время меньше. - Я надеюсь, ты сходишь за бальзамом. Я перезвоню минут через пять.

- Хорошо.

Эдвард отключается, а я продолжаю держать телефон в руке. Да, странно идти в трейлер без владельца, но в принципе это не праздного любопытства ради. Я всего на минутку. Только чтобы войти, заглянуть в холодильник и вернуться к себе. Ключ я, и правда, нахожу под одним из двух горшков, довольно высоким и увесистым, но я сдвигаю его чуть в сторону ногой. Используя фонарик на телефоне, я открываю дверь и вхожу внутрь. И ничего трудного. Бальзам-карандаш обнаруживается в дверке, тогда как сам холодильник наполовину полон. Помимо пива, творога и молока тут по-прежнему хранятся фрукты, которые ела и я, но я лишь убеждаюсь, что они вроде пока не портятся, и на этом всё. Я закрываю охлаждающее еду устройство, когда, видимо, поток воздуха от движения двери скидывает с крышки холодильника какую-то прямоугольную карточку. Я наклоняюсь поднять. Она бледно-розовая и с белыми узорами. И там есть надпись. С Днём рождения, Эдвард. Твоя Жизель. Понятно. Я кладу карточку на стол, прежде чем уйти, не забыв запереть дверь. Мужчины, наверное, могут хранить что-то памятное, связанное с бывшими отношениями. И это нормально. Ничего плохого в том нет. Ну да, наверное, нет. Просто карточка. Может, где-то и подарок есть, и предполагаю, что никто не выкидывает вещи вроде одежды, приятных мелочей или драгоценностей только по причине того, что их подарил бывший партнёр. На что мне обижаться? Совсем не на что. Я и не обижаюсь. Просто... Не знаю.

- Я уже почистил зубы. Ты сходила за бальзамом?

- Да... Сходила. Как раз наношу, - я действительно наношу, двигая карандаш по коже вверх-вниз. - Знаешь, я собираюсь поесть. А ты вроде собирался ложиться.

- Да, собирался. Ты закрыла трейлер? Я не думаю, что ты забыла, просто хочу убедиться.

- Я закрыла. Доброй ночи?

- Доброй ночи, Белла, - отвечает Каллен, - и приятного аппетита.

Я ем, засыпаю и сплю, и стараюсь работать в полную силу, но временами так и думаю про ту карточку и про Эдварда, звонит ли он Жизель, продолжают ли они общение хоть как-то или нет. Он звонит мне каждый вечер, и на третий день его отсутствия нам удаётся созвониться и днём, то есть у нас как раз перерыв, когда Эдвард совершает звонок, и в тот же день Эдварда всё-таки замечают у его отеля в Нью-Йорке. Я не спрашивала про отель, но знаю это здание и крыльцо. Каллен всегда останавливается в нём. Да и не только он один. Многие знаменитости, приезжая в Большое яблоко, выбирают именно его. На снимках папарацци в разное время суток он покидает отель и соответственно возвращается обратно в тёмно-синей футболке, джинсах, своих непрозрачных очках, чёрных кроссовках и в кепке, низко надвинутой на лоб. Причём возвращается Эдвард не один. Он придерживает дверь женщине, которая, обернувшись, улыбается ему, а он заметно улыбается ей. Она брюнетка. С волосами длиной чуть ниже плеч. Я не знаю её и не могу вспомнить, была ли она замечена в его обществе раньше хотя бы раз. Поблизости от него всегда хватает коллег и других лиц женского пола, являющихся частью киноиндустрии. Невозможно знать всех, правда же? Розали детально разбирает весь гардероб Эдварда. Они с Элис звонят будто бы только для того, чтобы поговорить о том, как папарацци улыбнулась удача. Я соглашаюсь, ведь она действительно улыбнулась, потому что это их хлеб. Не высказываться же мне, что меня тревожит какая-то женщина. Мол с чего бы это вдруг? Раньше-то не тревожили. Ведь не всё ли равно, когда я никто и только и могу, что просматривать снимки, мысленно игнорируя всяких спутниц? Роуз с Элис не поймут, что изменилось. Пока я не расскажу всё по существу. Но прямо сейчас это вряд ли. И дело не в фото. Я и до них не собиралась, не будучи готовой распространяться и признаваться.

- Как ни крути, а он джентльмен, - добавляет Элис, тогда как я не особо вслушиваюсь, погружённая в размышления о том, что сейчас у меня уже девять вечера, а в Нью-Йорке таким образом полночь, и нынешним вечером Эдвард мне ещё не звонил. Хотя ранее днём присылал сообщение, что наберёт меня, как обычно. С моим телефоном всё в порядке. Я ведь нормально разговариваю с подругами. И моё сообщение Каллену вроде бы тоже дошло. Я написала около восьми часов. Просто узнать, всё ли в порядке. Он не ответил. А мой вызов сразу перебросило на голосовую почту.

- Ну да. Пожалуй.

- Когда ты говорила, что он приедет обратно?

- Послезавтра.

- Так это совсем скоро. Недолго тебе осталось томиться.

- Я не томлюсь. Я...

- Скучаешь по нему. Всё это тождественно между собой.

Своим непререкаемым тоном Розали за мгновение сбивает меня с толку. Я ничего не отвечаю, и вообще я очень устала. В том числе и из-за скорого начала месячных, вероятно. Подозреваю, они придут завтра в ночь. Пора бы уже. Хотя ко дню задержки или двум я уже привыкла. У меня не всегда регулярные менструации, как по часам. Я поудобнее располагаюсь в кровати после завершения разговора. Эдвард Каллен-то уже, наверное, спит. Мало ли, отчего он не позвонил. Всегда можно передумать о чём-то. Может, я уже разонравилась. Или узнал что-то обо мне, что ему неприятно и не подходит. У меня нет какой-нибудь странички, где в каждом посте я бы писала о своей любви, как умалишённая, но дело-то необязательно в этом. Попробовать позвонить ещё раз? Там уже поздно. Хотя, если снова включится голосовая почта, я не потревожу. А если пойдёт звонок, то что тогда? На всякий случай я тут же отключусь. Я протягиваю руку за телефоном. И тут на экране всплывает уведомление о новом сообщении.

Ты не спишь случайно? Если спишь, то я просто хочу сказать, что заснул после ужина. А если не спишь, то, может, позвонишь мне? Я пока не буду больше спать.

Должно быть, ты всё-таки спишь. Или чем-то занята. Ну ладно.

Понятно, отчего он так думает и пишет второе сообщение. Потому что я ещё не звоню, а только размышляю, как бы всё это сделать. Или, точнее, как не говорить про что-то. Просто надо не говорить, и всё. Я жму на вызов. Каллен отвечает после первого же гудка. Это очень быстро. Очень-очень.

- О, привет, пчёлка. Я не разбудил?

- Нет. Как твои дела?

- Ну... нормально. А с тобой и у тебя всё хорошо? - он говорит тихо, фактически шепча. Я позвонила обычным образом. Без FaceTime. Я слишком утомлённая для этого. Или скорее волнуюсь, что, увидев Каллена в лицо, сразу бы выпалила всё, что у меня на уме. Про фотографии и прочее. Хреново будет устраивать драму спустя неделю изменившихся отношений.

- Да. Ничего плохого. Я только хотела бы, чтобы ты был здесь.

- И я бы хотел быть там, а не тут в одиночестве в своём номере. Я могу быть в одиночестве, и я бываю в течение дня, но, когда мы говорим, это особенное для меня время.

- То есть ты там совсем один?

- Ну да, я же уехал один, и мне не нужен кто-то вроде няни. Я вроде уже взрослый и самостоятельный, знаешь. Та женщина никто. Уверен, ты в курсе, - без колебаний произносит Эдвард, причём громче, чем до того. - Она просто живёт в отеле, а может, и нет. Она пошла куда-то в сторону бара. Я лишь придержал основную дверь.

- Ладно.

- Это означает, что ты мне веришь?

- Да, по-моему, - отвечаю я. - Хотя это непросто.

- Да, скорее всего. Поверь, я знаю, как непросто это может быть. Но я не бабник. Серьёзно. Я беру на себя ответственность за эти слова.

- Ну предположим, что так. Но вряд ли бабники или кто-то вроде них честно признаются, кто они есть.

- Ну да, но, вероятно, что-то да всплывает, когда кто-то весьма... любвеобилен. Истории или слухи. Если бы я приставал к некой женщине, она бы сказала.

- Ну, разные актрисы о Харви Вайнштейне три десятка лет не говорили.

- Ты молода, чтобы знать о таком, - молода? То есть да, я молода, и до старости мне далеко, нам обоим далеко, но и в шестнадцать я что-то да понимала и могла черпать информацию отовсюду.

- В 2017 я умела и читать, и пользоваться интернетом.

- Я и не говорю, что ты не умела. Просто тебе могла быть неинтересна вся та шумиха, или ты могла её пропустить.

- Я не пропустила. У меня и родители много о ней говорили.

- Теперь он в тюрьме. И одним таким человеком меньше. Может, и другим неповадно станет. Но, если что, ты должна сразу же мне сказать.

- Сказать о чём?

- О подобном случае с тобой.

Как я не понимала несколько секунд назад, так не понимаю и прямо сейчас. Про что и в связи с чем я должна буду рассказать? Во всём этом будто есть какой-то пробел. Что-то, что ускользает от меня. Хотя слушала я вроде внимательно.

- О каком случае?

- Если кто-то станет к тебе приставать. Домогаться... тебя.

- Да кому я нужна.

Может быть, это слишком опрометчивое заявление, потому что на том конце трубки раздаётся отчётливый громкий вздох прежде, чем Каллен говорит отрывистым голосом. Есть в этом голосе что-то горестное что ли. Ну или я преувеличиваю.

- Во-первых, ты мне нужна, а во-вторых, всё это работает не так. Ты не нужна мужику совсем, это просто использование, если тебе что-то нужно. Проверка, насколько далеко ты готова зайти ради желаемого, а если не готова, значит, не видать тебе тут ролей или другой какой карьеры. Не хочу, чтобы подобное случилось с тобой.

Ты мне нужна. Это так приятно звучит. Наверное, даже если я не буду нужна всегда-всегда, а нужна только сейчас и на протяжении лишь короткого времени. Есть даже фильм, в названии которого вынесена мысль, что любовь живёт три года. А если нет любви, а есть лишь ощущение привязанности? Ощущение может пройти и быстрее, наверное.

- Хорошо. Я скажу, если мне покажется, что кто-то словно ведёт себя не так.

- Значит, договорились. Поужинаем послезавтра вместе, как я приеду? Я возвращаюсь около семи, если ты помнишь. Плюс дорога из аэропорта. Подождёшь, или это слишком долго?

- Подожду, я думаю. Да, подожду. Есть одной не очень здорово на самом деле.

- Согласен. Хоть для меня это и довольно привычное явление. Я мог бы заехать за едой по пути. Что ты хочешь?

- Я не знаю, - я пожимаю плечами. - А ты что хочешь? Что ты больше любишь? Пасту с мясом? Ты мужчина. Вроде как вам необходимо больше калорий.

- А если овощной салат и спагетти с медальонами из говядины?

- Я слегка сомневаюсь в том, что такое медальоны, и как они выглядят, но давай. Буду считать это просто мясом.

- Ну это мясо и есть, если обобщать, - отвечает Эдвард, немного смеясь. - Из говядины же. Просто красивое название, чтобы использовать в меню. Не может же официант именовать ресторанное блюдо банальной говядиной.

- Это бы здорово облегчало жизнь таким, каким я.

- Таким, как ты?

- Тем, кто, кроме одного раза, всю свою жизнь ел дома.

- Ну и ладно. Быть дома здорово. В последнее время в девяносто случаев из ста, когда мне надо было где-то появиться, я бы предпочёл это прогулять подобно уроку в школе.

- Ты прогуливал? - я особенно цепляюсь за эти слова. В интернете не знают о таком, и на моей памяти Эдварда Каллена ни разу не спрашивали о том, как он воспринимал школу, как относился к ней и учёбе, и нравилось ли ему учиться в принципе. Если бы его спросил хоть один журналист, я думаю, что это бы точно пополнило копилку общеизвестных сведений наряду с датой и местом рождения, а также краткой информацией о семье. - Прогуливал просто так?

- Ну да. И причём довольно часто. Что-то из-за твоего тона мне слегка стыдно. Ты же не собралась меня порицать и говорить, как ужасно с моей стороны это было?

- А ты считаешь, что это было ужасно? Вроде тогда не стыдился. Иначе бы, вероятно, не прогуливал. Я просто... удивлена, - я реально удивлена. Без шуток. Он вроде образованный. В смысле выглядит таким. То есть при взгляде на него нет ощущения, что он учился из рук вон плохо или и вовсе из-под палки. Но, может, школа и производимое впечатление вообще никак не связаны между собой. Школа-то это ещё не всё. Вроде надо и в дальнейшем постигать что-то новое. Всю жизнь. Может, и не зарываться носом в философские учения и трактаты, но хотя бы читать книги, наверное. Ради того, чтобы о чём-то размышлять и поддерживать мозговую активность. Пожалуй, я не очень думаю, прежде чем через секунду или две произнести самый глупый вопрос в своей жизни. - Ты же закончил школу?

- Я был не настолько безалаберным, чтобы не закончить, Белла. Конечно, я её закончил. А ты что же, примерная-примерная? Ни прогулов, ни неудовлетворительных оценок, ни вызовов родителей в школу?

- В целом да... Я пропускала, только если болела.

- Ну понятно, - подытоживает он, чуть слышно хмыкая, - предполагаю, ты была отличницей или почти отличницей, и, если бы мы знали друг друга тогда и уж тем более если бы встречались, ты бы хрена с два позволила мне отлынивать. Моя-то девушка относилась к этому снисходительно. Без попытки перевоспитания.

- Та, которая в колготках?

- Ты теперь никогда не забудешь?

- Скорее всего, нет, но я никогда никому не расскажу.

- Могла этого и не говорить. Я и так знаю. Ты хороший человек. У тебя на лице написано. Итак, твой укус ведь больше не чешется?

- Нет. Всё прошло. Но твой бальзам ещё у меня. Я постараюсь не забыть вернуть, когда ты приедешь.

- Да без разницы. Я могу купить ещё. Я рад, что он помог. Ну что? Будем ложиться? Ты у себя, а я тут, в этой кровати, до которой до меня спали тысячи человек.

- Но постельное бельё-то свежее.

- Смею считать, что да. Четыре звезды же, - уточняет Эдвард. - Или есть смысл потратиться на ультрафиолет, чтобы проверять постель. Нет, это хрень. Я останавливаюсь здесь далеко не в первый раз. Ну... Пока? Мне неудобно, но я уже типа снова хочу спать. Снова начало клонить в сон.

Снова начало клонить в сон. Это даже мило. Как и нерешительный тон голоса Каллена. Похоже, ему реально неудобно, что он вот вроде только проснулся, но надолго его не хватило.

- Тогда ложись и засыпай. Доброй ночи, Эдвард.

- Доброй ночи, Белла.

На следующий день, как я и ожидала, у меня начинается менструация. Не вечером, а именно днём. Но я была готова, взяв с собой вместительную сумку, в которую сложила тампоны и обезболивающее на случай, если станет плохо. И у меня есть доступ в туалет между делом. Наша заключительная сцена с Наоми снимается в реальном кафе, не слишком популярном среди жителей прилегающего района, но и не пустующем до такой степени, чтобы в него могли по полчаса и дольше не заходить новые посетители. Я сужу на основании того, что дверь открывается и закрывается довольно часто. Но по договорённости нас размещают за столиком около окна, и общие планы будут сведены к минимуму. Наоми не отказывает в автографе и снимках некоторым людям, но на фоне неё я как невидимка. У меня нет проблем или зависти, связанной с тем, что я просто жду. Хотя я бы лучше поела. Я немного голодна. Может быть, не так уж и плохо, что в рамках сцены её частью будет еда. Можно будет немного поесть. Лазанью и чизкейк. Выбирала не я. Однако звучит хорошо. Я предпочитаю пока не думать, дадут ли ту же еду в случае повторного дубля или дадут другую. Как, интересно, решаются подобные вопросы?

- Итак.

- Итак?

- Как дела у Ричарда?

Я вздыхаю и отворачиваюсь от Наоми к окну. Я Белла, но не Белла. Именно сейчас я Мередит, которую бесят подобные вопросы матери.

- Нормально.

- Нормально означает, что он просто сидит на диване перед теликом, или есть надежда, что он всё-таки чем-то занят хоть в одном месте, даже если не «сразу везде»? Чем-то, что для разнообразия приносит деньги? - спрашивает Наоми нравоучительным тоном, который может быть свойственен матерям. Она и сама мама. Дважды мама вообще-то. Вероятно, она давно знает, как так говорить. Или это возникло само собой в связи с обретением нового статуса.

- Он сидит на диване, но не развлечения ради. Он работает на ноутбуке. Как правило, именно в гостиной, мам. Это будет приносить деньги.

- И когда же это произойдёт? Когда из-за него ты по миру пойдёшь?

- Нет, не тогда. Так не случится, мама, - я снова отрезаю кусочек от лазаньи. Она оказалась вполне съедобной. Может, не самым вкусным блюдом на свете, но и не пресной.

- То есть он в состоянии содержать себя и покрывать свои личные расходы?

- Да, - Наоми смотрит на меня в явной задумчивости. И просто держит нож и вилку в руках. Вокруг звенят столовые приборы и у других людей, но всё это словно фон. Я не обращаю на него внимание и не думаю о нём. Точнее, я слышу его, но сосредоточена на своём тексте. - Ричард в состоянии, просто не прямо сейчас. Он пишет для Нью-Йоркера, а это важно и много значит. Он сконцентрирован лишь на этом.

- Но ему заплатят?

- Заплатят.

- И сколько?

- Это скорее символическая сумма. Несколько сотен. Четыреста пятьдесят максимум. Но, если им понравится, и его возьмут в штат, всё изменится. Просто на данный момент важнее проявить себя и продемонстрировать талант.

- Талант, значит. Понятно. Можно тебя попросить, Мередит?

- Можно, я думаю. Если это что-то выполнимое, и я смогу сделать, то я сделаю.

- Будь осторожна с Ричардом, пока он проявляет себя. Не связывай с ним жизнь вот так. Ты понимаешь, о чём я говорю? - стакан Наоми с довольно громким стуком соприкасается с поверхностью стола, несмотря на скатерть, которая едва ли приглушила звук. - Если вы решите или захотите, чтобы всё было официально, лучше бы сначала отладить всё с его работой. С его нормальной работой, носящей стабильный характер. Меня заботит твоё благополучие, Мередит, и всё, что я пытаюсь, это наставить тебя на правильный путь, если ты ослеплена эмоциями. Как твоя мама, я должна продолжать быть твоим проводником в этой жизни. Я не говорю расставаться с парнем, просто имей уважение к самой себе. Не смей тащить его полностью на себе. А в случае брака так и будет, Мередит.

Я просто киваю и ещё несколько раз. У Мередит больше нет слов. Ей не нужны наставления. Есть лишь желание совершать собственные ошибки, если так суждено, и найти верную дорогу самостоятельно. Но иногда нет смысла гнуть свою линию и что-то доказывать или переубеждать. С некоторыми людьми это просто как тупик. Ты только упираешься в стену, и больше ничего. Они остаются при своём мнении, считая его единственно правильным. Именно так при анализе сценария я определила для себя главную суть взаимоотношений между Мередит и её мамой. Кто старше, тот и прав, а дети лишь заблуждаются. Да, наверное, и Мередит в чём-то заблуждалась, но она любила и осталась верна любви, а испытать её и потерять вроде лучше, чем вообще никогда не познать столь всеобъемлющего чувства.

- Должно быть, теперь мы встретимся лишь на премьере, - замечаю я, когда мы с Наоми выходим из кафе. Мы сделали всё, как надо, с первого дубля. И в каком-то смысле это конец. Конец совместной работы. Так и должно быть. Мы лишь коллеги. Я и не думала, что мы станем плотно общаться. Наоми старше, у неё дети, бывший муж, не похоже, что у нас много точек соприкосновения.

- Да, обычно всё так и происходит. Но знаешь... Я дам тебе свой номер. Я живу в Нью-Йорке, как тебе наверняка известно. Если будешь в городе, звони. Если и я буду, то сможем пообедать или поужинать вместе. Запишешь в телефоне, или поискать ручку? У меня с собой блокнот, я выдерну лист.

- Нет, я... - я немного ошеломлена, - не нужно ручку. Я запишу сразу в телефон.

Наоми обнимает меня на прощание у отеля, прежде чем покинуть автомобиль. Она не говорит действительно прощальных слов, но и так понятно, что мы не увидимся завтра или через пару дней. Я буду скучать по профессиональному опыту, который получила за время работы с ней, и просто по общению на равных, несмотря на статус известного человека.

- Если что потребуется, совет о чём-нибудь, ты тоже звони, Белла. Не только если будешь в Нью-Йорке. Твой номер у меня теперь тоже есть, поэтому я не испугаюсь отвечать. А то у меня иногда паранойя, что мои данные попали не в те руки, и что теперь придётся сменить номер и сообщить огромному количеству людей.

- Хорошо, Наоми, спасибо вам большое за всё.

- Пока, Белла.

- До свидания.

В разговорах с родителями и подругами я не упоминаю о том, как сама Наоми Уоттс дала мне свой личный номер, а не номер помощницы, к примеру. Это всё равно больше для «экстренных» случаев, а не для того, чтобы просто поболтать. Я и ради совета не факт, что позвоню, а в отсутствие профессиональной необходимости и подавно. Но с Калленом я делюсь. Хотя для него это наверняка фигня. Если у него, скажем, номеров сто разных деятелей от режиссёров до актрис. А если двести...

- О. Вот это новости. Даже у меня нет номера Наоми. Кое-кто теперь зачастит в Нью-Йорк?

- Уверена, она не имела в виду ужинать вместе каждые выходные.

- Да, скорее всего. Вот раз в несколько месяцев возможно.

- Ну тогда как-нибудь потом. Может быть.

- Но точно не сейчас. У нас тут съёмки, пчёлка, а у тебя ещё и я. Осталось меньше суток, и я приеду.

- Я не собираюсь надувать приветственные шарики, - говорю я, смотря во фронтальную камеру телефона. - Я не очень люблю всё это.

- Ты меня расстраиваешь. Я-то думал, будет целая связка или целый трейлер, наполненный шарами. Я открыл бы дверь, а туда даже не войти.

- Ты не выглядишь расстроенным.

- Потому что я не расстроен, Белла. К чёрту шарики. Я просто хочу уже приехать домой, - сегодня он в майке, и мне проще воспринимать его серьёзнее. Ну, когда обнажённое тело перед глазами не отвлекает. - Так или иначе Лос-Анджелес мой дом сейчас.

Вот и ответ на вопрос, который я задавала самой себе. Какой город Эдвард Каллен считает своим домом, и в какой стране находится этот город, на родине или всё-таки там, где больше работы? Всё-таки тут, в Америке. Всё-таки Лос-Анджелес. Но и в Лондон он ездит в целом часто. Я знаю по фоткам.

- Тогда увидимся... дома?

- Определённо. Я позвоню завтра утром и из аэропорта.

- Хорошо, Эдвард. Доброй ночи.

- Сладких снов, Белла.

Эдвард действительно звонит с утра пораньше. Я слышу движение и разные шорохи, наверное, от того, что он собирается и, возможно, кидает вещи в сумку, как придётся. Я не знаю, аккуратный ли он в этом плане или нет. Я уже не сплю, несмотря на первый выходной за несколько дней, но ещё валяюсь в кровати. Мне не очень хорошо. Чувствую себя вялой и физически разбитой. Однозначно из-за месячных. Не очень уверена, как смогла бы сниматься, если бы потребовалось. И всё так и остаётся на протяжении целого дня. То есть я встаю, конечно, привожу себя и кровать в порядок, и даже ем, но аппетита фактически нет. В значительной степени я ничем не занимаюсь. Только смотрю новый сериал Нетфликс, в котором всего-то шесть серий. Самое то, чтобы отвлечься. Несколько сезонов чего-либо я никогда не могла смотреть. Слишком длинно. И если смотреть в процессе, то могут и ещё продлить. Сюжет меня затягивает, и я почти забываю о дискомфорте, но когда вижу время и шевелюсь, он словно снова вспыхивает в животе ноющим чувством. Я иду в ванную, чтобы посмотреть, как и что, и после всё-таки принимаю таблетку. На часах 17:07. Будет не очень хорошо выглядеть больной, когда появится Каллен. Не дай Бог ещё подумает, что должен возиться со мной. Никак не надо. Хотя, может, он и не особо наблюдательный в таких вещах. Лишь притащит ужин, если не забудет куда-нибудь заехать или попросить его встретить уже вместе с едой, ну и всё, а может, ему и вовсе будет в тягость сидеть, и он просто предпочтёт лечь спать. Возможно, он трудно переносит перелёты. Полагаю, я узнаю всё совсем скоро. Может, пойти погулять? Ну нет. Всё равно это вряд ли успокоит. Я немного хожу туда-сюда по трейлеру, обдумывая, пока не заставляю себя сесть и досмотреть сериал. Так я хотя бы буду тут, не потеряю счёт времени, если куда-то пойду, и сразу услышу машину или ещё какой-нибудь звук через приоткрытое окно. По итогу сериал оказывается весьма стоящим, и к тому же он ещё не успел начать меня утомлять, что дополнительно доказывает его качество, по крайней мере, в моих глазах. Сообщение приходит в 18:41.

Приземлились. Снаружи ждёт машина, и я попросил Сару, чтобы она сама съездила в ресторан. Решил, что ждать непосредственно сейчас, может быть, будет долго. Если заказов много. Так что я сразу на площадку.

Я рада, что всё хорошо. Я тут.

Скоро увидимся.

Я лежу на кровати, просто читая новости, в том числе и всякое-разное про звёзд, каюсь, когда снаружи явственно нарастает звук двигателя. Я сажусь и замечаю движение света от фар по потолку трейлера. Точно машина. Свет примерно так и перемещается, когда машина ещё едет. Хлопает дверь, а потом ещё одна, и я уже около окна. Несмотря на темноту, через жалюзи чётко видно Эдварда у багажника, достающего сумку и рюкзак самостоятельно, несмотря на водителя, который стоит в десяти сантиметрах. Тот только закрывает багажник, когда Эдвард отходит и прощается. Автомобиль сдаёт назад и разворачивается, прежде чем уехать. Становится тихо, как и было, и я наблюдаю, как Каллен идёт сюда. Представьте, я ещё не выпрыгнула ему навстречу. Если бы выпрыгнула, он бы счёл меня сумасшедшей, наверное. Что тоже мне не надо. Шокировать его вот так. Он стучится, и открываю я сразу.

- Хей, пчёлка.

- Привет.

Он входит и скидывает сумку на пол, а вслед за ней и рюкзак, отбрасывая свою кепку прочь. Видимо, тот персонаж Каллена всё-таки не особо зациклен на собственной внешности, потому что я вижу щетину, как и по FaceTime, и если он появлялся с ней в кадре, значит, это не проблема, иначе бы его, наверное, заставили побриться. Я смотрю на него словно в первый раз. Именно из-за щетины. И я просто смотрю, а он подходит и обнимает, стискивает руками довольно сильно, и мне малость больно и некомфортно по физиологическим причинам, отчего не удаётся сдержать вдох. И Каллен тут же отодвигается, когда я едва успела прикоснуться к мягкой на ощупь клетчатой рубашке.

- Ты чего? Что-то болит?

- Нет.

- Точно?

- Ну не совсем. Но это нормально. Ничего такого.

- И всё-таки без конкретики ни хрена непонятно. Можешь просто сказать?

Просто. Как будто это так. Уж я-то знаю, как мужчины могут реагировать на подобное. Папа предпочитал не находиться рядом, если вдруг узнавал, что мне нужны прокладки, уже непосредственно в магазине, а Джейк словно уставал просто смотреть со мной фильм, когда нельзя было заняться сексом. Было ли мне неприятно? Конечно. Особенно из-за парня. А когда при следующей встрече он мог вдруг сказать, что не знал, можно ли хотя бы обнимать, становилось ещё противнее. Я-то и хотела объятий, но не хотела, чтобы кто-то сидел по соседству против своей воли. И сейчас тоже не хочу.

- У меня менструация сейчас. Словно тошнит. Вот.

- О. Ясно, - кивая, он отступает на шаг, но руки ещё остаются у меня по бокам. - Слушай. Мой ключ под кашпо или не там?

- Нет. Он здесь. Сейчас.

Я пришла с ключом сюда и уже не стала ворочать горшок позднее, положив вещь в ящик со столовыми приборами. Я даю, зная, что Каллен тут же уйдёт. Вполне понятно, что теперь со мной не займёшься сексом, если он думал о нём и хотел. Однако он забирает ключ, но не сумки. Он не наклоняется за ними.

- Я вернусь через пару минут.

Куда он идёт? Точнее, понятно, куда, а причина... Зачем? Моргая, я наблюдаю из своей двери, как Эдвард входит к себе и исчезает внутри трейлера. Вроде там включается свет. И что? Мне ждать? Знать бы, чего. Наконец Эдвард появляется на улице вновь, и в его правой руке определённо что-то есть. С моего места не разобрать. Только когда он подходит ближе, я вижу какой-то провод с вилкой, идущий от квадратного изделия из ткани. Может, я покажусь глупой, если спрошу, но в моей голове нет ни единой идеи насчёт того, что, как предполагается, я должна с этим делать. Эдвард входит и запирает мою дверь. Провод мотается около правой штанины мужских джинсов.

- Это что?

- Это грелка, знаешь. Включаешь в розетку, и спустя время грелка нагревается. Может, станет получше. Если положить на живот. Я не знаю. Это просто мысль.

- Это... - я смотрю на него, и так странно, что он выглядит так. Так... заботливо что ли. Для меня это странно. Потому что наивно было бы предполагать, что я ему вроде понравлюсь в личном плане, и что Эдвард Каллен станет искать в своих вещах грелку для меня просто на всякий случай. И сам факт того, что она у него тут есть, что он взял её с собой из дома, когда летом и так жарко. Он мёрзнет иногда?

- Это глупо. Забей.

- Нет, это не глупо. Давай её мне. И... - я подхожу и целую Каллена в губы. - Ты останешься?

- Я уже остался, разве нет? Я скучал по тебе, пчёлка.

- Я тоже по тебе скучала, Эдвард, - уверена, что даже больше, чем он по мне.

Предыдущая глава || Следующая глава