Эдвард

А-а-ах. Какое облегчение.

Я закрыл глаза и немного запрокинул голову назад, освобождая мочевой пузырь и сливая с жидкостью воспоминания о событиях прошедшей недели.

Также я силился не дать вездесущему, постоянно растущему раздражению на свою сожительницу завладеть всем моим существом.

Непростое задание, должен признаться, но, к счастью, моя способность к…

– Эдвард?

Вот… дерьмо.

Глаза мои распахнулись, и я уставился в тёмное небо, освещённое яркими звёздами, – уместная поза, раз уж мне приспичило поговорить с «боссом».

Господи, но почему я? В самом деле… просто скажи, что я натворил.

Вообще-то ответ был прост, как табуретка.

– Эдвард Мэйсен?

И застыл я статуей. Вначале прикинулся хамелеоном, надеясь, что если промолчу, то она подумает, будто ей померещилось. На дворе стояла темень – авось поведётся на это.

Я к тому: а что мне было делать? Я ещё не закончил опорожнять одноглазого Вилли. А измараться при ускоренном мочеиспускании – плёвое дело.

Не сработало. Хамелеон не сработал, если вы в теме… Бегло глянув в сторону девушки, я увидел, что она ждёт от меня ответа. И чуть не рассмеялся. Её большой, пастельно-голубой, пушистый халат и в тон ему домашние тапочки придавали ей вид пасхального кролика-переростка.

Ну так вот… он я, отливающий в кусты, и Элис Брэндон Пасхальный Кролик, стоявшая в каких-то двадцати с хвостиком метрах от меня в своём заднем дворе и наблюдавшая за тем, как я писаю.

– Как поживаешь? – окликнул я девушку, натянуто усмехаясь и пытаясь придать обстановке непринуждённости.
С открытыми «шлюзами».
– У тебя сломался туалет, Эдвард?
Уголки моих губ чуток опустились, и я качнул головой.
– Не-а.
Ну же…
С крайне обеспокоенным видом Брэндон сдвинула брови.
– У тебя нет ключей от дома?
Не совсем.
– Нет.
Почти закончил.

Элис же упёрлась рукой в бок.

– Ну, тогда какая ещё существует логическая причина, из-за которой ты ссышь в свои кусты в пол-одиннадцатого вечера?

Хороший вопрос.

Дьявол, уверен, вы задаётесь тем же… И, по правде сказать, это не тот вопрос, на который я могу ответить односложно – если уж совсем по чесноку.

Вообще-то мне, наверное, надо бы объяснить события прошлой недели, чтобы вы в полной мере оценили чрезвычайность моего нынешнего положения.

Всё началось с того дня, когда Белла вернулась домой и устроила «тёмную» нашей дружелюбной соседке-сурикату за то, что та неосторожно бросила тень на репутацию моей не столь дружелюбной, фиктивной жёнушки, уличив нас якобы, за неимением лучшей фразы – ну, вы понимаете, – развратом.

Я вернулся домой после разговора с Эмметтом МакКарти, готовый ко второму раунду тяжёлых, варварских подшучиваний с моей соседкой по дому и по совместительству сучкой Беллой Свон, как она уже взяла трубку для звонка Маркусу. Так и сидели мы вместе, отчитываясь ему, что, вопреки моим ожиданиям, прошло спокойно. Никаких едких комментариев, никакого физического насилия, никаких неодобрительных взглядов.

Собственно говоря, было жутковато совсем не ругаться. И даже испугало меня чуток.

Я наблюдал за Свон, пока она рассказывала об Уитлоке, и пришёл в лёгкое восхищение от её способностей выведывать информацию и немного приревновал её к той сцене перед домом объекта, когда они к нему подъехали.

Не то чтобы я ревновал.

Вовсе нет.

Не-ет.

Совсем не ревновал.

Потому что это, знаете ли, глупо.

…

Так или иначе, Свон имела подход к людям. Но только не ко мне. И нашла способ немного разговорить Уитлока о его прошлых деловых авантюрах. Более того… Белла поведала нам, что уследила за тем, как пару раз цель заговаривала о нашем визгливом, морально безупречном президенте ассоциации домовладельцев, и пояснила, что настроение Джаспера кардинально менялось, когда он говорил об Элис и её любви и обожании наших соседей.

Знаю! Я то же самое говорил.

Верно?

Я рассмеялся, когда Свон подметила, что мы могли использовать себе это на руку, и уже стал прорабатывать в голове некоторые варианты, когда наш бесстрашный лидер дал нам самые смутные инструкции за всё время работы: он гордился тем, как нам удаётся лучше работать вместе, а затем – будучи Маркусом – звонок завершился.

Малейшая надежда на любое перемирие с Беллой была раздавлена, словно нематода, после нашей конференцсвязи, когда, встав из-за кухонного стола, девушка выпрямилась и пулей помчалась к лестнице.

– Ты же знаешь, я…
– Я иду спать, – прервав меня на полуслове, отрезала она, всё же не в силах смотреть на меня. – Мы сможем… перегруппироваться завтра, – добавила Свон. Затем, не успел я ответить, как она быстро взошла по лестнице, оставив меня наедине со своими размышлениями.

Круговорот мыслей в моей голове состоял из вопросов о том, с кем именно я имею дело, до поминутного прокручивания времяпрепровождения с этой женщиной. Доктор Джекилл… или миссис Хайд. Я вырву тебе сердце, если ты взглянешь на меня.

Что по-своему было даже сексуально – когда думаешь обо всех тех вещах, которыми могла заниматься в спальне миссис «я вырву тебе сердце» перед тем, как вырвала бы вам сердце – иными словами.

Хм-м.

Там не менее перепады настроения Свон меня бесили, и я почти дошёл до пресловутой ручки, когда дело касалось её флирта, подколок, ненависти или просто-напросто терпения меня.

Если быть честным, большую часть времени я чувствовал себя контуженным.

А я честен.

Следующий день прошёл ничуть не лучше, несмотря на заверения Беллы о перегруппировке.

Несколько раз я думал, что, быть может, она собиралась что-то сказать или… завести разговор на какую-нибудь тему… Может, о тех, боже упаси, ужасно смущающих комментариях, сделанных мной по прослушке накануне, но в итоге мне ничего не перепало.

Я и сам подумывал поднять их в разговоре, но, правда, к чему бы это привело меня?

К перевесу в её сторону – вот куда.

Спасибо, обойдусь.

А затем… нежданно-негаданно Белла настояла на походе в магазин за «настоящими продуктами», по её словам, вместо постоянного поедания заказных полуфабрикатов, а я просто не был в настроении ей потакать, и, как вы думаете, как она поступила? Поехала в магазин, купила машинку для печати ярлыков и теперь лепит их на всё, что ставит в холодильник, а затем предупреждает меня, что если я притронусь к её еде, то я – труп.

Не то чтобы у меня не было причин не верить ей, но я закатил глаза и пару раз ездил в магазин за вещами первой необходимости в своё свободное время – между поручениями, связанными с нашим хорошим другом, Уитлоком, – и удостоверялся, что ставил высококалорийные, с высоким содержанием фруктозы и годные для разогрева в микроволновке продукты рядом с продуктами Беллы – стоит добавить, непомеченные.

Потому что я привык делиться.

Вот почему.

На следующий день, после парочки продуманных оскорблений в адрес моих кулинарных предпочтений, Белла пыталась встретиться с Уитлоком за обедом, пока я предпринимал вторую попытку взлома чего угодно – как угодно – в его охранной системе, но без толку.

Все попытки со стороны нашей хакерши Беллы Свон взломать его систему начинались многообещающе, но в итоге шли коту под хвост. Я намеревался вручную «обезвредить» некоторые камеры, установленные снаружи его дома, но…

И вот оно – большое но: помимо того, что его дом был защищён, как грёбаный Форт-Нокс¹, обойти все углы было трудно из-за расставленных Джаспером устройств наблюдения. А вдобавок к этому президент общества домовладельцев лично патрулировала окрестности города целыми днями и присматривалась к каждому моему шагу.

Ещё одна из таких загвоздок укрепила нас в мысли, что нарыть компромат на Уитлока получится только путём сближения с ним. А я не из тех, кто так легко сдаётся.

И… хотя это само по себе не было так уж обескураживающим, но факт – повторной – оккупации моей ванной вскорости после очередного рабочего провала утомлял ещё больше.

Я что, вообще ни одно место в доме не могу застолбить?

Мало того, что вещи Беллы во главе с её компьютером господствовали в нашем кабинете – хрень какая-то! – так она ещё то, что должно быть мужским логовом, полностью превратила в женскую обитель этими свечками, освежителями воздуха с каким-нибудь охренительным африканским цветком, чей аромат протравил весь чёртов дом.

«Ох, я пыталась воспользоваться ванной в хозяйской спальне, – прохныкала она, когда тем вечером я долбанул кулаком по двери. – Так стра-а-а-ан-н-но, что у душевой кабинки нет двери… Ты понимаешь, Эдвард?»

Нет.

Только я собрался притащить отмычку, на этот раз приготовившись к встрече, как дверь внезапно открылась. Пар, валивший в ванную комнату из занятого Свон душа, где она, вне всякого сомнения, опять израсходовала всю горячую воду, просочился в коридор.

С мгновение она стояла неподвижно, и я смотрел, как она заканчивает обматываться полотенцем, закрепляя его кончик. С мокрыми волосами, без макияжа, будучи очень даже обычной Беллой Свон, девушка выглядела почти что… невинной.

Выражение на лице Беллы, оценивавшей мою оценку её внешности вроде говорило об одном – под стать наливающимся румянцем щекам (тут я подумал: «Ух ты, как очаровательно»), но при этом язык тела моей «жены» говорил и о другом. Я попал в эпицентр зоны с высокой турбулентностью, когда Свон резко прервала зрительный контакт и прошмыгнула мимо меня, шагая по коридору и вновь запершись в главной спальне.

Я смотрел ей вслед, не в силах остановить разум от непрестанных вопросов, кем она могла быть, что тут делала, работая на Маркуса, и почему. Неважно, был ли я саркастичным козлом, которого она изначально встретила в Балтиморе, или парнем, старающимся выжить на этой работе, – почему она, ну не знаю, не могла просто, чёрт её дери, улыбнуться.

Не твоя проблема, чувак, – не отвлекайся.

К счастью, моё сознание наводняли и другие мысли, например, тот факт, что мы получили доставленное курьером приглашение на какую-то игру, проводимую раз в месяц в доме некой женщины – Роуз Хейл. Там было указано, что незамужним следует привести пару, а для женатых был предусмотрен вариант смены партнёров во время мероприятия.

На «сельской» вечеринке Элис Брендон нам не удалось познакомиться вживую, так что я точно не знал, какое место занимала эта женщина в местной иерархии. Вот что я могу вам сказать насчёт всего этого: ни в коей мере, форме и виде не намеревался я играть ни в какие игры с моей партнёршей Беллой Свон. Не уверен, что я доверю ей удушить себя, если наша команда будет проигрывать.

Уитлок оказался сильным противником, бесконечно меняя график и съезжая с тем во время разговоров – во время всех разговоров, кроме бесед с Беллой. Всякий раз, как мы пытались пообщаться с ним поконкретнее и наедине, нас всё время кто-то умудрялся прерывать.

Также мы заметили, что при наших попытках упомянуть о нём в обычном разговоре, люди ничего плохого не говорили о парне. А что касается его сотрудников – они отличались лояльностью, максимально возможной в корпоративном мире.

Джаспер достойно и с уважением обращался со своими работниками, награждая их бонусами дважды в год и повышая людей, независимо от того, как это могло сказаться на нижнем звене продавцов, – неслыханные меры для современного бизнеса или производства.

Таким образом, я ещё чаще задавался вопросом, а не прикрывает ли он свои грязные делишки деньгами и взятками под видом бонусов и поездок на выходных.

Между прочим, для добывания этой информации пришлось изловчиться.

Одно дело расспрашивать своих соседей, надеясь как бы между делом получить информацию, но совсем другое – задавать специальные вопросы о необычайно любимом индивидууме, за которого, походу, люди готовы стоять горой не только в личном, но и профессиональном плане.

Это требует навыков.

Навыков, которыми ваш покорный слуга обладает, – премного благодарен. При помощи парочки фальшивых удостоверений личности и некоторых трюков с косметикой я кое-чему научился за эти годы.

В гриме люди не обращают на вас внимание. Всё дело в играемой вами роли – поведении, – а также в том, чтобы собеседники во что бы то ни стало избегали встречаться с вами взглядом. Не важно, бомж ли ты на улице или налоговый инспектор.

Люди не хотят быть замеченными, так что не заметят и вас.

Понимаете, о чём я веду речь?

И, возможно, я даже немного замаскировался, насмерть напугав Беллу по возвращении домой, но было-то это в шутку. Правда.

И явно не заслуживало тех страданий, которым она подвергла меня тем вечером, сделав мне выговор за то, что якобы я взял у неё одно яйцо для долбаного омлета, так она ещё решила намарафетиться в моей ванной.

А мне – действительно – надо было отлить.

– Серьёзно? – поинтересовался я у неё через дверь. – У тебя что, совсем нет чувства уважения личного пространства?
– Я лишь реализую своё право на частную жизнь, Эдвард. Если у тебя с этим проблемы…
– Не вынуждай меня поступать дурно, Барбара Энн.
«Ба-ба-ба… бах-ба-ра-энн… Ах, барбарэнннн… Ва-азь-ми! Меня за ру-у-уку…[п.п.: здесь и далее строчки из песни The Beach Boys – Barbara Ann].
– Вперёд и с песней, – должен добавить, самодовольно фыркнула она. Так что я весьма решительно кивнул в сторону двери и стал нащупывать на верхней дверной планке отмычку, но…
Её там не оказалось. Чертовщина какая-то.

«Пошёл на танцы в поисках романтики…»

Я оглянул коридор – тут явно должны быть ещё. «Увидел Барбару Энн и подумал: воспользуюсь шансом, Барбара Энн…» Затем я глянул на дверь, отделявшую меня от моей Немезиды [п.п.: в греческой мифологии – богиня возмездия и кары].

– Ладно. Будь по-твоему. – Я протопал к следующей двери и опять ничего не нашёл.

А?

«Зажигаю и кручусь… зажигаю в ритм, Барбара Энн… Ба-ба-ба-ба-бара Эннннн».

Чёрт возьми, теперь эта песня заела у меня в голове.

Я пошёл в спальню Беллы и решил поссать в её туалете, но вот ведь странность: её дверь была заперта, и когда я обшарил дверную раму, то опять ничего не нашёл.

– О… нет, она не посмела, – совсем невесело рассмеялся я.

Я проверил буквально каждый дверной косяк в доме, но результат поисков везде был одинаков – ноль. И обнаружил я не только это: Свон заперла двери всех ванных комнат в доме.

Нисколечко не клёво.

Закончив поиски, я взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и опять встал перед дверью своей ванны.

– В самом деле? Ты забрала все ключи?
Мне померещилось, или я расслышал хихиканье, но, должно быть, она уже гоготала, затем пропев:
– Уверена, что не знаю, о чём ты толкуешь, Эдвард.
– Заперла все ванные комнаты? Это… – я подчёркнуто закивал. – Вышло о-о-оч-че-нь забавно, капитан Обманолот.
Свон включила фен.
– Извини! – прокричала она. – Не слышу тебя!
Я постучал в дверь.
– Мне нужно. Поссать!
– Типатакойумник говорит что-о-о-о-о? – громче запела она.

Кичливая.

Всезнайка.

И, ох, туше, мисс Свон… Вы ещё поплатитесь за это.

Она весьма достойный соперник, должен был признать я, лихорадочно ища место, где бы открыть свой «гидрант».

Мысль о том, чтобы пописать в раковину, приходила мне в голову; оставался единственный вариант – кухня, однако даже я не собирался пересекать определённые границы.

Тогда я решился, что надобно мне прогуляться на задний двор, что вернуло меня к ситуации с Элис Брэндон, спалившей меня за поливанием беззащитной флоры, окружавшей наш ненастоящий домик.

Помахав немного членом, я засунул его обратно в спасительный кокон из ткани и немного призадумался над вопросом девушки.

– Так моча вроде полезна для растений?
Не спрашивайте меня. В данный момент чепуха шла у меня из одного места. Никакого каламбура.
– Кто сказал тебе такое?
– Я… думаю, что прочитал это где-то.
А теперь она идёт прямо к нам во двор. Очуметь.
– В самом деле? Где?
– Уф… «Гугл»?
– Вообще-то, – обратилась ко мне Брэндон, приходя в некоторое возбуждение, – ты не так уж сильно и ошибся. Многие сторонники переработки мусора используют собственную мочу в качестве удобрения, но сначала тебе следует её разбавить… Я к тому, что все знают, что неразведённая моча сожжёт твои растения.
Неужели?
Разбавленная моча?
– Ух ты, я… не знал этого… Должно быть, неверно истолковал…
– Такую ошибку совершают многие… Ты изумишься, узнав, сколько людей читает подобные статьи онлайн и читает только половину из написанного автором. Не говоря уже о том, что будет вонять, если ты продолжишь в таком духе, – рассмеялась Элис, махнув мне рукой, и неожиданно я задался вопросом, как сумел вовлечь себя в разговор об удобрениях и запахе мочи.

О да… Белла-чтоб-её-Свон.

– Ага, я типа… Я забыл обогатить почву, так что…

Рукой провёл по волосам.

Затем вытянул её перед собой.

Рукой, которой касался своего члена…

Я забросил руку за спину и сцепил ладони во избежание неловких движений.

И почему Элис Брэндон до сих пор… здесь?

– Я так рада видеть в тебе такого восторженного поклонника идеи переработки отходов, Эдвард. Должна сказать, немногих волнует это в наши дни. – Девушка глянула в сторону своего дома, и я гадал, а не намекала ли она на Уитлока.

Вдруг я осознал, что стоял на своём бутафорском заднем дворике в одних трусах и разговаривал с женщиной.

Когда Элис возвратила взгляд на меня, то тоже обратила на это внимание.

– Что ж, – кутаясь глубже в свой пушистый голубой халатик, проговорила она, – мне не стоит задерживать тебя, э-э…
– Да.
Испустив нервный смешок, Брэндон заторопилась к себе домой.
– Спокойной ночи, Эдвард.
– Спокойной.

Я махнул рукой, зная, что она не увидит моего жеста, и мгновением позже я медленно повернулся к дому и злобно воззрился на него. Затем ворвался на террасу и прошёл на кухню через открытые раздвижные двери.

Пребывая в ярости, я искал Свон, чтобы донести до неё своё грёбаное мнение насчёт устроенной ею херни, но Свон нигде не оказалось, а вода в ванной по-прежнему журчала.
Она всё ещё наверху.

О лучшем случае и просить не надо.

Подобно незаметному шаромыге я на цыпочках дошёл до холодильника и вытащил оттуда с дюжину продуктов, принадлежащих Белле, разложил их на столе, предварительно убедившись, что их хозяйка не ворвётся на кухню посреди сего процесса.

Затем я схватил кое-какие столовые приборы и принялся рыться в еде.

Там в изобилии присутствовали пудинги, пасты, колбасы. Сыры, достойные того, чтобы их нюхали… А рядом с упаковкой пива, купленного мной, лежал пакет с яблоками – я откусил от каждого, – затем сунул их в отведённое им местечко, чтобы Свон нашла их днём позже.

Возможно, завтра.

Должен признать, у неё был хороший вкус по части еды. Во всяком случае, в некоторой степени… То есть, на той неделе она приготовила соус к спагетти – и которым не поделилась – и пасту из волос ангела [п.п.: очень тонкие макароны]. Вывалив на тарелку кучу спагетти, я поставил их разогреваться в микроволновке, параллельно отодрал ломоть итальянского хлеба, припрятанного Свон специально для этого блюда.

Затем я вскрыл её диетический «Доктор Пеппер», наполнив им самый большой стакан, угрохав примерно три банки ценного товара. Понадобится, когда я буду запивать им «Бэйкд лэйс», купленные на перекус падкой на сладкое Свон.

И чёрт меня дери, автомат для льда, чтоб его, не сработал, когда мне он потребовался. Я раздражённо пропыхтел, открыв морозильную камеру и доставая оттуда здоровую серебряную ёмкость, чтобы вручную наковырять льда, когда заметил стоявший там обезжиренное фруктовое мороженое-лёд «Бэн-энд-Черри».

Закатив глаза, я полез за кубиками льда, выронил парочку по чистой неуклюжести, нагнулся поднять с пола и стукнулся головой о коробку со льдом, которая, по принципу домино, скинула на пол ещё парочку вещей.

Я подбирал укатившиеся в разные стороны предметы, пытаясь спасти от смерти похуже падения, когда увидел это.

За обезжиренным лимонадом, неспособным усмирить мои гастрономические причуды, лежал шербет… Офигеть можно.

Лучшее из лучшего.

Шедевр, перед которым невозможно устоять.

Её настоящее… мороженое.

Я смекнул, что шербет был лишь приманкой, в то время как свет Небес озарял истинные шедевры кулинарии; и, клянусь Богом, ангел, а то и два, запели, когда мой взгляд упал на громадную цилиндрическую банку «Баскин Робинса» и упакованную вручную и явно не с низким содержанием жира пачку «Рокки роуд».

Если говорить о парнях, то сойдёт тюбик холодного сахара, и нам было похрен, какой у него вкус.

В большинстве случаев.

Но женщины. Теперь я знал, что спасалась Свон тюбиком замороженной вкуснятины. Именно за ним для успокоения нервов отправлялась она, снимая холодную маску и нуждаясь в эндорфинах, содержащихся в мороженом,. Когда никто не понимал её или не хотел слушать… кроме «Рокки роуда».

Он обнимет её, полюбит и избавит ото всех проблем.

Но не сегодня.

Сегодня ночью она не найдёт утешения в мороженом, которое вот-вот поглотит её самый худший кошмар и такой же любитель этого самого Рокки.

Закинув пару кубиков льда себе в чашку, я схватил мороженое, ложку и уселся рядом с чипсами на кухонном столе. Затем я вытащил спагетти из микроволновки и сел за стол, насыщая рецепторы ароматом еды.

Время пришло.

Душ выключился, и я принялся ковыряться в макаронах.

И, разрази меня гром, эта женщина умела делать соус.

Я мычал и стонал, воображая, что буду есть так каждый день до конца своей жизни, при этом намазывая хлеб и делая бутерброды со спагетти, и запивая всё содовой.

Её содовой.

Умяв всё, я приступил к чипсам. Пройдёт немного времени, прежде чем Белла закончит приводить себя в порядок, а потом спустится похрямкать ночью или типа того. Я уставился на Рокки.

Чипсы подождут.

Я открыл контейнер и погрузил в него самую большую ложку, и, боже, я должен отдать Свон должное в выборе сладкого. Я определённо и до поросячьего визга посмакую этот десерт.

Точно не скажу, но слопал я примерно половину аппетитного вещества, когда Белла появилась в дверях кухни.

Челюсть отвисла, руки в бока, взгляд блуждает по рабочим поверхностям и столу, за которым я сидел. Они были усыпаны объедками, фланкированы брызгами диетической содовой и томатным соусом, некогда бывшие едой, которую она так тщательно выбирала в бакалейном.

Девушка воплощала собой шок и трепет, разглядывая пустыми контейнеры из-под еды и алюминиевые банки, опустошенные мной.

А затем настал миг, которого я терпеливо ждал, – Свон, наконец, увидела меня.

А я улыбнулся, откусывая крупный кусок шоколадного мороженого с начинкой из орехов и зефиренок, в то время как эти глаза сощурились, приготовившись к атаке.

– Эдвард, – заговорила она спокойным голосом человека, собирающегося перерезать глотку другому, вторгшемуся в её частный склад… завладевшего её гордостью и сожравшего её почти полностью за один присест.
– Двфа? – ответил я, не давая ни унции кремовой вкуснятины вытечь изо рта.
– Скажи мне, – опять начала она, стиснув челюсть и зло смотря на меня. – Это ведь не моё мороженое, в котором ты изгваздался, как свинья?

Я перестал есть. Сглотнул. Затем наклонил контейнер, прочитал написанное на стикере имя Свон и нахмурился, кивая. Затем снова взглянул на неё. А ей бы пошло быть связанной, а мне до обожания это нравилось.

Я положил в рот ещё одну ложку с горкой, а после показал ей поверхность, с которой даже Свон нечего было слизать.

– Хочешь присоединиться?
– Если ты не отдашь мне остатки мороженого сейчас… же… – обратилась ко мне фурия, и я заржал. А она забавная штучка, когда наезжает на меня в стиле… Халка Хогана.
– О, ты хочешь этого мороженого… – я зачерпнул ещё одну ложку и нацелил её на Свон.
– Ты не посмеешь, – пригрозила она, и я улыбнулся, потому что – о да – я сделаю это.

Я оттянул кончик ложки вниз и отпустил его, запульнув мороженым прямо в нос Беллы. Когда оно стекло к губам моей напарницы, она слизнула его, отчего я затвердел похлеще столетнего дуба – да ещё во время такого развлечения.

– Ты заперла от меня все уборные, Чёрная Бетти². Раздразнила быка – лезь на рога.
– Неужели.
– Ужели.

Свон подошла к холодильнику, открыла его, взяла яйцо, и я сердито глянул на неё, гадая, что, да во славу кого…

Ой.

Я встал из-за стола.

– Хорошо, давай просто… успокоимся, теперь мы квиты, – беззаботно сказал я Белле. – Ты лишила меня доступа к туалетам, ха-ха… Мне пришлось вести неловкую беседу со стэпфордской соседкой… И да, я съел немного твоей еды, но…
– Никаких но, Эдвард, это… война.

Она послала яйцо в полёт, и оно с треском разбилось об мой лоб, желеобразная масса потекла вниз по моему лицу. Как только я отошёл от оцепенения, то стёр как можно больше месива, обдумывая свой следующий шаг.

У меня дёрнулись руки – у Свон тоже.
– Ты не знаешь, с кем связался, Эдвард, – по-кошачьи прорычала она.

Я вскинул бровь и на пределе своих актёрских способностей как можно театральнее размял чуток шею.

Сцена была точно из фильма «Ровно в полдень», только на продуктовый лад, и когда я схватил ёмкость с пудингом, Белла – загребла соус для спагетти. Мы кружили вокруг стола, пока один из нас, я, наконец-то не запустил в неё из своего излюбленного оружия.
Белла уклонилась, но пудинг заляпал ей щёку, а затем она… дала дёру.

– Ещё ничего не кончено! – завопил я, хватая пачку с оставшимися чипсами и стирая их в порошок. Рванул за Беллой в гостиную – она взвизгнула и оглянулась, юркнув между мебелью, чтобы затем швырнуть в меня соусом и попасть им прямо по моим трусам. – Мазила, – заржал я, а Свон опять метнулась на кухню, но я поймал её за талию.
– Я так не думаю, – безапелляционно проговорил я.
Держа орущую девушку, я смеялся и для защиты прижал её руки к её телу, высыпая ей на голову содержимое пакета.
– Прекрати! Прекрати! – вопила она.
– Бесполезно корчиться! Я отомщу! – подкрепляя свои слова действиями, я втирал чипсы ей в волосы.
– Эдвард! Боже правый! – Свон извивалась, умоляла, а затем я перекинул её через плечо, щекоча бедро девушки, отчего она заёрзала ещё больше. Я превосходно проводил время и, усадив напарницу рядом с кухонным островком, вытащил из подставки шланг от раковины и стал брызгать на девушку проточной водой.
– Ты! Поплатишься за это! – орала она, но я-то ведь знал, что уел Свон.

До тех пор, пока она не выдернула брызгалку у меня из рук и не принялась орошать меня водой.

Я побежал, и Белла последовала за мной, но к тому времени вода залила всю кухонную плитку, и стоило мне добраться до прохода к коридору, как я поскользнулся.

Шмякнулся навзничь, а затем Белла, не успевшая быстро среагировать, споткнулась о моё почти что хладное тело и упала на меня.

Мы взревели от веселья, и от смеха вкупе с падением у меня закололо в рёбрах. Меня реально не волновал устроенный нами беспорядок – вечер прошёл чертовски весело.

Мне даже смотреть на этот ералаш не хотелось.

Тогда-то я и заметил это.

Украдкой я заметил, что на лице Беллы расплылась самая ласковая, игривая улыбка. Я опустил голову на пол, чтобы рассмотреть её как следует, сделать себе мысленный снимок этого момента на память, когда она спросила меня: – Что такое?

Я вздохнул, даже сам не понимая почему, но то… то, как изгибались уголки её губ, было искренне. И мне это действительно понравилось.

– Ты…
– Что? – вновь рассмеялась она, и я ощутил знакомое подёргивание в трусах. – У меня пудинг в волосах? – спросила Белла, рукой взяв кусочек сладости для подробного изучения.
Я сдавленно рассмеялся.
– Нет, ты… – Я не мог отвести от неё взгляда.
– Эдвард, что?
Боже, как же тяжело я дышал.
– Ты улыбаешься, – ответил я, и, кажется, Свон не поняла моих слов, так как снова хихикнула.

Я стёр немного шоколадного пудинга с её лица, и, по мере того как глаза девушки настороженно изучали меня, улыбка её меркла.

Моя свободная рука, судя по всему, доселе бездействовавшая, нашла бедро Беллы, и я ухватился за тонкую ночнушку девушки, желая её стянуть.

Белла неожиданно втянула носом немного воздуха, отчего её грудь сильнее вдавилась в моё тело, а бёдра легонько шевельнулись, что в свою очередь сделало мою эрекцию не такой уж незаметной.

Боже, а её чёртовы соски меня просто убивали.

– Ты… действительно довольно милая, когда улыбаешься, – тихо произнёс я, губы Беллы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать.

И тут в дверь позвонили.

Мать их…

– Да ну? В одиннадцать-то вечера? – вопросил я, и Белла изменилась в лице. Кажется, она поняла, где находится, что делает, и, глянув на меня напоследок, девушка слезла с меня. – Мне так жаль, что я… Я могу быть неуклюжей, когда не думаю о…

Я попытался поймать её, но она уже была вне досягаемости.

– Нет, это…

Дзынь.

Дзынь.

Мать честная…

Ебанаты.

– Я открою, – отозвалась Свон, и не успел я её остановить, как она открыла чёртову дверь.
Я встал, когда увидел ночных гостей, и спрятался за спиной у Беллы.
– Эмметт?
– И я, – пропел тоненький голосок позади него, а затем Элис Брэндон поравнялась с Эмметтом МакКарти, который разглядывал наши с Беллой «наряды» и съестной «спам». Элис выглядела напуганной до ужаса.
– Ещё больше удобрений, Эдвард?
– Удобрений? – поинтересовалась Белла.
Эмметт оборвал эту тему.
– Эмн… у вас тут всё хорошо? Элис разбудила меня, потому что услышала крики.
Сосед пялился на Беллу с таким видом, будто вот-вот расхохочется, когда та потянулась затянуть поясок на воображаемом халатике. Похоже, ей было неуютно, так что я рефлекторно – и нежно – положил руку ей на плечо, выходя вперёд.
– Всё в порядке, мы просто…
– Мы занимались… – начала Белла, тоже пытаясь выкрутиться, но, по чесноку, у нас обоих было по нулям.

Мы беспомощно утопали в пучине смерти, когда неожиданно я выкрикнул: – Сексуальные игры!

Единственное, что я смог придумать, припоминая разговор с Эмметтом и впечатление, оставленное нами на пикнике у Брэндон.

Я не знаю… поздновато?

– Сексуальные… игры? – запинаясь, проговорила Элис, и я кивнул.
– До-о-о, мы, уф, любим освежить наши интимные отношения.

Белла ошарашенно пялилась на меня – я и сам допёр к тому времени, – но с её гневом разберёмся, выпроводив этих двух из нашего фойе.

Эмметт хихикал, Элис стояла в ужасе, но сработало.

– Ну, мы тогда не будем вас отвлекать. Пошли, Элис.
– Конечно, – попрощался я с соседями, закрывая дверь, когда Эмметт подмигнул мне, назвав ловкачом. Я прислонился головой к двери, просто радуясь тому, что сбагрил их к чертям подальше, но также понимая, что Белла рассердится из-за моего вульгарного неуважения её добродетели, так что я смирился с этим и повернулся к ней.

Она…

Смеялась.

Молча.

Прикрыв рот рукой и подрагивая плечами, и, не выдержав, я тоже захихикал.

– Сексуальные игры? – переспросила она. – Какие ж такие сексуальные игрища включают в себя сырое яйцо и картофельные чипсы, Эдвард?
Последовало больше смеха, и теперь уже я согнулся пополам, представив лицо Элис Брэндон.
– Без понятия, но ставлю десять баксов, что к концу недели люди вовсю будут баловаться этим.

Слёзы закапали из глаз Беллы, и у меня возникло чувство, будто она давно не плакала. Просто… не давала себе спуску и не кудахтала, как полоумная.

Затем она потёрла лицо ладонями и посмотрела на них.

– Боже. Да тут погром, я – чучело… глянь на себя! – Она продолжала хохотать, и я решил: да, такая Белла мне нравилась больше прежней.

В голове у меня промелькнула пара идей, когда Белла тоже это подметила.

Экономия воды при принятии душа вдвоём.

Или, может, губкой пройтись по её телу.

Возможно, даже…

– Думаю… я схожу в… – большим пальцем она показала через плечо. – Приму очередной душ, посплю… У нас завтра важный день.

Она не пригласила меня присоединиться – плохой знак.

Погодите. Важный день? Я что-то пропустил?

– Правда?
– Да, – она улыбнулась мне. – Игровой… вечер? – Белла скорчила возбуждённую рожицу, и я кивнул.
– Ну, я почищу всё тут…
– О нет, позволь мне помочь…
– Нет-нет, – вскинул я руку. – В конце концов, я это начал.
Типа того.
– Да?
– Да.
Кажется, я даже тронул её немного своим предложением – судя по тому, как она мило наморщила лоб, на пару секунд полуулыбнулась, а затем, лишь тихо пожелав мне спокойной ночи, медленно пошла наверх.

За чем я наблюдал с восхищением и удивлением… даже несмотря на то, что она была вся в мороженом «Рокки роуд» и шоколадном пудинге.

Вычистив место побоища, я постарался сосредоточиться. Пытался напомнить себе не сходить с запланированного пути, но мыслями я всё возвращался к улыбке Беллы и к тому, каково было закидывать её себе на плечо, когда мы так дурачились, или держать её в руках, лёжа на полу коридора после продуктовой бойни.

И как труднее будет думать только себе во время выполнения этого задания.

Потому что, несмотря на все эти стены и шарады, кичливые комментарии, Белла Свон показала мне тем вечером чувство, присущее немногим людям нашей профессии.

Как так вообще получилось?

Я к тому, в одну минуту я ненавижу её всем нутром, как и обычно, в другой – она ведёт себя как человек, с которым весело?

Я больше не мог считать её врагом. Не сейчас, когда знал, что, в конце концов, она не была бездонной, бездушной пучиной деятельности.

Нам предстояло ступить на опасную территорию. Мне придётся тщательно взвесить все «за» и «против» – решить, стоит ли игра свеч. Так или иначе, мысль о том, что, возможно, это уловка – застала меня врасплох.

Потому что стоит тебе только впустить человека в свою жизнь… поставить других превыше себя в этом деле, ты вытянешь короткую соломинку. Которая обычно подразумевала несколько простецких ловушек, если сечёте, о чём я.

А я не мог этого допустить.

Снова.

¹ Форт-Нокс – военная база США, по совместительству – хранилище золотых запасов, расположенная в Кентукки; считается самым защищённым хранилищем в мире.
² Чёрная Бетти (англ. Black Betty) – африкано-американская рабочая песня, имеет множество значений, одно из которых – машина для перевозки заключённых. В музыкальном мире известна в исполнении Ram Jam.

---

Я просто не могла не выложить эту адски смешную главу. Все мы дети... Кажется, в отношениях героев наметилось потепление. Как к тому причастны соседи нашей безумной парочки и загадочный мистер Уитлок, можно порассуждать на форуме.