---

День был утомительным. И хотя для Карлайла не существовало физической усталости, в редких случаях он испытал своего рода умственное и эмоциональное изнеможение, из-за которого чувствовал себя обессиленным. Сегодня – один из тех нечасто происходящих случаев.

Он помогал своей семье и волкам сражаться с новорожденными, после решал вопрос с единственной выжившей, Бри, только затем, чтобы потерять ее из-за безжалостной прихоти Джейн. Присутствие Вольтури, конечно же, не облегчило день, да и к мучительной обстановке добавились травмы Джейкоба. Осталась озабоченность за Беллу, ненадолго упавшую в обморок из-за навалившегося, но он чувствовал, был абсолютно уверен, что с ней все будет в порядке. Она стала свидетелем ужасающего события, и ее человеческие чувства не выдержали, что неудивительно. Элис помогла ей прийти в себя, и он знал, что с девушкой на всю ночь останется Эдвард. Если Белле потребуются особые навыки Карлайла, он всего лишь в нескольких минутах.

Лечение Джейкоба оказалось неожиданно трудным. Карлайл ненавидел причинить боль любому пациенту, но этот случай стал особенно сложным. Кости оборотня уже начали неправильно срастаться, требовалось вновь сломать их и расположить должным образом. Даже очень большие дозы морфина оказались недостаточными, чтобы притупить боль: ускоренный обмен веществ мальчика быстро выводил препарат. Так что Эдварду пришлось удерживать его, а Карлайлу – завершать ненавистные, но все еще необходимые процедуры.

Когда Джейкоб расслабился, а его тело в конечном итоге поддалось травмам и скользнуло в глубокий исцеляющий сон, Карлайл с Эдвардом покинули Ла-Пуш. Карлайл собирался вернуться через несколько часов, чтобы снова проверить мальчика, и велел Билли незамедлительно звонить в случае необходимости, но на данный момент он был дома, и это единственное место, где ему хотелось находиться.

Несколько минут он простоял в фойе, прислушиваясь к звукам в доме. В своей комнате тихо разговаривали Эммет и Розали. Он услышал шелест их одежды и скрип матраса, так что быстро переключил внимание на Элис и Джаспера. Во время схватки его третий сын получил травму. Глава семьи не имел возможности осмотреть место укуса и чувствовал необходимость сделать это. Элис с Джаспером также негромко беседовали, но вряд ли они занимались чем-нибудь приватным. Он скользнул вверх по лестнице и осторожно постучал в дверь.

– Карлайл, – тихо сказала Элис, – входи.

Он вошел. Они сидели на кровати, Элис опираясь на грудь Джаспера, а его руки защитно обнимали ее крошечную фигурку. Оба грустно улыбнулись отцу.

– С тобой все в порядке? – спросил Карлайл Джаспера.

Тот кивнул.

– Будет. Элис говорит, что состояние Джейкоба тяжелое, но он выздоровеет?

Карлайл кивнул.

– Это займет несколько дней, но теперь он быстро исцеляется. Контроль его боли – совсем другой вопрос... – он провел рукой по светлым волосам. – Как ты?

– Бывало и хуже, – честно ответил Джаспер.

– Хочешь, чтобы я осмотрел? – спросил Карлайл.

Сын покачал головой.

– В этом нет никакой необходимости. Элис хорошо обо мне заботится, – он поцеловал ее в макушку.

Его жена грустно улыбнулась и погладила по предплечью в нескольких сантиметрах ниже травмированного места. Ее муж был одет в чистую рубашку с длинными рукавами, расстегнутый манжет прикрывал укус.

– Большую часть яда удалили, – сообщила она. – Рана глубокая, но начинает затягиваться.

– И, тем не менее…– начал отец.

– Я в порядке, Карлайл,– упреждающе сказал Джаспер.

Неожиданно глава семьи понял, что сын хотел оградить его от дальнейшей эмоциональной боли. Вид травмы лишь вернет глубокое сожаление и печаль Карлайла из-за ощущения неспособности спасти одного из выживших новорожденных. Потеря жизни, любой жизни, для него – тяжелое бремя.

Карлайл, кивнув, согласился.

– Если ты уверен, – пробормотал он.

– Ты должен принять душ, – тихо сказала Элис.

Врач сморщил нос, когда осознал едкий, зловонный запах, оставшийся на его одежде и волосах: смесь псиного, человеческой крови и елейных остатков густого, приторного дыма.

– Да, – ответил он. – Если я потребуюсь тебе...

– У нас все в порядке, – спокойно сказал Джаспер, и Карлайл ощутил, как собственное тело немного расслабилось.

Он быстро шагнул вперед, поцеловал Элис в лоб, нежно сжал плечо Джаспера, а затем развернулся и бросился к двери. Идя по коридору, он замедлил шаги и услышал Эсме в их комнате. Она двигалась тихо, раздался едва различимый шорох ткани, скользнувший вниз по ее телу. Должно быть, она переодевалась.

Мужчина открыл дверь и увидел перед собой обнаженную спину жены. По плечам спускались волосы. Она снимала джинсы.

– Эсме, – выдохнул он, в одно мгновение обхватил, мягко прижав ладони к ее гладкому, плоскому животу. Закрыл глаза и вдохнул аромат ее волос, концентрируясь на уникальном, тонком оттенке, скрытом под запахом сражения.

Она с легким вздохом прижалась к нему:

– Дорогой. Как мальчик?

– Выздоравливает.

Она облегченно вздохнула:

– Я как раз собиралась принять ванну. Присоединишься ко мне? Прошу тебя.

Он кивнул:

– Да. Но позволь мне сначала на несколько секунд зайти в душ.

В знак согласия ее рука поднялась, чтобы приласкать его щеку. Она поняла, что муж хотел удалить с тела все следы запаха волков и крови Джейкоба. Карлайл поцеловал ее в шею, а затем поспешил в ванную.

Через матовое стекло душевой двери мужчина видел, как Эсме подготавливала ванну. Он провел мыльной мочалкой по всему телу, тщательно очистил руки и лицо, а затем дважды промыл волосы большим количеством шампуня. В течение целой минуты он позволял горячей воде литься на него.

Убрав воду с лица и волос, открыл дверь душа. Эсме потушила все огни. На ванной полке мягко мерцали две небольшие свечи. Женщина находилась в ванне, почти полностью погруженная в воду. Ее голова покоилась на изогнутой задней кромке.

В воду были добавлены слегка ароматизированные масла: ощущалось приятное благоухание лаванды. Его босые ноги беззвучно проследовали по белой плитке. Он наклонился, чтобы поцеловать красивые губы любимой. Она открыла глаза и улыбнулась.

Эсме подалась вперед, и Карлайл скользнул позади нее в большую ванну. Ноги обхватили бедра жены, а руки обняли за талию. Эсме откинулась и устроила голову на его груди. Он поцеловал ее в щеку.

Он гладил ее бедра, затем медленно переместил кончики пальцев вверх по ребрам и груди, поглаживая атласную кожу. Женщина вздохнула, ее ладонь слегка потирала его бедро. Он мягко прижал ладони к ее грудине, разведя пальцы, чтобы прикасаться к как большей части ее шелковистой плоти. Его большой палец погладил под ключицей, а затем переместился на чувствительную кожу чуть ниже соединения с левым плечом.

На мгновение жена застыла и дернулась.

– Эсме? – с удивлением спросил он.

– Прости, – прошептала она и повернула голову так, чтобы снова могла прижаться щекой к его груди.

– За что? – и тогда он понял, что это: почувствовал легкий дефект под большим пальцем левой руки и принялся искать источник аномалии, осторожно обследуя поверхность. – Дорогая, ты пострадала?

Срываясь с языка, слово ощущалось совершенно чуждым. С того дня, как он изменил ее, она никогда не была ранена. Он всегда испытывал благодарность, что любимая супруга никогда не видела сражения или нечто другого, подобной ярости. Сегодняшние события оказались ужасными, но он считал, что она прошла через них невредимой. Она ничего не сказала... и он даже не подумал спросить. Ах, каким черствым грубияном он был!

– Ничего страшного, – тихо ответила она.

Но теперь он это чувствовал: рану в ее совершенной плоти. Он очень осторожно проследил ее, но даже в этом случае почувствовал легкую дрожь. Затем, в одно мгновение, поднял жену и повернул так, что она оказалась к нему лицом.

Он отодвинул в сторону ее руку, размещая запястье на краю ванны. Там, на нежной плоти под плечом, находилась рана. Он подавил шипение, разглядывая неровный разрыв. Даже в тусклом свете свечей его острый взгляд позволил увидеть намек на серебро. Эсме еще не удалила яд.

– Милая, – сказал он практически с дрожью в голосе, – почему ты не сказала мне? Испытывала боль несколько часов. В этом не было необходимости!

Она подняла ладонь и приложила к его щеке, одним пальцем разглаживая складку между бровями.

– Ты был очень и очень занят. Отсутствовала какая-либо необходимость тратить твое драгоценное время на меня, ведь рана столь незначительная.

– Элис или Розали, – сказал он, сглотнув комок в горле. – Ты должна была попросить одну из них.

Она спокойно покачала головой.

– Травмы Джаспера гораздо хуже, он нуждался в Элис. А Розали... – женщина слабо улыбнулась, – ну, им с Эмметом тоже требовалось провести какое-то время вместе.

Карлайл с легким разочарованием вздохнул, но не мог обвинять в глубоком сочувствии к своим детям. Он подхватил ее на руки и осторожно поднял из ванны. Перенес через комнату, аккуратно усадил на столешницу, а затем включил свет. Легчайшими движениями он мягким полотенцем вытирал ее грудь и руки.

Вскинул голову, услышав тихий щелчок закрывшейся двери в спальню, а затем уловил намек на аромат Элис. Любопытствуя, высунул голову за дверь ванной и увидел, что младшая дочь поставила на комод его черную сумку.

– Спасибо, Элис, – тихо сказал он, зная, что та слышит. Он быстро пересек спальню, взял принесенное, а затем вернулся к Эсме.

Она прислонилась спиной к зеркалу, полузакрыв глаза. Карлайл поставил сумку рядом и открыл ее.

Эсме опустила взгляд. В ее тоне присутствовала смесь удивления и веселья, когда она прокомментировала: – Карлайл, милый, не думаю, что там есть что-то для меня. Знаю, ты хочешь помочь, но...

Он быстро ее поцеловал, потом полез в сумку за пакетом марли и сорвал обертку. Женщина следила за движениями мужа, пока тот складывал марлю вдвое и размещал ее под рану.

– Будет больно, любовь моя, – сокрушенно сказал он, – но только несколько мгновений.

– Я знаю, – одна из ее рук остановилась у него на талии. Повреждение несколько часов причиняло неприятную боль, так что еще минутка этого ощущения не беспокоила.

Как можно мягче Карлайл прижал указательный и средний пальцы к краям раны, чтобы впитать яд. Пальцы Эсме дернулись, и она резко вдохнула. Он знал, что ей больно, но другого выбора не было: рана закроется очень медленно и по-прежнему будет приносить страдания, пока не удалишь яд.

Когда серебристая жидкость просочилась, он промокнул ее марлей. Однако он знал, что следы яда останутся, какое-то время чувствительно раздражая плоть. Врач надеялся, что сможет полностью его удалить.

– Почти готово, дорогая, – сказал он жене, бросил марлю в маленькую емкость для мусора, достал из сумки шприц и ампулу физиологического раствора. Глаза Эсме были закрыты, но теперь она открыла их, наблюдая за мужем.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, зная, что не было иглы, которая могла бы проколоть ее мраморную кожу, и даже если бы такая и существовала, препарат не повлиял бы на ее тело.

– Оросить рану, чтобы удалить любые оставшиеся следы яда, – ответил он, наполнил шприц, а затем прочистил физиологическим раствором повреждение, тщательно его промывая, нежно промокнул чистой марлей, после чего тщательно проверил свою работу.

– Как ощущения, любимая? – спросил он, не обнаруживая остатков яда.

Эсме вздохнула.

– Гораздо лучше. Спасибо, – на ее красивых губах появилась улыбка.

– В ближайшее время начнет затягиваться, – сообщил он.

Женщина кивнула:

– Да. Между тем, мы так и не закончили прием ванны.

Он быстро избавился от шприца с марлей и закрыл сумку.

– Нет, не закончили, – согласился он.

Она была вполне способна встать на ноги и дойти до ванной, но не запротестовала, когда муж поднял ее на руки и понес. Вместе они скользнули в теплую, душистую воду. Эсме оседлала бедра любимого, его руки гладили ее по спине.

Их губы безмолвно встретились, и мягкие поцелуи осыпали веки, щеки и подбородок. Вскоре их тела соединились, а взгляды не покидали друг друга. Движения были томными, лишенными необходимости торопиться в их занятии любовью. Карлайл с Эсме выказывали друг другу глубокие, незыблемые чувства, обмениваясь и наслаждаясь многочисленными нежными словами, поцелуями и ласками.

Позже, она лежала поверх него в ароматной воде. Он проводил мягкой губкой по ее коже, удаляя все остатки ужасного дня. Он задержался на левом плече, но на этот раз его внимание сосредоточилось на чувствительной, восхитительной коже, а не на крошечном разрезе, что повредил ее. Он быстро опустил голову, чтобы поцеловать исчезающий шрам.

– Спасибо, дорогой, – сказала она.

– Ммм, за что? – пробормотал он, уткнувшись носом в ее шею.

– За то, что позаботился обо мне, – она вздохнула, звук представлял собой и удовольствие, и нежное благоговение.

– Что такое, дражайшая? – спросил он, его любопытство оказалось задето странным тоном ее выдоха.

– Мне, наконец-то, удалось воочию увидеть твою работу, – она улыбнулась, поглаживая его по щеке. – Знаешь, ты на самом деле замечательный.

Его губы коснулись ее челюсти, а пальцы прослеживали нежный изгиб груди.

– Надеюсь, тебе никогда не придется вновь стать свидетелем подобного.

– Да. Но если придется, знаю, что ты сделаешь все лучше.

– Всегда, всеми возможными способами.

И он запечатал свое обещание поцелуем.