Буря приближалась. Белла чувствовала ее своими костями.
Новость о выборе королевы касательно будущего мужа быстро разлетелась по округе. Практически сразу из-за этого Мэри потеряла большую часть своей идеальной репутации, которой владела до возвышения на престоле. Народ возненавидел идею, что испанский правитель будет управлять ими. Это была одна из тех немногих вещей, которые могли объединить католиков и протестантов. Большинство англичан ненавидело иностранцев, и остальные люди поддерживали, разжигая в своих душах это же чувство. В Лондоне начали вспыхивать восстания против иностранцев, их же обвиняли в отсутствии занятости и распространении бубонной чумы.

Англичане могли смириться с женитьбой короля на иностранной принцессе, что принесла бы из своих земель богатство и мировые соглашения в дар стране. Но с решением Мэри никто не желал примиряться. По английскому законодательству при вступлении в брак муж овладевал всем имуществом жены. Из этого следовало, что Мэри предавала Англию.

Бабушка Мэри, Изабелла, самостоятельно правила рука об руку со своим мужем, Фердинандом, но, кажется, все забыли об этом. Люди думали, что теперь ими будет править Филипп. Он смог бы даже заставить королеву переехать на его родину, в Испанию, чтобы править двумя странами оттуда. В этом случае Англия бы стала ни чем иным как одной из многочисленных провинций Испании. Королева была уже достаточно стара, и если она и могла дать жизнь наследнику, то только одному. Она могла умереть при родах. А отцом ребенка непременно оказался бы Филипп.

Возможно, английский народ и смог бы принять нового короля, если бы Филипп имел более сносный характер, однако, ходили слухи, что он был напыщенным похотливым хамом. Абсолютно все были уверены, что он будет плохо относиться к королеве Англии, водя в свою постель бесчисленное число любовниц. Даже появились листовки с несколько громоздким, но точным названием: «Придупреждение Энглии, что она выражает свое призриние ко всем мерзким злодеяниям караля Изпании в каралевском доме Неаполя и бедствиям, которым подверглось славное каралевство. Таким абразом, все энглийские мужи в состоянии понять, что если на них нападут с побережья, то кароль Изпании получит всю власть над Энглией».

Парламент по-прежнему разрабатывал законопроект, предложенный Мэри, и, когда она явилась перед ними, они умоляли ее пересмотреть свое решение. Конечно, королеве нужно было выйти замуж, потому что женщина не могла восседать на троне и управлять страной в одиночку, но Куртене, по их мнению, больше подходил на эту роль. Во-первых, он был англичанином, а во-вторых, последним из династии Плантагенетов.

Мэри была крайне возмущена. Парламент старался никогда не вмешиваться в дела ее отца, когда тот выбирал себе очередную супругу. К тому же, говорила королева, в Англии даже самая смиренная женщина имела право выбирать, за кого ей идти замуж.

При этом все дамы многозначно переглянулись. Практически каждая из них была замужем за тем, кого выбрал ей отец. У них не было права выбора. Небезызвестная Джейн Грей была избита, когда попыталась отказаться от брака с Гилфордом Дадли. А она пыталась лишь сделать тот самый «выбор», о котором говорила королева.

Мэри немного переигрывала, когда давала клятву. Она говорила, что, выйдя замуж за мужчину не по собственному желанию, а по принуждению, умрет в течение трех месяцев после свадьбы, оставив страну совершенно разоренной и без наследника (не считая Элизабет, о которой королева умолчала). Королева с высокомерием быстро покинула палаты Парламента, Белла и другие леди последовали за ней. Впоследствии сам епископ Гардинер, канцлер Мэри, догнал ее и умолял пересмотреть свое решение, обдумать все возможные варианты, особенно уделив внимание ее возможному браку с Куртене.

- Почему все вы так фанатично ему доверяете? – раздраженно молвила Мэри.
- Мы вместе находились в заключении в тюрьме в Тауэре, - отвечал ей Гардинер. – За довольно долгое время, что мы там провели, я узнал его достаточно хорошо. Он на самом деле очень хороший человек и был бы вам верным и преданным мужем.
Мэри опустила свои руки.
- Ты хочешь выдать меня замуж за человека, который тебе понравился, когда вы оба были в заключении?
- Я знаю его характер и убежден, он будет для вас прекрасным королем. Он…
- Он ниже меня по статусу. Я выйду замуж только за равного мне, - решительным голосом прервала его королева. Гардинер опустил голову, признавая свое поражение.
- Как пожелаете, ваше величество, - тихо ответил он и ушел с задумчивым выражением на лице.

- Он был бы жестоким королем, - не задумываясь, высказалась Белла и сразу пожалела о сказанном. Куртене слышал ее слова и мог отомстить за них. Он не мог позволить даже самому малому, реальному или вымышленному, вызову пройти без ответных действий.
Мэри усмехнулась.
- Я полностью с тобой согласна. Но, в любом случае, мое сердце уже отдано Филиппу.

Сейчас она говорила не только об ее политическом выборе. Белла заметила мечтательную дымку, заволокшую глаза королевы, и поняла: Мэри впервые полюбила. Шелки тихо молилась за нее, надеясь, что эта первая, нежная любовь не разобьет ее сердце на кусочки. Мэри нужен кто-то, кого бы она любила, и кто-то, кто любил бы ее в ответ.

Королева надеялась на поддержку Элизабет, но их взаимоотношения с каждым днем становились все хуже и хуже. Они были двумя противоположностями: если Элизабет в первую очередь руководствовалась разумом и политической выгодой, то Мэри – своими чувствами и интуицией. Вместо того чтобы проводить время со своей сестрой в ее палатах, принцесса присутствовала на судах, общаясь, налаживая дружеские отношения и заключая союзы с лордами, придерживающимися протестантизма. Несмотря на все дорогие наряды и четки, посланные ей от Мэри, Элизабет по-прежнему одевалась в черно-белые одежды, подчеркивающие ее приверженность протестантской вере, и только ее блестящие волосы были акцентом в ее строгом виде.

В окне Белла увидела принцессу Элизабет, привычно сидящую в саду.
- Ваше Величество, могу я ненадолго отлучиться? Мне нужно освежиться, - бросилась к королеве Белла.
Мэри махнула рукой, давая свое согласие. Белла поспешила к двери, у которой лакей уже подавал ей плащ. Шелки накинула его на плечи и поспешила прочь, Элис пошла следом.
- Только не опаздывайте на мессу, ваша светлость! – крикнула ей вслед Мэри.

- Я успею, Ваше Величество! – незамедлительно ответила Белла королеве. Девушка побежала по дворцовым коридорам так быстро, как только могла бежать, затянутая в тугой корсет, беременная женщина. Оказавшись в саду, она заметила принцессу, гуляющую по одной из покрытых гравием дорожек и читающую на ходу книгу. За ней неотступно следовали ее дамы, что-то тихо обсуждающие и сплетничающие между собой. Белла помчалась за Элизабет и, догнав ее, склонилась в реверансе.
- Ваше Высочество.
Принцесса улыбнулась ей и поклонилась в ответ:
- Ваша Светлость, - заметив за ними слежку, она понизила голос. – Мне бы хотелось поговорить с вами. Мы могли бы отойти на минуту?

Она подвела Беллу к скамеечке под небольшим деревом и махнула рукой своим дамам, прося их не приближаться. Белла посмотрела на Элис и жестом руки показала, что присутствовать при этом разговоре не нужно. Дамы Элизабет критически оглядели Элис, раздумывая, стоит ли заводить с ней дружескую беседу, ведь она общается с леди Каллен, которая, в свою очередь, близка королеве. Так повышается ли доверие ее величества к ним или, наоборот, уменьшается? Казалось, Элизабет нравится леди Каллен, но по поведению принцессы никто не осмелится точно сказать это. Элизабет всегда была вежлива со всеми, даже со злейшими врагами. Будущее непредсказуемо, и, по мнению принцессы, в определенный момент могут пригодиться любые связи.

- У меня не было возможности навестить тебя хотя бы раз, - говорила Белла. – Ты не приходишь в покои Мэри.
- Я могу представить себе королевские предпочтения, - молвила в ответ Элизабет. Она положила книгу рядом на скамейку.
- Я скучаю по тебе, - вздохнула Белла.
Элизабет благодарно улыбнулась маленькой Герцогине, увидев искренность в ее темных огромных глазах.
- Я тоже скучала по вас, но в это время я чувствовала… мне нужно было отдалиться на некоторое время.

Принцесса пододвинулась ближе к Белле и заговорила настолько низким голосом, что леди Каллен едва слышала ее слова.
- Белла, я хочу кое-что рассказать тебе. Пожалуйста, ни о чем меня не спрашивай. Ты понимаешь?
Белла кивнула.
- Мне кажется, вам на некоторое время стоит покинуть двор. Посоветоваться с мужем, собрать семью и уехать ненадолго из Лондона в одно из своих поместий. Наверное, лучше в Каллен Холл, но чем дальше, тем лучше. Скажите королеве, что у вас в поместье серьезные проблемы, для решения которых необходимо присутствие всех хозяев. Скажите ей что угодно. Просто соберите свою семью и уезжайте, - закончила Элизабет, поднявшись на ноги и улыбнувшись. – Время. Вам пора на мессу, ваша светлость.

Белла встала и молча последовала за ней через сад к дворцу. Ее живот судорожно сжался. Что знала Элизабет? Почему им надо покинуть Лондон так скоро? Королеве угрожает опасность? Белла прикусила губу, сдерживая себя. Ей так хотелось задать принцессе множество невысказанных вопросов.

По пути в часовню Элизабет без умолку болтала о всяких приятных банальностях. Общаться с принцессой всегда было очень приятно, так как она была умным собеседником. Однако сейчас Герцогиня была не в состоянии поддерживать беседу, беспокойные мысли блуждали в ее голове.

Зал рядом с часовней был переполнен. Слугам Элизабет, к которым сама принцесса присоединилась у дворца, пришлось кричать, чтобы люди пропустили ее вперед. При этом они следили за всеми, не позволяя никому подойти слишком близко к принцессе.

- Измена! – крикнул кто-то из толпы.
Элизабет вмиг замерла, кровь отхлынула от ее лица. Она покачнулась, как тоненькое деревце на сильном ветру. Дамы принцессы окружили ее, готовые поймать ее в случае, если девушка упадет в обморок.

- Кто это сказал? – потребовала ответа одна из дам у зала, застывшего в гробовой тишине. Прошло некоторое время, прежде чем один из придворных шагнул вперед, привлекая к себе внимание. Он казался смущенным.
- Мне жаль, Ваше Высочество. Это была шутка, обращенная к моему забывчивому слуге.

Элизабет, дрожа, глотала ртом воздух.
- Отведите ее в покои, - приказала Белла дамам Элизабет. – Ей нужно прилечь.
Шелки с тяжелым сердцем наблюдала, как принцессу Элизабет чуть ли не несут по коридору ее дамы.

В ту же ночь Белла рассказала Эдварду о предупреждении Элизабет.
- Я могу отправить вас с дочерью в Каллен Холл, если ты этого хочешь, но я не смогу поехать вместе с вами. На меня возложены обязанности, и я не в состоянии оставить ни их, ни Мэри. Вдруг ей понадобится моя поддержка?
- Я всегда буду на твоей стороне.
- По крайней мере, теперь мы предупреждены, - после затянувшегося молчания произнес Эдвард.
- Но о чем мы предупреждены?
- Если бы я только знал. Но, боюсь, скоро мы это поймем, - вздохнул Эдвард.
¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬

Свадьба Эммета была назначена на девять часов утра. Он был уже пьян, когда Белла и Эдвард пришли за ним из своих покоев с легкой закуской в виде хлеба, сыра и элем.

- Эммет, зачем ты пьешь в такую рань? – упрекнула его Белла.
- Честно говоря, я не останавливался со вчерашнего вечера, - ответил ей жених. Он встал и вытянул руки, чтобы слуги могли одеть его в свадебный наряд, состоящий из простой рубашки и штанов в обтяжку, которые он носил и раньше.
- Такое чувство, будто ты на свою казнь собираешься, а не на свадьбу, - прокомментировал Эдвард. – Ну же, все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Вы не первая пара, которой нужно научиться ладить между собой. Многие браки начинались точно также, как твой, но были вполне счастливыми.
- У меня нет выбора, - говорил Эммет, словно напоминая об этом себе. – Я забрал ее невинность, да еще и сделал ребенка.

Белла недоуменно посмотрела на него.
- Что? Эммет, Розали не была невинна, - молвила она. – Я не знаю, с чего ты это решил, но она кормилица. Она уже была однажды замужем и родила ребенка. Ты не помнишь об этом? – продолжала она. Нет, Белла, конечно, знала, что мужчины стараются особо не разбираться в функционировании женского организма и не узнавать, как проходят роды. Они считали это чисто «женскими делами», в которые им лучше не вмешиваться. Однако, в конце концов, он же должен знать, из-за чего у женщин появляется молоко.

Эммет пробежался рукой по волосам, как делал Эдвард, и сердце Беллы защемило.
- Я не… полагаю, я совсем не думаю. Она сказала…
- Что она тебе сказала?
- Она сказала, что ей больно, - прямо сказал Белле брат ее мужа, и его щеки вспыхнули от вины.
- Если она не спала с мужчиной в течение года, то, скорее всего, в первую ночь после длительного воздержания ей должно быть немного некомфортно, - полагала Белла.

Эдвард покачал головой. Он позволил брату высказаться о попорченной невинности невесты без каких-либо последствий и теперь жалел об этом. И винил в этом свой чересчур широкий ум.
- В конечном счете, это уже не имеет значения. Розали из хорошей семьи, и если Эммет сделал ей ребенка, то все равно на ней женится.

Они пошли следом за убитым горем Эмметом в сторону часовни. Однако Белла все никак не могла перестать думать о словах Эммета. Вдруг Розали, воспользовавшись случаем в своих интересах, взяла на себя те обязательства, ответственность за которые в отношениях всегда несет мужчина? Он же не мог ни о чем думать, когда все произошло между ними. При свидетелях заявить, что мужчина хочет жениться на женщине и юридически все закрепить обозначало официальную помолвку, которая связывала почти так же крепко, как и сам брак. Но если изъявить это же самое желание без свидетелей и ничего юридически не закрепляя, то впоследствии брак можно будет аннулировать, признав его недействительным. Таким приемом пользовался Генри VIII, чтобы избавиться от некоторых своих жен.

Розали уже ждала их в часовне с отцом Джейкобом. Они, склонив головы, о чем-то беседовали. Невеста надела свой лучший наряд - красновато-коричневого цвета шерстяное платье с квадратным вырезом, который был изменен из-за тканевой вставки, что была сделана для создания модного высокого воротника. Эммет даже не взглянул на нее, но по тому, как он посмотрел на отца Джейкоба, можно было сказать: сложившаяся ситуация вызывала у него только неприятие.

Епископ Джейкоб начал читать клятвы из Книги общих молитв:
- Берешь ли ты эту женщину в законные супруги, чтобы жить с ней после освещения вашего брака отцом нашим всевышним Господом Богом? Будешь ли ты любить и уважать ее, поддерживать в болезни и здравии? И, оставив прошлое позади, хранить ей верность до конца своих дней?

Длительное молчание предшествовало ответу Эммета.
- Согласен.

- Берешь ли ты этого мужчину в законные мужья, чтобы жить с ним после освещения вашего брака отцом нашим всевышним Господом Богом? Будешь ли ты повиноваться и служить ему, любить и уважать его, поддерживать в болезни и здравии? И, оставив прошлое позади, хранить ему верность до конца своих дней?

Розали ответила, не колеблясь.
- Согласна.

- Кто выдает эту женщину замуж за этого мужчину?
- Я, - ответил Эдвард, выполняя работу отца девушки. Но так как никого подходящего на эту роль, кроме Эдварда, не было, мужчине пришлось исполнять взвалившиеся обязанности. Он взял в свою руку ладонь Розали и предложил ее епископу. Тот в свою очередь вложил ладонь невесты в руку жениха. Эммет повернулся к невесте и прочитал свой обет однотонным, мертвым голосом:
- Я беру тебя, Розали, в законные жены, чтобы с этого дня быть с тобой и в горе, и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить и чтить тебя, пока смерть не разлучит нас. Согласно святому таинству Божию, в дополнении к моему обещанию тебе.

Она с улыбкой повторила его клятву.
У жениха не было времени купить кольцо Розали, которое требовалось для проведения бракосочетания, и Эдвард, как отзывчивый брат, пришел на помощь. Скрепя сердце, Эдвард открыл жемчужный ларец с украшениями, некогда принадлежавший его первой жене. Он взял оттуда довольно простое колечко с рубином в центре. Беллу особо не волновало, если муж решит раздать эти драгоценности, но его это, казалось, сильно беспокоило.

Сейчас Эммет, надевая кольцо Мэри на палец Розали, говорил:
- Это кольцо – знак моей женитьбы на тебе. Своим телом я тебя почитаю и обещаю делить с тобой все земные блага во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Обычно, услышав «аминь», можно было сказать, что служба закончена. Белла уже оживилась и готова была уходить, когда отец Джейкоб начал читать псалмы о цели брака в жизни человеческой и его символизме. Белла постаралась незаметно размять уже затекшие ноги, скрытые под ее большой юбкой. Ну, неужели это никогда не кончится?

Эммет и Розали причастились и, наконец, церемония была завершена. Новоиспеченный супруг отпустил руку жены, словно то была ядовитая змея, готовившаяся его укусить, и быстро покинул часовню. Он, скорее всего, пошел наслаждаться одиночеством наедине с бутылкой. Розали же величественно подняла подбородок, и самодовольная триумфальная улыбка расплылась на ее лице. Белле хотелось зарычать на нее или накричать, но она не могла. Эта женщина теперь была частью ее семьи, пусть и по принуждению. В данный момент к ней надо относиться уважительно.

Сквозь стиснутые зубы Белла все же смогла выдавить из себя радостную улыбку. Казалось, каждый день, прожитый на земле, приносит шелки только лишь дополнительные проблемы.
______________

Рождественская атмосфера во дворце, как и было положено, не была ярко выраженной, но о доме Герцога Каллена нельзя было так сказать. Это было первое Рождество, которое Белла проведет на суше, и Эдвард хотел, чтобы это волшебное время запомнилось ей. Весь дом был украшен хвойными ветвями, а повара в этот раз превзошли самих себя. Люди эпохи правления Тюдоров начинали праздновать накануне Рождества, а заканчивали накануне крещения. Некоторые из традиций, такие как Никола-угодник и глава рождественских увеселений, впали в немилость, но многие обычаи все же сохранились. Например, сжигание рождественского полена на святки.

Белла и Эдвард направились в лес, что раздобыть его. Это полено должно было быть большим и толстым, чтобы гореть с Рождества до крещения, и по традиции все домочадцы после утомительной прогулки по лесу за игрой на духовых инструментах ставили и наряжали его. Белла запретила маленькой Элизабет идти с ними, потому что, по ее мнению, на улице было очень холодно для маленькой девочки. А Розали и Эммет не покидали свои апартаменты со дня свадьбы. Элизабет очень плакала, но была успокоена обещаниями Элис, что девочке разрешат помочь наряжать рождественское полено. Конечно, как только его доставят домой и установят. Белла оставила их сидящими на полу в своей комнате, делающими из атласных лент праздничные украшения.

Белла подождала, пока Эдвард отвернется и пойдет вперед, прежде чем зачерпнула горсть снега, слепила снежок и кинула его в голову ничего не подозревающего о проделках жены мужа. Герцог обернулся, и шок отразился на его лице. Сначала он пытался сохранить хмурое выражение, но улыбка и веселье все равно пробились наружу. Эдвард просто не мог долг злиться на свою жену. Служащие, следующие за парой с факелами в руках, могли только изумиться ее смелости.

- Я научу тебя, как нападать на своего мужа! – зарычал он, зачерпывая рукой горсть снега и лепя снежок.
- Я сдаюсь, сдаюсь! – закричала Белла.
- Не очень хорошо. Ты будешь наказана за свою дерзость! – со знанием дела улыбнулся герцог, делая снежный шарик в своих руках еще больше.

Белла повернулась и побежала прочь так быстро, как только позволяли платье и корсет. Для прогулки по лесу она надела все самое простое из своего гардероба, но они все равно не предназначались для бега.

Эдвард преследовал ее, крича, что, догнав, защекочет Беллу, пока та не начнет визжать. Слуги, переглядываясь друг с другом, не знали, стоит ли им последовать за господами или нет. Герцог и его жена уже в течение нескольких месяцев вели себя очень странно. По крайней мере, хотя бы раз в месяц герцог приказывал слугам оставить их с супругой палату и унести свои соломенные постели в комнату дочери. Никто не знал, чем они там занимались, и иногда предположения слуг доходили до абсурда.

Белла споткнулась о корень дерева, спрятанный в снегу, и упала лицом в сугроб. Эдвард, нагнавший ее, быстро поставил ее на ноги.
- Белла! Боже мой, с тобой все в порядке?
- Просто невероятно, - заверила она мужа и толкнула его. Эдвард упал на спину, а Белла села на него сверху с улыбкой на лице. – Теперь ты в моем плену, где я и хотела тебя видеть, - проурчала она. – И, чтобы высвободиться, тебе нужно мне заплатить.
- Тебе нужны драгоценности?
Девушка покачала головой.
- Земля?
Она вновь покачала головой.
- Но это все, что я, скромный человек, могу тебе предложить! – вздохнул Эдвард.
- Этого достаточно, - прошептала Белла, наклонившись и целуя мужа в губы.
- Ваша Светлость?

Они повернули головы и увидели в нескольких футах от них управляющего, нервно сжимающего кулаки.

Белла встала, отряхивая юбку от снега.
- Я… эм… упала, - пробормотала герцогиня, - а его светлость лишь осматривал меня на наличие травм.
- Слава Богу, их не обнаружилось, - благочестиво молвил герцог.
- Эд… Милорд, дорогой супруг, посмотрите! – указывая на что-то, просила Белла.

Огромное бревно лежало всего в нескольких ярдах от того места, где супруги катались по снегу.

- Прекрасно! – объявил Эдвард. – А теперь давайте возвращаться домой, миледи, дорогая супруга, пока вы не простыли. – Слуги быстро выкопали бревно, понравившееся Белле, а управляющий повел их домой, держа в руке горящий факел. От света язычков пламени снег, казалось, мерцал золотом.

Вернувшись домой, Белла позвала Элис, чтобы та помогла девушке сменить платье. Но на зов герцогини никто не откликнулся. Удивленная Белла обошла дом и застала Элис в большом зале, сидящую у камина и разговаривающую с Джаспером. Они были так увлечены беседой, что не заметили приближения леди Каллен.
- Добрый вечер, - поздоровалась она.
- Добрый вечер, ваша светлость, - легко поздоровался Джаспер, однако Элис соскочила со своего места и виновато посмотрела на новоприбывшую.
- Элис, мне нужна твоя помощь, чтобы справиться с этой мокрой одеждой, - попросила Белла. Конечно, для этого она могла позвать любую из своих горничных, но девушке хотелось поговорить с Элис наедине. Ей стало любопытно, почему та так отреагировала, когда Белла их нашла. Будто эта девушка сделала что-то противозаконное, промелькнула мысль в голове герцогини. В конце концов, Элис не должна была разговаривать с Джаспером, так как была воспитана в протестантизме (как и Белла, по мнению королевы). А Джаспер являлся ее духовным наставником, обучающим католической вере.

Пока они с Беллой шли к ее комнате, делимой с Эдвардом, лицо Элис по-прежнему оставалось красным. Девушка молча начала расшнуровывать платье Беллы.
- Элис, что такое? – не выдержав, спросила леди Каллен.
- Н-ничего, - заикаясь, ответила Элис.
Белла ждала.
- Ну, хорошо, я скажу. Только пообещай, что никому словом не обмолвишься об этом.
- Клянусь тебе.
- Я немного… влюблена в Отца Джаспера.
- Но он же…
- Да, я знаю, - промолвила Элис.

Во время правления молодого короля Эдварда, поддерживающего протестантизм, священнослужителям разрешалось жениться и заводить детей. Но с приходом к власти Мэри вернулся и церковный целибат. Всех женившихся священнослужителей заставляли отречься от семьи, а тех, кто отказывался, лишали сана священника. Больно было видеть на улице бывших священнослужителей, просящих милостыню, чтобы прокормить своих детей.

- Он такой добрый человек, Белла, - тихо говорила Элис. – Никогда прежде я не знала человека, который был бы так добр. Еще он невероятно умен! Я с нетерпением ожидаю начала наших занятий, потому что тогда я могу говорить с ним без устали. Просто я хочу… - она замолчала, потому что не было смысла говорить о желанных вещах, которые никогда нельзя будет получить.
- Я хотела бы предложить тебе выход из сложившейся ситуации, - вздохнула Белла.

Дверь открылась, и в комнату вошли горничные, чтобы забрать промокшее до нитки платье. Элис тихо закончила развязывать шнуровку, и остальные помогли ей снять платье с Беллы через голову. Этот материал нельзя было даже мочить. Она задавалась вопросом, можно бы было ей сделать несколько «платьев для забав», которое бы она могла надеть сама. В этом случае крестьянкам повезло больше.

В этот вечер ужин был праздничным. Белла была благодарна Мэри, которая позволила герцогине остаться дома. В этот раз и маленькой Элизабет разрешили отужинать в зале. Она сидела на коленях Беллы и хлопала в ладоши, смотря на зрелище, развернувшееся перед ними. Девочка была в восторге от пирога, который повара сформировали так, что он напоминал Иисуса, лежащего в своих яслях. Жареная голова дикого кабана показалась ей забавной.

Эдвард нанял шутов, танцующих, жонглирующих и рассказывающих анекдоты, и менестрелей, распевающих рождественские песнопения (Белла не знала слов, поэтому они с Элизабет смотрели, молча выражая свою благодарность). Выяснилось, что муж Беллы был обладателем чудеснейшего баритона, который посылал по ее телу дрожь. Девушка поклялась себе, что заставит его спеть вновь, но только для нее одной.

По окончанию пиршества вся семья съела по кусочку пирога, в который положили одну монетку. Согласно традиции, тот, кому достанется кусок с ней, в течение всего года будет удачлив. В этот раз в своем кусочке ее нашел Эдвард, зуб которого чуть не раздробился, когда мужчина попытался откусить. Все порадовались за него, когда герцог, продемонстрировав свою находку, положил ее на салфетку, которую держал вставший на колени слуга.

Той же ночью, когда супруги оказались в своей комнате, разделись и закрыли полог, Эдвард потянулся к своей нижней подушке и что-то выудил из-под нее.
- У нас принято дарить подарки на Новый год, - начал он, - но я устал ждать. Свой подарок я подарю тебе сегодня.

И он положил этот предмет в руки Беллы. Это был золотой овал, покрытый рубинами, с большим бриллиантом в середине, к нему была прикреплена булавка, похожая на смычок. Эдвард понял, что жена не понимает, что это, и открыл его.

Внутри находилось два портрета на блестящем синем фоне. На правой стороне был изображен Эдвард, а слева расположилось изображение его дочери. На нем Элизабет держала в руках куклу, которую Белла сшила для нее.

- Они написаны рукой Ганса Гольбейна, - объяснил Эдвард. – Он был придворным художником, который рисовал портреты короля Генриха и его жен.
- Что значит был?
Эдвард кивнул головой.
- Он скончался в прошлом месяце от чумы. Скорее всего, это его последняя работа.
- Чума! – встревожилась Белла. - Но я думала, она встречается только в летние месяцы.
- Летом она распространена гораздо чаще, но заразиться ей можно в любое время года.

Белла вздрогнула, понимая, она счастливица, потому что ни Эдвард, ни Элизабет не заражены. Возможно, эти миниатюры будут последним воспоминанием о них.

- Спасибо, - тихо сказала Белла. – Они так красивы, я всегда буду ими дорожить.
- А ты посидишь, чтобы художник смог написать твой портрет для меня? – спросил Эдвард.
- Мой?
- Да, твой, написанная на холсте девушка, - усмехнулся он.
- Если ты так хочешь, - согласилась она.
- Я предпочел бы владеть живым оригиналом, а бумажный портрет… - запнулся Эдвард. Он не хотел говорить вслух, почему хотел получить ее портрет. Он даже думать об этом не желал. Но в глубине души чувствовал, время с ней пролетит очень быстро.
_____________________

Эммет с Розали появились на Рождественской мессе, и Белла заметила подозрительный взгляд королевы, обращенный на них. Шелки склонила голову и задалась вопросом, почему так бывает. Казалось, будто каждый день на каждом шагу ее окружают тысячи маленьких тайн, и нельзя предугадать, какая из них, возможно, даже завтра, превратится в большую проблему.

Розали низко поклонилась и одарила королеву милой улыбкой, которую ей не вернули. Мэри оказала ей минимум любезностей и, поджав губы, отошла в сторону. Белла задавалась вопросом, зачем же Мэри сделала Розали своей придворной дамой, если не питала к ней никаких добрых чувств. Возможно, полагала девушка, королеве пришлось сделать это из-за свадьбы, ведь теперь Розали, выйдя замуж за Эммета, стала родственницей королевы Мэри, хоть и имела на это очень мало прав.

Когда они добрались до королевских покоев, Белла заметила на полу свернутый лист бумаги. Она развернула его и тихо ахнула.

- Что там, леди Каллен? – спросила Мэри.
Белла смяла бумагу в руках.
- Ничего, Ваше Величество.
- Я хочу увидеть, что там, - настаивала Мэри, протянув руку.
- Прошу вас, Ваше Величество, - взмолилась Белла, – не смотрите, что там. Это… отвратительно.

Мэри щелкнула пальцами, так как все еще протягивала руку, желая получить записку. Белла с неохотой отдала ей бумагу. Мэри разгладила ее и ахнула про себя. На бумаге было пошлое (во всех смыслах этого слова) послание с угрозами. Оно гласило, что англичане не потерпят короля Испании на английском троне и, в случае необходимости, поднимут бунт, чтобы остановить это. Должно быть, это ужасно видеть, как тебя изображают в образе иссохшей старой ведьмы, которая бы только спала с Филиппом, а по ее телу расстилают карту Англии. Белла видела, как слезы собираются в уголках глаз королевы. Но она королева, поэтому с усилием смогла надеть маску достоинства.

- Где вы нашли это, леди Каллен?
- На вашем полу, Ваше Величество.
- Кому это принадлежит? – потребовала ответа Мэри, но, конечно, никто ей не ответил. Королева подошла к камину и бросила бумагу в огонь. В ее глазах полыхало пламя.

Исторические заметки:

- Во время правления Элизабет в 1563, 1571, 1576, 1584, 1586, 1592 и 1595 годах были восстания, вызванные противниками иностранцев. В 1517-е годы практически каждый проповедник в своих проповедях, которые гласили, что Бог создал границы каждого из государств, выражал недовольство тем, что «Как жыли простые ремесленники, когда они, их жины и дити могли бы палучить хоть какую-то роботу, но из-за такого количества ремесленников-чужеземцев они лишались сретств к сущистваванию».

- Некоторые читатели могли заметить, что я называю Элизабет Тюдор «принцесса Элизабет» на протяжении всей истории, хоть и на самом деле в старые добрые времена ее называли «леди Элизабет», потому что ее отец признал ее бастардом. Он восстановил ее в праве на наследование престола, но так и не признал ее законнорожденность и не вернул ей титул. Я подумала, что так будет легче различать нескольких Элизабет в этой истории, потому дочь Эдварда тоже «леди Элизабет».

- Никола-угодник и глава рождественских увеселений – это два человека из низшего сословия, выбирались они для роли епископа и короля. Никола-угодник проводит церковные обряды (впоследствии Генри VIII запретил это, но некоторые церкви до сих пор проводят такие мероприятия), а глава рождественских увеселений на день становился главой домашнего хозяйства, в течение которого шутил, требовал появления своего «двора» и вообще приводил все к шумной неразберихе.

- Ганс Гольбейн умер в 1543 году, но я продлила срок его жизни на десять лет в своей истории, потому что он был изумительным художником-портретистом. Я представляла себе, что портреты герцога Каллена и его дочери были сделаны рукой этого величайшего мастера. Может быть, Гольбейн умер не от чумы, но, скорее всего, причиной его смерти стала какая-то инфекция.

- Свадебные обеты взяты из Книги общих молитв 1559 года выпуска.



Автор: Lissa-Bryan
Перевод: Furiae
Бета: LanaLuna11

Наш ФОРУМ, где вы можете сделать свои положительные или отрицательные отзывы по поводу новой главы, над которой мы все дружно работали. Спасибо :)