Глава 17. Страсть моего сердца

BPOV

Я оперлась локтями о стол, прижала пальцы ко лбу, нежно массируя набухшую венку и попыталась абстрагироваться от шума и стресса, окружающих меня. Новостная комната гудела от разговоров по телефону репортеров, обсуждающих поступающие цифры. Явка избирателей была очень высока, и, в соответствии с результатами экзит-пула, разрыв между отданными голосами был гораздо меньше, чем мог кто-нибудь представить.
- Тебе нужен кофеин, - сказал Джейк, протягивая мне чашку кофе.
Боже, как мне нужен был кофеин! Но я отрицательно покачала головой.
- В книге по детям утверждается, что кофеин вреден.
- Что за книга? - нахмурился Джейк. - Большой список того, что нельзя делать?
- Примерно так.
- Ну, тогда слава Богу, что секс в офисе не входит в него, - подмигнул Джейк. Нет, я не делилась с ним деталями о том, что произошло в офисе Эдварда в тот прекрасный день, но Джейк с уверенностью понял, что обеденный час имел успех, когда я вернулась на работу с растрепанными волосами и удовлетворенной улыбкой на лице.
- Элеазар отстает, - прокричал Харри, прижимающий телефонные трубки к обоим ушам, из угла новостной комнаты. - Нам надо дождаться данных еще с нескольких участков, но похоже, что Джеймс Миллер будет новым мэром Сиэттла.
Комнату наполнил ожесточенный стук по клавиатурам, и хорошо, потому что никто не услышал моего печального стона.

- Завтра будет важный день, - нежно пробормотал Эдвард моему животу. Его голова лежала на нем, и я медленно пропускала его волосы между пальцев. Живот стал еще выпуклее - ребенку требовалось больше места. Чем больше росла моя талия, тем больше любил Эдвард мой растущий животик. Каждый вечер он читал или пел малышу.
Сегодня он пытался подкупить его.
- Завтра мы узнаем, мальчик ты или девочка, - продолжал шептать Эдвард. - И очень важно, чтобы ты завтра не прятался.
- Эдвард… - рассмеялась я.
- Тихо, - он поднял взгляд на меня и подмигнул. - Я разговариваю с нашим малышом.
Я сдерживала смех, пока он обещал нашему нерожденному ребенку машину на его шестнадцатилетие, если только завтра он согласится с нами сотрудничать. Мне нравилось видеть его таким счастливым и таким любящим нашего малыша, поэтому позволяла ему продолжать нежные уговоры, пока не провалилась в мирный сон.
Следующим утром нога Эдварда возбужденно дергалась, пока доктор Молино измерял меня.
- Все хорошо, - улыбнулся врач каждому из нас. - Так, как и должно быть. - Он заметил нетерпение Эдварда и не удержался от смеха. - Эдвард, вы сегодня немного несдержаны.
- Мы же сможем сделать сегодня УЗИ, правильно? - возбужденно пробормотал он. - В книге говорится, что на этом сроке можно узнать пол ребенка. Так?
- Ну, - протянул доктор Молино, и клянусь, что я увидела искорки в его глазах. - Мы определенно попытаемся. Но, если малыш будет чувствовать робость, то боюсь, что придется ждать следующего посещения.
- Наш ребенок сегодня не будет робким, - твердо произнес Эдвард. - Мы вчера вечером серьезно поговорили.
Доктор Молино повернулся ко мне.
- Поговорили?
- С ребенком, - пояснила я. - Эдварду нравится говорить с малышом по вечерам. Они заключили нечто вроде соглашения. Малыш показывает сегодня пип-шоу, а Эдвард покупает ему на шестнадцатилетие машину.
Доктор Молино рассмеялся.
- Мне это нравится!
- Это означает "да"? - с надеждой спросил Эдвард.
- У Беллы сейчас меньший срок, чем тот, на котором я обычно определяю пол, - сказал доктор Молино, - но мы, конечно, попробуем. Давайте начнем.
Минутой позже Эдвард возбужденно сжимал мою руку, а я ежилась от холодного геля. Доктор Молино вел датчиком по моему животу, и мы втроем внимательно смотрели на мутный экран.
- Вот сердечко. - сказал врач, показывая на ритмическую пульсацию на экране. - Только одно сердце.
Если честно, я обрадовалась. Одного ребенка было более чем достаточно.
- Все выглядит правильным, - продолжал доктор, водя датчиком по моему животу.
- А что это за ряд жемчужинок? - тихо спросил Эдвард.
- Спинка ребенка, - пояснил доктор Молино.
Я не могла произнести и слова, просто молча смотрела на экран и наблюдала, как во мне двигается наш малыш.
- А вот это ножка, - пробормотал Эдвард, пристально глядя на экран. - Что означает…
Мы прослеживали взглядами ножку, пока не обнаружили - или, точнее, не обнаружили того, что искали.
- Полагаю, она получит машину на шестнадцать лет, - засмеялся доктор Молино. - Мои поздравления.
Из моих глаз потекли слезы. Мы смотрели на нашу дочь на черно-белом экране. Эдвард удовлетворенно вздохнул, нежно целуя мой висок.
- Посмотри на нее, Певчая птичка.
Я и так смотрела. Я не могла отвести глаз от экрана. Конечно, я давно приняла, что ношу в себе ребенка, но видеть подтверждение этому - на самом деле видеть спинку, ее сердечко, видеть ее…
- Она наша, - счастливо прошептала я.
- Да, - полным эмоций голосом произнес Эдвард.
Мы полностью игнорировали доктора Молино, делающего пока заметки.
- Как я смогу сделать это? - прошептала я под воздействием внезапно накатившего ужаса. Она была такой крошечной и беззащитной, и я определенно не годилась в идеальные матери.
- Сможешь, - нежно пробормотал Эдвард. - Ты сможешь все, и мы сможем сделать абсолютно все.
- Почему ты не боишься? - тихо спросила я. Как он мог быть таким оптимистом?
- Я в ужасе, - с тихим смешком признался Эдвард. - Я понятия не имею, как быть отцом. Но мы справимся.
- Мы?
- Да, - пообещал мне Эдвард, наклонился ближе к моей щеке и показал на экран. - Посмотри на нее. Она наша, Белла. Мы будем любить и защищать ее, потому что станем хорошими родителями. Мы справимся. Я не могу дождаться этого.
Я удивилась искренности в его голосе. Он был так уверен, что мы справимся, но что, если я стану плохой матерью - как моя собственная мать?
- Прекрати, - проворчал Эдвард, прижимаясь губами к моей щеке. - Ты не похожа не нее.
Эдвард Каллен был мужчиной моей мечты и телепатом.

Теперь, когда пол был определен, и об этом узнали все на расстоянии слышимости, Эдвард предложил заехать в детский гипермаркет.
- Нам на самом деле нужна переносная кроватка? - спросила я, когда Эдвард рассматривал люльку. Данный предмет детской мебели играл колыбельные и вибрировал. - Просто кроватки недостаточно?
- Хорошо бы иметь и люльку, чтобы переносить ее из комнаты в комнату, - пояснил Эдвард, изучая заметки, сделанные во время изучения раздела о мебели в книге о детях. - Если кроватка будет стоять наверху, а мы - на первом этаже, то не нужно будет относить девочку наверх, если она уснет.
- Но у нас нет второго этажа, - заметила я.
Эдвард тихо проворчал, изучая люльку на предмет недостатков:
- А вдруг когда-нибудь будет…
Я удивленно посмотрела на него.
- Правда?
Он небрежно пожал плечами и двинулся по залу дальше.
- Не знаю. Должны же мы быть готовы ко всему?
- Тебе не нравится моя квартира?
Взгляд Эдварда упал на детское кресло в машину с таким количеством приспособлений и пряжек, что его вполне можно было бы использовать в кокпите космического шаттла.
- Думаю, твоя квартира вполне хороша, - мягко пробормотал Эдвард, застегивая одну из пряжек и сильно дергая за нее, чтобы проверить качество и безопасность. - Но вдруг мы захотим когда-нибудь переехать в дом.
- Ой, - удивилась я. На самом деле мы никогда не говорили о том, чтобы официально жить вместе. Это сложилось как-то само собой - Эдвард уже жил со мной несколько недель. Но хочу ли я собственный дом?
Думаю, да.
Счастье бурлило во мне, когда Эдвард запихивал покупки в корзину. Она сияла розовым. Мы купили розовую одежду, розовые бутылочки, розовые одеяльца… Бедный дядя Эммет ужасно разозлится, услышав новости.
- Не думаю, что нам нужны прямо сейчас прорезыватели, - засмеялась я, когда Эдвард бросил их вместе с бутылочками и сосками в корзинку.
- А что ты думаешь о грудном вскармливании? - спросил Эдвард, кивая на молокоотсос.
- Звучит как-то страшновато, - скривилась я, изучая хитрую штуку. Я правда хочу кормить грудью?
Эдвард только кивнул, ставя коробку обратно на полку, и двинулся дальше между стеллажами. Мы завернули за угол и наткнулись на большую коллекцию детских колыбелек и спальных принадлежностей. Моя глаза засветились, и Эдвард заметил мое восхищение, потому что остановил корзину напротив кроваток. Каждая "комнатка" была обустроена как детская и включала в себя кроватку, постельное белье, столик, коврик и кресло-качалка.
- Как много розового, - пробормотала я, когда мы осматривали первую комнату под названием "Красавица в розовом".
- Тебе не нравится розовое?
- Н-не знаю… - Какие вообще правила в бебилэнде? Должна ли я отделывать комнату ребенка в розовое - и одевать его тоже - во все розовое, только потому что это девочка?
- Розовое и бежевое, - подошел к следующей комнатке Эдвард. - И розовое и сиреневое…
- Мне нравится сиреневый, - прошептала я. Эдвард улыбнулся и повел нас через розовый туман, пока мы не остановились перед комнаткой "Садик Хлои". На простынке были большие розовые и сиреневые цветы, очень девчачьи и симпатичные, но не цвета Пепто-Бисмол.
Мне это нравилось, и я так и сказала Эдварду.
- Да?
- Да, - улыбнулась я.
Эдвард кивнул консультанту, который быстро подошел к нам.
- Прекрасный выбор, - улыбнулась девушка больше Эдварду, чем мне. Эдвард не заметил этого, начиная придирчиво расспрашивать о безопасности кроватки. Я воспользовалась возможностью и посмотрела на ценники кроватки и прочего, и почти упала в обморок.
- Это трансформируемая колыбелька, - рассказывала консультант. - Когда ребенок подрастает, она превращается в детскую кроватку. Позже из нее получается полноценная кровать. Прекрасный выбор. Есть комплекты цвета вишни, дуба и белого жемчуга.
- Белла? - спросил Эдвард.
- Мне нравится вишня, - прошептала я. Мы на самом деле все это сейчас купим? Я мысленно прикинула, сколько все это стоит и сравнила со своим счетом в банке.
Консультант повернулась ко мне.
- Вы хотите приобрести всю коллекцию?
Мой взгляд обежал качалку, стол для пеленания и шкафчик. Они были прекрасны все, но в состоянии ли приобрести их сегодня? Эдвард, очевидно, заметил мое замешательство, потому что попросил девушку дать нам минутку.
- Что случилось? - спросил он, подводя меня к креслу-качалке, и я присела на его колени.
- Это все немножко слишком, - тихо призналась я. - То есть это все прекрасно, но я думала, мы купим пару распашонок, может быть, пеленки…
- Нам все равно нужно будет покупать все это. - ответил Эдвард.
- Знаю, - кивнула я. - Но я не уверена, что могу это себе позволить сегодня.
Эдвард нахмурился и убрал с моего плеча волосы.
- Белла, я никогда не считал, что платить за все будешь ты.
Я моргнула, начиная все понимать.
- Эдвард, но ты не можешь купить все это.
- Еще как могу, - кивнул он. - И я хочу сделать это, Белла.
- Но… так не должно быть, - замялась я. - Мы должны быть равны… как партнеры…
- И так и есть, - мягко произнес Эдвард. - Белла, ты не понимаешь? Все, что у меня есть - твое.
Я не верила ушам.
- Но это не так, Эдвард. Это не может быть правдой. Мы не…
Женаты.
Я не могла произнести это слово. Я едва могла подумать о нем.
- Это правда, - терпеливо повторил Эдвард. - Я люблю тебя, Белла, и ты носишь моего ребенка. Ты же не думаешь, что я не позволю тебе удовлетворить любое желание?
Он все еще не понимал. Эдвард вырос в огромном доме с отцом-врачом. Мой отец был копом, и мать вынужденно осталась дома, чтобы вырастить меня. Деньги - это не то, к чему я привыкла.
В глазах появились слезы.
- Это слишком много, Эдвард.
- Ничто не может быть слишком много для тебя, - тихо прошептал он, целуя местечко за моим ухом, - или для нашей дочери.
- Я заплачу половину, - ответила я, вызывая вздох у Эдварда.
- Сегодня такой счастливый день, - прошептал он. - Пожалуйста, Белла.
Да, сегодня счастливый день, но он к тому же слишком переполняющий эмоциями. Мы не только увидели свою дочь, но Эдвард начал разговоры о домах и выложит тысячи долларов на детскую мебель. Моя жизнь в последнее время превратилась в американские горки, и по большей части это было прекрасно, но все же чертовски пугало. Как я могу оставаться спокойной и уравновешенной?
- Детка, поговори со мной, - нежно попросил Эдвард.
Я посмотрела в его сияющие зеленые глаза, с заботой и любовью смотрящие на меня, и почти разревелась.
- Ты так прекрасен, - прошептала я. - Ты так добр ко мне.
- Я люблю тебя, - просто ответил он, словно бы это объясняло все.
Может быть, так оно и было.
- Просто все такое… переполняющее…
- Понимаю. - кивнул Эдвард, проведя пальцами по моей щеке. - Последние недели были наполнены стрессом. Нам надо устроить себе небольшие каникулы.
Это звучало неплохо.
- И куда мы поедем?
- А куда ты хочешь?
Когда я смогу запомнить его способность удовлетворить любое мое желание?
- Удиви меня, - попросила я. Он улыбнулся.
- Думаю, что смогу.
Эдвард нежно поцеловал меня и опять вернул внимание к мебели.
- Хочешь подождать и подумать еще? У нас еще есть время.
Я глубоко вдохнула и осмотрела красивую детскую. Мне она нравилась. Если бы только не цена и мое ощущение неплатежеспособности - я бы не колебалась.
- Мы уже здесь, - пожала я плечами. - И можем точно так же принять решение.
- Знаю, что дорого, - сказал Эдвард. - Но мы покупаем для нашего ребенка. Ничто не может сделать меня счастливей.
- Ты можешь купить мебель, - предложила я. - Я куплю все остальное.
Эдвард улыбнулся.
- Договорились.
Сделав все покупки, мы решили взять на ужин пиццу и провести дома тихий вечер. Эдвард был необычно напряжен, когда мы смотрели новости, и я понимала, что это было связано с Джеймсом Миллером и изменениями, которые он сделает, став мэром. Он уже назвал новых членов администрации и уволил большую часть членов городского совета. Довольно импульсивный поступок для человека, не бывавшего в офисе до первого сентября.
На настроение Эдварда влиял не только Джеймс. Там была часть и моей вины. Он был так счастлив в офисе врача, и я испортила наш день своим желанием независимости. Правда, все равно смягчилась, но тем не менее сделала нашу экскурсию по магазину тяжелее, чем было необходимо, и в самом конце явно поступила неправильно. Мы - два разных человека с разным воспитанием, собирающихся родить общего ребенка, но чем мы отличаемся от других? Да, ситуация глупая, но, на самом деле, чем мы отличаемся от других влюбленных пар? Разве не все проходят через такие проблемы?
Когда мы вечером легли в постель, Эдвард все еще был тихим. Моя спина прижималась к его груди, и я гладила его руку. Его тихое ритмичное дыхание над моим ухом почти усыпило меня, когда в темноте послышался его голос.
- Белла?
- М-м-м?
- Мы кое о чем говорили в магазине, - прошептал он, щекоча дыханием мое ухо. - Ты равна мне, Белла. Я не верю, что равенство могут создавать только деньги.
Я начала рисовать узоры на его руке. Эдвард продолжил.
- Деньги не купят счастья, - прошептал он. - Если бы это было правдой, моя сестра осталась бы жить.
Я закрыла глаза. По щеке скатилась одинокая щека. Его рука теснее обняла меня, и Эдвард поцеловал мои волосы.
- Никогда не думал, что буду таким счастливым, - тихо сказал он.
- Мы оба, - поправила я. - Ты делаешь счастливой меня - счастливей, чем за всю мою жизнь. Мне очень тяжело сдерживать бьющие через край эмоции, настолько я счастлива.
- Знаю.
- Мне было очень трудно разрешить тебе купить все это, - призналась я. - Я упряма и независима, и всегда такой была.
- Но это же наш ребенок, - напомнил Эдвард. - Ты должна позволить мне делать для нее все, что потребуется, и это включает в себя покупать все необходимое - и, возможно, то, что ей не будет необходимо. Она вырастет совершенно избалованной, и обещаю, что если мы не избалуем ее, то это сделают наши родители.
Я не сдержала смех. Это правда. Даже Чарли звонил, чтобы дать нам знать, что он уже чувствует себя дедом. Он уже положил на счет сотни долларов, которые получил от Эдварда.
- Я успешный адвокат, и сделал хорошие инвестиции. Деньги ничего не значат для нас.
- Но это не так, - прошептала я. - Это твои деньги. Я не совсем бедна, но газетным репортерам платят не очень много. Я живу на свои деньги, и всегда так делала.
- Это наши деньги, - мягко настаивал Эдвард. - Что мое - то твое.
- Мы не женаты, - напомнила я, найдя в себе мужество произнести это слово. Его рука напряглась, но он молчал. Я закрыла глаза. И уже почти уснула, когда услышала его голос над ухом.
- Я хочу жениться на тебе, Певчая птичка.

- Ненормальный, - бормотала я, бросая кусок своего сэндвича уткам. Я ела в своем любимом парке, и утки уже приплыли в поисках пищи. - О чем он думал? Он знает, какая я сейчас нервная, и шепчет это мне на ухо в два часа ночи?
Конечно, Эдвард думал, что я сплю, потому что не упомянул о своем ночном предложении утром за завтраком. А я, трусишка, не отважилась даже подумать о том, что он был серьезен, так что держала рот закрытым.
Стоял прекрасный день, я закрыла глаза и подставила лицо солнцу, ожидая, что тепло успокоит мои встрепанные нервы. Внезапно я почувствовала движение рядом с собой, открыла глаза и почти выпрыгнула из кожи, увидев садящегося на мою скамейку Джеймса Миллера.
- Добрый день, Белла. Рад видеть тебя снова.
Я подавила желание убежать, сосредоточилась на контроле дыхания и бросила кусочек хлеба уткам.
- Я должен извиниться, - небрежно произнес Джеймс. - Понимаю, что действовал слишком настойчиво, и прошу извинить меня за это. Я не представлял, что ты связана с Эдвардом, и определенно не знал, что ты беременна от него.
Я молча сидела, наблюдая, как утки дерутся из-за моего обеда.
- Должен сказать, что удивлен, - продолжил Джеймс. - Ты не во вкусе Эдварда.
- А каких любит Эдвард? - автоматически спросила я.
- Богатых. Прекрасных, - пожал плечами Джеймс. - Не то чтобы ты не красива, Белла. Ты определенно восхитительна.
Богатых.
- Деньги не купят счастья, - повторила я слова Эдварда, сказанные прошлой ночью.
- Так и есть, - согласился Джеймс. - Но они могут сделать жизнь проще, не так ли?
Я сделала глубокий вдох.
- Не знаю.
- Ну да, - кивнул Джеймс. - Репортеры "Сиэттл Таймс" не могут много знать об этом. Вот почему я хочу сделать тебе предложение.
- Предложение?
- Да, - улыбнулся Джеймс. - Как ты понимаешь, я сейчас изучаю штат служащих мэрии и обнаружил, что многих придется заменить. Мне нужен пресс-секретарь. Ты очень хорошо работаешь, и думаю, что ты согласишься стать частью моей администрации. Тебя интересует это?
Для любого другого мэра я, не колеблясь, ответила бы "да". Но это был подонок Джеймс Миллер.
- Прежде чем ты откажешься, - добавил Джеймс, - думаю, тебе стоит узнать о том, что твое жалованье будет утроено.
Утроено?
- Подумай, - сказал он, протягивая мне визитку. - Ты можешь позвонить по этому телефону и узнать все, что тебя интересует, от моего секретаря.
Я смотрела на карточку в моих руках. Он поднялся на ноги.
- Надеюсь, что ты приняла мои извинения и что серьезно подумаешь над моим предложением. Хотелось бы скоро услышать тебя.
С этими словами он ушел.
Ошеломленная, я смотрела на карточку в руках, пока глаза не закрылись. С тяжелым вздохом я убрала визитку в сумку и положила ладонь на выпуклость живота.
- Детка, твоя мама никак не слезет с этих американских горок.
Остаток дня я не могла ни на чем сконцентрироваться, кроме как на предложениях Эдварда и Джеймса. Я и не собиралась спрашивать Эдварда, что он думает о работе на Джеймса. Он бы побагровел, узнав, что Миллер говорил со мной. Этот мужчина подонок, но извинялся вроде бы искренне. Он предложил мне работу моей мечты. Кто не хотел бы уйти из новостной комнаты и работать в мэрии? Не упоминая о тройном жаловании.
Я могла бы по-настоящему быть равной Эдварду. Я могла бы принести в наши отношения еще что-то, кроме ребенка и себя самой.
В качестве наказания я открыла гугль и набрала "девушка Эдварда Каллена" в поисковой строке. И точно как я боялась, на весь экран открылась фотография, где он обнимал клубничную блондинку. Фото было сделано за месяц до свадьбы Элис. Конечно, девица смотрелась восхитительно. Я пробежала глазами статью в поисках ее имени и сразу же нашла его.
Таня Денали, адвокат в нотариальной конторе Олимпии. Она закончила Гарвард и, очевидно, была умной, определенно красивой и еще более определенно богатой.
Ревность наполнила меня, пока я закрывала окно.
Ты иррациональна. Он любит тебя. Ты беременна его ребенком. Он сказал, что хочет на тебе жениться.
Но заслуживаю ли я его?