Этот день должен был быть веселым. За всю школу они впервые решили прогулять занятия. Они планировали это несколько недель. Они должны были приехать в школу и вести себя так, будто собираются пойти на занятия, а когда последний ученик перед ними войдет в здание, они сбегут.

Все прошло без сучка, без задоринки. Все видели, что Белла с Эдвардом стояли у машины Эдварда; они подумали, что будет лучше поехать на одной машине, особенно с учетом того, что на старый красный пикап Беллы не всегда можно было положиться.

Они, как обычно, поздоровались со всеми, и когда Эрик Йорк вошел в здание, Белла с Эдвардом запрыгнули в его Вольво и, выехав из Форкса, направились в резервацию Квилетов.

Эдвард много раз ездил к обрывам вместе с братом, поэтому дорогу он нашел без труда. Он бы и с повязкой на глазах доехал бы туда, но подумал, что Белле не сильно понравится эта затея.

Всю поездку Белла проелозила на пассажирском сидении, нервничая из-за того, что их могут увидеть, но Эдвард заверил ее, что никого не будет на берегу в девять утра. Это не успокоило Беллу, но Эдвард знал, что она так же взволнованна из-за их прогула, как и он.

Они оба были прилежными учениками, которые никогда не пропускали занятия и участвовали в деятельности школы. Прогулы это явно не то, что могли ожидать от них учителя. Когда бы они узнали, что их нет, скорее всего подумали бы, что Белла с Эдвардом отсутствуют по уважительной причине.

Когда Эдвард остановился в минуте ходьбы от пляжа, Белла перестала ерзать и теперь тихо сидела, глядя широко раскрытыми глазами в сторону обрыва.

Она указала туда, и Эдвард кивнул. Он знал, о чем она спрашивала, ей не нужно было говорить ни слова. Он помнит, как эхом раздавалось с тишине машины громкое дыхание Беллы, помнит, как она повернулась к нему и сказала, что ни за что не спрыгнет с такой высоты.

Разумеется, следуя традиции их четырнадцатилетней дружбы, Эдвард убедил ее прыгнуть, и это стало одной из самых серьезных ошибок, что он совершал в своей жизни.

Он испытывал почти физическую боль, наблюдая за тем, как она падает. Каждый раз, когда он видел шрам на ее запястье, его глаза закрывались, и он, словно это было вчера, вновь переживал те мгновения, когда она падала с обрыва, крича о помощи.

Он никогда не забудет, как отец Беллы и работник госпиталя увозили ее на коляске. Звуки колес, скользящих по линолеуму прочно закрепились в саундтреке его жизни, как и пиканье сердечного монитора. Да и угрозы Чарли Свона навсегда запечатлелись в его памяти. Хотя сейчас эти угрозы казались Эдварду довольно забавными.

Ожидание того, когда же она придет в себя, было для него пыткой. Каждый раз, когда ее веки подрагивали, в нем снова загоралась искра надежды, которая гасла, когда ничего не происходило.

И когда она очнулась, то сказала ему только лишь «Похоже, у меня появилась новая история, которую можно будет рассказать детям». Она не сказала «Эдвард, ты идиот, кусок дерьма, из-за тебя я чуть не умерла» или «Эдвард, я тебя ненавижу, не смей больше разговаривать со мной», и даже не сказала «Ты еще заплатишь за это».

Ничего.

Она даже не заставила его просить прощение. Когда за несколько лет до этого Эммет чуть не убил ее в бассейне, она мучила его неделями, заставляла его покупать тампоны в аптеке и ходить по городу накрашенным, но ему она не сказала ничего…ничего.

Он никогда не понимал этого. Даже когда он пытался просить прощения, она отмахивалась от него; как и сейчас.

Поэтому он и солгал ей в душе тогда, в воскресенье утром. Он хотел букву S. Он хотел попросить у нее прощение за всю ту физическую и эмоциональную боль, что он причинял ей когда-либо.

Он должен показать ей, как он сожалеет обо всем.

Поэтому после душа он поспешил в свою комнату и после восьми неудачных попыток вытащил клочок бумаги с буквой S. Изначально он хотел вытащить букву А, но, понадеявшись, что вытащит ее в другой раз, остановил свой выбор на букве S.

Он спрятал бумажку в ящик с носками и начал строить планы насчет того, что же сделать с этой буквой и как заставить Беллу, наконец, позволить ему попросить прощения.

***

В понедельник утром Эдвард увидел Беллу, лежащую на диване в своей пижаме и уплетающую батончик мюсли. Он спросил ее, почему она лежит, а не собирается на работу.

- Почему ты не собираешься? – спросил он, поправляя галстук. Сначала Эдвард слишком туго завязал его, и теперь он душил его.

- Я взяла выходной. У меня травмы, - пошутила она, хотя Эдварду это не показалось забавным.

- Прости, - проворчал он, ослабив галстук.

- Да хватит уже извиняться. Иди на работу, зааркань еще одного клиента, заработай миллионы, а потом судись с родителями, у детей которых обнаружили кариес.

На этот раз Эдвард от души рассмеялся и, подойдя к Белле, наклонился и поцеловал ее в лоб.

Когда он вышел из квартиры, то замер, а потом прислонился к стенке.

Он поцеловал на прощание Беллу, даже не осознавая этого. Он сотни раз наблюдал, как его отец прощается с мамой подобным образом. Это был такой любящий жест, а он даже не осознал, что сделал то же самое.

Было так естественно пожелать ей хорошего отдыха, а затем прижаться губами к ее лбу. Это было так интимно. Поцелуй в лоб может многое значить, и тот факт, что он непредумышленно поцеловал Беллу, ставил его в тупик. Как это вообще возможно, что он не заметил того, как наклонялся и целовал ее?

По дороге на работу этот поцелуй в лоб был единственным, о чем он мог думать. Все его мысли и чувства вертелись вокруг него. Забавно, даже его губы были какими-то…другими. Их словно покалывало, они вибрировали, когда Эдвард касался их. На короткий миг он даже рассмеялся той мысли, что его губы стали другими после того, как коснулись ее лба. Но это было правдой. Он и чувствовал себя по-другому.

Даже когда он сел за стол в своем офисе, он не мог понять, почему так странно чувствует себя. Когда он коснулся губами ее лба, это казалось таким правильным и естественным, словно он всегда так делал. Но еще у него было такое чувство, будто это было чем-то неправильным, почти запретным, словно он не должен был делать это.

Весь день он думал только об этом. Об этом и о Белле, которая, скорее всего, лежит на диване и смотрит те мыльные оперы, которые, по ее словам, она не любит, но Эдвард знал, что на самом деле, она обожает их. Он спрашивал себя: все ли у нее в порядке, прошла ли спина, что она делает сейчас. И, если честно, эти мысли очень сильно отвлекали его.

Во время совещания с исполнительным вице президентом агентства, его мысли несколько раз возвращались к Белле и к тому, чем она занята дома. Действительно ли она смотрит мыльную оперу? Или, может, читает? Или делает уборку? Думает ли она о нем?

Эта мысль вырвала его из забытья.

Какое ему дело, думает о нем Белла или нет?

Вторник оказался таким же неудачным для Эдварда, как и понедельник. В это утро Белла ушла на работу до него, и почему-то мысль о том, что у него не было возможности пожелать ей удачного дня, преследовала его как назойливая муха.

Раскладывая по местам вещи в спальне, Эдвард увидел альбом, который подарила ему Белла почти восемь лет назад на выпускной. Он усмехнулся, снимая альбом в кожаном переплете с книжной полки. Его пальцы прошлись по истрепанному материалу, и губы растянулись в широкой улыбке. Прошли годы с тех пор, как Эдвард просматривал его, но он все еще помнил, каким было лицо Беллы, когда она дарила ему этот альбом.

Белла выглядела такой взволнованной, особенно после подарка, который он вручил ей. После того, как она открыла футляр и увидела ожерелье, на которое он столько копил, она с трепетом протянула ему альбом.

Она быстро сказала, что ее подарок даже близко не стоит с тем, что он подарил ей, но Эдварду было плевать, сколько денег она потратила. Когда Эдвард открыл альбом, эмоции накрыли его с головой. Сколько же времени она потратила, собирая этот альбом воспоминаний. Здесь было все: хорошее и плохое. А на последней странице Белла написала « Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и нифига! Мы потрясающие и будем вместе всегда!»

Большую часть утра он провел, рассматривая альбом. Он даже не понял, сколько времени прошло с тех пор, как он открыл его, но тут Элис постучала в дверь.

- Эдвард, что ты делаешь? – спросила Элис, глядя на то, как Эдвард, не отрываясь, листает страница альбома. Он даже не взглянул на нее, когда она вошла в его кабинет.

- Просто смотрю фотографии, - ответил он, проводя пальцем по забавному снимку, который был сделан, когда они с Беллой катались на американских горках в Диснейленде. Им тогда было по восемь.

- Зачем? – спросила она, и Эдвард краешком глаза стал наблюдать за тем, как Элис подходит к нему, неся его ланч.

- Не знаю. Просто захотелось, - нехотя ответил он.

- Это не тот альбом, что Белла подарила тебе на выпускной?

Элис, хоть и училась в другой школе, проводила много времени в доме Калленов, так как ее родителям приходилось часто ездить в командировки летом. Она даже присутствовала на выпускном Эдварда и Беллы, как и на выпускном Эммета двумя годами ранее.

- Да. Я никогда не осознавал, сколько времени и труда она в него вложила. Вот. Видишь? – указал он на обертку от клубничной конфеты. Элис кивнула, и он продолжил.

- Я дал Белле эту конфету, когда мы впервые встретились в супермаркете.

Элис смотрела на своего кузена с понимающим выражением на лице, хотя Эдвард не так воспринял этот взгляд.

- Чего ты так пялишься на меня? – спросил Эдвард, закрывая альбом.

- Ты любишь ее.

- Прости?

- Ты любишь Беллу, - повторила Элис, и на ее лице появилась улыбка, которую Эдвард назвал бы самодовольной.

- Конечно, я люблю Беллу. Она мой лучший друг, - со злостью ответил он. Он не мог поверить в то, что Элис усомнилась в этом.

- Я знаю, но я не это имею в виду. Ты любишь ее; ты влюблен в нее.

Эдвард усмехнулся, и проглотил еще один смешок, чтобы не злить Элис. Хоть она и маленькая, но биться может довольно сильно.

- О чем ты говоришь? – спросил он и стал рыться в коробочке с ланчем.

- Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты влюблен в Беллу, и знаешь, что я думаю? Мне кажется, ты всегда был влюблен в нее. Это объяснило бы, почему ты до сих пор не остепенился. Мы с Джаспером разговаривали, - тут Эдвард прервал ее.

- Вы с Джаспером разговаривали обо мне? – недоверчиво спросил он. Элис только закатила глаза и продолжила.

- Конечно, разговаривали. Мы помолвлены и говорим практически обо всем. Однажды он сделал одно замечание, и мне кажется, что это может оказаться правдой.

- Какое? – фыркнул Эдвард, который в этот момент напоминал больше раздраженного пятилетнего мальчишку, а не взрослого мужчину.

- Ты встречаешься только с блондинками. Разумеется, вполне возможно, чты находишь их привлекательными, но Джаспер предположил, что настоящая причина в том, что брюнетки напоминают тебе о Белле. И когда ты с брюнеткой, то понимаешь, что эта девушка – не Белла. В этом и проблема. Ты влюблен в нее, признай это!

- Ты не в своем уме, Элис, - возразил Эдвард, покачав головой, и указал на дверь, надеясь, что она поймет намек и уйдет.

- Как скажешь, Эдвард. Можешь и дальше в это верить, но все же ясно как день!

- Мы живем в Сиэтле, Элис. Здесь не бывает ясных дней, - самодовольно ухмыльнулся он, и Элис, закатив глаза напоследок, вышла из его кабинета.

В среду Эдвард остался дома, если честно, из-за того, что ему не хотелось выслушивать еще серию лекций Элис. Она совсем с ума сошла, продолжал он уговаривать себя.

Он не был влюблен в Беллу. Да, он любил ее, но он так же любил Эммета и Элис, и, несмотря на то, что их он не трахал, это была точно такая же любовь.

Почти все утро он провел в своей спальне сидя у окна. Так он коротал свободное время. Ему нравилось наблюдать за тем, как все меняется в зависимости от времени года. Зимой он смотрел, как замерзают и покрываются узором окна и как сосульки свисают с веток деревьев. Весной начинали появляться первые листья, воздух становился более теплым. Летом повсюду буйствовала зелень, а улицы были переполнены людьми. Осенью листья опадали, и цикл снова начинал свое движение.

Он любил наблюдать за тем, как все меняется.

И он сидел там и наблюдал за тем, как с приближением [url=http://ru.wikipedia.org/wiki/День_памяти_(США)]Дня Памяти[/url] людей на улице становится все больше. Глядя на то, как снова наступает очередной сезон, он думал: сколько же изменений произошло.

Он оглядел комнату. Она выглядела так же, как и всегда, но что-то все же изменилось: в ней чувствовалась какая-то…пустота. Эдвард не мог найти объяснение тому холодному, пронизывающему до костей чувству, что охватило его.

Что-то изменилось, и он не понимал, что именно.
В три часа Эдварду позвонила подавленная и обеспокоенная Белла. У них была традиция: когда кто-то из них застревал на работе, то всегда звонил другому, чтобы расслабиться и успокоиться. Но сегодня Эдварда оказался бесполезен, и даже к концу разговора голос Беллы был высоким и, за не имением лучшего слова, заунывным.

Когда Эдвард повесил трубку, решение по поводу того, что с этим делать, пришло само собой.

Начал он с того, что все-таки поднял свою ленивую задницу и сходил в душ. Как только он помылся, то быстро оделся и направился в супермаркет. По дороге домой он решил заскочить еще и в "Годиву".

Эдвард собирался приготовить для Беллы пасту с соусом из моллюсков; это было одно из ее любимых блюд, потому что оно было легким, но в то же время сытным. На десерт у них будет клубника в белом и темном шоколаде. Он даже купил побольше свечей, чтобы создать спокойную атмосферу к тому времени, как Белла придет домой.

Как только он все приготовил, то решил взять кое-что из своего сундучка с игрушками, а именно бархатную голубую повязку на глаза, зеленое перышко и различные масла.

Сегодня все будет медленно, и ему плевать на то, что это среда. Значит, суббота будет днем Беллы, вот и все.

Он позвонил ей в шесть, чтобы проверить, сколько у него есть времени до ее приезда, и очень обрадовался, узнав, что в запасе осталось еще около пятнадцати минут. Повесив трубку, он закинул только что приготовленную пасту в кипящую воду и поставил сковороду с моллюсками на плиту. Он прошелся по гостиной, спрятал игрушки под диван (под которым предварительно помыл), зажег свеч, и сладкий аромат лилий тут же заполнил комнату.

Эдвард приглушил свет в комнате, чтобы он мерцал так же мягко, как и свечи, и стал ждать Беллу. Когда она, спотыкаясь, вошла в квартиру, ее волосы, которые ранее были заколоты, теперь выглядели так, будто проиграли битву с расческой: половина была распущена, остальные пряди все еще удерживала заколка.

- Привет, - поздоровалась она, закрывая дверь и не замечая изменившуюся обстановку.

- Привет, Беллз. Я знаю, что сегодня был ужасный день, - ответил он, подходя к ней.

- Действительно ужас - но перед тем, как закончить слово, она оглядела комнату, и на ее лице отразилось сияние свечей. На мгновение Эдвард потерялся в созерцании того, как играют огоньки на ее фарфоровой коже.

- Что это? – спросила она внезапно сбившимся голосом, войдя в кухню.

- Как я сказал, у тебя был дерьмовый день, поэтому ты заслужила приятный вечер.

- Ты не должен был делать это, - заметила она, когда увидела свечи на обеденном столе.

- Должен был, - просто ответил Эдвард и, схватив Беллу за руку, усадил за стол. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как его сердце пропустило удар. Непонятно. Но он отмахнулся от этих мыслей и снял крышки с кастрюли и сковородки.

- Так что у нас на ужин? – нетерпеливо спросила Белла, отбрасывая свои туфли в угол.

- Паста в белом соусе с моллюсками.

Белла завизжала, и снова сердце в груди Эдварда необъяснимо сжалось. Может, это из-за картошки фри, которую я съел за ланчем, подумал Эдвард.

- Боже, я такая голодная. Поторопись, пахнет просто божественно.

Эдвард усмехнулся и, положив еду на тарелки, подал Белле ее порцию. Она тут же накрутила пасту на вилку и попробовала.

- Мхммм….так вкусно, - застонала она, накручивая на вилку еще пасты.

Эдвард наблюдал за тем, как она увлеченно поедала пасту, и заметил, что она выглядит гораздо более расслабленной, чем он ожидал.

- Что ты так смотришь на меня? – спросила она с набитым ртом. Эдвард скривился и покачал головой.

- Ну что? – чуть не захныкала Белла.

- Я не могу серьезно тебя воспринимать, когда у тебя на голове твориться такое, - сказал Эдвард, и Белла замерла. Робко улыбнувшись, Эдвард встал и пошел к ней, пока Белла как зачарованная наблюдала за его движениями.

Встав позади нее, он начал вынимать невидимки из ее волос, одну за другой, пока на столе рядом с чашкой Беллы не лежало десять невидимок.

- Спасибо, - выдавила она, когда Эдвард распустил ее волосы. Он начал массировать кожу ее головы, понимая, что она очень чувствительна к прикосновениям после того, как целый день ее волосы были стянуты в пучок.

- Это так приятно, - застонала она, откидывая голову назад и закрывая глаза.

- Пойдем со мной, - прошептал он, поднимая ее со стула. Она взяла его аз руку и пошла за ним к дивану.

- Что ты делаешь? – спросила Белла, когда Эдвард наклонился над ней и потянулся, чтобы достать что-то из-под дивана.

- Шшш, - просто проговорил он, взяв в ладони ее левую ногу. Он надавил большими пальцами на стопу, а затем переместился ближе к пальцам. Белла, приоткрыв рот, наблюдала за ним, растворяясь в его прикосновениях. Он проделал то же самое с правой ногой прежде чем встать на колени лицом к лицу с ней.

- Разденься. Для меня.

- Что? – спросила она, широко распахнув глаза. – Сегодня среда, Эдвард.

- Просто сделай это, - попросил она, глядя ей прямо в глаза. Она кивнула и начала снимать свою одежду, пока не осталась перед ним полностью обнаженная.

В комнате было достаточно света от свечей, чтобы Эдвард мог разглядеть каждый синяк и шрам, который появился на ее теле по его вине.

- Белла, - позвал он, протянув руку, чтобы коснуться ее ноги. Наклонившись, Эдвард поцеловал розовый шрам на ее правом колене. – Когда нам было шесть, я заставил тебя кататься со мной с горки. Ты упала и так сильно ободрала колено, что едва могла ходить, - он наклонился и снова прижался губами к шраму.

- Прости меня.

- Эдвард, - вздохнула Белла.

- Шшш, Белла. Не говори ничего.

На этот раз он взял ее левую ногу, и провел губами до лодыжки.

- Когда нам было тринадцать, я заставил тебя повторить мой прыжок на батуте. Ты упала и подвернула лодыжку…прости меня.

Белла смотрела, как он покрывает поцелуями каждый синяк и шрам, и к тому времени, как он дошел до плеч, в глазах у нее стояли слезы.

- Пять дней назад я едва не содрал кожу с твоей спины…прости меня, мне так жаль, - извинялся он, целуя ее плечи.

Его губы не оставили без внимания ни единый шрам, а когда он прикоснулся к ее запястьям, слезы градом покатились из глаз Беллы.

Он нежно обхватил ее запястье и поцеловал шрам, который она получила в тот день, когда они прыгали с обрыва.

- Когда нам было восемнадцать, я попросил тебя спрыгнуть с обрыва. Я чуть не потерял тебя в тот день, - начал Эдвард дрожащим голосом. – Мне так жаль, так жаль. Я буду до конца своих дней просить у тебя прощение за это. Я едва не потерял тебя, Белла. Я не знаю, как бы я жил без тебя, что бы я делал…это бы убило меня, - он еще раз прижался губами к шраму и чуть затянул поцелуй, прежде чем отпустить ее.

- Прости меня.

- О Эдвард, - выдохнула Белла и бросилась в его объятия. Он легко поймал ее и прижал к себе. Когда Белла поцеловала его в шею, он почувствовал ее слезы.

- Я прощаю тебя, - прошептала она. Именно это он и хотел услышать, а не «Эдвард, ты не должен извиняться» или «Эдвард, это было глупо». Он услышал то, что хотел.

- Это было прекрасно, - заметила она, потянувшись за свитером, но Эдвард отодвинул его.

- Это еще не все!

Белла откинулась на спинку дивана и хотела было уже что-то сказать, но Эдвард остановил ее, приложив палец к ее губам.

- Я вытащил букву S, и она обозначает несколько слов (several things). Только что я просил у тебя прощения (sorry), а сейчас будут тишина (silence), чувства (senses) и обольщение (seduction).

Он достал повязку на глаза и протянул ее Белле.

- Одень ее, - мягко велел он, и как только повязка оказалась у нее на глазах, он достал перышко.

- Слушай только меня, Белла, прошептал он ей на ухо и поднес перо к ее лицу, остановившись в нескольких миллиметрах от губ.

Она кивнула, и перышко прошлось по ее губам, отчего Белла захихикала.

- Тише, Белла, - велел он, взяв клубнику в белом шоколаде. Он подержал ее над свечей, чтобы шоколад стал более мягким, и провел ягодой по губам Беллы. Инстинктивно она облизала сладкий шоколад, а затем Эдвард прошелся шероховатой стороной клубники по ее губам.

- Открой рот, Белла, - попросил он, и она подчинилась. Очень медленно он поместил сладкий плод между ее зубов, Белла надкусила ягоду, и сладкий сок потек по ее подбородку. Когда Эдвард наклонился и слизал его, Белла задрожала. Эдвард не смог сдержать самодовольной ухмылки. Ей уже начинало нравиться все это. Ее ноги были плотно сжаты и каждые несколько секунд подрагивали. Он чуть не застонал, подумав о том, какая она, должно быть, влажная для него.

Он позволил ей доесть клубничку, и повторил весь процесс снова, на этот раз использовав ягоду, покрытую темным шоколадом.

А между тем бедра Беллы продолжали яростно тереться друг о друга.

- Белла, - произнес Эдвард, - ляг на диван.

Эдвард помог ей лечь, проверил, не сползла ли с глаз повязка, и провел перышком от шеи Беллы вниз, к ее пупку. Несколько раз обведя его, он проделал обратный путь к ее шее.

Отложив перо, Эдвард поцеловал ее в шею и проделал тот же путь, что ранее и перышко, ведомое его рукой, заставив Беллу выгибаться навстречу его рту.

Отстранившись, Эдвард снова взял перо и провел им по ее грудям, дразня соски.

И когда его губы снова проделали тот же путь, Белла начал стонать и извиваться под ним.
Эдвард снова отступил и, сделав шаг назад, провел пером от ее бедра прямо к ее ноющему центру. Белла вздрогнула и прерывисто задышала, имя Эдварда постоянно срывалось с ее губ.

- Эдвард, - вздохнула она, когда он проделал тот же путь губами. Языком он скользнул по ее щелочке, обвел клитор, и Белла едва не спрыгнула с кровати от остроты ощущений.

- Ты нужен мне, Эдвард, - сказала она, срывая с глаз повязку.

- Белла, - все, что смог выговорить он, прежде чем поднять ее и понести ее в ее спальню. Он аккуратно положил ее на кровать и стал смотреть на нее. Он хотел, чтобы все было медленно, хотя ему до смерти хотелось оказаться внутри нее.

Он покрыл поцелуями ее шею, и желание поцеловать ее пухлые губки настолько переполнило его, что ему пришлось буквально отпрыгнуть от Беллы.

Эдвард смотрел в ее глаза, что-то шепча, а потом скользнул в нее. Медленно двигаясь в ней, он растворялся в ощущениях мягкости и теплоты ее тела, сжимающегося вокруг его плоти. Белла обхватила ногами ее талию, приподнимая бедра навстречу его мягким толчкам.

Прошло совсем немного времени, и Эдвард почувствовал, как знакомое покалывание поднимается вверх по ногам, и он ускорил свои движения, а рукой скользнул к ее клитору. Он хотел, чтобы они кончили вместе. Большим пальце он потер комочек нервов, и ее глаза расширились, а рот приоткрылся, отчаянно хватая воздух. Как только Эдвард почувствовал, что его оргазм захватывает его, Белла выгнулась в его объятиях и с громким криков нашла свой оргазм.

Он вышел из нее и лег рядом. Белла быстро улыбнулась ему и тут же провалилась в сон.

Эдвард наблюдал за тем, как поднимается и опускается ее грудь. Он был полностью поглощен ею, и в это мгновение в его голове родилась мысль.

Может быть, Элис и права.

***

Перевод и редактура: wildflower

Спасибо всем, кто не поленился прокомментировать предыдущую главу))
следующая глава может появится так же быстро, если вы и эту так же не оставите без внимания;)

ФОРУМ: СЕКС ПО АЛФАВИТУ.