Сборник мыслей. Глава 7

В те редкие моменты, когда что-то настолько важное для тебя в опасности, ты начинаешь воспринимать окружающую действительность острее. Это называется вспышки памяти (п\п: в оригинале - мнемическая фотовспышка - яркие воспоминания о событиях, которые вызвали эмоциональное потрясение). Все ощущения настолько яркие, будто на фотографии. Что-то резко дергает вас изнутри, и вы видите все вокруг и совсем ничего одновременно. Я помню чириканье кардинала (п\п: птичка такая), прерываемое моим мучительным криком, разносящимся по окрестностям. Я помню ароматный летний ветерок, солнце грело до идеальных семидесяти с чем-то градусов (п\п: двадцать два градуса по Цельсию). Я помню, что было 10:05 утра. Я помню, во что была одета – в короткую коричневую юбку, майку без рукавов и синий кардиган. Я помню звук шагов в доме, а затем и по траве. Я помню, что не могла открыть дверь своего грузовика, потому что не могла найти ручку и не могла понять, как ее повернуть. Хотя, на самом деле, я вообще ничего из этого не видела. На самом деле, я помню лишь как вышла из грузовика и увидела Эдварда, лежащего на земле и смотрящего на меня, пока я шла к нему.
Паника охватила меня, и я уже не могла понять, что с ним происходит. Он лежал там. Его тело сотрясалось в конвульсиях, глаза широко раскрыты, лоб сморщен. Я пыталась подойти к нему, действительно пыталась, но чья-то рука держала меня, Миссис Каллен. Отец Эдварда укладывал его руки по бокам и пытался выпрямить его ноги.
Внезапно это прекратилось. Эдвард перестал двигаться, перестал делать хоть что-либо. Его глаза закрылись, тело обмякло. Мне защемило сердце; он был без сознания. Я слышала, как кто-то кричал, кто-то говорил мне вызвать скорую. Я не могла пошевелиться, не могла издать и звука. Миссис Каллен побежала в дом, по-видимому, чтобы найти телефон, так как от меня не было никакого толку. Я подползла на коленях к Эдварду, его отец сидел возле него. Черед несколько минут он посадил Эдварда спиной к его груди. Голова Эдварда плюхнулась обратно ему на плечо.
Я протянула руку и дотронулась до его щеки. Он был таким теплым.
- Белла, успокойся. Шшш... - сказал кто-то.
Я почувствовала, как слезы капают на мои руки и ноги. Должно быть, я громко рыдала.
Я не знала, что делать. Не могла найти слов, чтобы спросить, что произошло. Я прикасалась к его волосам, снова и снова, пропуская волосы сквозь пальцы, массируя кожу головы, пытаясь хоть немного обеспечить ему комфорт.
Скорая приехала.
Мы часто видим, как они проезжают мимо нас. Мы останавливаемся на несколько минут, гадая, как сильно кто-то пострадал. Когда они проезжают, вы продолжаете движение, потому что вам нужно куда-то, вы куда-то опаздываете.
Приезжала ли скорая когда-нибудь к вам? Это очень громкий звук. Очень тревожный.
Врачи скорой помощи вышли из машины и быстро поговорили с родителями Эдварда, пока укладывали его на носилки. Произносились слова вроде «дыхание» и «анестезия». Со слезами на глазах я смотрела, как его безвольное тело аккуратно загружают в машину.
Мистер Каллен залез сразу за ним, его мама обошла машину, чтобы сесть на переднее сидение. Один мужчина из скорой, который помогал Эдварду, посмотрел на меня, вздохнул, взял за руку и повел в машину вслед за собой и отцом Эдварда. Я посмотрела на него с благодарностью, и он попытался ободряюще улыбнуться.
Я смотрела на лицо Эдварда всю дорогу до больницы. Я говорила себе, что он просто спит. Он такой красивый. Я люблю его. Я люблю тебя.
Врачи и мистер Каллен посмотрели на меня. Должно быть, я сказала это вслух. Без разницы.
Они дали ему лекарства и пытались стабилизировать его, пока я беспомощно наблюдала за ними. Я знала, что папа Эдварда врач, я заметила, что он не вмешивается в работу команды скорой помощи. Может, это своего рода правило, что он не может помочь из-за эмоциональной привязанности. Наблюдая за ним, я понимала, насколько это может быть проблемой. Его взгляд был пустой, будто он пытается сдержать эмоции, вырывающиеся из него. Когда врачи уже ничем больше не могли помочь, мистер Каллен вложил свою руку в руку Эдварда и уткнулся в нее лбом, опираясь локтями на носилки.
Я поднесла свою руку и положила ее на руку Эдварда с другой стороны. Так мы сидели, по обе стороны от него в полной тишине, молясь, чтобы он очнулся.
Врачи скорой помощи ничего не могли сделать для меня, когда мы приехали в больницу. Я должна была оставаться в комнате ожидания, тогда как Эдварда они увезли. Только семья, без друзей. Я могла бы кричать, что люблю его и не могу находиться далеко от него и хочу быть с ним, но мне бы никто не помог. Протокол.
Я села на стул в фойе и ждала. Несколько часов.
Это был вечер воскресенья. Мне нужно было в школу завтра. Мне было плевать.
Несколько часов я размышляла о вещах, которые не имели никакого значения.
Коричневый. Коричневый деревянный пол. Коричневые современные стулья. Медсестра прошла мимо. Темно-коричневая медицинская униформа.
Это была очень красивая больница. На самом деле. Светильники на потолке освещают деревянный пол того коридора, в котором исчез Эдвард, он будто несколько миль в длину. Напротив меня вдоль стены венецианские окна, через которые видно двор с высокими, толстыми стволами клена и великолепный пруд. Держу пари, в нем даже японский карп водится. Это напомнило мне о дворике, что мы с Эдвардом нашли возле школы.
И я разревелась снова. Не из-за чувства разочарования, не из-за беспокойства, не из-за горя. Я не знала, что происходит. Я должна была сказать ему, что люблю его. Он сказал мне, что любит меня. Это все, что я знаю. Было дико, что на следующий день, после нашего признания, его тело отказало.
Я прекратила плакать через какое-то время, осознав, что просто сижу и жалею себя, и это казалось чем-то неправильным, в то время как Эдвард где-то в этом больнице, так далеко от меня, не может даже пошевелиться.
Мне стало интересно, что они делают с ним. Если ему было холодно, он же даже не мог сказать им об этом. Кто-нибудь укрыл его одеялом просто на всякий случай? Внезапно, я начала паниковать. Столько всего могло пойти не так, Ему могло быть больно, и он не мог никому об этом сказать. Боже, надеюсь, он не мерзнет.
Другая медсестра проходила мимо меня. Я остановила ее и она посмотрела на меня с сочувствием. Терпеть этого не могу.
Я спросила, знает ли она что-нибудь об Эдварде Каллене, который поступил несколько часов назад. Она помотала головой и сказала, что ей жаль и она попробует посмотреть, в какой он палате и если это возможно, вызовет кого-нибудь из родственников.
Я взглянула на нее. На ее бейдже было написано: «Киндрет». Ее клубнично-светлые волосы были собраны в хвост. Она выжидательно смотрела на меня, но осталась спокойна. Я кивнула, глаза снова наполнились влагой, но слезы не потекли.
- Спасибо, - сказала я ей вслед.
Она повернулась и улыбнулась мне, затем продолжила идти.
Я наблюдала, как одна стрелка на старомодных часах сделала круг как минимум два раза, считая каждую минуту, которую показывала другая стрелка. Никто не приходил.
Я начала считать деревянные доски на полу в комнате, в которой я сидела - девяносто восемь. Светильники на потолке - двадцать четыре. Количество людей на инвалидных креслах, которые входили или выходили через автоматические двери - тринадцать.
Чарли звонил мне. Я поняла, что это мой телефон звонит слишком поздно и пропустила звонок. Он позвонил мне снова. И на этот раз я ответила.
- Белла, ты где? – его голос был удивленный, но решительный.
- Я в больнице, - ответила я без эмоций.
- Где? Что случилось? – он почти кричал.
- Пап, я в порядке, дело не во мне…это Эдвард, - последнюю часть я уже шептала.
- Белла, что случилось?
Я рассказал ему все, что знала. У Эдварда был приступ. Эдвард был без сознания. Эдвард был в больнице. Никто ничего не говорит мне.
Он сказал мне, что уже едет.
И я снова начала ждать.
Это напомнило мне, что возможно мне завтра нужно на работу. Я написала Мэлори, что бы она подменила меня. Я не спросила, может ли она. Без разницы.
Я уставилась на бежевую стену на какое-то время. Потом птицы начали летать вокруг деревьев в дворике. Я посмотрела туда, куда увезли Эдварда, и увидела, что медсестры входят и выходят.
Интересно, куда они все шли, и почему они шли так медленно, и почему никто из них не торопиться в палату Эдварда.
Интересно, где он сейчас находится. Он на этом этаже? Даже если он без сознания, он чувствует, что я здесь, в больнице, жду его? Надеюсь, что чувствует.
- Привет, малыш.
Слова Чарли вырвали меня из моих мыслей. Я даже не слышала, как он подошел ко мне. Должно быть, прошло много времени с тех пор, как я поговорила с ним по телефону.
В его руках был коричневый бумажный пакет, и он все еще был одет в форму.
- Привет, - сказала я хрипло и прочистила горло. Я похлопала по стулу рядом с моим.
Он присел и отдал мне пакет. Я посмотрела, что внутри, и обнаружила сендвич, я смотрела на него несколько секунд… авокадо. Черт.
Когда вам кажется, что вы уже сами себя выплакали, вся жидкость вышла из вашего тела через слезы, и не осталось ни капли, вас накрывает с новой силой. Я плакала, как никогда раньше, мои рыдания заставляли окружающих обернуться и посмотреть, что происходит.
- Ну ладно, ладно. Хорошо. Шшш, - Чарли обнял меня, я положила голову на его плечо, пока капали слезы.
Когда я, наконец, успокоилась, я шмыгнула носом пару раз и села обратно на свой стул. Я посмотрела на свой сендвич и поняла, что Эдвард и я никогда вместе не завтракали, и я ничего не ела с сегодняшнего утра. Как и он.
- Пап, сколько времени сейчас?
- Я приехал сразу после работы. Так что около шести.
Я посмотрела в окно с сомнением, но длинные летние дни столь обманчивы, и солнце светило так ярко, будто сейчас еще день.
Полагаю, я должна была попробовать что-нибудь съесть. Я попробовала немного, и сендвич был таким вкусным, что я буквально набросилась на него, потягивая яблочный сок из коробки, который тоже был в пакете.
Интересно, догадался ли кто-нибудь покормить Эдварда, и как они собираются сделать это в его состоянии, при мысли об этом я снова начала плакать.
- Я никогда не видел тебя такой, Беллс, - тихо сказал Чарли.
Я глубоко вздохнула и посмотрела на него. В его взгляд был печальным, он вопросительно смотрел на меня. Я молча хмыкнула.
- Это парень много значит для тебя, правда?
Я молча кивнула и продолжала смотреть на него.
Он задумался на несколько мгновений, уставившись в пол, а затем кивнул.
- Эдвард – особенный парень. Я знаю, что, в общем-то, это ничего не значит… но он мне нравится. Он подходит тебе.
Он наконец посмотрел на меня. Впервые за это время я улыбнулась.
- Спасибо, пап.
Чарли кивнул и уставился на окно напротив комнаты.
- Я люблю его, - сказала я тихонько.
Он вздохнул.
- Знаю, малыш, - он похлопал меня по колену и оставил на нем свою руку. Так мы и сидели в уютной тишине очень долго.
Через несколько часов Чарли вздохнул и посмотрел на меня.
- Я слышал, Каллены собираются переезжать в Чикаго, - нерешительно спросил он.
Я нахмурила брови. Из-за всего, что случилось за последние часы, я совсем забыла о своих вчерашних терзаниях.
- Это так, - я тяжело вздохнула.
Чарли кивнул.
- И что будет сейчас?
- Я не знаю.
Мне бы хотелось сказать ему, что у меня был план, как остаться вместе с Эдвардом. Но сегодня, кажется, не самый подходящий момент. Сегодня мои мысли заняты совсем другой тревогой. Я пообещала себе, что поговорю с Чарли совсем скоро, и мы снова погрузились в молчание.
Наконец, мистер Каллен вышел из коридора справа от нас в той же одежде, что был сегодня утром, но она вся была помята, а он выглядел уставшим и гораздо старше своих лет.
Я вскочила с места, но так и осталась стоять, не предпринимая попыток побежать к нему. Внезапно, я поняла, что я не уверена, что хочу услышать то, что он собирается сказать. Я не была уверена, что переживу это.
Он медленно подошел к нам и поприветствовал Чарли рукопожатием. Он взглянул на меня и, с небольшой улыбкой на губах, кивнул.
Я понятия не имела о чем он, что это значит, но кивок выглядел обнадеживающе, и облегчение накрыло мое тело. Еще до того, как я начала понимать, что делаю, я заключила его в объятия. В общем-то, в довольно крепкие объятия, потому что я слышала, как из его легких вышел весь воздух, и он издал небольшой смешок.
Я быстро отстранилась, так как мне необходима была информация, по моему лицу снова бежали слезу, но совсем не такие, как раньше.
- Итак, итак… - бессвязно залепетала я. - Что происходит? Что с ним? Он в порядке? Где он?
Он подождал, пока я закончу со своим истерическим потоком сознания и затем начал говорить.
- Итак, наши страхи подтвердились. Опухоль вернулась, но она очень маленькая, примерно сантиметр в длину.
- Но этого было достаточно, чтобы вызвать приступ?
- Когда она располагается в этой части мозга – да. Они должны были сделать краниотомию (п\п: трепанация черепа) незамедлительно, так что он все еще в операционной.
Я нахмурила брови, мое дыхание несколько ускорилось, я удивлялась, как это может быть хорошими новостями.
- Белла, это достаточно простая операция, всего на несколько часов, мы полагаем, что он будет в сознании через некоторое время.
- Через некоторое время… - сказала я тихо.
- Да, ему понадобится физиотерапия в течении нескольких месяцев.
Я медленно кивнула. Он положил руки мне на плечи и наклонился ко мне.
- С ним все будет в порядке, Белла.
- Хорошо, - сказала я тихо. – Хорошо, - и затем кивнула.
- Как долго он… - я замерла.
Правая часть его рта изогнулась в улыбке, это напомнило мне о его сыне. Я могла бы разреветься, но я не стала. Сейчас это было ни к чему.
- Они закончат через пару часов, но ему понадобиться некоторое время, чтобы придти в себя.
Я кивнула.
- Я могу позвать тебя, как только он очнется.
Я посмотрела на него с любопытством, мои глаза расширились.
- Здесь, вроде бы есть определенные часы посещения для друзей? - спросила я, забирая слова в «кавычки».
- Ну, работа здесь предоставляет некие привилегии. Никто не заметит, - подмигнул он и затем серьезно добавил, - он бы хотел, чтобы ты была здесь.
Я подумала, как он лежит в своей палате, уставший и смущенный, гадая, где я. Мое сердце разрывалось только от того, что я представила это.
Я кивнула.
- Я буду здесь.

---

За перевод говорим спасибо: dafffkin
За редактуру говорим спасибо Ksushenka