Глава 67

Когда мы с Карлайлом вернулись, Белла отдыхала, но после ее пробуждения я воспроизвел события, произошедшие дома у Веберов. Любимая не испытывала радости, что наши друзья теперь обо мне беспокоились, но понимала необходимость подобных действий.

Закончив рассказ, я успокаивающе ей улыбнулся.

– Это не так уж и плохо, – заявил я. – Так все поверят, что я болен, и мне удастся провести следующую неделю здесь, с тобой. – Я нежно поцеловал ее в губы.

Она подняла здоровую руку и погладила меня по щеке.

– Полагаю, на это я не в силах жаловаться, – ее губы дрогнули, когда она пыталась подавить усмешку.

– Для тех, кто нуждается в срочной помощи, Карлайл каждый день на несколько часов будет приезжать в мой офис, – продолжал я, – а Эсме все время придется оставаться с нами на случай, если кто-нибудь заглянет.

В этой небольшой общине вполне вероятно, что действующие из лучших побуждений соседи принесут еду, если посчитают, что я болен.

– Мне очень нравится ее присутствие, – ответила Белла. – И Карлайла тоже.

Я улыбнулся:
– Как и мне. Но это весьма иронично. Я желал приезда Эсме, чтобы ты не оставалась в одиночестве, пока сам работаю... а теперь собираюсь круглосуточно с тобой находиться.

– Ты возражаешь? – спросила она, ее взгляд стал очень серьезным.

– Ох, дорогая, я ничего не люблю больше, чем быть с тобой.

– Но это означает, что некоторое время ты не будешь работать.

– Пока знаю, что мои пациенты в хороших руках, я не против.

Это напомнило, о чем я хотел поговорить с Беллой, но тут с чайным подносом появилась Эсме. Подниму этот вопрос позже – спешить некуда. На самом деле до возникновения проблемы оставалось почти три месяца. Однако кое-какие предварительные обсуждения и планирование представлялись хорошей идеей...



Мы с Карлайлом провели некоторое время днем и вечером, обсуждая моих текущих пациентов. Наша безупречная память предполагала, что я мог поделиться любыми подробностями о каждом случае, которые он прекрасно запоминал. Тем не менее отец записывал заметки в рабочем дневнике. Необходимый предлог, к которому он за долгие годы привык.

Дамы сидели в гостиной, когда мы разговаривали на кухне. Моя жена комфортно устроилась на диване, в камине пылал жаркий огонь. Когда я замолкал, чтобы Карлайл записывал, слушал женские голоса. Эсме взяла альбом для рисования и показывала Белле некоторые идеи для нового дома. Быстрое чирканье карандаша по бумаге говорило, что моя мать делала несколько набросков.

Мы с отцом только что закончили обсуждать лечение и состояние мисс Эсси, когда я услышал очаровательный смех Беллы. Его сопровождал шелест ткани, и я понял, что жена немного сменила позицию.

– Ох, Белла, – тихо сказала Эсме, – что случилось с твоими ногами?

Я прекратил говорить, чтобы внимательно прислушаться, и начал вставать.

– Они немного опухли, – ответила Белла, но в ее тоне чувствовалась неуверенность.

Я поспешил в гостиную, Карлайл – следом за мной. Эсме присела перед невесткой, приподнявшей над лодыжками юбку. Обе женщины разглядывали ноги в носках. Через ткань я видел отек, исказивший изящные лодыжки и голени.

– Милая, – сказал я, опускаясь перед ней на колени, а Эсме отошла к Карлайлу, – дай-ка мне посмотреть.

Я осторожно снял носки, являя бледную кожу. Отек не был серьезным, но заметным. До сих пор жена не страдала в какой-либо значительной степени именно от этого недуга. Я провел пальцами по левой лодыжке и стопе.

Глянул на Карлайла, молча прося об оценке. Тот ободряюще улыбнулся Белле, а затем аккуратно прощупал голеностопные суставы и ступни.

– Раньше у нее никогда не было такого отека, – сказал я ему.

Он кивнул, сохраняя вежливое выражение лица.

– На данном этапе этого и следовало ожидать, – сказал он. – Почему бы тебе не положить ноги на колени Эдварду, дорогая, – предложил он.

Я сел на диван, поднял ее ноги и устроил лодыжки себе на бедра. Прохлада моей кожи немного уменьшит отек, поэтому я обхватил ладонями обе ноги, а пальцы передвинул так, чтобы прощупать пульс на задней большеберцовой артерии.

Эсме поправила подушку за спиной Беллы, в то время как Карлайл сжал пальцами ее руку, чтобы ограничить поток крови, а затем медленно отпустил. Мы оба слушали, как снова потекла кровь. Отец слегка мне улыбнулся: мы подтвердили, что кровяное давление было нормальным. Отек конечностей мог оказаться симптомом токсикоза: состояния, которое вело к гипертонии.

Белла наблюдала, как я несколько раз проделал этот небольшой тест. Она посмотрела на моего отца и спросила: – Что-то случилось?

– Нет, – спокойно ответил он, – кажется, все в порядке.

Выражение ее лица показывало, что она хотела дальнейших подробностей, но отец всегда очень уважительно относился к обеим моим ролям: и мужа, и врача Беллы, так что легким кивком предоставил дополнительные объяснения мне. Потом он поцеловал мою жену в макушку и повернулся к Эсме.

– Прекрасный вечер для прогулки, – сказал Карлайл, скользнув пальцами по ее руке. – Почему бы нам не сходить к старому дому Анджелы? Мне хочется сравнить твои планы с фактическим строением.

Эсме все еще проявляла обеспокоенность по поводу Беллы, но взяла этюдник и позволила мужу проводить ее из комнаты. Когда они вышли из дома, я услышал, как он заверил, что с Беллой все хорошо.

Я очень легко массировал ноги жены, говоря: – Думаю, отек может быть результатом твоей продолжительной неподвижности. Постарайся следить, чтобы ноги лежали на табурете, когда сидишь дольше нескольких минут.

– Хорошо, – согласилась она, по-прежнему немного настороженно. – Уверен, что на этом и все?

– Да, любимая. Отеки довольно частое явление в последние месяцы беременности. Тело производит больше крови и жидкости, необходимой для развития ребенка. Именно это и вызывает отеки.

– Но это может быть признаком чего-то более серьезного, не так ли? Я помню, что читала об этом... Как это называется?

– Токсикоз, – ответил я. – Но не вижу никаких признаков, как и Карлайл.

Наконец ее прелестные губы украсила улыбка:
– Полагаю, мне повезло иметь в распоряжении двух отличных врачей.

Я улыбнулся в ответ, а мысли вернулись к теме, которую я хотел затронуть. Несколько минут нежно гладил лодыжки, когда Белла заерзала на подушке, пытаясь поудобнее устроиться. Она вытянула здоровую руку и повела плечами.

– Тебе больно? – спросил я.

– Просто немного неудобно. Я не выходила на прогулку с тех пор, как получила травму, думаю, больше движения принесет мне пользу.

– Возможно, завтра вы с Эсме сходите и немного прогуляетесь.

– С удовольствием. – Она пригладила волосы и восхитительно сморщила нос. – Когда мне можно принять ванну?

Дважды я помогал ей обмываться мочалкой, но знал, что это не заменяло полноценного купания.

– Как насчет – через полчасика?

Она усмехнулась:
– Замечательно!

Мы посидели несколько минут, затем я подложил ей под ноги дополнительные подушки и отправился наверх, чтобы подготовить ванну. Наполнив ее горячей водой, выложил мягчайшие полотенца и шелковый халат Беллы. Затем вернулся в гостиную за любимой женой.

Мы отправились к нашей спальне, и я помог раздеться. Белла улыбнулась, когда я тоже быстро сбросил одежду. У меня не было никакого намерения позволять ей купаться в одиночку. Стоя в ванне, усадил ее в воду, устроив пострадавшую руку на сложенное на бортике полотенце. Затем сам скользнул вниз и сел за ней. Жена сразу же откинулась мне на грудь.

Я потянулся за мылом и мочалкой и принялся неспешно водить намыленной фланелью по шее, плечам и спине, нажимая немного сильнее, когда чувствовал напряженные мышцы. Затем обмыл ее руки и грудь, очень мягко двигая тканью по полным, чувствительным полушариям. Я наклонился вперед, чтобы добраться до ног и ступней, а затем вернулся к животу.

Убрав мочалку, воспользовался ладонями. Мне требовалось ощущать ее нежную кожу, ласкать округлость, под которой лежал наш ребенок. Провел пальцами по всему животу, располагая ладони так, чтобы обхватить драгоценный холм. Мои губы нашли шею жены, благоговейно целуя шелковистую, ароматную плоть. Ее пальцы запутались в моих волосах, потом спустились к щеке, а после – остановились на руке.

Ни один из нас не промолвил ни слова. Наши мысли были заполнены будущим, мечтами о нашем малыше. Наконец вода стала некомфортно прохладной для Беллы. Неохотно выбравшись из ванны, я добавил больше горячей воды, чтобы вымыть жене голову.

Закончив, помог ей выбраться, завернул в два полотенца, когда она вытянула руку, чтобы не намочить гипс. И хотя я ненавидел ее травму, наслаждался помощью, находя удовольствие в каждом движении полотенца, когда вытирал ее тело. Промокнув воду с волос, надел халат, но не завязал пояс: живот был слишком красив, чтобы его скрывать. Свою одежду я натянул быстро, зная, что холод моей кожи мог вызвать у жены дрожь.

Белла сидела за туалетным столиком, а я расчесывал ей волосы. Они стали даже более густыми и блестящими, чем несколько месяцев назад. Для меня она никогда не была, и при этом никогда не могла быть более обворожительной. Нельзя выразить словами, как я ее любил.

– «Как простирается душа до самой кромки Бытия»¹, – пробормотал я.

– Элизабет Баррет Браунинг, – тихо сказала она. – Знаешь, это один из моих любимых сонетов.

– Ммм, мой тоже.

Она повернулась ко мне, и я опустился перед ней на колени, нежно ее целуя. Затем склонил голову и прижался губами к животу, меня снова до краев заполнила любовь.

– Не могу дождаться с ней встречи, – мечтательно заявила Белла.

– И я не могу, – ответил я. Идеальный момент, чтобы обсудить ближайшее будущее. Я снова положил ладони на живот. – Дорогая, я хочу, чтобы с родами помог Карлайл.

Она удивленно заморгала.

– Ох...

– Ты же знаешь, его профессиональные навыки и знания не имеют аналогов, – пояснил я. Она признала это всего час назад. – Он принял тысячи детей.

Она кивнула, но нахмурилась:
– Знаю. Но я... я полагала, мне казалось, что мы будем только вдвоем.

– Я хочу обеспечить вашу с ребенком безопасность. Для меня это самое важное.

– Боишься: что-то пойдет не так? Вроде того, что произошло с Анджелой?

– Уверен, что все пройдет хорошо, как и должно быть. Но как только ребенок родится, мне, возможно, потребуется он для ее обследования... – Я не озвучивал эту проблему ни перед одним из них, но боялся, что почувствую дискомфорт младенца, и это на меня повлияет.

Взгляд Беллы сместился на мое лицо, а потом ее осенило. В глазах заблестели слезы, и она понимающе кивнула:
– Если ты чувствуешь, что в нем нуждаешься, то, конечно, ему следует находиться здесь.

– Спасибо, любимая, – я нежно ее обнял и довольно долго так держал.

Когда мы, наконец, отстранились, выражение ее лица оставалось напряженным. Она по-прежнему тревожилась.

– Что такое, милая? – спросил я.

Она встретилась со мной взглядом:
– Эдвард, а если что-то пойдет неправильно…

– Не пойдет, особенно в присутствии Карлайла, – заверил я.

Она подняла ладонь и коснулась моих губ.

– Но если это произойдет, я хочу, чтобы ты кое-что мне пообещал.

– Белла, – начал я протестовать.

Она покачала головой и крепче прижала пальцы к губам.

– Я хочу узнать нашего ребенка. Хочу увидеть, как ты будешь ее отцом. Хочу наблюдать, как она растет и учится, как когда-нибудь станет женщиной. Даже если мне придется пропустить что-то из ее жизни, год или больше, я хочу получить шанс быть ей матерью. Поклянись, что если что-то пойдет не так, если будет вероятность, что я не переживу роды, ты меня изменишь.

– Белла, нет, не думай так, – взмолился я.

– Я должна. Ты думал о родах, составлял планы по подготовке, чтобы все прошло как нельзя лучше, зная, что существует возможность и что-то пойдет не так. Вот и я тоже размышляла и планировала. Именно этого я хочу, Эдвард. Пожалуйста, скажи, что исполнишь мои желания.

Я сглотнул. Она хоть представляет, о чем меня просит?

Жена опустила руку, не отводя взгляда.

– Если ты мне не пообещаешь, я попрошу сделать это Карлайла.

Неужели он согласится? Я не знал.

– Но, Эдвард, – продолжала она тихо, – я хочу, чтобы это был ты. Даже если произойдет через несколько лет.

Мы не обсуждали эту тему со дня свадьбы. Часть меня надеялась, что Белла просто забыла или передумала. Но теперь понял, что она никогда не переставала об этом размышлять. В памяти всплыла последняя строка сонета Браунинг: «То после смерти буду я любить тебя еще сильней»².

Мысль была невыносимой. Я не мог жить без нее. Но мог ли стать орудием ее бессмертия? Мог ли забрать у нее человечность: тепло, румянец, дыхание, сердце? Я опустил голову на руки, не в силах вымолвить на слова.

Глава 68

В голове повторялись слова Беллы: «Поклянись, что если что-то пойдет не так, если будет возможность, что я не переживу родов, ты меня изменишь».

Она сидела у туалетного столика, положив одну ладонь мне на щеку, а я застыл перед ней на коленях. Выражение ее лица было мрачным, но пальцы выводили крошечные успокаивающие круги на моей холодной коже.

– Эдвард, – прошептала она, – пожалуйста.

Я сглотнул, затем заставил себя зашевелиться, чуть-чуть сдвинулся и взял ее за руку. Чувствовал пульсировавшую по венам кровь, дававшую ее телу тепло, энергию, жизнь. Однако в случае выбора между ее потерей от смерти и превращением в сверхъестественное существо, которое по праву нельзя считать живым, я бы отказался от первого.

После медленного вдоха я тихо сказал: – Все будет хорошо, любимая. Ничего не случится. Но если в какой-то момент в будущем твоя жизнь... – мне пришлось замолчать: горло сжал спазм. Наконец, я продолжил: – Если твоя жизнь будет находиться под угрозой, если поверю, что опасность серьезна, я... я не позволю тебе уйти. Не смогу.

Она тонко улыбнулась:
– Спасибо.

Кивнув, я встал. Искренне верил, что роды пройдут без осложнений. И даже если возникнут трудности, Белла будет находиться в самых лучших руках из возможных. Меня несколько утешало осознание: существовало мало шансов, что придется исполнять обещание.

Но когда-нибудь вопрос возникнет снова. Даже под моим бдительным присмотром она все еще могла заболеть или пострадать. И даже если жена вела здоровый образ жизни, как долго захочет оставаться человеком? В какой-то момент разница в наших физических годах станет очевидной. Сколько еще лет она готова мне дать?

Я надеялся, что после рождения ребенка, Белла не вынесет мысли о том, чтобы долгое время находиться с ним в разлуке. Она понимала, что после трансформации не сможет быть рядом с людьми, по крайней мере, год. Вероятно, родительской любви удастся удержать ее человеком до тех пор, когда ребенок вырастет и станет независимым? Это может дать мне семнадцать или восемнадцать лет...

– Эдвард, – выманил меня из размышлений нежный голос Беллы.

Я заморгал. Она поднялась: ее ладонь покоилась на животе, а губы украшала мягкая улыбка.

– Она двигается, – сказала она, глядя на свою руку. – Почувствуй.

Недолго думая, я прикоснулся к животу. Ребенок действительно был активным: я представлял, как крошечные конечности распрямляются и снова сгибаются. Мои пальцы следили за движениями, а кожа ощущала вибрацию внутри утробы жены.

– Независимо от того, что происходит, – сказала она, – мы все будем вместе. – Она прижалась ко мне, и я положил подбородок ей на макушку.

Закрыв глаза, сосредоточился только на ощущениях под рукой, выталкивая мрачные мысли.



Следующий день прошел приятно. Белла больше не упоминала о нашем разговоре, и я старался не распространяться о нем. Вместо этого пытался наслаждаться, проводя утро и день с женой.

С утра Карлайл отравился в офис, в то время как Эсме готовила завтрак для Беллы, а затем помогала мне создать подходящую для больного обстановку. Не возникало сомнений, что, по крайней мере, некоторые из наших друзей приедут, чтобы посмотреть: могут ли они чем-нибудь мне помочь. Хотелось убедиться, что в доме присутствовали обычные признаки, сопровождавшие болезнь.

Мы проследили, чтобы шторы были задернуты, обеспечивая сумрак и спокойствие. Я разложил несколько бутылочек и ложек, две ампулы и шприц, а чайный набор Беллы стоял на обеденном столе, создавая впечатление, что этими предметами пользовались. Эсме оставила на плите кипятиться суп, чтобы наполнить дом ароматом крепкого бульона.

Я надел пижаму и халат и позволил Эсме привести в беспорядок мои волосы, сопротивляясь соблазну запустить в них пальцы, чтобы приручить дикие пряди. Весь день планировал находиться в доме, уходя в спальню, если кто-нибудь приедет.

Сразу после полудня мы услышали стук копыт. Белла глянула через занавеску и сообщила, что к дому на семейной телеге приближались миссис МакМахон и Перл. Я ощутил запах какой-то мясной пищи, когда они подъехали ближе.

– Отправляйся в постель, – сказала Белла, погрозив пальцем и вздернув бровь.

Поспешив наверх, я оставил дверь спальни открытой и скользнул под простынь. Натянув по грудь одеяло, откинулся на подушки и с интересом прислушался к событиям внизу.

Белла дождалась тихого стука и открыла дверь.

– Здравствуй, Джейн, – тихо сказала моя жена, – и Перл.

– Миссис Каллен, – негромко ответила миссис МакМахон, – когда сегодня утром я заглянула в магазин, мистер Вебер сказал, что ваш муж заболел. Я захотела привезти рагу... это курица. Это всегда заставляет моих деток чувствовать себя лучше, когда им плохо.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Белла. Я знал, что она оценила добрый жест. – Пожалуйста, входите.

– Ох, мы не хотим беспокоить доктора Каллена, – ответила женщина.

– Все в порядке, – сказала Белла, – он отдыхает.

В малом холле я услышал шаги и понял, что жена провела наших гостей мимо лестницы, где они мельком увидели открытую дверь и меня на разобранной постели. Конечно же, мои глаза были закрыты.

Миссис МакМахон пробормотала несколько сочувственных слов и поинтересовалась, могла ли чем-нибудь помочь. Упоминая сломанное запястье Беллы, предложила каждое утро отправлять мужа, чтобы заботиться о Калли и Стэнли.

Моя жена выразила благодарность за предложение, но заверила сердобольную женщину, что за скотиной присматривали мои родители, после чего тихо позвала Эсме, которая оставалась на кухне.

– Джейн, это Эсме – мать Эдварда, – сказала Белла.

Женщины обменялись несколькими любезными словами, а затем любимая объяснила, что Карлайл с Эсме насовсем переезжали в Мадрас и, что отец будет работать со мной, добавив, что он на время моего выздоровления присматривает за офисом, а в заключение сказала несколько добрых слов о его квалификации. Мы надеялись, что по сообществу разойдутся слухи, давая знать соседям, что в случае необходимости сейчас им будет доступен врач, которому можно доверять.

Спокойная беседа продолжалась еще несколько минут, прежде чем я осознал другой звук. За негромкими словами слышалось учащенное сердцебиение, судорожные вдохи и тихие рыдания.

– Ох, Перл, – сказала Белла, – что случилось?

Ребенок всхлипнул.

– Доктор Каллен очень болен? – дрожащим голоском спросила она.

– Нет, дорогая, – ответила моя жена, охрипнув от волнения, – ему просто какое-то время необходимо отдохнуть. С ним все будет в порядке.

– Простите, – пробормотала миссис МакМахон. – Мы пойдем.

– Спасибо за визит и рагу, – поблагодарила Белла. – Оно пахнет замечательно, и я знаю, что Эдварду очень понравится.

– Обязательно дайте нам знать, если можем чем-то вам помочь, – сказала наша добрая соседка.

Белла снова поблагодарила их и проводила до двери. Я услышал легкий шелест ткани и понял, что она обняла миссис МакМахон, а затем Перл, после чего вновь уверила маленькую девочку, что со мной все будет хорошо.

Дождавшись топота копыт, я спустился на первый этаж. Эсме успокаивающе обняла Беллу, которая выглядела немного опечаленной. Я привлек жену в объятия и поцеловал в лоб.

– Бедная малышка Перл, – сказала она. – Так расстроилась и тревожилась о тебе.

– Знаю, – виновато ответил я. – Но, милая, ничего не поделаешь. Это необходимый обман.

Она понимающе кивнула:
– Я просто хотела, чтобы нам не приходилось заставлять других волноваться.

– Уверен, Карлайл пустит молву, что мне ничего не угрожает, – заявил я.

Это, казалось, немного уменьшило беспокойство Беллы. Но как она будет себя чувствовать, когда обман станет частым явлением в ее существовании? Поймет ли, что после изменения потребуются уклонение от прямого ответа и различные уловки? Честность укоренилась в ее прекрасном характере. Что она будет испытывать, когда придется лгать? Какую великую плату возьмет с нее трансформация?

Мой взгляд сместился к Эсме, и я вспомнил ночь, когда Карлайл принес домой ее изломанное тело. Он не знал, что и ее дух тоже будет сокрушен. Однако нежный уход, глубокая привязанность и растущая любовь помогли ей излечиться эмоционально. С Беллой все наоборот. Я бы гарантировал ей счастье, и если – когда – она ступит в область сверхъестественного, населенную моими родителями и мной, это должно удержать ее с нами в качестве жены, дочери и матери. Но как она отреагирует?

Возможно, часть моей нерешительности и страха проистекала из этого вопроса. Потеряю ли я тепло, сострадание и мягкий свет, который определял мою драгоценную Беллу? И снова в глубине души я понадеялся, что еще очень долгое время мне не придется выяснять эту возможность.

---

¹ Строка из сонета 43 «Как я люблю тебя» в переводе Людмилы Рогожевой-Карпович (здесь и далее – примечание переводчика).
² Там же.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.