Глава 59

Середина сентября принесла особое событие: день рождения Беллы. В прошлом году я едва знал ее в это время, но сейчас желал отпраздновать. Моя скромная жена, однако, настаивала, что не хотела делать что-нибудь из ряда вон выходящего. Я пытался по большей части уважать ее предпочтения, но если во время посещения магазина с моих губ соскользнули несколько слов о дате, с этим уже ничего не поделаешь.

Помимо упоминания этого дня у Веберов, у меня был запланирован для жены сюрприз. Вечером собирались приехать Карлайл с Эсме. Они прибудут до нашего возвращения из офиса, и моя мать подготовит для Беллы прекрасный ужин. Это окажется очень скромным мероприятием, но позволит моей жене узнать, насколько особенной она была для своей новой семьи.

За последний месяц от собственной матери Белла получила только одно известие: открытка из Парижа со стандартным сообщением о достопримечательностях и еде, и банальным «хотелось, чтобы ты была здесь» в конце. Не уверен, что раздражало меня больше: банальность или откровенная ложь.



Утром тринадцатого сентября мы с Беллой зашли в магазин, где Бен с Анджелой поприветствовали нас и пожелали моей жене замечательного дня рождения. Любимая покраснела от такого проявления чувств, и когда они передали симпатичный сверток, ее румянец только усилился.

На несколько минут Анджела проводила нас вглубь помещения. Она приготовила любимый чай Беллы и яблочные слойки, которые ей очень нравились. Именинница открыла подарок и обнаружила внутри красивые часы: маленькие, украшенные по циферблату граненым хрусталем.

– Ох, они прекрасны! – ахнула Белла. – Спасибо!

Она обняла Анджелу, которая ответила: – Мы подумали, что ты могла бы поставить их на каминную полку.

Моя жена кивнула:
– Да, это было бы замечательно. И я всегда буду думать о тебе, когда их увижу.

Выпив чашку чая и съев слойку, Белла последовала за мной в офис. Нашим первым пациентом стал Кельвин Дженсен.

У него снова начался жар, и мальчик сказал мне, что болело горло. Я испытывал благодарность за то, что во время осмотра рядом находилась Белла. Почувствовал, что его лимфатические узлы явно распухли, особенно двубрюшно-яремные¹. Ребенок вздрогнул, когда я легонько исследовал болезненные области. Он пробормотал, что правое ухо тоже болит. Я подозревал, что это вызвано оталгией², проистекавшей от раздражения нерва, ведущего от горла к уху.

Я похлопал его по плечу, а затем попросил открыть рот. Мальчик сжал губы и покачал головой.

– Кельвин, – упрекнула миссис Дженсен, – делай, что тебе говорит врач.

Его глаза начали наполняться слезами.

– Не хочу, – пробормотал ребенок.

Я сразу же понял проблему.

– Больно, да? – понимающе спросил я.

Он кивнул.

– Мне очень жаль, – ответил я. – Я знаю, что это неприятно, но я не смогу тебе помочь, если не увижу, что там происходит. Если бы ты смог открыть рот всего на несколько секунд, это все, что мне нужно.

– Сколько? – очень тихо спросила Белла, так что только я ее услышал.

– Десять секунд или меньше, – негромко ответил я.

Моя жена взяла ребенка за руку и сказала ему: – Ты умеешь считать, ведь так?

Он кивнул.

– И я уверена, что ты можешь досчитать, по крайней мере, до ста.

Он снова молча согласился и прошептал: – Даже больше.

– Хм. Тогда десять для тебя не очень много?

Он покачал головой.

Белла улыбнулась.

– Тогда давай, ты просто откроешь рот, пока я считаю до десяти. Это же совсем недолго. – Она выждала несколько мгновений с самой воодушевляющей улыбкой, затем сказала: – Готов? Начали. Один...

Он судорожно вздохнул и открыл рот. Я был настороже, держа шпатель для отдавливания языка. Мои движения, возможно, оказались немного быстрее, чем у человека, когда я скользнул небольшим инструментом в рот и быстро, но тщательно осмотрел горло. Когда прекрасный голос Беллы произнес «десять», убрал шпатель и кивнул Кельвину.

– Спасибо, – сказал я. – Ты вел себя очень храбро.

– Да, так и есть, – согласилась моя жена, начиная выпускать его руку, но малыш вцепился немного крепче. Белла глянула на меня, чтобы удостовериться, что в ближайшем будущем я в ней не нуждаюсь.

Я быстрой ей улыбнулся и повернулся к миссис Дженсен:
– У Кельвина снова тонзиллит.

– Ах, боже мой, – обеспокоенно пробормотала она. – Но он только что от него оправился!

Я сочувственно кивнул.

– Некоторые дети к этому склонны. Но на этот раз мы довольно рано застали... это хорошо, что вы сразу же его привели. – Я вытащил из шкафа бутылку и показал ей. – Это хлоралгидрат³. Нужно, чтобы вы готовили с ним раствор теплой воды и полоскали ему горло четырежды в день. – Я перелил небольшое количество в склянку и объяснил дозировку. Также предложил, чтобы мать делала припарки для горла: мука из льняного семени справится лучше всего.

Закончив, я вернулся к Кельвину. Белла все еще держала его маленькую ладошку в своей.

– Твоя мать получила мое лекарство, чтобы помочь тебе чувствовать себя лучше, и она сделает компресс, чтобы горлу стало легче, – сказал я ему. – Завтра я приеду и посмотрю, как у тебя дела.

– А можете приехать и вы? – тихо попросил Кельвин Беллу.

– Конечно, дорогой, – без колебаний ответила она.

Я поднял мальчика со стола. Он обнял меня за шею, и я почти вздрогнул от запульсировавшей у меня в горле сильной боли. Как можно быстрее поставил его на пол и медленно вдохнул, чтобы избавиться от ощущения.

Белла мгновенно заметила мой дискомфорт и взяла за руку. Боль незамедлительно исчезла, но выражение лица жены выдавало озабоченность.

– Я в порядке, – пробормотал я.

Мы проводили Дженсенов. Как только я закрыл дверь, Белла заговорила: – Прости! Мне не следовало от тебя отходить…

– Все хорошо, дорогая, – быстро успокоил я. – Я почувствовал лишь укол. Это исчезло в тот момент, когда ты меня коснулась.

– Но мне нужно быть более осторожной, – сказала она решительно. – Я не хочу рисковать твоим благополучием.

Ее ладонь двинулась к животу. Я сомневался, что она вообще осознавала это движение. Тем не менее я его заметил, а затем и понял. Ее недавние опасения по поводу моего психического здоровья усилились: она все сильнее беспокоилась, что я снова мог стать нетрудоспособным в связи с нашим предстоящим родительством.

Я обхватил ее лицо:
– Со мной на самом деле все в порядке, любимая, – сказал как можно искреннее.

– Ты уверен?

– Да, – я поцеловал ее в лоб.

– А с Кельвином все будет нормально? – через несколько секунд спросила она.

– Надеюсь, что да. Но меня беспокоит, что менее чем за год он болел четыре раза. В некоторых случаях тонзиллит может превратиться в ангину – абсцесс на миндалинах – и она более тяжело поддается лечению. А также может привести к очень серьезной инфекции, которая, в свою очередь – вылиться в ревматическую лихорадку, что повредит сердцу.

– О боже.

– Возможно, мне потребуется удалить ему миндалины. Это позволит предотвратить любые дальнейшие вспышки болезни или осложнения. – Я продолжил на более легкой ноте: – Кстати, ты замечательно вела себя с ним. – Врожденная способность жены успокаивать наших пациентов никогда не переставала меня удивлять.

Легкий румянец пополз по ее щекам.

– Он милый мальчик. Я просто хотела сделать это как можно проще для него.

– И тебе удалось, любимая. Спасибо.

Утро прошло спокойно. Без ведома Беллы я подготовил для нее пикник. В полдень предъявил корзинку, и мы уехали примерно километра на полтора за город, чтобы посидеть под красивым старым дубом, где ей нравилось есть. Она с аппетитом покушала, что доставило мне удовольствие. После того как она закончила, мы легли на расстеленное в прохладной тени одеяло, наблюдая, как от легкого ветерка шевелились листья. Оба испытывали удовлетворение.

– Это прекраснейший день рождения за долгое время, – сказал Белла, когда мы готовились вернуться в город.

– Я не так уж много и сделал, дорогая, – начал я.

– Нет, много. Моя мать едва ли помнит этот день... Он прошел идеально, – махнула жена в сторону корзины.

– Я рад этому, – ответил я, легонько ее целуя. Я жаждал сюрприза, который принесет ей вечер: более чем когда-либо она заслужила праздник.



Мы провели в офисе около часа, когда в дверь вошел телеграфист Эйб. Я сразу же почувствовал запах крови. Мужчина прижимал к груди правую руку, обернутую пропитавшейся тряпицей.

– Что случилось? – спросил я, взяв его за левую, чтобы отвести смотровой кабинет.

– Я соединял один из проводов, думаю, рука скользнула... мне хорошенько досталось от проклятого острого ножа. – Он взглянул на Беллу, которая молча подошла и встала позади меня. – Э-э, простите, миссис Каллен.

Она улыбнулась:
– Наверное, и у меня тоже вырвалось бы несколько словечек в твоей ситуации.

Когда я помог ему забраться на стол, она сунула пальцы под мою рубашку. Я слышал, как жена сглотнула и медленно вдохнула. Развернув платок, убрал его от раны. Сразу же потекла свежая кровь. Я снова прижал ткань к руке.

– Белла, не могла бы ты дать мне таз с водой? – попросил я. Мне требовалось очистить руку Эйба, чтобы должным образом изучить травму.

Она отошла и вскоре вернулась с чашей и несколькими чистыми салфетками. Я поблагодарил ее, а затем начал смывать кровь, едва жена снова приложила пальцы к моей спине. Поток замедлялся, но не прекратился. Осмотрев резаную рану, я отметил, что она оказалась глубокой, и потребуется несколько швов. Попросив Эйба подержать кусок марли над повреждением, подготовил материалы.

Белла была молчаливой, и я вопросительно на нее глянул. Она побледнела, но сердцебиение оставалось относительно стабильным.

– Ты в порядке? – тихо спросил я.

Она кивнула. Я сообразил, что какое-то время мы не сталкивались с обилием крови. И поклялся себе, что буду работать как можно быстрее, чтобы закрыть рану. Белла снова стала рядом со мной, обеспечивая своим успокаивающим прикосновением, когда я поднял марлю, очистил травму от крови и начал зашивать.

– Порез глубокий, – сказал я Эйбу, – но ты не повредил никаких важных нервов и мышц, так что после заживления не должно остаться долгосрочных последствий.

– Спасибо, – ответил он, морщась, когда я накладывал очередной шов.

Я сконцентрировался на своей задаче, пытаясь выполнить ее как можно быстрее, не настораживая телеграфиста. Вскоре закрыл рану и начал очистку от остатков крови. Пальцы Беллы оставались у меня на спине, но ее кожа была немного прохладной и липкой. Я слышал увеличение ее пульса и поверхностное дыхание. Кровь влияла на нее.

– Миссис Каллен, – спросил Эйб, оторвав взгляд от руки, – с вами все в порядке?

Я только что потянулся за длинной марлей, но остановился и повернул голову.

– Милая? – спросил я.

Она была мертвенно-бледной, и я видел, что пыталась подавить тошноту. Внезапно ее ладонь взметнулась ко рту, а глаза расширились. Жена умоляюще на меня посмотрела.

– Можешь подержать на мгновение? – спросил я Эйба, в спешке мои слова почти стали нечленораздельными. Не дожидаясь ответа, приложил марлю к ране.
.
Я поймал Беллу за талию, когда она начала оседать.

– Ванная, – жалобно простонала она.

Я поспешил из комнаты, полунеся ее. Мы как раз вовремя успели в туалет. Она упала на колени перед стульчаком, и ее вырвало. Я присел сбоку, положил одну руку ей на спину, а другой мягко поддерживал за плечи.

– Шшш, – успокаивал я, – все в порядке.

Нескольких минут ее рвало, но как только полностью избавилась от обеда, ей, казалось, стало лучше. Тем не менее она оставалась бледной и дрожала. Я вытер ее лицо прохладной влажной тканью, затем отнес в кабинет и уложил на диван.

Приложил пальцы к запястью, чтобы пощупать пульс. Он выровнялся, но остался немного ускоренным. Я легонько прижался губами ко лбу, чтобы успокоить и оценить температуру.

– Сейчас со мной все в порядке, – тихо сказала она. – Ты должен закончить с Эйбом.

– Уверена?

Она кивнула.

– Пожалуйста, скажи ему, что я прошу прощения за... это.

– Дорогая, тебе не за что извиняться.

Я поставил рядом с ней тазик и пообещал вернуться через несколько минут, после чего поспешил к пациенту.

– Она в порядке? – с беспокойством спросил телеграфист.

– Да. Почувствовала тошноту, но все прошло, – ответил я. – Как себя чувствуешь ты? – Я ловкими движениями перевязал руку, желая вернуться к жене, как только станет возможно.

– Больно, но справлюсь.

Я помог ему встать.

– Остаток дня и вечера держи ее повыше, если это возможно. Приходи завтра во второй половине дня, чтобы я проверил и сменил повязку.

– Ага, – согласился он. – Спасибо, доктор Каллен. Передайте миссис Каллен: я надеюсь, что она в ближайшее время почувствует себя лучше.

Я деликатно улыбнулся:
– Я тоже на это надеюсь.

Проводив его, я поспешил обратно к Белле. Она лежала с закрытыми глазами. Ее черты лица расслабились, а дыхание стало ровным. Она заснула. Укрыв ее легким одеялом, сам опустился на пол рядом.

Я думал о Кельвине Дженсене и том, как замечательно Белла вела себя с ним. С уверенностью можно сказать, что в ближайшее время мальчику придется выполнить удаление миндалин. Это относительно простая операция, которую я проводил несколько раз, пока работал в больнице. Тем не менее потребуется помощь Беллы, если мне придется провести ее здесь. И хотя анестезия значительно приглушит ощущения, я предпочитал подстраховаться при введении эфира маленькому ребенку. Он может начать просыпаться во время операции, что повлияет на мою способность завершить процедуру, если жены не окажется рядом.

Тем не менее я не мог – не стал бы – просить ее помочь мне, если это представляло какую-либо угрозу для нее или ребенка. Я почувствовал глубокую печаль, осознав, что вскоре вынужден буду прекратить большую часть моей работы. Я не рискнул бы благополучием Беллы и нашего дитя. Конечно, мне известно, в конце концов, с этим вопросом пришлось бы столкнуться, но я серьезно задержался с его обдумыванием. Разглядывая бледную кожу Беллы, признал, что эту проблему откладывать больше нельзя.

Глава 60

Белла спала чуть более часа. Проснувшись, она заявила, что чувствовала себя намного лучше. Я подумывал рассказывать ей о наших планах на ужин. Если недомогание продолжится, она не сможет насладиться сюрпризом, особенно с участием еды.

Около четырех часов она сообщила, что проголодалась и съела немного имбирного печенья, которое я всегда держал для нее под рукой. Выпила чашку некрепкого чая, и перекус, казалось, хорошо в ней закрепился. Я решил не выдавать сюрприз, зная, что Эсме поймет, если Белла откажется от еды. В любом случае, был уверен, что любимая обрадуется встрече с моими родителями.

Когда мы подъехали к дому, я заметил на крыльце два больших цветущих растения. Белла тоже их увидела.

– Ох! Откуда это взялось? – спросила она.

Я улыбнулся:
– Это подарок от Эсме.

– Неужели она отправила их из Юджина?

Я покачал головой:
– Нет, любимая. Она их привезла.

– Неужели она здесь? А Карлайл тоже приехал? – взволнованно спросила она.

– Да, оба. Они хотели отпраздновать твой день рождения. Надеюсь, ты не возражаешь? Эсме готовит ужин, но если твоему желудку не до того, она не станет возражать.

Белла потянулась к моей руке.

– Они слишком хороши для меня. – Ее глаза внезапно заблестели от слез.

Я поднял руку и поцеловал ее:
– Ты это заслужила.

Я помог ей выйти из автомобиля, затем мы под руку пошли к дому. У двери нас встретили Эсме с Карлайлом с объятиями и добрыми пожеланиями. Белла ослепительно улыбалась, ее щеки раскраснелись.

Мой отец взял ее за руки и посвятил несколько секунд оценке невестки.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил он, а мне сказал: – Она была бледна, когда вы вошли, – его слова воспринялись Беллой всего лишь как дыхание.

– Я чувствую себя очень хорошо, – ответила она. – Меня сегодня немного вырвало, пока Эдвард лечил пациента.

– А сейчас это полностью прошло? – с беспокойством спросил он. Его прохладная ладонь ласково легла на ее щеку.

Она кивнула:
– Да. Недавно я перекусила имбирным печеньем и чаем, желудок чувствует себя нормально. И, Эсме, все, что вы приготовили, замечательно пахнет!

– Уверена? – засомневалась моя мать. – Дорогая, если не хочешь есть, все нормально.

– Нет, я голодна, – настаивала Белла. – Мне нужно держать малыша хорошо накормленным. – Она положила руку на живот.

Эсме улыбнулась, несомненно отметив незначительное увеличение размера Беллы с момента нашей последней встречи. Она отправила невестку наверх освежиться, пока сама заканчивала приготовление. Заверив, что мы ничем не могли помочь, Эсме прогнала нас с Карлайлом в гостиную.

– С Беллой действительно все в порядке? – спросил он.

– С ней все было замечательно, – ответил я. – Она чувствовала себя хорошо, и до сегодняшнего дня ее с месяц не тошнило.

– Даже в присутствии крови? – засомневался он.

– Мы не лечили сильно кровоточащие раны, так что до сих пор ее реакция не вызывала проблем.

– А ты не нуждался в выполнении каких-либо операций?

Я покачал головой.

– Ни одной. Однако мне, возможно, довольно скоро придется сделать тонзиллэктомию⁴. С осени прошлого года у мальчика было четыре случая тонзиллита, два последних – менее чем в месяце друг от друга.

Он кивнул.

– Там, безусловно, будет участвовать кровь... и тебе потребуется помощь Беллы.

– Да, – мрачно согласился я. – Так что я столкнулся с дилеммой. Как можно продолжать практиковать медицину? Я не стану рисковать здоровьем Беллы или нашего ребенка. Даже если бы я мог отправлять плановые хирургические случаи к тебе в Юджин, в любой день мы можем столкнуться с рваными ранами, ампутациями, срочными операциями... с чем угодно. Не думаю, что Белла справится с большим, да и я этого не хочу.

– Ты обсуждал это с ней? – разумно спросил он.

– Нет, пока еще нет. Знаю: она скажет, что с ней все в порядке, что она будет стараться. Она заботится о наших больных столько же, сколько и я.

– Конечно, она должна понимать, что, как только родится ребенок, ей нужно будет заботиться о нем. Она не сможет постоянно тебе помогать.

– Честно говоря, по-моему, мы оба избегаем мыслей об этом, – признался я. – Я надеялся, что смогу принимать пациентов самостоятельно, по крайней мере, до некоторой степени. Даже попытался после того, как мы вернулись с побережья…

– Эдвард, нет! Ты не должен подобным образом рисковать собственным благополучием, особенно сейчас.

– Знаю, – ответил я, слегка смутившись. – Даже краткий контакт причинил мне боль. Она довольно быстро исчезла, но если потребуется вправить кость или сшить рану, или даже диагностировать большинство болезней, прикосновение неизбежно.

– Так и есть, – согласился он.

Мы оба знали, что наши обостренные чувства – чрезвычайно полезные средства диагностики. Прикосновение – часто важная часть этого процесса. Несколько долгих мгновений мы молчали, а затем отец снова заговорил.

– Вы должны поговорить, сынок, чтобы честно и открыто обсудить этот вопрос.

– Знаю. В ближайшее время мы так и сделаем.

– Хорошо. Ну а пока, если решишь выполнить тонзиллэктомию, надеюсь, ты примешь решение вызвать меня. Я с радостью тебе помогу.

– Правда? – удивленно спросил я.

– Конечно. Я хочу помочь любым способом, каким только смогу.

– Спасибо. Я это ценю.

Мы быстро, но тепло обнялись, а затем услышали на лестнице легкие шаги Беллы. Эсме расставляла еду на столе, а мы с Карлайлом поднялись, чтобы проводить красивую девушку к ее праздничной именинной трапезе.



Белла наслаждались пищей, хотя поела весьма умеренно. Она попробовала все и похвалила Эсме за вкус. Десертом оказался черничный пирог, который именинница провозгласила лучшим из тех, что она когда-либо пробовала.

После ужина все пошли в гостиную, где мы с Карлайлом и Эсме засыпали Беллу подарками. Она возражала и говорила, что этого слишком много, но, казалось, в любом случае наслаждалась ими.

Карлайл вручил ей несколько новых книг, в том числе с детскими рассказами. Моя жена была тронута, особенно последним. Подарками Эсме стали две новых блузки и великолепная картина фермы Чарли с домом на переднем плане. Глаза Беллы наполнились слезами, когда она смотрела на произведение искусства: это действительно замечательный подарок, который могла создать только моя мать.

Я преподнес любимой красивый медальон и сказал, что в один прекрасный день в нем появится фотография нашего ребенка. Для гарантии идеального снимка я также передал ей фотокамеру «Brownie». Белла пришла в восторг и не могла дождаться, чтобы научиться ею пользоваться. Я заказал расходные материалы для создания снимков и планировал организовать в гараже небольшую темную комнату.

– Это все так прекрасно, – радовалась Белла лежащим вокруг нее подаркам и упаковочной бумаге. – Спасибо. Раньше у меня никогда не было такого замечательного дня рождения.

– Тогда мы позаботимся, чтобы отныне каждый следующий оказывался даже лучше, чем предыдущий, – с улыбкой сказала Эсме.

Вскоре после окончания вручения подарков Белла выказала усталость. Карлайл взял Эсме за руку и сказал, что это идеальный вечер для прогулки. Родители оставили нас наедине, чтобы мы удалились в нашу спальню, где я вручил жене последний подарок: нежное, но пламенное напоминание о моей глубокой и вечной любви к ней.

Глава 61

Белла крепко спала и, проснувшись, выглядела хорошо. Когда она закончила завтракать, Карлайл с Эсме уехали. Объятия и нежные прощальные слова оставили в нас бурю эмоций и нетерпеливое ожидание следующей встречи.

После того, как мы убирали посуду, Белла сказала: – Мы заглянем к Дженсенам этим утром, или ты желаешь заехать вечером?

– Мне хотелось бы утром посмотреть, как у Кельвина дела, – ответил я. – Если ему стало хуже, потребуется другое лекарство. Я могу съездить туда сейчас же...

Жена вытирала тарелку, но остановилась, не выпуская из рук кухонного полотенца:
– Я обещала, что тоже приеду, помнишь?

Конечно, я помнил. Но память о ее пепельном лице и хрупкой фигуре позднее в тот же день в моем разуме оказалась сильнее.

– Милая, тебе не следует ехать, – начал я.

Она красиво нахмурилась:
– Почему нет?

– Вчера ты испытывала недомогание... Я не хочу, чтобы ты себя заставляла.

– Сегодня чувствую себя прекрасно: съела три яйца и два ломтика поджаренного хлеба, бога ради! – Она махнула в сторону железной сковороды на плите.

– Я просто не хочу, чтобы ты снова заболела, – сказал я, нежно прикладывая ладонь к ее щеке. – Для меня ваше с ребенком здоровье – самое важное в мире.

Выражение ее лица смягчилось:
– Я это знаю, Эдвард, и понимаю твои опасения. Но на ферме Дженсенов не будет никакой крови, и Кельвин не заразен.

Она была права, по крайней мере, на данный момент. Тем не менее это могло оказаться преддверием важной дискуссии, которая нам еще предстояла. Но прежде чем я смог продолжить, Белла заявила, что закончила, и в ближайшее время мы могли отправляться, поцеловала меня в щеку и поспешила из кухни.

У меня возникло желание вскоре вернуться к поднятой теме. Я знал, что жена понимала проблему, и чувствовал, что мы могли это разумно обсудить, когда придет подходящее время. Я бы надолго этого не откладывал.



Лихорадка у Кельвина держалась, но миндалины хуже не выглядели. Спокойное присутствие Беллы позволило обследовать ребенка без напряжения как для пациента, так и для врача. Я поручил миссис Дженсен продолжать полоскание горла хлоралгидратом и побуждать мальчика кушать мягкую пищу и пить слабый травяной чай и воду. Меня беспокоил его вес: ребенок был худым и бледным, частые болезни сделали его слабым. Теперь я полностью убедился в необходимости тонзиллэктомии.

Одна из сестер Кельвина пожелала показать Белле нескольких новорожденных котят в сарае. Обе девочки явно увлеклись моей прекрасной, милой женой. Белла улыбнулась предложению и в сопровождении Тесс вышла наружу. В это время я беседовал с четой Дженсенов о необходимости им обдумать возможность удаления миндалин Кельвина, когда он оправится от этого раунда болезни.

– Это относительно простая процедура, – заверял их я. – И как только он выздоровеет, его здоровье должно значительно улучшиться.

– Если вы действительно считаете, что так предпочтительнее, доктор Каллен, – сказал мистер Дженсен.

– Считаю, – ответил я. – Мне не хочется рисковать, чтобы у Кельвина развился ревматизм – возможное осложнение при частом тонзиллите. Это заболевание может привести к серьезному повреждению сердца: он будет хворать до конца жизни.

– Ах, боже мой, – пробормотала миссис Дженсен. Они с мужем переглянулись.

Отец семейства кивнул:
– Мы не хотим, чтобы наш мальчик болел. Если удаление миндалин может предотвратить это, то так мы и должны поступить.

Кивнув и ласково улыбнувшись, я сказал: – Завтра вечером я приду, чтобы снова его проверить. Но если покажется, что мальчику стало хуже, привозите его, ладно?

Они согласились. После возвращения Беллы из сарая мы уехали. Пора было открывать офис, поскольку на половину десятого у нас запланирован прием пациента. По дороге в город Белла спросила: можем ли еще что-нибудь сделать для Кельвина?

– Бедный ребенок выглядит очень слабым, – закончила она.

– Его вес, определенно, ниже нормы, – согласился я.

– Как думаешь, тебе придется удалять миндалины? – поинтересовалась она.

По какой-то причине я не решался рассказать о разговоре с четой Дженсенов. Возможно, меня остановила единственная мысль о ее реакции на кровь Кельвина. Не хотелось, чтобы она представляла себе операцию: я волновался, что это могло снова вызвать у нее тошноту.

Так что я ответил: – Возможно. Посмотрю, как у него пойдут дела в течение нескольких недель... – Чувствуя необходимость сменить тему, я спросил: – Как там котята?

Она улыбнулась:
– Очаровательны. Им около шести недель. Они кувыркались и играли друг с другом...

Мы мило болтали, пока не доехали до Мадраса. Утро началось без затруднений. На самом деле случились некоторые счастливые моменты, подобные тем, которыми дорожат врачи.

Нашим плановым пациентом являлась миссис Джозеф, жена священника. Она заглядывала на прошлой неделе, но я занимался другим клиентом. Женщина, казалось, испытывала нерешительность и смущение и сказала, что придет позже. Тем не менее инстинкты подсказали, что она может и не вернуться, если не записать ее на прием. Я выяснил, что замкнутые пациенты гораздо более вероятно будут посещать консультации и терапию, когда чувствовали себя обязанными прийти на прием. Так что я попросил Беллу запланировать встречу, когда той удобно.

Миссис Джозеф прибыла вовремя. Мы с Беллой поприветствовали ее, а затем я проводил пациентку в кабинет. Мне показалось, что ей будет более комфортно сначала обсудить ситуацию. Мы оба сели, Белла осталась снаружи, поскольку на консультации ее дар мне не требовался. Я принялся оценивать женщину, как только она вошла в кабинет. Какие-то явные нарушения отсутствовали, но о проблеме предупредил меня запах. Однако я сохранил нейтральное выражение лица: мы должны провести диагностику обычным способом.

– Паучий укус зажил полностью? – спросил я, предваряя наш разговор.

– О да, прекрасно, – ответила она, скрестила лодыжки и сложила на коленях руки.

– Рад это слышать, – любезно улыбнулся я. – Итак, чем могу помочь вам сегодня?

Она покачала головой:
– Это глупо... и я, вероятно, не должна была приходить, но муж настоял. Вы знаете, как он волнуется...

– Знаю. Что его тревожит?

– В последние несколько недель у меня иногда возникает головокружение. И с желудком тоже немного не все в порядке.

– Да? Насколько сильное головокружение?

– Несколько раз приходилось из-за него садиться... – она опустила взгляд на руки, ее щеки покраснели. – Но я знаю, что это такое. Мне знакомы женщины, которые уже прошли через подобное. Я пыталась сказать ему, но он все еще думает, что мне следует встретиться с вами…

– Он очень сильно вас любит, – сказал я.

– Так и есть.

– Как долго вы женаты?

– Почти двадцать лет.

– Это замечательно, – я слегка подался вперед. – Так и в чем, по-вашему, причина симптомов? – Оказалось трудно удержать лицо от предательства эмоций.

– Я уверена, что это... – она вздохнула, – просто климакс.

Ее слова меня удивили.

– Климакс? – повторил я.

Она посмотрела на меня, явно смущенная:
– Да, доктор Каллен. Мне сорок два года, и мой... мой месячный цикл прекратился.

– Понятно. Это произошло внезапно?

– Почему бы и нет. Именно так происходит, когда женщины достигают его, пришла пора... не так ли?

– До этого времени ваш цикл был регулярным?

– Да, очень.

– И когда прошел последний?

– В конце июня... два с половиной месяца назад.

– Вы в последнее время чувствовали сильную усталость?

Она кивнула. Я задал несколько совершенно очевидных вопросов, на которые она ответила утвердительно.

Теперь я не сдерживал изогнувшую губы улыбку:
– Миссис Джозеф, существует еще одна причина, по которой прекращается месячный цикл женщины.

– Ну конечно, – слегка раздраженно ответила она. Нечего и сомневаться, что в данный момент пациентка считала меня довольно туповатым. – Но мы с мужем не были благословлены детьми. Предполагаю, Господь хотел, чтобы мы пасли другое стадо...

– А по-моему, у Господа сейчас запланировано для вас кое-что еще, – сказал я, больше уже не пытаясь подавлять улыбку.

Миссис Джозеф побледнела и прижала руку ко рту:
– Что... вы... Ох... ох, нет, это невозможно... неужели?

– Это на самом деле так. Я практически уверен, что вы ожидаете ребенка, – ответил я.

Я дал ей несколько минут, чтобы осознать несомненно неожиданную информацию, затем заявил, что осмотр подтвердит мой диагноз. Женщина была весьма потрясена: у нее дрожали ноги, когда помогал подняться. Я поддерживал ее под локоть, когда мы прошли по коридору.

– Белла, – позвал я.

Жена появились быстро, ее выражение стало встревоженным, когда заметила бледный цвет лица нашей пациентки. Присутствие Беллы на осмотре было желанным. Закончив, я объявил радостное известие.

– Поздравляю, миссис Джозеф, – сказал я. – В апреле вы с преподобным уже будете держать на руках ребенка.

Белла восторженно ахнула.

– Ох, боже мой! – сказала она. – Какая замечательная новость!

Она обняла миссис Джозеф, чьи глаза наполнились слезами.

– Я никогда не думала, – начала она. – Я имею в виду, мы всегда хотели детей, но этого не происходило, посему и решили, что это невозможно... но, ох, думаю, теперь я действительно верю в чудеса.

После этих слов мы с Беллой обменялись многозначительным взглядом и загадочной улыбкой.

Миссис Джозеф потянулась за моими руками и крепко их сжала:
– Доктор Каллен, спасибо!

Белла быстро сунула пальцы под мою рубашку, так что я не чувствовал ничего, кроме тепла кожи обрадованной женщины.

– Рад помочь, – ответил я.

Наша пациентка вытерла глаза:
– Я должна сообщить мужу.

– Уверена, он будет в восторге, – искренне поддержала Белла.

Я помог миссис Джозеф сойти со смотрового стола.

– А теперь я желаю регулярно вас видеть, – сказал я ей чуть более серьезным тоном. – Вы находитесь в добром здравии, и вообще не вижу ничего, что меня беспокоило бы. Но нам следует быть очень осторожными. Вы должны много отдыхать и хорошо питаться... – Я предоставил ей столько основной информации, сколько, по моим ощущениям, она могла в данный момент воспринять, закончив несколькими словами о том, чтобы послала за мной, если возникнут необычные симптомы.

Мы с женой проводили женщину к выходу. Она снова меня поблагодарила, а затем поспешила к двери, широко улыбаясь. Потрясение прошло, и теперь она просто пребывала в восторге.

Я приобнял Беллу, когда мы наблюдали за торопившейся по улице миссис Джозеф.

– Для них с преподобным это замечательно, – заметила Белла.

– Так и есть, – согласился я.

Любимая немного посерьезнела.

– Как думаешь, у нее возникнут какие-либо проблемы? – Белла читала некоторые из статей по беременности и родам и понимала, что возраст жены священника увеличивал шансы на осложнения.

– Надеюсь, что нет. У нее действительно отличное здоровье. Она сильная и энергичная, и это поможет. Хотя я буду за ней приглядывать.

– Не сомневаюсь, – она привстала на цыпочки и поцеловала меня в щеку. – Ей повезло, что ты о ней заботишься. Всему этому городку... – Ее глаза сияли от гордости.

Мое настроение, однако, резко упало. Как долго я еще буду в состоянии заботиться о миссис Джозеф? А если не смогу, что это будет значить для нее и для остального сообщества? Я не в полной мере признал свои ограничения: все еще думал о будущем, о посещении пациентов. Такое мировоззрение вскоре изменится.

– Эдвард? – спросила Белла, неверно истолковав мое угрюмое выражение. – О нет... ты мне что-то о ней не договариваешь?

– Нет, дорогая, – ответил я. Но это не являлось правдой. Как я мог сказать жене, что мне, скорее всего, придется отказаться от практики задолго до рождения ребенка миссис Джозеф?



В размышлениях прошла оставшаяся часть утра и послеобеденное время. Я сказал Белле, что хотел просмотреть некоторые статьи, так что большую часть дня оставался в кабинете. Не хотелось расстраивать ее и волновать угрюмостью. Жена занялась бухгалтерией и радостно выполнила мою просьбу написать нескольким фирмам-поставщикам, разместив у них заказы.

И только после того, как она села этим заниматься, я понял свой непреднамеренный обман. Мне даже не требовалось большинство запрашиваемых предметов.

В течение нескольких часов я просидел за столом с раскрытой перед собой книгой, не перевернув ни единой страницы. Мысли словно ходили по кругу, пробираясь в поисках решения проблемы. Но ничего весомого так и не появилось.

Около трех пришла Белла и сообщила, что прибыл Эйб. Я закрыл непрочитанную книгу и встал.

– Спасибо, любимая. Приведи его, – велел я.

Она проводила телеграфиста в смотровую комнату. Мужчина удерживал руку у груди, и я мог сказать, что он все еще испытывал боль. На повязке виднелось несколько пятен засохшей крови.

– Почему бы тебе не подождать в моем кабинете, – предложил я жене.

– Ты не нуждаешься во мне? – обеспокоенно спросила она.

– Полагаю, нет, – ответил я. – Я позову, если потребуешься.

– Уверен?

Я кивнул, не сомневаясь, что будет присутствовать запах крови, по крайней мере, под повязкой. Жена согласилась, хотя все еще весьма сомневалась. Я проводил Эйба в комнату и указал на один из стульев.

– Как дела? – спросил я, подтягивая табурет и небольшой столик.

– Все еще очень болит, – признался он. – Я держал ее повыше, и это несколько помогало...

– Позволь взглянуть. – Я сел и развернул бинт, стараясь не касаться кожи. – Нет никаких признаков инфекции, и швы хорошо держатся, – сообщил я.

Он кивнул:
– Это здорово.

– Я собираюсь снова очистить рану и наложить свежую повязку.

Я встал, чтобы принести несколько предметов из кабинета. Разместил на столе бутылку с раствором карболовой кислоты и марлю, затем наполнил стаканчик водой и вытряхнул себе в руку две таблетки.

– Прими это, они облегчат боль. – Я передал чашку и уронил пилюли пациенту на ладонь.

– Спасибо. – Он проглотил лекарство, после чего я принялся очищать рану. – Миссис Каллен чувствует себя лучше? – спросил парень, пока я работал.

– Считаю, что да, – ответил я.

– Рад это слышать... – Он вздрогнул, когда я применил больше карболовой кислоты: мне известно, что от нее щипало.

– Прости, – пробормотал я.

– Да... – Его взгляд скользнул к открытой двери. Со своего места он мог краем глаза видеть заднюю стену кабинета. Я предположил, что он заметил мой диплом в рамке, когда спросил: – Итак, вы приехали сюда со Среднего Запада?

– Да, из Миннесоты. Окончил медицинскую школу при университете в Сент-Поле.

– Сент-Пол, да? Большой город...

Я изогнул губы в краткой улыбке:
– Больше Мадраса.

Он усмехнулся:
– Вы когда-нибудь пользовались там телефоном?

Я кивнул:
– Пользовался. В больнице стояло несколько, и за пару лет до моего переезда отец установил его у нас дома. Было очень удобно, когда в клинике, где он тоже работал, появлялся срочный случай.

– Похоже, в крупных городах их устанавливают все больше и больше... В Портленд провели десятки линий, и я слышал, что теперь услуга появилась и в Юджине с Ньюпортом.

Карлайл недавно упоминал, что подал заявку на установку телефона в их с Эсме доме. Я ответил: – Да. Несколько месяцев назад отец переехал в Юджин и планирует установить еще один аппарат...

– Интересно, что потребуется предпринять, чтобы провести линии и сюда? – задумался Эйб.

Я посмотрел на него. В этом сообществе телефонный сервис будет очень полезен.

– Не уверен, но если ты готов разобраться в этом, я с радостью помогу профинансировать установку.

– Да? Это было бы здорово, доктор Каллен. Я сразу же начну проверять.

– Думаю, это может подождать до утра, – сказал я, аккуратно перебинтовывая руку. С легкой извиняющейся улыбкой добавил: – Эти таблетки вызовут у тебя сонливость. Я рекомендую отправиться домой и лечь в постель.

Парень добродушно фыркнул:
– Прекрасно... кажется, мне не помешает немного поспать... прошлой ночью это не особо удалось.

– Завтра я зайду и посмотрю, как дела. Может быть, к тому времени у тебя появится некоторая информация.

Эйб выглядел явно довольный своей задачей. Я проводил его. Белла вышла из моего кабинета, тоже желая с ним попрощаться.

– Я что-то слышала о телефонах? – спросила она меня.

– Эйб посмотрит, сможем ли мы провести услугу сюда, в Мадрас, – ответил я.

– Ох! Это было бы великолепно... – На некоторое время она задумалась, а потом сказала: – Особенно после рождения ребенка. У меня не будет возможности находиться все время здесь, с тобой, пока она крошечная, так что ты сможешь позвонить, когда я потребуюсь.

Она только что предоставила идеальную возможность обсудить мои проблемы. Я кивнул, беря ее за руки.

– Дорогая, нам придется внести некоторые изменения, и, возможно, еще до рождения дитя, – начал я. – То, что вчера произошло с Эйбом, испугало меня, и я очень волновался за тебя, да и за ребенка.

Она сразу же вставила: – Сейчас со мной все в порядке, Эдвард…

Я покачал головой:
– В данный момент, да. Но что насчет будущего? Нам неизвестно, когда поступит пациент с кровотечением. Я не могу рисковать, что ты окажешься здесь и почувствуешь недомогание. Если потеряешь сознание, ты или ребенок можете серьезно пострадать.

Она нахмурилась:
– Эдвард, я никогда не падала в обморок, когда мы принимали пациента.

– Но была близка к этому. И милая, по мере развития беременности твое тело будет подвергаться все большей и большей нагрузке. Изменение в одном только кровотоке может вызвать обморок, поэтому воздействие даже небольшого количества крови может привести к потере сознания.

Она нахмурилась сильнее. Я знал, что ей хотелось сформулировать убедительное возражение, но на моей стороне находилась наука. Посему я продолжил.

– Также существует серьезная опасность, что ты заразишься от пациента. Если кто-то придет сюда с дифтерией⁵, холерой⁶ или скарлатиной... – я не мог даже продолжить говорить.

– О чем ты говоришь, Эдвард? Ты хочешь сказать, что мне больше нельзя тебе помогать?

– Честно говоря, дорогая, не знаю. Думаю, мы должны быть весьма осторожны, по крайней мере, даже больше, чем в прошлом. Я не стану подвергать тебя действию каких-либо инфекционных заболеваний или крови.

– Но как ты будешь без меня лечить пациентов?

Я вздохнул:
– Не уверен, что смогу.

Она посмотрела на меня со слезами на глазах. Наши взгляды встретились: мы оба понимали горькую правду.

– Что мы можем сделать? – наконец дрожащим голосом спросила она. – Как сможем помочь миссис Джозеф и миссис Уизерс, Кельвину и Эйбу, а всем остальным, кто в нас нуждается?

Я привлек ее в объятия и положил голову себе под подбородок:
– Не знаю, любимая.

У нее текли слезы, и я чувствовал, как быстро билось сердце у моей груди. Белла была очень расстроена. Я нежно гладил ее по голове и целовал в висок.

Учитывая, что я не мог видеть ее такой огорченной, наконец, сказал: – Мы придумаем что-нибудь, дабы все получилось. – На данный момент мои пустые слова ее успокоили. Хотелось бы мне, чтобы они и на меня могли произвести такой же эффект.

---

¹ Двубрюшно-яремные лимфатический узел – лимфатический узел, расположенный на передней поверхности внутренней яремной вены под двубрюшной мышцей. Залегает по ходу магистральных сосудов, проходящих от основания черепа до уровня деления общей сонной артерии; принимает лимфу от языка, миндалин и слизистой оболочки рта (здесь и далее – примечание переводчика).
² Оталгия – боль в области ушной раковины и наружного слухового прохода при отсутствии видимых патологических изменений в них.
³ Хлоралгидрат – бесцветные кристаллы, хорошо растворимые в воде, ацетоне, этаноле и диэтиловом эфире. Успокаивающее, снотворное и анальгезирующее средство.
⁴ Тонзиллэктомия – хирургическая операция, заключающаяся в удалении миндалин. ⁵ Дифтерия — инфекционное заболевание, вызываемое бактерией Corynebacterium diphtheriae (бацилла Лёффлера). Чаще всего поражает ротоглотку, но нередко затрагивает гортань, бронхи, кожу и другие органы. Инфекция передаётся воздушно-капельным путём от больного человека к здоровому. Возможен контактно-бытовой путь передачи, особенно в жарких странах, где часты кожные формы дифтерии. Тяжесть болезни обусловлена крайне ядовитым токсином, который выделяет дифтерийная палочка. Если дифтерия поражает ротоглотку, то помимо тяжёлой интоксикации, возможно развитие крупа – закупорки дыхательных путей дифтерийной плёнкой и отёком, особенно у детей. Для лечения используется противодифтерийная сыворотка (антитоксин), антибиотики малоэффективны.
⁶ Холера — острая кишечная инфекция, вызываемая бактериями вида Vibrio cholerae. Характеризуется фекально-оральным механизмом заражения, поражением тонкого кишечника, водянистой диареей, рвотой, быстрой потерей организмом жидкости и электролитов с развитием различной степени обезвоживания вплоть до гиповолемического шока и смерти. Распространяется, как правило, в форме эпидемий. До середины XX века холера оставалась одной из наиболее опасных эпидемических болезней, уносившая сотни тысяч и даже миллионы жизней.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.