Путь до города мне показался лишь секундой времени, так как я была уверена, что плыву.

Я сказала «плыву»?

Нет, я парила вместе с птицами над головой, выше облаков. Может быть, даже выше голубизны неба. Я беззаботно кружилась посреди дороги, такая же счастливая, как поющие птицы. Счастливее, чем кто-либо.

Эдвард хотел, чтобы я присутствовала в его жизни, хотел ухаживать за мной.

Эдвард хотел меня.

Мы разговаривали в оранжерее, обещая встретиться завтра, а еще обсуждали планы Эдварда на разговор с моим отцом. Возникнет много вопросов, но я верила, что папа увидит, как мы счастливы, и даст свое согласие.

Что же касается матери…

Бутоны романтики, трепещущие в голове, поникли от мыслей о маме. Отец был гораздо снисходительнее, нежели мать. Это будет нелегко.

Вспомни Эдварда. Он стоит всего.

Успокоив дыхание, я прошла остаток пути до дома. Когда я вошла через заднюю дверь, служанка стояла ко мне спиной, наливая горячую воду в любимый фарфоровый чайник мамы.

— Вымойте руки и идите к матери, — напутствовала служанка, не отрываясь от своего занятия.

Я не ответила, но сделала так, как она сказала, снова собравшись под маской приличной дочери. Позволила оковам вернуть меня к реальной жизни и вошла в гостиную. Мама сидела на своем обычном месте и вышивала. Выглядела она спокойной и даже не обратила на меня внимания. Я заняла свое место рядом с ней и тоже занялась рукоделием.

Мать продолжала водить иголкой по ирландскому полотну, работая над более светлыми лепестками цветка, так, словно в комнате больше никого не было.

От ее молчания по спине пробежал холодок, словно гусь перешагнул через мою могилу. Я беспокоилась, что наш с Эдвардом секрет раскрыли раньше времени, но надеялась, что отец сумеет принять нас.

— Почему ты опоздала, Изабелла? — наконец заговорила мама. Ее голос звучал как обычно: лаконичный, но отягощенный чем-то жестким и холодным.

— Я потеряла счет времени, — тихо ответила я.

Мама промычала в ответ что-то нечленораздельное, и между нами снова воцарилась тишина. Чувство вины нарастало. Мать не была из тех, кто легко прощает, и мысль о том, что она потребует за урок, заставляла меня нервничать.

В гостиную вошла служанка с чаем и закусками. Мать не обратила на нее внимания, продолжая шить. Конечно, внешнее поведение ничего не значило, если хорошо знать мою мать… но это может означать, что она что-то задумала. Я налила себе чаю, хотя у меня не было аппетита его пить. Была слишком взволнованна.

Мама тихо вздохнула, и мое тело выпрямилось, готовое к удару, который, на удивление, не последовал.

— У нас осталось очень мало времени, что научить тебя всему необходимому. Я ожидала, что ты будешь здесь сразу после школы. Через два месяца ты уедешь к тете. Надеюсь, там ты будешь соблюдать приличия.

Я удивленно посмотрела на маму.

Она закончила стежок, положила ткацкий станок на колени и, сложив руки на груди, пронзила меня разочарованным взглядом.

Вот оно.

— Я сож…

— Ожидаю, что ты будешь лучшей представительней Свонов в нашем обществе. Тетя познакомит тебя с некоторыми семьями, и ты должна произвести на них хорошее впечатление. Мы надеемся, что ты станешь хорошей партией, — закончила мама и продолжила вышивать.

С пересохшим горлом и трясущимися руками я просто кивнула.



В наказание за опоздание меня отправили спать без ужина. А это означало, что мне не удастся поговорить с отцом.

Оставшись в комнате, я прокручивала в голове слова матери и глотала слезы. Уроки должны подготовить меня к тому, чтобы в будущем стать светской женой. Мать сказала, что тетя согласна с ней. «Обучение» на Востоке вовсе не связано с моим желанием… лишь с тем, что хочет мать. Я мысленно ощутила тяжесть обручального кольца, шелковыми нитями обвивающего лодыжки и запястья.

Мысли вернулись к Эдварду и счастью, которое я ощущала рядом с ними.

Никогда в жизни не испытывала такого восторга и радости. Его жизнь тоже была ограничена, но будучи вместе мы чувствовали, что все правильно. И мы были правы.

Завтра я поговорю с Эдвардом о маме и ее ожиданиях.



На следующее утро я отправилась в школу, зная, что во время ленча сбегу к Эдварду. Во время занятий я была идеальной ученицей, ничем не выдавая своих сокровенных мыслей. Ответив на все вопросы, быстро закончила работу.

Как только учительница объявила о полуденной трапезе, я постаралась сделать свои движения плавными и естественными, а затем вышла через деревянную дверь на школьный двор. Все спешили занять свои любимые места, со всех сторон слышался смех учеников, освободившихся от школьных уз.

Я дождалась подходящего момента, чтобы выскользнуть на проселочную дорогу, и бросилась бежать, огибая кусты.

Снова превратившись в птицу, взмыла к каменной стене, больше не боясь обитателей поместья. Там Эдвард. Эдвард, который любит и ждет меня с другой стороны.

Как и прежде, я вошла через заднюю дверь. Теперь она была очищена от лишней лозы и обломков. Войдя в сад, я обнаружила там Эдварда, стоящего в нескольких футах от меня. Он улыбнулся, ошеломив меня блеском своей красоты, и я поспешила к нему. Эдвард протянул мне руку в перчатке, и я уверена вложила в его ладонь свою, вдруг почувствовав себя удивительно целой.

Каллен притянул меня ближе, и я положила руку ему на плечо, чувствуя острые уколы через хлопок рубашки. Это было лишь маленькое напоминание о его особенности, которую я приветствовала всем своим существом.

Он поднял свободную руку, тоже в перчатке, и провел ею по моей щеке. Зеленые глаза проследили за каждой черточкой лица, прежде чем встретиться с моими.

— Это безумие — говорить, что скучал по тебе? — прошептал Эдвард.

— Нет. Я тоже скучала.

Его улыбка стала шире, когда он повернул руку, придавая ладони форму моей щеки.

— Прошлой ночью я лег спать, думая, что все это сон.

— Может, и сон, — ответила я, крепче прижимаясь к его ладони.

— Может, и так… — прошептал Эдвард.

— Тогда позволь мне спать вечно, — попросила я, придвигаясь, чтобы положить голову ему на грудь. Крошечные иголки коснулись моего лица и тела, когда я обвилась вокруг Эдварда. Его руки окружили меня теплом и защитой.

Да. Пусть это чувство останется со мной навсегда.



Какое-то время мы провели вместе в саду, обсуждая все, что вчера сказала мне мама. Эдвард был расстроен и настойчиво требовал подробностей, но я воздержалась говорить о ней плохо, даже после такого ее отношения. К счастью, Эдвард не стал долго настаивать, вместо этого он поклялся поговорить с моим отцом в ближайшие недели.

Мистер и миссис Каллен вышли на улицу, чтобы поприветствовать меня. Эдвард официально представил меня своему отцу, который был так же красив, как и его сын. Он был истинным джентльменом и смотрел на свою семью с настоящей любовью. Их искренняя привязанность друг к другу с готовностью передалась и мне. Я никогда не чувствовала подобного между своими родителями, и это причиняло мне боль. А еще доказывало, что мне действительно необходима жизнь с Эдвардом.

Время промчалось, оставив меня с тихой грустью перед расставанием с Эдвардом. Солнце катилось за горизонт, а Каллен держал мою руку в своей, обтянутой перчаткой, и провожал до двери. Мы молчали, пока я не ступила на грязную тропинку. Эдвард тихо позвал меня по имени, и я обернулась. Он стоял, прислонившись к дверному стеклу, и, казалось, испытывал ту же меланхолию, что и я.

— До завтра?

— Да, — улыбнулась я. — Я буду здесь завтра.

От его ответной улыбкой захватывало дух.



До конца недели я каждый раз возвращалась на уроки к маме и ненавидела каждое их мгновение, ожидая, когда Эдвард и мистер Каллен встретятся с отцом. Во время одной из редких встреч Эдвард упомянул, что его отец уже выслал сообщение, но пока не получил ответа.

Папы не бывало дома до позднего вечера. Несколько ночей я не спала, надеясь с ним поговорить, но мама постоянно находилась рядом.

Поделился ли отец просьбой мистера Каллена с матерью?

О Боже, пожалуйста, нет. Позволь мне сначала поговорить с отцом.

Я каждый день делилась тревогами с Эдвардом. Ответ все не приходил. Мои волнения множились, а мама все молчала. Она была тише обычного, и говорила лишь затем, чтобы поправить меня. Эдвард успокаивал меня нежными прикосновениями к щекам, даже через перчатки оставляя слабые уколы на коже. Его слова умиротворяли меня, когда он снова и снова обещал добиться согласия моих родителей.

К концу недели ни мать, ни отец, не обмолвились ни словом. Вернувшись домой от Эдварда, я набралась смелости поговорить с мамой во время урока, но ее не оказалось дома.

Я вошла на кухню, где за столом сидела служанка и, попивая чая, читала местную газету.

— А где мама?

— Ей пришлось отлучиться, вернется к обеду, — коротко ответила она, грубо проигнорировав мой вопрос.

Я прошла в свою комнату, чтобы подождать. Мне нужно быть благодарной за пропущенный урок, но я боялась того, что может означать отсутствие матери. Расхаживая по комнате, размышляла о причинах.

Неужели она пошла к Калленам, чтобы потребовать у Эдварда отказа от просьбы?

Отец пошел с ней? Встанет ли он на сторону матери?

Они вернутся и первым поездом отправят меня к тетушке?

Я расхаживала взад и вперед по комнате, пока в закрытую дверь не постучала служанка. Не услышав ответа, она заглянула внутрь.

— Боже мой, девочка! Что вы здесь делаете? Разве не слышали, как звала мама?

— Нет. Извините, сейчас спущусь.

Служанка неодобрительно прищелкнула языком, прежде чем отвернуться и спуститься в гостиную. Я проверила свою внешность, убедившись, что опрятна, и спустилась к матери. Они с отцом приглушенно разговаривали, но замолчали, как только я вошла.

Я держала руки сцепленными перед собой, стараясь казаться спокойной, хотя сердце бешено колотилось в груди.

— Изабелла, мы пришли от Ньютонов, — сказал отец, усаживаясь на диван.

Майк совершенно вылетел у меня из головы, все мои мысли были об Эдварде. Стало стыдно, что забыла о его ожогах, и поспешила спросить и здоровье Ньютона.

— Он очнулся, но все еще испытает боль. Однако голова достаточно ясная, чтобы рассказать о стычке с Эдвардом Калленом.

Мать, сидевшая рядом с ним, нахмурилась. У меня пересохло в горле. Ничего хорошего ожидать не следует.

— И что он сказал? — спросила я сухими губами.

— Майк утверждает, что молодой Каллен причинил тебе боль, — объяснил отец, махнув рукой, когда я попыталась заговорить. — Не секрет, что у Ньютона горячая голова. Я говорил с Эдвардом Калленом и знаю, что он не из тех, кто хочет ввязываться в драку.

— Что будет с Эдвардом?

Мать посмотрела на меня так, как смотрят на чужого человека. В темных глазах читался расчет.

— С ним ничего не случится. По мнению коллег, это был несчастный случай, — ответил он

Я успокоилась, но глаза матери жаждали ответов. Мне нужно, чтобы отец был на моей стороне, когда я расскажу им о своих чувствах к Эдварду.

— Давайте поужинаем, — предложил папа, покончив с делами.

Мы прошли в столовую, где царила тишина, не считая шума служанки, накрывавшей на стол. Никто не произнес ни слова. Отец сосредоточил свое внимание на тарелке, а мать последовала его примеру.

Я чувствовала себя совершенно разбитой, ожидая вопросов, которые скоро последуют. Едва ли могла поднести вилку ко рту, стараясь не думать о том, что мать может знать о моем пребывании в доме Калленов и просьбе Эдварда. Ее холодность было трудно игнорировать.

Когда ужин закончился, мать и отец обменялись какими-то тихими фразами и разошлись, а я снова упустила возможность рассказать о своем счастье.



— В чем дело, милая? — спросил Эдвард, проводя рукой в перчатке по моей щеке. Мы сидели среди густой травы в маленьком саду.

Мне не хотелось показывать свою печаль по поводу того, что родители до сих пор не признали просьбу Эдварда. Но наша связь была слишком сильна, что скрыть мои страхи.

— Хочу, чтобы это ожидание и прятание поскорее закончились. Хочу поскорее быть вместе.

Эдвард притянул меня, чтобы я могла положить голову ему на грудь, и прижал к себе, утешая. Кожа на моей щеке снова запротестовала против резкого покалывания, но я приняла боль. Это означает быть рядом с Эдвардом.

— Мы с отцом просили о встрече, но мистер Свон был в отъезде, — объяснил Эдвард.

— Да, он был у Ньютонов.

— Слышал. Говорят, что никаких дальнейших действий против меня не будет.

Я отодвинулась от Эдварда и заглянула вглубь зеленых глаз. Мне хотелось узнать, чувствует ли он тот же страх перед Майком, что и я.

— Что с тобой? — взволнованно спросил Каллен.

— Ты не знаешь семью Ньютонов. Они собакам не дают спокойно спать, — объяснила я, прижимаясь к груди Эдварда.

— Скоро мы будем вместе. Понимаю, ты волнуешься, но старайся о них не думать. Я хочу, чтобы думала только о нашем счастье.

Эдвард нежно прикоснулся губами к моим волосам, и это стало целебным бальзамом для моей души, хотя сердце все еще билось от беспокойства и возможностей, которые могут причинить нам боль. Я надеялась, даже молилась перед сном, чтобы все прошло гладко.

— Пожалуйста, любимая. Пожалуйста, давай сохранять спокойствие. Мы будем вместе, — прошептал Эдвард, целуя меня в макушку.



— Ваш отец хочет вас видеть, — с неодобрением передала служанка, появившись в дверях моей спальни.

Я старалась сохранять самообладание, пока она наблюдала за тем, как поправляю свое платье перед встречей с отцом. Проницательные глаза служанки означали, что мать еще не вернулась с собрания светского приема. Она была осведомителем матери обо всем, что происходит в доме в ее отсутствие.

Наконец-то у нас будет личная встреча с отцом. Волнение трепетало во всем моем существе. Я молилась, чтобы отец принял нас с Эдвардом.

Служанка пыталась задавать мне вопросы, пока мы шли в кабинет отца, но я ее игнорировала. Подойдя к двери, быстро постучала и вошла. Папа попросил плотнее закрыть дверь, чтобы служанка не слышала наш разговор.

Он сидел в кресле за письменным столом и смотрел в окно, глубоко задумавшись. Отец казался расслабленным, рассеяно почесывая щеку. Я села против него и подождала, пока папа заговорит.

Он быстро заморгал и повернулся ко мне с короткой улыбкой.

— Трудно думать о тебе как о взрослой, так как ты все еще остаешься моей маленькой девочкой. Я знал, что это время придет, но не знал, что это случится так скоро…

Папа замолчал и снова посмотрел на меня. Его лицо выражало усталость с оттенком грусти. Никогда его таким не видела.

— Изабелла, у тебя есть официальная просьба о браке.

Сердце в ожидании забилось быстрее.

— Как бы сильно твоя мать ни хотела, чтобы ты уехала на Восток и нашла себе там мужа, я хочу, чтобы ты знала, какой выбор у тебя здесь.

— Отец? — спросила я, не совсем понимая, значение его слов.

— Эдвард Каллен попросил твоей руки, — ответил он, ожидая моей реакции.

— Он пообещал встретиться с тобой, — ответила я, сдерживаясь.

Отец вопросительно посмотрел на меня, прежде чем в его голове расцвело понимание.

— А я-то все удивлялся, почему тебя так интересует будущее Эдварда после его драки с Ньютоном. Полагаю, у тебя есть чувства к нему?

Я кивнула, боясь показать больше. Отец по-прежнему не выказал ни радости, ни злости по поводу этой просьбы.

— Если бы ты получила мое одобрение, приняла бы Эдварда Каллена?

— Да, — прошептала я с бешено бьющемся сердцем в груди.

Отец внезапно встал со стула и, сунув руки в карманы, подошел к окну. Я сидела на своем кресле, слишком нервничая, чтобы двигаться.

— Знаю, ты хочешь продолжить обучение на Востоке, — сказал он.

— Эдвард не против, чтобы я продолжила учиться.

Отец повернулся ко мне и спокойно подошел к своему креслу, но садиться не спешил. Его взгляд был прикован к ногам.

— Мне нравится, что ты будешь рядом, — пробормотал отец в пол.

Пожалуйста, о, отец, пожалуйста…

Папа глубоко вздохнул и посмотрел на меня.

— Изабелла, если это твой выбор…

— Так и есть.

— Тогда пусть будет так.

Я вскочила со стула, забыв все дамские наставления, и бросилась в объятия отца. Он издал громкий смешок, когда я обхватила его плечи и сжала.

— Спасибо!

— Я счастлив, что ты будешь рядом. Каллены — хорошие люди, — сказал отец, когда я отпустила его.

— Я тоже так думаю, — улыбнулась я, уверенная, что он одобряет Эдварда.

— Я дам им знать завтра… Но я вижу, как тебе не терпится рассказать им об этом сейчас. Иди к Калленам, но возвращайся через час, — смилостивился отец, видя, что я не могу ждать до завтра.

— А как же мама? — спросила я, вдруг вспомнив о ней.

— Это моя забота, — сказал папа, жестом выпроваживая меня из кабинета.

Я выбежала комнаты, едва не сбив с ног служанку, стоявшую под дверью. Мне потребовалось пару минут, чтобы привести себя в порядок и выскочить через парадную дверь на проселочную дорогу. Мне нужно поскорее добраться до Эдварда и сообщить ему хорошие новости.

— Белла.

Я словно очнулась ото сна и, обернувшись, увидела Майка, стоящего в нескольких шагах от меня.

— Майк?

Он шагнул ко мне, а я от него, на мгновение почувствовав панику. В его походке и внешности не было ничего угрожающего, даже его покрытое шрамами лицо. Но он казался другим.

— Белла, я пришел к тебе, — объявил Ньютон, снимая шляпу.

Отчасти роль в его непривычном образе играла одежда. Майк надел свой лучший воскресный костюм и был должным образом причесан. Он вел себя как жених, и мне стало тошно от этого. Мне не нравилось.

— Это может подождать? Я спешу, — сказала я, уворачиваясь от Майка.

Лицо Ньютона потемнело, шрамы растянулись, добавив ему демонический эффект.

— Может, я провожу тебя?

Он сделал еще один шаг ко мне, а я от него, к тропинке.

— Гм, нет, спасибо.

— Ну, Белла, не будь такой трудной. Ты же знала, что однажды я приду и попрошу тебя стать моей женой.

— Пожалуйста, прекрати, Майк! Я не могу быть твоей женой, — воскликнула я, вытягивая ладони в его сторону.

Гнев Ньютона был мгновенным, он схватил меня за запястье и с силой притянул к себе. Маска вежливости слетела, и я оказалась лицом к лицу с его внутренним демоном.

— Ты ничего мне не говоришь! — он отпустил меня так же быстро, как и схватил.

Я отодвинулась, готовая бежать, но вдруг заметила, что он сжимает руку, словно от боли.

— Сука, — тихо прорычал Майк, подняв на меня прищуренные глаза. — Это он, не так ли? Ты идешь к Каллену?

Испугавшись, я просто кивнула.

Ньютон показал мне ладонь, которая теперь была багровой, словно обожженной.

— Я… нет, я не могла этого сделать. Нет!

— Я убью Каллена и его семью, — процедил Майк сквозь зубы, прежде чем направиться к своему дому.

В голове стало так легко, что я перестала чувствовать землю под ногами. То, что я увидела, было невозможно. Эмоции и мысли стучали в голове, как барабаны. Я обожгла руку Майка. Я обожгла так же, как Эдвард.

Я стала похожа на Эдварда. Я стала ядом.