(Эдвард)

Суббота, одиннадцатое сентября, шесть вечера

– Тебе принести что-нибудь выпить? Может, бокал вина?

Мои тётя и дядя всегда были очень учтивыми хозяевами. Сегодня Эсме пришла в восторг при мысли о том, что мы с Элис обзавелись спутниками на ужин. Я никогда не приводил девушку на семейный ужин. Этот раз стал поистине первым.

– Можно просто немного воды со льдом, – ответила Изабелла, страх проявлялся в каждом её движении, слове и вздохе.

Я сжал ладонь девушки, заставив её вздрогнуть, словно она забыла, что я держал её за руку.

Наклонившись ближе, я окунулся в восхитительный аромат Изабеллы – сочетание фрезии и жасмина одурманило меня. Наверное, это её духи, но часть меня считала, что это просто она. Никогда не думал, что меня может так сильно и различными способами притягивать к какой-нибудь женщине. Разумеется, когда дело касалось Изабеллы, все мои старые парадигмы мышления становились бесполезными. Изабелла стала исключением из каждого правила, установленного мной себе. Всегда присутствовало нечто, заставлявшее меня желать быть на ней, в ней, дерьмо, да просто с ней каждую минуту каждого дня. Иногда это выражалось в её запахе, как сегодня вечером. В другие времена – в том, как она выгибала бровь, намереваясь оспорить мои слова. Я не был соней, но сейчас она дала мне причину не ложиться спать. Не мешало ещё и то, что во сне она являла собой дивное зрелище.

– Всё хорошо? – прошептал я, зная, что девушка волновалась о приезде моей сестры и своего соседа по квартире. Бывшего соседа, следует сказать. Я – сосед Изабеллы.

Она нервно сглотнула, затем закивав.

Я попытался вновь успокоить её: – Моя сестра не любит расстраивать тётю Эсме. Обещаю, Элис с Джаспером будут вести себя пристойно. Это если Джаспер хочет и дальше делать её счастливой.

Изабелла снова утвердительно качнула головой, легонько сжав мою ладонь. Таким образом она тоже старалась унять мою тревогу.

Я не беспокоился о сестре. Я знал, что от неё ожидать. Она отпустит кучу едких замечаний в попытке вызвать у меня чувство вины, зная, что этого не случится. Элис также знала, что я не стану извиняться, но подарю ей Луну и звезды, если она того попросит. Хотя сестра никогда так не поступала. Элис никогда не просила о чём-нибудь отдаленно корыстном. Элис приходила ко мне, когда хотела сделать что-нибудь для других.

Нет, я не беспокоился о сестре. Я даже не беспокоился о бывшем соседе Изабеллы по квартире. Джаспера не устраивали новые условия проживания. Сегодня утром он четко обозначил свою позицию, когда сопровождал Изабеллу в её квартиру для упаковки вещей. Ну, паковала Изабелла, Тайлер относил вещи в машину, а я разбирался с делами по телефону и практиковался в самоконтроле, в то время как Джаспер нарывался на драку со мной. Я уважал то, что этот человек проявлял заботу о друге. Я уважал то, что он действовал исключительно из благих намерений и ради её благополучия. Но Изабелла переезжала ко мне, хотел он того или нет. Ему придется смириться с этим.

Тем не менее волнение не покидало меня. Я волновался, что всё это сумасшествие, моё сумасшествие, в итоге станет невмоготу милой Изабелле. Я волновался, что она поймёт ошибочность своих подходов. Я не собирался бросать её, но и быть со мной было так глупо. Я не подходил для неё по многим параметрам. Девушка рисковала не только в физическом плане, учитывая, что Джеймс являлся психопатом, желавшим мне ничего, кроме страданий. Также тот факт, что Изабелла сама до конца не понимала, каким затраханным «фруктом» я был. Она многое знала. Знала больше, чем я кому-либо открывался ранее, но до сих пор Изабелла не знала всего.

Я был таким же, как он. Как бы ни силился, сопротивлялся я Д-чтоб-её-НК. Пока я не нашёл способа обзавестись генным трансплантатом, мне суждено было обладать губительные недостатки моего отца. Я уже боролся с собственническими чувствами, неослабной нуждой, ревностью. Карлайл предложил мне поговорить с кем-нибудь, со специалистом, но я не верил в эту психологическую херню. И не считал, что кто-то способен разговорами переделать меня. Исследования показали, что личность формировалась в возрасте трёх лет. Подкиньте ко всему посттравматическое дерьмо моих подростковых лет – и вот он я, ебнутый.

Что эта прекрасная девушка нашла во мне, я так никогда и не узнаю. Явно не то, что держало всех остальных женщин подле меня. Мои деньги заставляли Изабеллу чувствовать себя не в своей тарелке, причем с большой буквы. Ей вроде нравилась моя внешность, но не настолько, чтобы мириться с моими проделками. Я постоянно испытывал её терпение. Но она любила меня. Так сама и говорила. Это одновременно и приводило в трепет, и пугало до чёртиков.

– Хорошо, что Эдвард привел с собой охрану на время ужина. Никогда не знаешь, когда кто-нибудь попытается схватить нас за горло, пока мы едим молодого цыплёнка в столовой, – саркастически проговорила Элис, проходя в главную гостиную с домашним яблочным пирогом в руках. Она готовила его всякий раз, когда мы ужинали семьёй. Это был один из любимых пирогов Карлайла. Явно недовольный Джаспер проследовал за Элис.

Эсме снова вернулась в комнату со стаканом воды для Изабеллы. Отдав ей воду, женщина поздоровалась и обняла Элис с Джаспером. Примерно в это же время появился и Карлайл вместе с напитками из своего кабинетного бара.

С прибытием друга тревога Изабеллы значительно усилилась. Она покусывала губу, не сводя глаз с него. Джаспер же целенаправленно избегал с ней зрительного контакта. Он начинал испытывать моё терпение.

– Я чувствую себя виноватой, что этим бедным мужчинам приходится сидеть снаружи, пока мы здесь, наслаждаемся едой. Знаешь, ты мог бы организовать им поесть. Они могли бы разместиться на кухне, – предложила Эсме, почти упрашивая меня глазами.
А я едва не закатил свои.
– Им платят необычайно высокую зарплату за их работу. Не беспокойся о них.
– Удивительно, какие возможности дают людям деньги, – сказал Джаспер, на мгновение встретившись глазами с Изабеллой, а затем быстро отведя их в сторону.

Она оцепенела от намёка в его словах. Её отношения со мной не имели никакого отношения к моим деньгам. Никогда не имели, и я не мог вообразить, что когда-либо вообще станут. Несговорчивость Изабеллы относительно переезда ко мне проистекала отнюдь не из этого.

Девушка практически сразу совладала с собой.

– Я случайно обнаружила, что большинство деятельности тех, кто вхож в близкое окружение Эдварда, основано на глубокой верности тому, кто хорошо с ними обращается. Это не имеет никакого отношения к деньгам. – Изабелла уставилась на Джаспера, который, смалодушничав, не посмотрел в ответ.

Подняв руку девушки к губам, я запечатлел на костяшках пальцев поцелуй. Я любил решительность Изабеллы во гневе, особенно, когда он был направлен не на меня. Также я ценил, что она продолжала защищать меня, невзирая на то, в каком свете Джаспер пытался меня выставить.

– У верности есть своя цена, как и у всего остального в этом мире, – самодовольно отозвался он.
С ним будет непросто. Мне это не нравилось. Элис необходимо контролировать его, иначе ему придётся иметь дело со мной.

Элис отдала Эсме пирог и потянула Джаспера вглубь гостиной. Подойдя к нам, сестра кратко обняла Изабеллу. Мельком взглянула на мои оголенные предплечья, поскольку рукава моего легкого кашемирового свитера были подвёрнуты. По прошествии трёх недель мои ожоги почти зажили. Я очень старательно подошёл к своему реабилитационному плану и пользовался солнцезащитным кремом на Фиджи так, словно тот скоро выйдет из моды.

– Я уже думала, что ты опять отменишь встречу с нами, – произнесла Элис, легонько толкнув меня в плечо.
Я хмыкнул.
– И пропустить, как уверен, обещанный захватывающий вечер?
Элис прищурилась.
– Давай надеяться, хотя бы ради Эсме, не слишком захватывающий.
– Абсолютно согласен, – кивнув, ответил я.
По крайней мере, я знал, что Элис планировала вести себя как следует. Сейчас пришла пора Джасперу пойти навстречу.
– Думаю, этим утром я случайно забрала кое-что, что принадлежит тебе. Выйди на улицу и скажи мне, твоё ли оно, – сказала Изабелла, роняя мою ладонь и хватая ладонь друга. Вручив мне воду, девушка потащила Джаспера из гостиной. Оглянувшись через плечо, она улыбнулась остальным: – Мы скоро вернемся.

Изабелла пыталась подбодрить меня, но это не сработало. У меня напряглась челюсть, но я смолчал. Как бы мне ни хотелось, не мне указывать ей, с кем она может разговаривать, а с кем нет. Вопреки моему сильному желанию поставить на ней клеймо «МОЯ» жирным шрифтом, заглавными буквами, Изабелла не являлась моей собственностью. Слишком сильной личностью она была. Она не моя мать, а я – не мой отец. Мне приходилось твердить себе об этом.

– Итак, «Денали» стартует в пятницу. Мы с нетерпением ждём большой вечеринки, – заговорил Карлайл, пытаясь отвлечь меня.
Мои глаза до сих пор оставались сфокусированными на месте, где в последний раз видели Изабеллу. Кивнув, я поставил её воду на подставку, лежавшую на кофейном столике.
– Должно быть весело. Вот ведь будет облегчение, когда это всё закончится.
– Как так случилось, что эта вечеринка пройдёт в «Четырёх сезонах»? Что не так с твоим танцевальным залом?
Я улыбнулся: не потребовалось никаких усилий, чтобы сестра опять заговорила со мной. Мне не пришлось ничего делать; Элис сама не могла так долго дуться.
– Ну, думаю, всем известно, что возникли некоторые проблемы с безопасностью на последней вечеринке, которую мы проводили в особняке.
Элис нахмурилась.
Вытащив руку из волос, я произнёс:
– Мой дом – слишком желанная цель. «Четыре сезона» предлагает безопасную обстановку. Я не верю, что он подымет весь отель на воздух в попытке устранить меня.
Моя попытка пошутить заставила Эсме открыть рот в изумлении. Я отпил из бокала. Бурбон приятно обжигал нутро по пути вниз. Украдкой я посмотрел в сторону, откуда уже следовало появиться Изабелле, если только её назойливый лучший друг не похитил её. Нет, уверил себя я. Тайлер дежурил снаружи. Он не позволит никому, даже Джасперу, отнять у меня Изабеллу. В этом я не сомневался.
– Никто не навредит ему, – успокоил Карлайл жену. Ни с того ни с сего на лице женщины проступил испуг.
– Всё будет в порядке, – невозмутимо проговорил я. – Продажи «Денали» перекроют всё, что «Номад индастриз» только начинает придумывать, и вскоре я смогу заправлять ими и обанкротить Джеймса Хантера. Без компании, без денег, он уползет под скалу, из-под которой первоначально и выполз. Не волнуйся, Эсме. Никто не может прикоснуться ко мне. Я как тот грёбаный Гарри Поттер – мальчик, который выжил, помнишь?
То, что шутка вышла неудачной, я понял, как только она сошла с языка, но Элис всё же потребовалось топнуть меня по ноге.
– Ой!
– Это даже не смешно! – выплюнула она.
– Блядь! – возопил я, прыгая на здоровой ноге. – Как кто-то такой маленький может причинять столько вреда?
– Ты думаешь, что неуязвим. Погоди, Эдвард. Продолжай дальше искушать судьбу, и она разделается с тобой. – Элис с гордым видом прошествовала прочь, прокричав что-то насчёт выпивки.
Во взглядах тёти и дяди отражались беспокойство вперемешку с обидой. Напоминания о моих стычках со смертью оказывали такой эффект на всех нас.
– Я не утверждаю, что непобедим. – Понятно, что это не так; я поморщился от боли, не стихавшей в ступне. – Просто я умнее этого злодея, уверяю.
Карлайл положил руку мне на плечо, помогая устоять на ногах.
– Никто не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось, сынок. Вот и всё. Но больше всего – твоя сестра.
Моя сестра. Почему моя мать посчитала хорошей идеей родить двух детей, я так никогда и не узнаю. Обыкновенно Элис больше напоминала её. Наша мать была такой глупой и такой надоедливой оптимисткой. Её способность любить недостойных любви шокировала. И к чему это привело её? К смерти – вот к чему. Мой взгляд упал на дверной проём, ожидая возвращения другой безрассудно-оптимистичной и любящей женщины.
– Уж что-что, а беспокоиться обо мне Элис не следует. – На том и оставил я.

Изабелла отсутствовала уже очень долго. Что ещё им было сказать друг другу? Разве не наговорились они этим утром? Достав телефон, я написал сообщение Тайлеру. Уж он-то должен наблюдать за ней там.



Как я и ожидал, Тайлер ответил почти мгновенно.



Обнимаются? Должно быть, моё лицо подёрнулось отвратительным оттенком зелёного, раз мои тётя и дядя уставились на меня, когда я плавно убрал «Блэкберри» обратно в карман.

– Какая-то проблема? – осторожно вопросил Карлайл.

Объятия. Глубокий вдох. Я знал, что даже поставь я над Изабеллой круглосуточную, семидневную охрану, то она тем не менее будет обнимать тех, кто ей дорог. И настолько я ненавидел это, что хотелось волосы выдрать с корнями.

– Нет, никаких проблем. – Нет проблем, только объятия. Моя сестра всех обнимала. В отличие от Изабеллы.

Элис вернулась – глаза немного покраснели. Эсме подключила девушку к беседе, заговорив о чём-то связанном со следующим благотворительным мероприятием сестры. Последняя опять воспрянула духом.

Карлайл увлёк меня беседой о перспективных акциях, о которых он недавно слышал. Прошло пять минут. Как долго два человека могут обниматься? Объятия должны сигнализировать о конце ссоры и возвращении на ужин. Ещё две минуты, и мне придётся опять вытаскивать телефон.

– Извини меня на секундочку, – обратился я к Карлайлу. И написал Тайлеру.



Мне потребовался весь самоконтроль, чтобы не выйти на улицу и не вернуть девушку обратно.



Он заставил её плакать.

Я не смог сдержать ярость, зарождённую глубоко внутри меня образом плачущей Изабеллы. Я знал, что Джаспер ненавидел меня. Ему только и хотелось, чтобы она оказалась как можно дальше от меня. Сегодня утром он ясно дал понять об этом. Все его вопросы о той степени опасности, которой его подруга действительно подвергалась. Ему хотелось знать, ставит ли она себя под бόльший риск, совершая поступки, которые подтверждали бы её привязанность ко мне. Манипулирую ли я Изабеллой, заставляя её думать, будто она находится в опасности, чтобы у неё не оставалось выбора, кроме как переехать ко мне.

Мне хотелось только одного: чтобы он отьебался. Убедить Изабеллу в том, что она совершает ошибку, встречаясь со мной, мог только он. Я не мог допустить этого.



Сразу после того как я нажал «отправить», Изабелла и Тайлер прошли обратно в гостиную. Девушка попыталась наградить меня слабой улыбкой, но и та вышла чересчур вымученной. Всепоглощающее желание забрать и запереть её со мной навечно стало овладевать мной. Мне пришлось подавить его, напомнив себе, что не мне её брать. Я мог иметь лишь то, что Изабелла добровольно отдавала. Не более. Даже если мне хотелось всего.

– Лучше? – спросил я, обвивая рукой талию девушки и удерживая её подле себя, подобно якорю.
– Лучше. – Она улыбнулась, но от улыбки веяло фальшью. Я знал её лучше, чем она полагала.

Всё немного улучшилось. Джаспер улыбался и беседовал с Эсме и Элис. Однако ситуация не улучшилась для Изабеллы. Что бы он ни сказал своей подруге, ему от этого полегчало, но не ей. Отсутствие возможности потребовать от Изабеллы рассказа о случившемся ярило.

Вместе мы перешли в столовую ужинать. Разговор был лёгким и не касался моих и, в сущности, чьих-либо ещё «мин». Эсме рассказывала о путешествии, которое они с Карлайлом запланировали на годовщину своей свадьбы. Они собирались на Арубу [прим. пер.: Аруба – остров, принадлежащий Королевству Нидерланды, однако являющийся автономным государством] – то же место, куда они ездили в медовый месяц.

– Как долго вы женаты? – спросила Изабелла.
Карлайл сжал лежащую на столе ладонь Эсме.
– В конце этого месяца будет двадцать лет. Хотя иногда кажется, что я был влюблён в неё всю свою жизнь.

Некоторые мужчины говорят подобное, чтобы показаться эффектными или чтобы вызвать реакцию у сидящих за столом дам, но мой дядя говорил абсолютно искренне. Они с Эсме обладали тем, чего достигли немногие, – настоящей и длительной привязанностью друг к другу. Я никогда не был до конца уверен в том, как им удалось добиться этого – не раздавить другу друга весом своей любви. Почему она ничего не отравила в их отношениях, я так и не узнал. Карлайл с Эсме нашли баланс, который никак не вписывался в мои понятия о чувствах.

– А как вы, ребята, познакомились?
Эсме хихикнула.
– Что-то я не совсем уверена в том, что это подходящая для ужина история.
– О, да ладно. Не думаю, что даже мне она известна. Мне было всего четыре, когда вы поженились. – Элис повернулась к Джасперу. – Я несла букет. Обратной стороной медали оказалось то, что мне пришлось идти по проходу с ним, – сказала она, рывком повернув голову в мою сторону.

Какой девятилетний мальчик захочет наряжаться в смокинг и маршировать по проходу с раздражительной сестрёнкой? Унижение, и только. Она даже толком ничего не помнит. У меня, напротив, сохранилось очень чёткое воспоминание об этом смущающем событии.
Изабелла положила руку мне на ногу.

– Ты нёс кольца?
Я попытался переориентировать внимание присутствующих.
– Разве вопрос не состоял в том, как вы познакомились, а не как вы травмировали племянника на своей свадьбе?
Изабелла улыбнулась – на этот раз по-настоящему. Как же мне хотелось наклониться и поцеловать эти губы.
– Мы все взрослые. Думаю, ты можешь рассказать им, – подбодрил жену Карлайл.
Она вздохнула, а затем улыбнулась ему.
– Ладно.
Эсме завладела вниманием всех, даже моим.
– Вообще-то я навещала вас, ребята, в Чикаго. Лиззи была беременна Элис, но назначенные сроки родов уже прошли. Женщина была огромна, как дом. Мы думали, что она носила близнецов. Должно быть, доктора что-то упустили, потому что казалось невозможным, чтобы от одного ребёнка её так разнесло.
Невольно я улыбнулся воспоминаниям. И помнил, когда моя мать ждала Элис. Я ходил в детский сад и хотел привести её туда похвастаться, потому что она выглядела, словно громадный волейбольный мяч был спрятан у неё под рубашкой.
– Наконец, на третий день моего пребывания в городе, у неё отошли воды. Эдвард находился в школе. Мы договорились, что соседи заберут его оттуда, а сами направились в больницу. Вы можете подумать, будто всё должно было быстро случиться, поскольку это была её вторая беременность, да и к тому же с задержкой, но упрямица Элис не спешила появляться на свет.
Мы с Изабеллой прыснули со смеху, заслужив грозный взгляд моей сестры.
– Это всё Мэйсены в тебе, дорогая. Ты не можешь противиться этому, – словно соболезнуя, промолвила моя тётя.

Мэйсены в нас. Опять эта ДНК.

Эсме продолжила свой рассказ.

– Итак, мы в родовой палате, ждём твоего папу, который был с кем-то на совещании. Я пыталась помочь твоей матери с дыхательными упражнениями, потому что она хотела, чтобы роды прошли естественно. – Тётя поморщилась на этом слове. – Клянусь, будь я фертильна, то согласилась бы на анестезию в ту же минуту, как мне предложили бы её.
Теперь настала очередь Карлайла хохотать.
– У тебя низкий болевой порог.
Эсме игриво хлопнула его, как порой и Изабелла меня. Я сильно завидовал им. Не привычная для меня эмоция.

Моя рука нашла ладонь Изабеллы под столом и стиснула, затем переплетя пальцы с моими.

А Эсме говорила без умолку.

– И не успела я оглянуться, как вошли пять докторов. Только они были не настоящими докторами. Это были интерны.
– Э-э, милая, интерны тоже доктора.
– У тебя имелась лицензия? – Она замолчала, ожидая ответа мужа. Карлайл отрицательно покачал головой. – Нет. Ты был интерном – значит, не настоящим доктором.
Он не стал с ней спорить. Они никогда этого не делали – не спорили. За всё прожитое с ними время и после они никогда не спорили, по крайней мере перед нами. Как моим родственникам удавалось ещё и это, также оставалось для меня загадкой.
– В общем, эти интерны вошли, потому что мы находились в обучающей больнице. Надзирающие за ними врачи стали просматривать карту Элизабет. Я заметила этого парня в конце всей свиты. Блондин, молодой. Он был слишком красив, ему следовало бы сниматься в кино, а не работать в больнице. – Карлайл покраснел от такого описания. – Он задавал мне все эти вопросы, делал пометки в каком-то блокноте. Затем настоящий доктор попросил его пройти вперёд, чтобы проверить показатели твоей мамы.
Внезапно до меня дошло, почему это был не подходящий для застолья разговор. Я не испытывал желания слышать, как мой дядя проверял «показатели» моей мамы.
– Я встала и сказала им: «Ни за что». Ни при каких обстоятельствах они не позволят не-докторам прикасаться к моей сестре. Её мучили сильные боли, и Элизабет не нуждалась в том, чтобы послужить своего рода научным экспериментом.
– Эсме очень… страстно выразилась, – добавил Карлайл. – Думаю, тогда ты даже не постеснялась назвать меня кретином.
Мои глаза округлились от такого скромного откровения. Я никогда не слышал, чтобы моя тётя ругалась. Её с трудом можно было представить во взбалмошные двадцать. Она всегда была тётей Эсме. Правильной, нежной, добродушной.
– Лиззи, разумеется, приказала мне сесть. Она была более чем счастлива помочь миру обрести лучших докторов. Боже, она была такой благодетельницей.
– А ты разве нет? – усомнилась Элис.
Эсме улыбнулась.
– Возможно, чуточку сейчас, но, молодая, я была немного эгоцентричной. Твоя мать была единственной, кто хотела заботиться о целом мире. Я была рада не носить на себе постоянно такую ношу.
– Звучит так, словно никто из вас не произвёл друг на друга положительного первого впечатления. Что изменилось? – спросила Изабелла. Я видел неподдельный интерес. Вопрос девушки заставил меня задуматься о нас. Мы тоже не «блеснули» при знакомстве. И вот мы где. Кто бы знал, что быть говнюком поможет завоевать расположение настолько особенного человека.
– В общем, Карлайл стал проверять раскрытие и основные жизненные показатели твоей мамы. Во время осмотра что-то пошло не так. Запищали мониторы, а твоя мама громче закричала. Я неистовствовала. Я не сомневалась, что это он что-то натворил. Нужно отдать должное твоему дяде, он всё время сохранял невозмутимость, даже несмотря на то, что я орала на него и умоляла других врачей о помощи. Он сказал что-то своему наставнику, и они забормотали ничего не значащие для меня слова. Ворвались медсёстры; и не успела я вникнуть в происходящее, как они стали вкачивать в капельницу Лиззи лекарства и покатили её прочь из палаты. Карлайл сказал мне что-то об экстренном кесарево сечении и пообещал, что всё будет в порядке. Одна из медсестёр привела меня в комнату ожидания рядом с операционной. Помню, как думала, что всё длилось слишком долго. Твоего отца до сих пор не было, и я знала, что он придёт в бешенство, если узнает, что я позволила интерну осматривать её. Случись что с твоей матерью… – Эсме смолкла, вытряхивая из головы плохие воспоминания. Мы все понимали, что сделал бы мой отец, случись что-нибудь с моей матерью.

На целую минуту за столом воцарилась гробовая тишина. Тяжесть нашей истории давила на всех нас, даже на Джаспера и Изабеллу, которые знали лишь часть её.

Эсме стёрла со щеки слезу.

– Как бы там ни было, хорошими новостями стало то, что с Лиззи всё обошлось. Она родила прелестную малышку, сделав Лиззи самой счастливой женщиной на Земле. Карлайл вышел известить меня, и я испытала такое облегчение, что упала в его объятия и обнимала его, будто мы знали друг друга гораздо дольше, чем было на самом деле.
– Я точно знал, что никогда не хотел бы, чтобы она отпускала меня, – добавил Карлайл. – Пусть Эсме и обозвала меня кретином, но лишь по одному взгляду на неё я мог сказать, что когда эта женщина кого-то любила, то любила с такой свирепостью, игнорировать которую было нельзя. Я попросил её выпить со мной кофе после окончания моей смены, и она согласилась. А дальше, как говорится, история. – Дядя тепло улыбнулся жене, их руки так и лежали сцепленными на столе.
– Ух ты. И почему мы никогда не слышали эту историю раньше? – поинтересовалась Элис.
– Твоя мать потребовала, что мы сгладили все шероховатости… по очевидным причинам.

Ну конечно. Я мог только себе представить, что бы устроил мой отец, услышь он, что моей матери грозила опасность. Всем бы досталось, несмотря на то, что с ней всё было в порядке. Он бы возненавидел Элис ещё сильнее, чем уже ненавидел нас двоих. Я также осознал, почему наша мать больше не заводила детей. Она не могла опять так рисковать. Ей повезло, что отец был на собрании. Элизабет не искушала судьбу снова. Пока не случился пожар.

– То есть ты говоришь, что если бы не упрямство Элис, то мы могли далеко не всем составом собраться здесь? – спросил я, пытаясь разрядить обстановку.
Все рассмеялись, даже Элис.
– Хвала Небесам за упрямство Мэйсенов, – подмигнул Карлайл в сторону Элис.
– Хвала Небесам, что ты оказался там, пап, – тоже мигнув, ответила она.

Их связь нельзя было отрицать. Карлайл с Эсме прилетели в Чикаго после пожара. Карлайл почти никогда не покидал стен больницы. Он единственный, кто занимался лечением Элис, когда отказался мой отец. Если бы не мои тётя и дядя, не знаю, как бы моя младшая сестра пережила эти мучения. Одно дело – физическая боль, но эмоциональная боль от потери нашей мамы стала пыткой. Я мог поклясться под присягой. Карлайл с Эсме пытались помочь нам обоим. Они преуспели с Элис. Они оказались нам ближе, чем любые кровные родственники. И казалось вполне закономерным узнать, что он оказался единственным, кто помог ей появиться на свет. Так закономерно.

– Давайте перейдём к десерту, а? – предложила Эсме, вскакивая и собирая тарелки.
Изабелла встала и принялась помогать. Я схватил её за руку.
– Ты не обязана это делать, – сказал я, тряхнув головой.
– Знаю. – Девушка улыбнулась мне, точно хотела закончить предложение словами «глупенький».
Джаспер тоже встал и сказал Элис не суетиться. «О, Принц Прекрасный Во Плоти», – подумал я, закатывая глаза. Так я остался с сестрой и дядей.

– Ты, наверное, радовался бы, если бы я не родилась, – обратилась ко мне Элис, когда все разошлись.
– Мэри-Элис, – пожурил племянницу Карлайл.

Я посмотрел на сидящую через прекрасно оформленный стол сестру. Так она думала? Что я ненавидел её, как и наш отец? Произнесённые несколько недель назад слова Изабеллы закрутились в моей голове. «Она думает, что тебе наплевать на неё. Что ты вбежал в конюшни именно поэтому. Она хочет услышать, что ты любишь её».

– Когда мама сообщила мне, что беременна, я помню, что пришёл в замешательство. Я не понимал, зачем ей ещё один ребёнок. И задавался вопросом, а не чувствовала ли она, что ей необходимо попытаться ещё раз, потому что я оказался недостаточно хорош. Я не сомневался в том, что невзлюблю тебя. – Элис изогнула бровь, считая, что я подтвержу её теории относительно моих чувств к ней. – Когда она привезла тебя домой, и все поглядывали на тебя, как на какой-то приз, я не сомневался в своей правоте.

– Да ну? – бросила она, скрестив на груди руки. – И что? Проклинаешь тот день, когда я родилась?
Я проигнорировал её нелепый вопрос.
– Затем, однажды ночью, я украдкой заглянул в детскую, где мама баюкала тебя. Помню, как чувствовал сильную ревность, чувствовал себя таким… заменённым. Я был готов умчаться к себе в комнату, сложить вещи и сбежать, уверенный, что никто не заскучает по мне. Мама, однако, заметила меня и подозвала к себе.
Я никогда и ни с кем не делился этим. Это воспоминание было болезненным, так как я любил свою мать, и любой разговор о ней тяготил меня виной. Чем больше я открывался, тем легче себя чувствовал.
– Она притянула меня к себе на колени и спросила, понравился ли мне подарок. Я подумал, что за глупый вопрос, потому что единственным человеком, получавшим подарки со дня рождения, была ты. Должно быть, я выглядел сбитым с толку. Мама рассмеялась, знаешь, этим почти музыкальным смехом.
На глазах Элис наворачивались слёзы. Она знала этот смех.
– Она приподняла тебя, чтобы я мог лучше разглядеть тебя. А затем сказала: «Твоя сестра – единственный подарок, который я смогла тебе подарить и который бы тебе никогда не наскучил, который бы никогда не перерос и который всегда оставался бы твоим, вопреки всему. Она полюбит тебя так же сильно, как люблю тебя я, и я доверяю тебе помочь мне хорошо позаботиться о ней». – Боль в груди нарастала. Я был так юн, но это воспоминание так глубоко въелось мне в мозг, что я никогда бы не смог забыть его. Я сделал вдох, прежде чем закончить эту историю. – Мама сказала мне, что подарки вроде тебя были уникальными.

Слёзы ручьём лились по щекам Элис. Помню, как слова матери изменили мои чувства в ту ночь. Она хотела, чтобы в моей жизни был кто-то, кто любил бы меня так, как она. Очевидно, что мой отец был не тем человеком. Сейчас я осознал, что мама хотела, чтобы я сделал то же самое и для сестры – был бы тем единственным, кто любил бы её безоговорочно. Я разочаровал её, их обеих. Элис любила меня. Любила меня больше, чем я того заслуживал. Элис заслуживала быть любимой. Она заслуживала этого намного больше, чем я вообще.

– Я люблю тебя, Элис. Ты уникальный подарок моей мамы. Как я могу не любить тебя?

Послышался удивлённый вдох или, может, сдавленный всхлип, исходивший не от Элис. Я оглянулся на дверь, ведшую на кухню, где стояла Изабелла, накрыв рукой рот, а другой держа кусок пирога, слёзы струились по её красивому лицу.



После отличного отдыха на Балканах, и зарядившись энергией и силами Адриатики, я вернулась, и, как видите, Пятница наступила по календарю! Эдвард вновь приоткрылся нам, но прошёл ли он по мосту, о котором поёт британский певец, или проход по нему страшнее, чем через мост реки Тары (Черногория) в одноимённом каньоне?

Об этом и многом другом хочу узнать от вас на форуме!

Предыдущая глава || Следующая глава